Девушка долго не отваживалась спросить его, зачем он пошел быстрее, зачем чуть не убил себя, куда он так бежал и торопился, что забыл об отдыхе и еде. О безопасности, наконец.
Она не спрашивала до тех пор, пока они не стали принадлежать друг другу по-настоящему. Просто в одну прекрасную ночь под звездами Алекс сказал, что любит ее. Она ответила ему тем же. И эти ночи под звездными небесами, за защитой стеклянных куполов, согретые нежностью и любовью стали ее самыми прекрасными воспоминаниями. До тех пор, пока не родилась Софи.
Рождение дочери стало чудом, откровением для Луизы. До встречи с Алексом она плохо представляла откуда, вообще, появляются люди.
Но ребенок, малышка, это крошечное беззащитное создание, ее неотъемлемая часть – стала всем для нее. Целым миром, Вселенной. Ради Софи Луиза была готова идти бесконечно. Лишь бы прийти однажды.
И за этим теплым, безмерным счастьем забылись девять месяцев тревог, лишений, трудностей и боли. Забылись километры дороги, на протяжении которых Алекс нес ее на руках, потому что она больше просто не могла идти. Забылись родовые муки и страх, который быстро сменился решимостью сделать все правильно. Сжать зубы, дать жизнь, стать матерью вопреки всему.
И она стала, а Алекс стал отцом. Ее роль изменилась. Из девочки она стала мамой. Дни изменились и каждый был не похож на предыдущий. Это радовало и наполняло энергией и ее, и Алекса, привыкших к однообразию дороги.
Лу казалось, что больше она не видит той тоски в его глазах. Что она спасла его от нее.
Так шли годы. А потом настал день, когда земля вздрогнула. Никогда ничего подобного не происходило с ней. Она не знала, что может раздаться такой грохот, что дорога взбесится и нападет на нее, пинками погонит по своей глади.
Их расшвыряло в стороны, протащило по шершавой резине. Дорога дрожала, в воздухе стоял гул.
Луиза ловила ртом воздух, а когда чуть пришла в себя, бросилась оглядывать четырехлетнюю Софи. С девочкой все было в порядке – спасли материнские объятия. Малышка только сильно плакала от испуга, и Лу, успокаивая ее, не сразу обратила внимание, что что-то не так.
Алекс не подходил к ним. В страхе Луиза бросилась искать его взглядом и увидела, как в ступоре он смотрит на свою руку.
Луиза взяла дочь на руки и подошла. Его часы были разбиты, экран ничего не показывал. Легкое движение, и они безжизненной грудой маленьких железных деталей упали к ногам Алекса.
Луиза в тревоге посмотрела ему в глаза и увидела не страх, не тревогу и не тоску. Она увидела надежду, даже радость и помотала головой, прикусив губу.
Взгляд Алекса стал виноватым, он посмотрел на Софи, которая только-только успокоилась.
– Что это значит? – спросила Луиза.
– Я свободен, – ответил Алекс. – И могу уйти.
– Куда? – дрогнувшим голосом спросила она.
– Я не знаю. Но должно же быть еще что-то, кроме этой дороги.
– Есть Город.
– Нет! – зло крикнул он и напугал Софи.
– Его нет, – спокойнее ответил он. – Это миф, который заставляет нас шагать каждый день по этой чертовой дороге. Она никогда не кончится, в глубине души ты это знаешь. Жизни проходят на этом пути. А Город приближается лишь на чуть.
Она молчала, нервно сглатывала сухим горлом. Он уходил, бросал ее, опять оставлял одну.
– Я могу взять Софи с собой. Или вернусь за вами, когда смогу. Решать тебе.
Она будто не слышала его.
– Я люблю тебя, вас обеих, – добавил он, слушая ее молчание. – Я никогда тебе не лгал. Но я не могу остаться, ты знаешь. Такой шанс может выпасть только раз.
Луиза продолжала молчать, она смотрела в сторону и только крепко прижимала к себе ребенка.
Все что она смогла, это покачать головой в ответ на его предложение. И Алекс ушел. Сошел с дороги, ступил на бурую равнину и с ним ничего не произошло.
– Алекс! – крикнула тогда Лу и упала на колени.
Рыдания просились у нее наружу, но она терпела изо всех сил, чтобы не пугать дочку еще сильнее.
– Я вернусь! – крикнул он, развернулся и пошел прочь.
Он больше не оглядывался даже после того, как она снова стала кричать его имя и плакать. Ей вторил надсадный и испуганный детский крик.
В тот день они вошли в стеклянный домик очень поздно, сильно отстав от графика. Луиза могла только молчать и делать машинально все то, что была должна. Мыла ребенка, кормила, укладывала спать. Весь следующий день она несла Софи на руках, та никак не хотела идти ножками и принималась плакать стоило только ее поставить на землю.
Бывали дни, когда она была готова сделать роковой шаг с дороги в поле. Она медленно подходила к краю, но останавливалась за пару шагов. Браслет начинал вибрировать на руке, зудеть и нагреваться, а в воздухе нарастало такое напряжение, что начинали проскакивать искры. После одной такой, что разорвалась в опасной близости от ее глаза, Луиза оставила эти попытки.
И стала пытаться снять браслет. Но он не снимался. Совсем, никак. Она и раньше знала, что он неразъемный. Но прежде она и не собиралась от него избавляться. Он был вроде как нужен, помогал в достижении цели. А теперь оказалось, что он еще и не пускает ее за край дороги.
Ночами она плакала и шептала что-то, обращаясь к Алексу. Она его винила, а потом умоляла, а потом проклинала. И так по кругу. До тех пор, пока рана немного не затянулась и не стало чуть легче.
С тех пор минул год, а Алекс так и не объявился. Да и как бы он нашел их? Они ушли по дороге вперед. А он… Жив ли он, вообще?
Луиза смахнула предательскую слезу и продолжила упрямо шагать, хотя почти не чувствовала рук от усталости.
К вечеру она дошла до нового домка. 40623 шага показывали часы. Соседние зеленые точки давно остановились на отдых, а ей вот еще и не повезло с длинным переходом.
На ужин сегодня кормили мясными котлетами, свежим хлебом и капустным салатом. Жуя угощение, Лу старалась ни о чем не думать.
Откуда оно берется, откуда берется вода и книги, почему в стенах домика быстрее излечиваются раны и болезни? Почему нельзя сойти с дороги и почему до Города так далеко идти? Почему до него невозможно дойти даже за целую жизнь, если его видно даже сейчас в панорамное окно?
На эти вопросы они с Алексом пытались найти ответы. Но это было невозможно сделать, шагая по дороге, играя в эту игру по ее правилам.
Алекс воспользовался шансом, чтобы сойти с предуготованного пути, в этом было его истинное желание всегда, даже, когда они встретились. Особенно, когда они встретились. Тогда он был готов расстаться с дорогой даже ценой жизни. Луиза лишь скрасила эту жизнь, привнесла в нее новый смысл и как-то оправдала. Сделала сносной. И он согласился пожить так еще, до тех пор, пока случай не снял браслет с его руки. И ведь он откуда-то знал, как это работает.
Луиза уложила грустную Софи в кровать и поцеловала ее маленький носик.
– Не грусти, – попросила она.
– Мы увидим папу?
– Я не знаю, дорогая. Если бы я могла, то сошла бы с дороги, чтобы найти его. Но браслет меня не пускает.
– Честно-честно? – удивленно спросила сонная девочка.
– Честно-честно.
Они улыбнулись и обнялись, и у Луизы немного отлегло от сердца.
Скоро Софи засопела, а мама долго не могла заставить себя лечь в постель. Она сидела на полу, прислонившись спиной к стеклянной стене, и временами поглядывала на окружающий дом пейзаж.
Было темно, тихо и спокойно. Темные поля спали глубоким сном, а звезды почти скрылись за облаками. И все же непроглядной темноты не было, словно кто-то подсветил окружающий их пейзаж. Немного фосфоресцировала дорога, и еще неясное свечение шло от неба.
Лу так и заснула, сидя на полу. Но через пару часов ее разбудил странный шум за окном. Здесь любой шум был странным, потому что обычно шуметь было нечему и некому. Это шло в разрез с характером той реальности, в которой они жили. Мир дороги всегда был тих, и лишь шорох шагов усталых путников нарушал его покой.
Поэтому Лу испугалась. Звук был резкий, рычащий, явно техногеный.
Луиза резко обернулась и посмотрела за окно. Вдалеке, в паре километров, а может и дальше, она увидела большую машину, похожую на трактор из мультика. Только спереди у трактора был не ковш, а два здоровенных бура, которые вгрызались в воздух на границе дороги. Машина словно пыталась преодолеть невидимую преграду, разрушить которую старалась бурами. И именно звук соприкосновения их и невидимого поля был настолько громким, что разбудил Лу даже в стеклянном домике.
Вдобавок у нее начала болеть рука с браслетом, и в этот момент раздался взрыв, а воздух около буров окрасился зеленым свечением.
Луиза вскочила на ноги и смотрела во все глаза. С такого расстояния трактор казался совсем небольшим. Но он так упорно вгрызался в зеленую стену, полупрозрачные ячейки которой теперь быль хорошо видны и разбегались в разные стороны от места соприкосновения.
Виднелись они теперь и около их домика. Ячейки пульсировали и наливались ядовитым сиянием, от которого ныло в висках, а рука стала болеть так сильно, будто ее пытались оторвать.
Браслет раскалился и что-то жужжал у нее на запястье. Но, как и прежде, он не снимался. И в этот момент все вокруг вздрогнуло от взрыва. И дорога, и домик, и стена.
Стена рассыпалась на гаснущие, словно искры на ветру, зеленые точки размером с хорошие снежинки. Стену дома прочертила длинная кривая трещина, дорога на вид осталась невредима. Трактор, словно игрушечный, отлетел в поле из-за взрывной волны, и теперь лежал на боку, как сломанная игрушка. Только буры его еще крутились и светились зеленым, но все медленнее и тусклее.
Луиза боялась даже пошевелиться, настолько все это выбило ее из колеи. В чувство ее привел звук свалившегося с руки браслета. Гаджет теперь безжизненно лежал на полу и слегка дымился. На руке остался небольшой ожог.
Луиза как завороженная смотрела на свою левую руку, смысл происходящего проникал в ее сознание как сквозь ядовитый зеленый туман.
Она бросилась собирать вещи. Их было не так много, но из домика следовало забрать все самое ценное. Воду, лекарства, еду и запасную одежду, которая всегда лежала на полках.
Пришлось взять еще один рюкзак, чтобы уложить туда вещи и бутылки с водой.
За стеклом начало светать. Лу старалась не думать, не пускать в голову вопросы, что она делает и зачем. Она боялась их, боялась, что они удержат ее на дороге еще надежнее, чем браслет.
Да и времени, наверное, было не так много. Снова проснуться с браслетом на руке, как это уже случилось с ней однажды, она не хотела.
Луиза обвешалась рюкзаками, взяла на руки спящую Софи прямо в одеяле и вышла на дорогу. Логичнее всего было дойти до трактора. Дверь его была открыта, буры остановились, сам он сиротливо лежал на земле.
Лу кусала губы и шла к краю дороги. Эту границу она никогда не пересекала. Это была черта, за которой начинался совершенно незнакомый мир.
По каким правилам он живет, и смогут ли они там выжить?
Вопросы все-таки ворвались в ее разум, и Лу начала дрожать от нервного напряжения. Что ей делать? Ее трясло все сильнее, настолько, что начали стучать зубы. А руки внезапно онемели и стали ватными. Лу испугалась, что не удержит дочь и хотела присесть на дорогу, но вместо этого сделала бессильный шаг вперед.
Он был настолько несмелый, кривой и несущественный, словно ее ноги были искалечены. Словно ее колени были развернуты не в ту сторону, а сами ноги отличались совершеннейшей кривизной.
Но Лу сжала клацающие зубы и упрямо шагнула снова. Новый шаг получился немного увереннее, а следующий - еще чуточку прямее и смелее.
Так она дошла до обочины и ступила на бурую твердь. Впервые в жизни она стояла на чем-то, кроме резины.
Ничего не произошло. Зеленая вспышка не оторвала ей голову и не разметала тело на окровавленные кусочки. Сосредоточившись на необходимости передвигать ошалевшие от страха ноги, Луиза неожиданно для себя покинула дорогу.
Ей тут же полегчало. Она смогла преодолеть внутренний, самый сложный запрет. Смогла и даже чуточку не верила этому. Следующие шаги оказались еще легче, хотя поверхность под ногами была совсем не такая удобная, как пружинящая резина дороги. Под ногами лежала окаменевшая земля, твердая и бугристая. Но внезапно Луизе показалось приятно идти по ней.
Скоро проснулась Софи, и Лу все ей рассказала. Малышка совсем не испугалась, а наоборот, обрадовалась и решила, что они идут к папе. У Луизы не было сил разубеждать ее.
Пока что они шли к трактору. К нему, конечно, проще было бы дойти по дороге. Но Луизе было важно сойти с ровной прорезиненной поверхности, сделать этот шаг, как выбор. Суметь. Не было смысла топать до трактора, не имея затем душевных сил сойти с дороги. А сил на это нужно было очень много. Лу просто боялась растерять их все на сравнительно небольшом отрезке пути.
Глаза Софи сияли. Малышка искренне и по-детски радовалась переменам, в то время как ее мама не знала, к чему приведет эта авантюра. Но возвращаться ни за что не собиралась. Они остановились, чтобы убрать одеяло и одеть девочку потеплее.
– Смотри, мама!
Софи испуганно показывала пальцем ей за спину. Луиза обернулась и на мгновение окаменела. По периметру дороги заново выстраивались воедино зеленые полупрозрачные шестиугольники.
Они бежали друг к другу с двух сторон с тихим шипением и такой скоростью, что Лу поспешила отбежать с ребенком на руках еще метров на десять.
В страхе Лу смотрела, как две стороны стены встретились на месте разрыва, там, где лежал перевернутый трактор. Стена получилась высотой в три человеческих роста, она стала бледнеть и скоро исчезла из виду.
Лу смотрела на это с открытым ртом. Она не ожидала, что стена восстановится, просто не думала об этом. А что еще можно ожидать от дороги? Что она, вообще, такое? И кем для нее теперь стала Луиза? Ведь раньше она выполняла все правила, а теперь осмелилась нарушить их.
Еще пугала скорость, с которой все случилось. Нет, Лу смогла бы пересечь стену, даже если бы чуть замешкалась и сошла с пути уже после восстановления барьера. Ведь Алекс ушел, когда сломался его браслет. Ее браслет тоже был сломан.
И все же произошедшее безумно пугало. Она не подозревала о существовании стены, не знала ее устройства. Она знала лишь, что определенную черту на дороге лучше не пересекать. Но эта черта была нужна, чтобы удерживать ее, управлять ею. И управлять при помощи страха. Чего могли желать ей те, кто придумал эту стену?
Они точно хотели, чтобы Луиза всю жизнь шла по этой дороге. Как и тысячи других людей. Им почему-то это было очень важно.
Стены больше не было видно и ничто на нее не намекало.
– Смотри, мама, куда-то делся Город, – удивленно заметила Софи, когда они продолжили одеваться.
Лу дернула головой вверх и удостоверилась, что дочь права. Ее больше ничто не удивляло. Исчез. Город, к которому она шла с рождения. Существовал ли он когда-нибудь или являлся миражом, было не так уж важно. Все равно мечта попасть в это безопасное место и остановиться была неосуществима. Ложна. Как и все остальное на дороге. Он был частью той реальности, обманом, нужным чтобы у таких как Лу, и Алекса, и ее родителей была надежда. Причина вставать по утрам и шагать, шагать, шагать…
Они закончили переодевание. Лу распрямилась, взяла дочь за руку и шагнула. Земля здесь оказалась мягче, чем совсем рядом со стеной.
Она не спрашивала до тех пор, пока они не стали принадлежать друг другу по-настоящему. Просто в одну прекрасную ночь под звездами Алекс сказал, что любит ее. Она ответила ему тем же. И эти ночи под звездными небесами, за защитой стеклянных куполов, согретые нежностью и любовью стали ее самыми прекрасными воспоминаниями. До тех пор, пока не родилась Софи.
Рождение дочери стало чудом, откровением для Луизы. До встречи с Алексом она плохо представляла откуда, вообще, появляются люди.
Но ребенок, малышка, это крошечное беззащитное создание, ее неотъемлемая часть – стала всем для нее. Целым миром, Вселенной. Ради Софи Луиза была готова идти бесконечно. Лишь бы прийти однажды.
И за этим теплым, безмерным счастьем забылись девять месяцев тревог, лишений, трудностей и боли. Забылись километры дороги, на протяжении которых Алекс нес ее на руках, потому что она больше просто не могла идти. Забылись родовые муки и страх, который быстро сменился решимостью сделать все правильно. Сжать зубы, дать жизнь, стать матерью вопреки всему.
И она стала, а Алекс стал отцом. Ее роль изменилась. Из девочки она стала мамой. Дни изменились и каждый был не похож на предыдущий. Это радовало и наполняло энергией и ее, и Алекса, привыкших к однообразию дороги.
Лу казалось, что больше она не видит той тоски в его глазах. Что она спасла его от нее.
Так шли годы. А потом настал день, когда земля вздрогнула. Никогда ничего подобного не происходило с ней. Она не знала, что может раздаться такой грохот, что дорога взбесится и нападет на нее, пинками погонит по своей глади.
Их расшвыряло в стороны, протащило по шершавой резине. Дорога дрожала, в воздухе стоял гул.
Луиза ловила ртом воздух, а когда чуть пришла в себя, бросилась оглядывать четырехлетнюю Софи. С девочкой все было в порядке – спасли материнские объятия. Малышка только сильно плакала от испуга, и Лу, успокаивая ее, не сразу обратила внимание, что что-то не так.
Алекс не подходил к ним. В страхе Луиза бросилась искать его взглядом и увидела, как в ступоре он смотрит на свою руку.
Луиза взяла дочь на руки и подошла. Его часы были разбиты, экран ничего не показывал. Легкое движение, и они безжизненной грудой маленьких железных деталей упали к ногам Алекса.
Луиза в тревоге посмотрела ему в глаза и увидела не страх, не тревогу и не тоску. Она увидела надежду, даже радость и помотала головой, прикусив губу.
Взгляд Алекса стал виноватым, он посмотрел на Софи, которая только-только успокоилась.
– Что это значит? – спросила Луиза.
– Я свободен, – ответил Алекс. – И могу уйти.
– Куда? – дрогнувшим голосом спросила она.
– Я не знаю. Но должно же быть еще что-то, кроме этой дороги.
– Есть Город.
– Нет! – зло крикнул он и напугал Софи.
– Его нет, – спокойнее ответил он. – Это миф, который заставляет нас шагать каждый день по этой чертовой дороге. Она никогда не кончится, в глубине души ты это знаешь. Жизни проходят на этом пути. А Город приближается лишь на чуть.
Она молчала, нервно сглатывала сухим горлом. Он уходил, бросал ее, опять оставлял одну.
– Я могу взять Софи с собой. Или вернусь за вами, когда смогу. Решать тебе.
Она будто не слышала его.
– Я люблю тебя, вас обеих, – добавил он, слушая ее молчание. – Я никогда тебе не лгал. Но я не могу остаться, ты знаешь. Такой шанс может выпасть только раз.
Луиза продолжала молчать, она смотрела в сторону и только крепко прижимала к себе ребенка.
Все что она смогла, это покачать головой в ответ на его предложение. И Алекс ушел. Сошел с дороги, ступил на бурую равнину и с ним ничего не произошло.
– Алекс! – крикнула тогда Лу и упала на колени.
Рыдания просились у нее наружу, но она терпела изо всех сил, чтобы не пугать дочку еще сильнее.
– Я вернусь! – крикнул он, развернулся и пошел прочь.
Он больше не оглядывался даже после того, как она снова стала кричать его имя и плакать. Ей вторил надсадный и испуганный детский крик.
В тот день они вошли в стеклянный домик очень поздно, сильно отстав от графика. Луиза могла только молчать и делать машинально все то, что была должна. Мыла ребенка, кормила, укладывала спать. Весь следующий день она несла Софи на руках, та никак не хотела идти ножками и принималась плакать стоило только ее поставить на землю.
Бывали дни, когда она была готова сделать роковой шаг с дороги в поле. Она медленно подходила к краю, но останавливалась за пару шагов. Браслет начинал вибрировать на руке, зудеть и нагреваться, а в воздухе нарастало такое напряжение, что начинали проскакивать искры. После одной такой, что разорвалась в опасной близости от ее глаза, Луиза оставила эти попытки.
И стала пытаться снять браслет. Но он не снимался. Совсем, никак. Она и раньше знала, что он неразъемный. Но прежде она и не собиралась от него избавляться. Он был вроде как нужен, помогал в достижении цели. А теперь оказалось, что он еще и не пускает ее за край дороги.
Ночами она плакала и шептала что-то, обращаясь к Алексу. Она его винила, а потом умоляла, а потом проклинала. И так по кругу. До тех пор, пока рана немного не затянулась и не стало чуть легче.
С тех пор минул год, а Алекс так и не объявился. Да и как бы он нашел их? Они ушли по дороге вперед. А он… Жив ли он, вообще?
Луиза смахнула предательскую слезу и продолжила упрямо шагать, хотя почти не чувствовала рук от усталости.
К вечеру она дошла до нового домка. 40623 шага показывали часы. Соседние зеленые точки давно остановились на отдых, а ей вот еще и не повезло с длинным переходом.
На ужин сегодня кормили мясными котлетами, свежим хлебом и капустным салатом. Жуя угощение, Лу старалась ни о чем не думать.
Откуда оно берется, откуда берется вода и книги, почему в стенах домика быстрее излечиваются раны и болезни? Почему нельзя сойти с дороги и почему до Города так далеко идти? Почему до него невозможно дойти даже за целую жизнь, если его видно даже сейчас в панорамное окно?
На эти вопросы они с Алексом пытались найти ответы. Но это было невозможно сделать, шагая по дороге, играя в эту игру по ее правилам.
Алекс воспользовался шансом, чтобы сойти с предуготованного пути, в этом было его истинное желание всегда, даже, когда они встретились. Особенно, когда они встретились. Тогда он был готов расстаться с дорогой даже ценой жизни. Луиза лишь скрасила эту жизнь, привнесла в нее новый смысл и как-то оправдала. Сделала сносной. И он согласился пожить так еще, до тех пор, пока случай не снял браслет с его руки. И ведь он откуда-то знал, как это работает.
Луиза уложила грустную Софи в кровать и поцеловала ее маленький носик.
– Не грусти, – попросила она.
– Мы увидим папу?
– Я не знаю, дорогая. Если бы я могла, то сошла бы с дороги, чтобы найти его. Но браслет меня не пускает.
– Честно-честно? – удивленно спросила сонная девочка.
– Честно-честно.
Они улыбнулись и обнялись, и у Луизы немного отлегло от сердца.
Скоро Софи засопела, а мама долго не могла заставить себя лечь в постель. Она сидела на полу, прислонившись спиной к стеклянной стене, и временами поглядывала на окружающий дом пейзаж.
Было темно, тихо и спокойно. Темные поля спали глубоким сном, а звезды почти скрылись за облаками. И все же непроглядной темноты не было, словно кто-то подсветил окружающий их пейзаж. Немного фосфоресцировала дорога, и еще неясное свечение шло от неба.
Лу так и заснула, сидя на полу. Но через пару часов ее разбудил странный шум за окном. Здесь любой шум был странным, потому что обычно шуметь было нечему и некому. Это шло в разрез с характером той реальности, в которой они жили. Мир дороги всегда был тих, и лишь шорох шагов усталых путников нарушал его покой.
Поэтому Лу испугалась. Звук был резкий, рычащий, явно техногеный.
Луиза резко обернулась и посмотрела за окно. Вдалеке, в паре километров, а может и дальше, она увидела большую машину, похожую на трактор из мультика. Только спереди у трактора был не ковш, а два здоровенных бура, которые вгрызались в воздух на границе дороги. Машина словно пыталась преодолеть невидимую преграду, разрушить которую старалась бурами. И именно звук соприкосновения их и невидимого поля был настолько громким, что разбудил Лу даже в стеклянном домике.
Вдобавок у нее начала болеть рука с браслетом, и в этот момент раздался взрыв, а воздух около буров окрасился зеленым свечением.
Луиза вскочила на ноги и смотрела во все глаза. С такого расстояния трактор казался совсем небольшим. Но он так упорно вгрызался в зеленую стену, полупрозрачные ячейки которой теперь быль хорошо видны и разбегались в разные стороны от места соприкосновения.
Виднелись они теперь и около их домика. Ячейки пульсировали и наливались ядовитым сиянием, от которого ныло в висках, а рука стала болеть так сильно, будто ее пытались оторвать.
Браслет раскалился и что-то жужжал у нее на запястье. Но, как и прежде, он не снимался. И в этот момент все вокруг вздрогнуло от взрыва. И дорога, и домик, и стена.
Стена рассыпалась на гаснущие, словно искры на ветру, зеленые точки размером с хорошие снежинки. Стену дома прочертила длинная кривая трещина, дорога на вид осталась невредима. Трактор, словно игрушечный, отлетел в поле из-за взрывной волны, и теперь лежал на боку, как сломанная игрушка. Только буры его еще крутились и светились зеленым, но все медленнее и тусклее.
Луиза боялась даже пошевелиться, настолько все это выбило ее из колеи. В чувство ее привел звук свалившегося с руки браслета. Гаджет теперь безжизненно лежал на полу и слегка дымился. На руке остался небольшой ожог.
Луиза как завороженная смотрела на свою левую руку, смысл происходящего проникал в ее сознание как сквозь ядовитый зеленый туман.
Она бросилась собирать вещи. Их было не так много, но из домика следовало забрать все самое ценное. Воду, лекарства, еду и запасную одежду, которая всегда лежала на полках.
Пришлось взять еще один рюкзак, чтобы уложить туда вещи и бутылки с водой.
За стеклом начало светать. Лу старалась не думать, не пускать в голову вопросы, что она делает и зачем. Она боялась их, боялась, что они удержат ее на дороге еще надежнее, чем браслет.
Да и времени, наверное, было не так много. Снова проснуться с браслетом на руке, как это уже случилось с ней однажды, она не хотела.
Луиза обвешалась рюкзаками, взяла на руки спящую Софи прямо в одеяле и вышла на дорогу. Логичнее всего было дойти до трактора. Дверь его была открыта, буры остановились, сам он сиротливо лежал на земле.
Лу кусала губы и шла к краю дороги. Эту границу она никогда не пересекала. Это была черта, за которой начинался совершенно незнакомый мир.
По каким правилам он живет, и смогут ли они там выжить?
Вопросы все-таки ворвались в ее разум, и Лу начала дрожать от нервного напряжения. Что ей делать? Ее трясло все сильнее, настолько, что начали стучать зубы. А руки внезапно онемели и стали ватными. Лу испугалась, что не удержит дочь и хотела присесть на дорогу, но вместо этого сделала бессильный шаг вперед.
Он был настолько несмелый, кривой и несущественный, словно ее ноги были искалечены. Словно ее колени были развернуты не в ту сторону, а сами ноги отличались совершеннейшей кривизной.
Но Лу сжала клацающие зубы и упрямо шагнула снова. Новый шаг получился немного увереннее, а следующий - еще чуточку прямее и смелее.
Так она дошла до обочины и ступила на бурую твердь. Впервые в жизни она стояла на чем-то, кроме резины.
Ничего не произошло. Зеленая вспышка не оторвала ей голову и не разметала тело на окровавленные кусочки. Сосредоточившись на необходимости передвигать ошалевшие от страха ноги, Луиза неожиданно для себя покинула дорогу.
Ей тут же полегчало. Она смогла преодолеть внутренний, самый сложный запрет. Смогла и даже чуточку не верила этому. Следующие шаги оказались еще легче, хотя поверхность под ногами была совсем не такая удобная, как пружинящая резина дороги. Под ногами лежала окаменевшая земля, твердая и бугристая. Но внезапно Луизе показалось приятно идти по ней.
Скоро проснулась Софи, и Лу все ей рассказала. Малышка совсем не испугалась, а наоборот, обрадовалась и решила, что они идут к папе. У Луизы не было сил разубеждать ее.
Пока что они шли к трактору. К нему, конечно, проще было бы дойти по дороге. Но Луизе было важно сойти с ровной прорезиненной поверхности, сделать этот шаг, как выбор. Суметь. Не было смысла топать до трактора, не имея затем душевных сил сойти с дороги. А сил на это нужно было очень много. Лу просто боялась растерять их все на сравнительно небольшом отрезке пути.
Глаза Софи сияли. Малышка искренне и по-детски радовалась переменам, в то время как ее мама не знала, к чему приведет эта авантюра. Но возвращаться ни за что не собиралась. Они остановились, чтобы убрать одеяло и одеть девочку потеплее.
– Смотри, мама!
Софи испуганно показывала пальцем ей за спину. Луиза обернулась и на мгновение окаменела. По периметру дороги заново выстраивались воедино зеленые полупрозрачные шестиугольники.
Они бежали друг к другу с двух сторон с тихим шипением и такой скоростью, что Лу поспешила отбежать с ребенком на руках еще метров на десять.
В страхе Лу смотрела, как две стороны стены встретились на месте разрыва, там, где лежал перевернутый трактор. Стена получилась высотой в три человеческих роста, она стала бледнеть и скоро исчезла из виду.
Лу смотрела на это с открытым ртом. Она не ожидала, что стена восстановится, просто не думала об этом. А что еще можно ожидать от дороги? Что она, вообще, такое? И кем для нее теперь стала Луиза? Ведь раньше она выполняла все правила, а теперь осмелилась нарушить их.
Еще пугала скорость, с которой все случилось. Нет, Лу смогла бы пересечь стену, даже если бы чуть замешкалась и сошла с пути уже после восстановления барьера. Ведь Алекс ушел, когда сломался его браслет. Ее браслет тоже был сломан.
И все же произошедшее безумно пугало. Она не подозревала о существовании стены, не знала ее устройства. Она знала лишь, что определенную черту на дороге лучше не пересекать. Но эта черта была нужна, чтобы удерживать ее, управлять ею. И управлять при помощи страха. Чего могли желать ей те, кто придумал эту стену?
Они точно хотели, чтобы Луиза всю жизнь шла по этой дороге. Как и тысячи других людей. Им почему-то это было очень важно.
Стены больше не было видно и ничто на нее не намекало.
– Смотри, мама, куда-то делся Город, – удивленно заметила Софи, когда они продолжили одеваться.
Лу дернула головой вверх и удостоверилась, что дочь права. Ее больше ничто не удивляло. Исчез. Город, к которому она шла с рождения. Существовал ли он когда-нибудь или являлся миражом, было не так уж важно. Все равно мечта попасть в это безопасное место и остановиться была неосуществима. Ложна. Как и все остальное на дороге. Он был частью той реальности, обманом, нужным чтобы у таких как Лу, и Алекса, и ее родителей была надежда. Причина вставать по утрам и шагать, шагать, шагать…
Они закончили переодевание. Лу распрямилась, взяла дочь за руку и шагнула. Земля здесь оказалась мягче, чем совсем рядом со стеной.
