А вот саму Старикову видно не было весь день. После смены доктор решил поехать скупиться и уже на кассе выяснил, что потерял банковскую карту. Пришлось экстренно посетить отделение банка, выстоять небольшую очередь и оформить новую, затем снова посетить гипермаркет. Уже совершенно вымотанный этим неприятным днём Марк мечтал о душе и любимом диване, но новые сюрпризы не заставили себя ждать. Припарковав машину на своём парковочном месте, мужчина выгрузил пакеты, поставил авто на сигнализацию, отыскал ключи от домофона, развернулся в сторону подъезда и замер. На лавочке возле двери сидела не кто иная, как Ангелина Старикова собственной персоной. Она полусидела-полулежала на скамейке и, кажется, даже дремала, судя по опасно наклонённой банке пива в руках. Даже несмотря на низко опущенную на лоб кепку, доктор не сомневался, что это именно она. Её длинные пальцы подрагивали в такт тяжелому, но частому дыханию, и Марк запереживал, здорова ли та.
— Лина? — доктор осторожно поставил пакеты на землю, не обращая внимания на то, что пачка риса практически вывалилась наружу, и приблизился к девушке, пытаясь заглянуть ей в лицо. — Эй, ты в порядке? — та не реагировала, поэтому Марку пришлось мягко потрясти её за плечо. Девушка тут же вздрогнула, банка выскользнула из пальцев и с неприятным звуком упала на асфальт, расплескивая жалкие остатки алкоголя. Кажется, танцовщица успела оприходовать практически всё.
— Доктор? — Лина смешно запрокинула голову, чтобы видеть мужчину из-под козырька кепки. Вот только Марку было не смешно, потому что от растерянного и расфокусированного взгляда в груди неприятно ёкнуло. Что-то было явно не так. — Ты что здесь делаешь?
— Вообще-то, я тут живу, — доктор попытался улыбнуться, но губы никак не хотели растягиваться в улыбке, потому что он не был уверен, что Лина просто так шутит.
— В смысле? — Лина искренне удивилась и задрала голову ещё больше, направляя взгляд на козырёк подъезда. — Странно, я думала, что я возле общежития. Тогда я, пожалуй, пойду. Пока, доктор, — девушка говорила медленно, растягивая слова, но не казалась слишком уж пьяной. Не казалась ровно до того момента, пока не попыталась встать. С первого раза это не вышло вовсе — расслабленное тело потянуло танцовщицу обратно, но упрямица попытала удачу снова, поднялась, покачнулась, а потом увидела банку на земле и собралась её поднять, красиво спикировав на асфальт с тихим «ой».
— Пожалуй, ты заглянешь ко мне в гости, — Марк быстро помог Лине подняться и усадил её обратно на скамейку, после чего поднял банку, замечая под лавочкой ещё и обёртку от Сникерса. Сердце снова ёкнуло, но на этот раз приятно. Выкинув весь мусор в урну, доктор подхватил пакеты в одну руку, а второй помог танцовщице подняться и потянул в подъезд. Пришлось невероятным образом изловчиться, чтобы добраться до квартиры без происшествий, поэтому, сгрузив девушку и продукты в гостиной, он в голос застонал от облегчения. Ситуация складывалась необычная. Он обнаружил пьяную Лину под подъездом своего дома. Ту самую Лину, которая исчезла в начале лета, не сказав ни слова, и которая игнорировала его на протяжении нескольких месяцев. Марк медленно повернул голову так, чтобы взглянуть на девушку. Та сидела прямо и неподвижно, её брови были нахмурены, а взгляд неотрывно упирался в одну точку на полу. Даже в таком состоянии она пыталась сосредоточиться. Доктор медленно выдохнул, снова подхватил пакеты и понёс их в кухонную зону, раскладывая продукты на свои места. Он прекрасно знал, что надо заговорить, попытаться выяснить, что произошло, но иррациональная неловкость не давала сделать это вот так просто. Покончив с рутиной, Марк наполнил стакан водой и снова подошёл к бедняге, молча протягивая ей спасительную жидкость. Лина приняла стакан, поднесла его к носу, понюхала, потом сделала аккуратный маленький глоток и протянула его обратно.
— Есть пиво? — тихо спросила она.
— Думаю, что тебе на сегодня хватит, — Марк покачал головой, но стакан забрал. — Лина, что случилось?
— Пожалуйста, — так тихо и умоляюще, что грёбаное сердце снова неприятно заныло. Так и до инфаркта недалеко, чёрт подери! — Пожалуйста, доктор, давай выпьем вместе. Как тогда.
Чёрт. Это просто невыносимо. Невыносимо настолько, что Марк просто не мог сопротивляться. Как бы разум не орал «ахтунг!», ноги всё равно уже несли к холодильнику, а руки ловко доставали напитки с полки. Откуда-то возникла мысль, как хорошо, что он стал хранить запасы пива. «Слабохарактерное чмо», — продолжал возмущаться мозг, а сердце заходилось в бешеном ритме от того, что хозяин снова нужен танцовщице. Как тогда. И это Марк уверял себя, что не питает к Лине ничего, кроме профессионального интереса и заботы. Смешно. Доктор сел возле девушки, протягивая ей уже открытую банку.
— Прости, — снова тихий выдох, потом шумный большой глоток.
— Всё в порядке. Ты всегда можешь прийти ко мне, если тебе нужно, — искренне заверил Марк, следуя примеру.
— Так не бывает, доктор.
— И, тем не менее, ты здесь, — доктору казалось, что он ходит по краю пропасти и одно неверное движение неминуемо приведёт к гибели. Лина морщилась, заливала в себя уже явно излишний алкоголь и пыталась обдумать слова, которые вырвутся наружу в любом случае. Было страшно. Воображаемая щебёнка под ногами опасно посыпалась, исчезая за краями обрыва, поэтому Марк просто сидел рядом и ждал откровений, мерно отпивая из своей банки.
— Я не знаю, почему я здесь, — наконец-то подала голос девушка. — Я думала, что никогда в этой квартире, а ты никогда не заговоришь со мной. Ждала от тебя знак, что всё может наладиться после моего скотского поведения, но ты игнорировал меня. Хотя не мне тебя судить.
— Я не игнорировал тебя, Лина, — доктор тяжело вздохнул и запустил пальцы в шевелюру. Он уже чувствовал лёгкий туман в голове от алкоголя, поэтому понадобилось больше времени, чтобы сформулировать правильные слова. — Когда ты пропала, я боялся, что случилось самое страшное. Я поехал тебя искать сначала в общежитие, потом, когда узнал, что ты не возвращалась, проследовал путь отсюда к кампусу. И видел обломки твоего скейта и кровь на земле. Я был в панике. А потом Игорь сказал, что ты дома, что ты живая. Хотел поехать к тебе, но твой тренер запретил. А потом ты написала и заблокировала мой номер. Я звонил всего четыре раза и примерно столько же писал. Поверь, этого мне хватило, чтобы понять, что моё внимание тебе не нужно. Я не игнорировал тебя, Лина, я просто сделал выводы.
— Прости.
— Только если объяснишься, — вообще-то, доктор хотел сказать, что всё хорошо, и извинений не требуется, но это было бы неправдой. Нехрена ничего не хорошо, так зачем юлить? — Скажи правду, и я тебя прощу.
— Мне было стыдно. До сих пор стыдно, — тихая и сломленная Ангелина резко подняла голову и уставилась блестящим взглядом прямо на Марка. Кажется, одна нога уже соскользнула в пропасть вместе с щебнем. — Я чувствовала себя слабаком и ущербной неудачницей. Я не оправдала ожиданий, не смогла выступить. А ты столько помогал!
— И ты до сих пор так и думаешь?
— Нет. Сейчас я думаю, что это неприятное и несчастное стечение обстоятельств, — Лина привычно усмехнулась и снова отвела взгляд, постукивая ногтем по металлическому боку банки. — Я извиняюсь не за то, что не смогла выступить, а за то, что некрасиво себя вела. Как обиженный на весь мир ребёнок. Мне стыдно.
— Ты прощена, — равновесие восстановилось, и доктор смог сделать несколько воображаемых шагов от края обрыва.
— Отлично, теперь я снова смогу прийти к тебе в кабинет, если попытаюсь свернуть себе шею.
— Постарайся такие попытки не предпринимать. Падай на руки, плечи или бок. Вправить кости легче, чем восстанавливать шейные позвонки.
— Спасибо, доктор, вы всегда знаете, что говорите, — теперь Лина весело хмыкнула, отражая свою ухмылку на растянутых губах Марка.
— Обращайся, — добродушно улыбнулся в ответ доктор, а потом как бы невзначай продолжил: — Видел твои страшные попытки акробатики с новой приятельницей.
— Это называется брейк-данс, — танцовщица расслабилась, откинувшись на спинку дивана и принимая более расхлябанную позу. — Яна — моя новая соседка по комнате. Она уже несколько лет танцует брейк, который мне в детстве не давался, поэтому я попросила её показать мне несколько простых движений.
— Вот как.
— Ревнуешь?
— А? — это было неожиданно. Возможно, надо было уже привыкнуть к тому, что Лина — непредсказуемая личность, но Марк думал, что та сейчас слишком уязвима, чтобы выдать что-то настолько неожиданное. — Ну… нет, почему я должен ревновать?
— Твоя кровать больше не твоя. Она изменила тебе.
Чтобы понять смысл сказанного, понадобилось несколько минут. Пока девушка сосредоточенно ковыряла какую-то катышку на обивке дивана, шестерёнки в мозгу Марка крутились с превышением скоростного режима, а когда смысл наконец-то дошёл, доктор совсем неприлично хрюкнул, подавляя на корню неприличный откровенный смех.
— Я постараюсь пережить измену.
— Не надо, думаю, что скоро всё встанет на свои места, — а вот Лине весело не было. Она снова помрачнела и нахмурилась, но в этот раз пояснила сама. — Мы неплохо поладили с Яной, но я уже заранее знаю, чем это закончится.
— Твои одногруппники? — спросил Марк.
— Ага. Я слишком самодостаточная, чтобы иметь друзей по мнению некоторых.
— Давно тебя так достают, или что-то случилось, что у Виталика на тебя зуб?
— После первой же танцевальной практики. Просто он хотел быть королём уличных танцев, а я с первого показательного танца взобралась на пьедестал у преподавательского состава. Пыталась объяснить, что одного гонора для успеха недостаточно, но схлопотала только кулаком по носу. Мы тогда нехило подрались, с тех пор он меня ненавидит и пытается навязать своё мнение и всем остальным. Моральных принципов у этого человека нет вовсе.
— Сложно? — Марк отставил банку пива и пододвинулся вплотную к девушке. Если она поймёт в чём вопрос и ответит искренне и честно, то случится что-то очень интимное и романтическое. По крайней мере, так подсказывала интуиция. Доктор готов предложить свою поддержку и заботу, если танцовщица позволит. И никакой Виталик ему не помешает. Вот только бы Лина сказала…
— Да, — девушка сама дёрнулась вперёд и обхватила доктора своими длинными руками. Марк, в свою очередь, крепко прижал её к себе, даря такое необходимое тепло. Лина не всхлипывала, не двигалась и, кажется, даже не дышала. Просто сидела вот так, позволяя себя обнимать, и принимала чужую поддержку.
Жаль, что жизнь — это не красивое кино. Потому что в фильме Марк обязательно бы воспользовался случаем и расставил в своём сердце все точки над «i», приподнимая голову расслабленной девушки и увлекая её в страстный поцелуй. А дальше… а дальше фантазии доктора пришлось отвлечься, потому что Лина как-то странно булькнула, потом с силой высвободилась из объятий и побежала в ванную комнату, по пути снося торшер. А между приступами рвоты девушка пыталась петь. Всё закончилось только после того, как беднягу пришлось окатить холодным душем, а потом довести до кровати, позволяя временно покинуть этот бренный мир.
Марк вполне предсказуемо практически не спал. Слишком много мыслей, одна ярче другой. Самая простая из них — Лина, девушка, которая заставляет его сердце биться сильнее, а разум затуманиваться, спокойно дрыхнет на его кровати, громко посапывая во сне. Вторая мысль чуть сложнее. Беспокойство, когда танцовщицу выворачивало в унитаз, и прилив нежности, когда это пьяное чудо с боем удалось уложить в постель — никак не вязались с дружескими отношениями. Но признаться в глубоком интересе и симпатии оказалось совсем несложно. Самое сложное было то, что скорей всего Лина проснётся утром с больной головой и трезвым разумом, что грозит очередной волной неловкости, отстранённости и холодности. Доктор не был уверен, что переживёт повтор. Точнее, что хочет переживать подобное снова. А значит надо просто создать такие условия, чтобы ей было минимум стыдно и максимум комфортно. Её эмоциональный срыв говорил о том, что терпение достигло высшей планки и надо было спустить пар, а то, что она пришла именно к нему, для Марка кое-что значило. Даже если это произошло случайно, как пыталась убедить его Лина. Обдумывая всё это на бесконечном повторе, мужчина всё-таки провалился в поверхностную дрёму.
Проснулся доктор тогда, когда беспощадные лучи солнца прорвались сквозь неплотно закрытые шторы гостиной. А это значило, что сейчас уже позднее утро. Марк дотянулся до телефона и с удивлением отметил, что уже начало одиннадцатого. Ого. Следующие несколько секунд он провёл в тишине, прислушиваясь к звукам из-за приоткрытой двери спальни. Тишина. Паническая мысль о том, что Лина могла тихо уйти, была подавлена на корню, а тело уже само поднялось с дивана и направилось во вторую комнату. Сдержать смешок не получилось. Девушка всё ещё крепко спала, развалившись на спине у самого края и чуть свесив голову с кровати. И, судя по всему, эта странная поза была вынужденной мерой, так как на тёмном постельном белье посередине гуляли солнечные зайчики. Тихо хохотнув, Марк прошёл к окну, задёрнул шторы поплотнее, а затем осторожно переложил голову Лины на подушку. Ещё не хватало, чтобы у неё болела шея, и так утро будет не из приятных. Девушка что-то замычала и перевернулась на бок, не желая просыпаться. Собственно, это сейчас даже на руку. Решив начать день с принятия душа, доктор включил воду погорячее и встал под ласкающие сонное тело струи воды. Хотелось подумать одновременно обо всём и не думать ни о чём. Как сделать болезненное утро Лины приятнее? Марк задумался, что делал, когда напивался. Кажется, это было два раза в его жизни… В любом случае завтрак сгладит неприятное состояние. Закончив с водными процедурами, доктор уже более уверенный в себе прошествовал на кухню, доставая из холодильника всё необходимое. Омлет же подойдёт? Параллельно поставив турку на плиту, он принялся готовить.
Ангелина появилась на кухне ровно тогда, когда уже всё было готово. Она просто остановилась возле барной стойки, вся такая помятая, хмурая и взлохмаченная, а потом, не говоря ни слова, развернулась и поплелась в ванную комнату. Марк даже не успел пожелать ей доброго утра, слова так и застряли где-то в горле. Что ж, может будет не так легко, как хотелось бы. После того, как доктор накрыл на стол и уселся на один из барных стульев, время потянулось непозволительно медленно. Марк просто слушал звук капающей воды, напряжённо пытаясь разобрать хоть какие-то другие шевеления. Сколько можно умываться? Сколько прошло времени? Полчаса? Час? Он резко поднял взгляд на настенные часы, понимая, что минутная стрелка передвинулась всего лишь на две цифры.
— Невроз — это уже опасный диагноз, — напомнил себе Марк, снова поднимаясь и переливая кофе из турки в небольшие чашки. А потом снова уселся на своё место, пропуская тот момент, когда шум воды стих. Дверь в ванную комнату громко хлопнула, а доктор с тихим «Блять!» вздрогнул.
— Утра, — всё так же хмуро заявила Лина, усаживаясь напротив. Пока сложно было понять, в каком она настроении, но тот факт, что девушка ещё не сбежала, обнадёживал.
— Лина? — доктор осторожно поставил пакеты на землю, не обращая внимания на то, что пачка риса практически вывалилась наружу, и приблизился к девушке, пытаясь заглянуть ей в лицо. — Эй, ты в порядке? — та не реагировала, поэтому Марку пришлось мягко потрясти её за плечо. Девушка тут же вздрогнула, банка выскользнула из пальцев и с неприятным звуком упала на асфальт, расплескивая жалкие остатки алкоголя. Кажется, танцовщица успела оприходовать практически всё.
— Доктор? — Лина смешно запрокинула голову, чтобы видеть мужчину из-под козырька кепки. Вот только Марку было не смешно, потому что от растерянного и расфокусированного взгляда в груди неприятно ёкнуло. Что-то было явно не так. — Ты что здесь делаешь?
— Вообще-то, я тут живу, — доктор попытался улыбнуться, но губы никак не хотели растягиваться в улыбке, потому что он не был уверен, что Лина просто так шутит.
— В смысле? — Лина искренне удивилась и задрала голову ещё больше, направляя взгляд на козырёк подъезда. — Странно, я думала, что я возле общежития. Тогда я, пожалуй, пойду. Пока, доктор, — девушка говорила медленно, растягивая слова, но не казалась слишком уж пьяной. Не казалась ровно до того момента, пока не попыталась встать. С первого раза это не вышло вовсе — расслабленное тело потянуло танцовщицу обратно, но упрямица попытала удачу снова, поднялась, покачнулась, а потом увидела банку на земле и собралась её поднять, красиво спикировав на асфальт с тихим «ой».
— Пожалуй, ты заглянешь ко мне в гости, — Марк быстро помог Лине подняться и усадил её обратно на скамейку, после чего поднял банку, замечая под лавочкой ещё и обёртку от Сникерса. Сердце снова ёкнуло, но на этот раз приятно. Выкинув весь мусор в урну, доктор подхватил пакеты в одну руку, а второй помог танцовщице подняться и потянул в подъезд. Пришлось невероятным образом изловчиться, чтобы добраться до квартиры без происшествий, поэтому, сгрузив девушку и продукты в гостиной, он в голос застонал от облегчения. Ситуация складывалась необычная. Он обнаружил пьяную Лину под подъездом своего дома. Ту самую Лину, которая исчезла в начале лета, не сказав ни слова, и которая игнорировала его на протяжении нескольких месяцев. Марк медленно повернул голову так, чтобы взглянуть на девушку. Та сидела прямо и неподвижно, её брови были нахмурены, а взгляд неотрывно упирался в одну точку на полу. Даже в таком состоянии она пыталась сосредоточиться. Доктор медленно выдохнул, снова подхватил пакеты и понёс их в кухонную зону, раскладывая продукты на свои места. Он прекрасно знал, что надо заговорить, попытаться выяснить, что произошло, но иррациональная неловкость не давала сделать это вот так просто. Покончив с рутиной, Марк наполнил стакан водой и снова подошёл к бедняге, молча протягивая ей спасительную жидкость. Лина приняла стакан, поднесла его к носу, понюхала, потом сделала аккуратный маленький глоток и протянула его обратно.
— Есть пиво? — тихо спросила она.
— Думаю, что тебе на сегодня хватит, — Марк покачал головой, но стакан забрал. — Лина, что случилось?
— Пожалуйста, — так тихо и умоляюще, что грёбаное сердце снова неприятно заныло. Так и до инфаркта недалеко, чёрт подери! — Пожалуйста, доктор, давай выпьем вместе. Как тогда.
Чёрт. Это просто невыносимо. Невыносимо настолько, что Марк просто не мог сопротивляться. Как бы разум не орал «ахтунг!», ноги всё равно уже несли к холодильнику, а руки ловко доставали напитки с полки. Откуда-то возникла мысль, как хорошо, что он стал хранить запасы пива. «Слабохарактерное чмо», — продолжал возмущаться мозг, а сердце заходилось в бешеном ритме от того, что хозяин снова нужен танцовщице. Как тогда. И это Марк уверял себя, что не питает к Лине ничего, кроме профессионального интереса и заботы. Смешно. Доктор сел возле девушки, протягивая ей уже открытую банку.
— Прости, — снова тихий выдох, потом шумный большой глоток.
— Всё в порядке. Ты всегда можешь прийти ко мне, если тебе нужно, — искренне заверил Марк, следуя примеру.
— Так не бывает, доктор.
— И, тем не менее, ты здесь, — доктору казалось, что он ходит по краю пропасти и одно неверное движение неминуемо приведёт к гибели. Лина морщилась, заливала в себя уже явно излишний алкоголь и пыталась обдумать слова, которые вырвутся наружу в любом случае. Было страшно. Воображаемая щебёнка под ногами опасно посыпалась, исчезая за краями обрыва, поэтому Марк просто сидел рядом и ждал откровений, мерно отпивая из своей банки.
— Я не знаю, почему я здесь, — наконец-то подала голос девушка. — Я думала, что никогда в этой квартире, а ты никогда не заговоришь со мной. Ждала от тебя знак, что всё может наладиться после моего скотского поведения, но ты игнорировал меня. Хотя не мне тебя судить.
— Я не игнорировал тебя, Лина, — доктор тяжело вздохнул и запустил пальцы в шевелюру. Он уже чувствовал лёгкий туман в голове от алкоголя, поэтому понадобилось больше времени, чтобы сформулировать правильные слова. — Когда ты пропала, я боялся, что случилось самое страшное. Я поехал тебя искать сначала в общежитие, потом, когда узнал, что ты не возвращалась, проследовал путь отсюда к кампусу. И видел обломки твоего скейта и кровь на земле. Я был в панике. А потом Игорь сказал, что ты дома, что ты живая. Хотел поехать к тебе, но твой тренер запретил. А потом ты написала и заблокировала мой номер. Я звонил всего четыре раза и примерно столько же писал. Поверь, этого мне хватило, чтобы понять, что моё внимание тебе не нужно. Я не игнорировал тебя, Лина, я просто сделал выводы.
— Прости.
— Только если объяснишься, — вообще-то, доктор хотел сказать, что всё хорошо, и извинений не требуется, но это было бы неправдой. Нехрена ничего не хорошо, так зачем юлить? — Скажи правду, и я тебя прощу.
— Мне было стыдно. До сих пор стыдно, — тихая и сломленная Ангелина резко подняла голову и уставилась блестящим взглядом прямо на Марка. Кажется, одна нога уже соскользнула в пропасть вместе с щебнем. — Я чувствовала себя слабаком и ущербной неудачницей. Я не оправдала ожиданий, не смогла выступить. А ты столько помогал!
— И ты до сих пор так и думаешь?
— Нет. Сейчас я думаю, что это неприятное и несчастное стечение обстоятельств, — Лина привычно усмехнулась и снова отвела взгляд, постукивая ногтем по металлическому боку банки. — Я извиняюсь не за то, что не смогла выступить, а за то, что некрасиво себя вела. Как обиженный на весь мир ребёнок. Мне стыдно.
— Ты прощена, — равновесие восстановилось, и доктор смог сделать несколько воображаемых шагов от края обрыва.
— Отлично, теперь я снова смогу прийти к тебе в кабинет, если попытаюсь свернуть себе шею.
— Постарайся такие попытки не предпринимать. Падай на руки, плечи или бок. Вправить кости легче, чем восстанавливать шейные позвонки.
— Спасибо, доктор, вы всегда знаете, что говорите, — теперь Лина весело хмыкнула, отражая свою ухмылку на растянутых губах Марка.
— Обращайся, — добродушно улыбнулся в ответ доктор, а потом как бы невзначай продолжил: — Видел твои страшные попытки акробатики с новой приятельницей.
— Это называется брейк-данс, — танцовщица расслабилась, откинувшись на спинку дивана и принимая более расхлябанную позу. — Яна — моя новая соседка по комнате. Она уже несколько лет танцует брейк, который мне в детстве не давался, поэтому я попросила её показать мне несколько простых движений.
— Вот как.
— Ревнуешь?
— А? — это было неожиданно. Возможно, надо было уже привыкнуть к тому, что Лина — непредсказуемая личность, но Марк думал, что та сейчас слишком уязвима, чтобы выдать что-то настолько неожиданное. — Ну… нет, почему я должен ревновать?
— Твоя кровать больше не твоя. Она изменила тебе.
Чтобы понять смысл сказанного, понадобилось несколько минут. Пока девушка сосредоточенно ковыряла какую-то катышку на обивке дивана, шестерёнки в мозгу Марка крутились с превышением скоростного режима, а когда смысл наконец-то дошёл, доктор совсем неприлично хрюкнул, подавляя на корню неприличный откровенный смех.
— Я постараюсь пережить измену.
— Не надо, думаю, что скоро всё встанет на свои места, — а вот Лине весело не было. Она снова помрачнела и нахмурилась, но в этот раз пояснила сама. — Мы неплохо поладили с Яной, но я уже заранее знаю, чем это закончится.
— Твои одногруппники? — спросил Марк.
— Ага. Я слишком самодостаточная, чтобы иметь друзей по мнению некоторых.
— Давно тебя так достают, или что-то случилось, что у Виталика на тебя зуб?
— После первой же танцевальной практики. Просто он хотел быть королём уличных танцев, а я с первого показательного танца взобралась на пьедестал у преподавательского состава. Пыталась объяснить, что одного гонора для успеха недостаточно, но схлопотала только кулаком по носу. Мы тогда нехило подрались, с тех пор он меня ненавидит и пытается навязать своё мнение и всем остальным. Моральных принципов у этого человека нет вовсе.
— Сложно? — Марк отставил банку пива и пододвинулся вплотную к девушке. Если она поймёт в чём вопрос и ответит искренне и честно, то случится что-то очень интимное и романтическое. По крайней мере, так подсказывала интуиция. Доктор готов предложить свою поддержку и заботу, если танцовщица позволит. И никакой Виталик ему не помешает. Вот только бы Лина сказала…
— Да, — девушка сама дёрнулась вперёд и обхватила доктора своими длинными руками. Марк, в свою очередь, крепко прижал её к себе, даря такое необходимое тепло. Лина не всхлипывала, не двигалась и, кажется, даже не дышала. Просто сидела вот так, позволяя себя обнимать, и принимала чужую поддержку.
Жаль, что жизнь — это не красивое кино. Потому что в фильме Марк обязательно бы воспользовался случаем и расставил в своём сердце все точки над «i», приподнимая голову расслабленной девушки и увлекая её в страстный поцелуй. А дальше… а дальше фантазии доктора пришлось отвлечься, потому что Лина как-то странно булькнула, потом с силой высвободилась из объятий и побежала в ванную комнату, по пути снося торшер. А между приступами рвоты девушка пыталась петь. Всё закончилось только после того, как беднягу пришлось окатить холодным душем, а потом довести до кровати, позволяя временно покинуть этот бренный мир.
Прода от 21.01.2023, 18:49
Глава 14
Марк вполне предсказуемо практически не спал. Слишком много мыслей, одна ярче другой. Самая простая из них — Лина, девушка, которая заставляет его сердце биться сильнее, а разум затуманиваться, спокойно дрыхнет на его кровати, громко посапывая во сне. Вторая мысль чуть сложнее. Беспокойство, когда танцовщицу выворачивало в унитаз, и прилив нежности, когда это пьяное чудо с боем удалось уложить в постель — никак не вязались с дружескими отношениями. Но признаться в глубоком интересе и симпатии оказалось совсем несложно. Самое сложное было то, что скорей всего Лина проснётся утром с больной головой и трезвым разумом, что грозит очередной волной неловкости, отстранённости и холодности. Доктор не был уверен, что переживёт повтор. Точнее, что хочет переживать подобное снова. А значит надо просто создать такие условия, чтобы ей было минимум стыдно и максимум комфортно. Её эмоциональный срыв говорил о том, что терпение достигло высшей планки и надо было спустить пар, а то, что она пришла именно к нему, для Марка кое-что значило. Даже если это произошло случайно, как пыталась убедить его Лина. Обдумывая всё это на бесконечном повторе, мужчина всё-таки провалился в поверхностную дрёму.
Проснулся доктор тогда, когда беспощадные лучи солнца прорвались сквозь неплотно закрытые шторы гостиной. А это значило, что сейчас уже позднее утро. Марк дотянулся до телефона и с удивлением отметил, что уже начало одиннадцатого. Ого. Следующие несколько секунд он провёл в тишине, прислушиваясь к звукам из-за приоткрытой двери спальни. Тишина. Паническая мысль о том, что Лина могла тихо уйти, была подавлена на корню, а тело уже само поднялось с дивана и направилось во вторую комнату. Сдержать смешок не получилось. Девушка всё ещё крепко спала, развалившись на спине у самого края и чуть свесив голову с кровати. И, судя по всему, эта странная поза была вынужденной мерой, так как на тёмном постельном белье посередине гуляли солнечные зайчики. Тихо хохотнув, Марк прошёл к окну, задёрнул шторы поплотнее, а затем осторожно переложил голову Лины на подушку. Ещё не хватало, чтобы у неё болела шея, и так утро будет не из приятных. Девушка что-то замычала и перевернулась на бок, не желая просыпаться. Собственно, это сейчас даже на руку. Решив начать день с принятия душа, доктор включил воду погорячее и встал под ласкающие сонное тело струи воды. Хотелось подумать одновременно обо всём и не думать ни о чём. Как сделать болезненное утро Лины приятнее? Марк задумался, что делал, когда напивался. Кажется, это было два раза в его жизни… В любом случае завтрак сгладит неприятное состояние. Закончив с водными процедурами, доктор уже более уверенный в себе прошествовал на кухню, доставая из холодильника всё необходимое. Омлет же подойдёт? Параллельно поставив турку на плиту, он принялся готовить.
Ангелина появилась на кухне ровно тогда, когда уже всё было готово. Она просто остановилась возле барной стойки, вся такая помятая, хмурая и взлохмаченная, а потом, не говоря ни слова, развернулась и поплелась в ванную комнату. Марк даже не успел пожелать ей доброго утра, слова так и застряли где-то в горле. Что ж, может будет не так легко, как хотелось бы. После того, как доктор накрыл на стол и уселся на один из барных стульев, время потянулось непозволительно медленно. Марк просто слушал звук капающей воды, напряжённо пытаясь разобрать хоть какие-то другие шевеления. Сколько можно умываться? Сколько прошло времени? Полчаса? Час? Он резко поднял взгляд на настенные часы, понимая, что минутная стрелка передвинулась всего лишь на две цифры.
— Невроз — это уже опасный диагноз, — напомнил себе Марк, снова поднимаясь и переливая кофе из турки в небольшие чашки. А потом снова уселся на своё место, пропуская тот момент, когда шум воды стих. Дверь в ванную комнату громко хлопнула, а доктор с тихим «Блять!» вздрогнул.
— Утра, — всё так же хмуро заявила Лина, усаживаясь напротив. Пока сложно было понять, в каком она настроении, но тот факт, что девушка ещё не сбежала, обнадёживал.
