Смысл жизни быть собой, не пытаться изменить других. Вот как сейчас мы в своём большинстве идём одной дорогой, к одной цели. Меняемся под действием определённых обстоятельств, а не по желанию кого-либо. Хотя, когда есть силы, хочется причинять добро и любовь, не спрашивая, хочет ли другой этого.
– Но иногда твоё добро становится для других злом...
— Поэтому я всего лишь занимаюсь готовкой и размещаю гостей.
— Кстати, госпожа Хозяйка, сон про сливы к вам дошёл?
— Мне сегодня снились светлые сны, про древний семейный храм, вокруг которого росло много сливовых и вишнёвых деревьев. И был какой-то праздник. Яркий летний. С девушкой и парнем в главных ролях. Спасибо Накамура.
— Девушка и парень? — чуть удивился Нака. — Кажется, я понял. Это было мамино воспоминание. Забавно, что мама его мне показала очень давно. Это были мои родители.
— Они очень обаятельные и добрые. И не скажешь, что он сёгун.
— Он был прекрасным сегуном.
— Судя по вчерашнему путешествию, Нака, ты тоже, – Злата тепло улыбнулась.
– Всем привет. Ждали?
– Привет. Давно не заглядывал.
– Я все выходные бегал по джунглям и даже с хозяйками мы убеждали, что если не соблюдать правила, то НЕЧТО найдёт их. Но...
– Но... Раз ты здесь, значит, кто-то не внял...
– Да, это точно. Просто соблюдайте правила, и оно вас не тронет.
– Надеюсь, завтра тебя не увидим. Хотя ты знаешь, что я любя.
– Я честно пытался их всех спасти...
– Я знаю, спасибо тебе за это…
Марк появился из открывшегося портала, выглядел слегка бледным и немного... дезориентированным, но улыбался:
– Всем привет! Злата, как ты, любовь моя? О, у вас тут опять потери, сочувствую...
— Привет как твоя кома? Вылечили или мы снимся тебе? — она собрала тарелки, отправляя их Розе и Котику, с запиской «Помойте нас». Демон усмехнулся, дошёл к реке и стал мыть тарелки по одной.
– В клинике скучно, зато, песни пишутся... вот такая у меня болдинская осень! – актёр засмеялся, – врачи меня пичкают какими-то таблетками, но я их, конечно, не пью. Еда там, брр... а тут я пропустил обед жаль... Представляешь, приходила Алекс, изображала заботу, сказала, что после терапии заберёт меня домой. И что наркотическая кома спровоцировала расстройство психики, бред.
— Ты завтрак пропустил с яичницей и вопросами о смысле жизни. Ну, что приходил хорошо, может, встал на путь исправления. Глядишь, нормальным станет, — рассмеялась, грызёт яблоко.
– Угу, я просил меня оттуда забрать, но она настаивает, что надо «лечиться» от воображаемых блондинок, ревнивица, – он подмигнул, мягко забрал яблоко, – смысл жизни под яичницу, самая вкуснота.
Злата расплела косу и вытащила прядь волос. После вчерашних приключений, так и есть, белая прядь.
— Конечно, я блондинка, но одна седая прядь. По-моему, очень мило стало, — девушка махнула рукой на яблоко, стала заплетать обратно в косу, пряча белую прядь.
– Ты, конечно, уже рассказывала тут, но я спрошу... кем ты была до острова? Магичкой?
— Родилась в семье потомственных военных и дипломатов, захотела пойти по другому пути, выбрала космос. Ну и сноходец. А так Хозяйка здесь, – ответила Злата, отвернувшись от него и смотря в сторону корабля.
– Хм, а магии ты где училась?
— Училась магии? Ей разве учатся?
– Это на всех... ну, можно в спецшколах, с учителем. Самому, если супер талант.
– Некоторые, если не хотят навредить окружающим, – вмешалась в разговор Роза.
– Точно, есть теория, практика, техника безопасности... я не спрашиваю о дипломе, это выпендрёж.
– Первое правило техники безопасности – если понимаешь, что скоро сдохнешь — беги! – засмеялась Мэри.
— Что-то я на острове не вижу школы магии. А у нас магия, скорее техномагия. Пилоты в основном, такие маги, иначе как прыгать сквозь пространство, – посмотрела на них Злата.
– Здесь может действовать вид магии. Меня учили. Причём серьёзно. Ты могла получить силы вместе с навыками сразу. Или же поняла сама. Но ведь это тоже обучение. Самообучение, – задумчиво протянула волшебница.
— Вероятно, уберусь отсюда и может попробую пойти в пилоты.
– У вашей техномагии есть начало? – спросил демон, появляясь с горой вымытых тарелок около костра.
— До выхода за пределы планеты, магия считалась сказкой, древними мифами. Потом у одного вышло, другого и стали искать таких же.
– Ну, вы так это «завернули»... я самоучка, – не удержался Марк. – По книгам... немного учил Влад. Хочешь, я тебя научу магии, кроме техно? Без острова ты точно потеряешь могущество... Если тебя не смущает репетитор из клиники?
Котик наколдовал стол и положил на него все тарелки.
– Ну а у нас магия была с самого начала... Если это магия, конечно, – сказал он с сомнением в голосе.
— Как можно научить магии, если ты не маг, — Злата едва слышно фыркнула. — У тебя и у Влада это, наверное, в крови?
– Теорией и опытом, – усмехнулся демон.
— Насчёт теории я понимаю, но практика без сил, маны или чего там ещё как? Здесь я просто умею это делать, по щелчку пальцев.
– Ну, можно привести пример. Например, допустим, какой-то отставной генерал был сведущ в какой-либо магии. Но он как-то её потерял. Почему бы ему не быть учителем?
– Я чувствую, что у тебя тоже! – актёр взял её руки. – Кстати, по поводу волшебной Тари... ей явно больше двухсот-трехсот лет, Влад говорил, то есть она уже живёт... или ты сама Тари!
— В чём-то я на неё похожа, но я не она. Тебе же Алсад показывал, вы сравнивали.
– Мм! Кстати, спасибо! Еда в клинике отвратная: каши и всё на пару... – он проглотил бутерброд, схватил второй. – И что-то вы с Алсадом намудрили... я предок Влада, это написано в Книге. А ты вряд ли родственница Тари... по крайней мере, прямая. Воплощение, родная душа. Нам инцест не нужен.
— На пару полезно, будет тебе на обед такое. Ну как я могу быть ей? А насчёт обучения попробуй, чем боги не шутят.
– Не надо мне такое на обед, меня уже от этого тошнит! Ты станешь независимой от магии острова. Вот, полистай до завтра
— Зато здоровый будешь, как истинная звезда. Они вечно такое едят.
– Настоящие рокеры только пьют и курят! – он засмеялся. – Всем счастливо оставаться!
– И быстро помрут, ни один долго не прожил, — она пролистала книгу и отправила к первой, пусть полежат пообщаются между собой. — Нака, задам дурацкий вопрос. Это нормально, что после вчерашнего путешествия у меня появилась седая прядь?
– Ты же с кошмаром встретилась. Не удивительно, от страха седеют, – отозвалась Роза, фыркнув на то, как сбежал в очередной раз актёр.
— Думаю, да, — кивнул парень и, развернувшись спиной, поднял часть волос, показывая седые пряди. — Я сам давно поседел, а к концу этого дурдома вообще на всю голову седым останусь.
— Будет креативная причёска, а вообще ты будешь прекрасным правителем, когда вернешься обратно, — чуть склонила голову девушка.
— Ага, будет седой сегун в неполные двадцать шесть, — фыркнул Накамура. — Народ будет в первую очередь приходить поглазеть на меня.
— Цвет волос не важен, важнее, что внутри. А ты показал, что можешь быть отличным правителем.
— Я просто шучу, госпожа Хозяйка, — чуть улыбнулся парень. — Но, да, шутка вышла глупой.
— Извини, я немного увлекалась, посмотрела вероятности, — чуть виновато посмотрела на него, — тебя ждут дома и твой народ. Им неважно сед ты или нет. Они ждут и верят, что ты вернёшься.
— Не страшно, — качнул головой парень. — Скорее всего, меня сочли мертвым, но ждут воскрешения, ведь я последний из рода. Ни наследников, ни приемников нет.
У Златы в голове раздался знакомый мелодичный голос: «Лучше меньше, но ярче! И, девочка моя, не ленись учиться, это единственный способ что-то изменить — изменить себя. Ты «подсела» на могущество острова, но сама понимаешь, что это не вариант. Я тебе помогу, но за тебя всё сделать никто не может».
«Во-первых, в чём я «подсела» на могущество? Во-вторых, с чего ты решил, что я ленюсь?»
«Не можешь отсюда выбраться. Если ты так быстро прочла мою книгу и всё запомнила, то практикуй два последних параграфа с био- и некро- заклятьями. Примерно сто двадцать штук. Завтра проверю, а то скоро все умрут... ну, ладно, кое-кто тут спасётся, а ты останешься одна на острове... с Тёмным. Как там было в письменах: ребёнок, поселение... – тихий смех, – Но я верю, что ты достойна Своей жизни».
«Некромант из меня, как и целитель. Угроблю ведь. Может кто-то и умрёт, но смею надеяться, что останутся живы все. Хм. А тёмный это тёмный. Привычная категория зла».
— Если в памяти нет какого-то воспоминания, значит его или стёрли, или память сама его заблокировала, потому что это воспоминание, причина травмы.
— Иногда воспоминания отбирают в наказание, как часть сил. Я видела это несколько раз во снах. Это жутко очень.
– Во, вот со мной так было!
— Я знаю, — тихо сказал Нака. — В госпитале был один такой случай. То, что я увидел в его памяти…
— Воспоминания можно вернуть, но всё равно человек меняется. Тут часто вспоминают Тари, вот часто доставалось так. Считали, что её учат таким образом, – тихо отозвалась Злата.
– Это страшно, когда ты просыпаешься и понимаешь, что не помнишь часть жизни… – также тихо сказала Роза.
– Не понял, когда меняется? — задал вопрос мальчик.
— Вот представь, как вчера ты не помнишь ничего, ты по-другому реагируешь на все. Ты уже не ты, будет новая личность, – ответила Хозяйка.
– Верно. Ты – это твои воспоминания, ты в них весь... - Хотя нет! – вскочил Рик.
— Конечно, страшно, — вздохнул Нака. — У меня тоже нет куска памяти. Когда мама умерла, я был совсем рядом. Я не помню этого и ещё двух дней до и после смерти. Травма и решение монахов из храма стереть мне память, считая, что так будет лучше для ребёнка, видевшего смерть родителя.
– Вообще, даже если ты не помнишь какую-то часть своей жизни – это не страшно. Например, я плохо могу вспомнить, какого цвета был мой первый дом... Разве это важно? Не помню, кто первый напоил меня чаем, и вообще мы много всего забываем. Разве это не нормально? Но, наверное, просто нельзя забывать что-то, главное, что делает тебя собой? Наверное, такого не слишком-то и много… – мальчик обращался к Злате.
– Ну, тут ведь как, смотря с какой стороны смотреть, – Мирос кивнула. – У нас алхимию стёрли на какое-то время.
— А у меня навсегда, — пробормотал парень. — Мне пытались её вернуть, но ничего не произошло. Имеется в виду большие куски памяти.
– Разве это тебя изменило? – не унимался Рик. – Вовсе нет, хоть большие хоть нет. Например, человек всю жизнь учился играть на скрипке и у него забрали эти воспоминания... Он останется тем же? Нет, конечно. Но станет ли он другим человеком?
— Не знаю, мне шесть лет было, хотя люди, знавшие меня маленького, говорят, я тогда стал совсем не от мира сего. Искал постоянно что-то, с детьми не играл, – ответил Нака.
– Хм... Мне всё равно кажется, что ты не стал сильно иным, хотя кто знает, насколько это воспоминание было важным…
— Станет, так как не будет помнить чего-то важного, какой-то эмоции. Например, он впервые почувствовал, что он талантлив, исполняя произведение, а если он это забудет, то и ощущение таланта и значимости пропадёт.
– Думаю, ты прав. Именно если он забыл те самые искры! Которые заставляли его стремиться жить… Но я всё ещё хочу жить...
— Тут немного другое. Она, та девушка, смотрит на человека, он её вырастил, заменил родителей, а она его не помнит. Лишь потому, что другие так решили, и таких вещей много. За каждый поступок, который неправильный, с точки зрения высших, было такое наказание.
– Ого. Какие злые и умные высшие... Но разве она когда на них смотрит, в ней ничего не откликается?
— Нет, откуда, если нет никаких ассоциаций?
– Они есть у других людей. А когда мы общаемся, мы чувствуем друг друга... Получается кусочки её прошлой есть в этих родных людях, разве нет?
– Из родных у неё остался один дед и вроде как брат. Но она долго жила не с ними, поэтому там было вот так сложно, – попробовала припомнить свои сны Злата.
— Но учтите, что, опираясь на ваш статус и ваше воспитание, я предпочёл бы, чтобы вы обращались ко мне на вы и использовали «Уэсама», будучи ведущим разговор с сёгуном.
– Вааааа! Нака ты так крут! Обалдеть! – рассмеялся Рик и великодушно взмахнул рукой, как какой-то аристократ. – Ладно я переживу твоё панибратское отношение.
— Боюсь, я нескоро поменяю решение, молодой господин Рик, — Накамура сидел, гордо выпрямившись и строго смотря на мальчика. В глазах плясали черти. — Сёгуны нечасто меняют свои решения.
Роза подкралась сзади к брату и обняла его нависая. – Тебя произвели в аристократы, Рик?
– И что же вы, господин Сёгун, Уэсама, будете делать, если я вас не послушаюсь? Что? Произвели? Это меня-то произвели? Ха, ты о жесте? Ну, меня просто учили этому.
– Покажи?
— А вы знаете, молодой господин, что за наказание за оскорбление самурая? — спросил парень и положил руку на мечи за поясом. — Смерть. А сёгун — это самурай, лишь выше рангом.
– Нака... – шипит и отходит. – Давай ты не будешь нападать – на безобидного меня. У меня даже магии нет!
— И не собирался, — фыркнул парень.
– А названая сестра сёгуна кто? Боччан?
— Химе, — улыбнулся Накамура. — Роза-химе. А что, мне нравится.
– Это же... Принцесса? Мне подходит. Спасибо, братишка, – девушка довольно захлопала в ладоши и вздёрнула носик.
— Или очень высокопоставленная девушка. Тебе действительно идёт.
– Точно подходит, – ребёнок прильнул к Розе. – Химе-сама, пожалуйста, не убивайте меня за неуважение к брату... И от него защитите.
— Ой, мама дорогая, – Летописец стоял у столба с воткнутым кинжалом и едва заметно улыбался. – Оказывается, у нас тут великосветское общество собралось... Чумазое и пропахшее дымом от костра…
– И моющееся через раз! – вскинул руки Рик и рассмеялся. – А вообще, ничего не имею против запаха костра.
– А я – самая низшая каста, – усмехнулся демон и оглядел присутствующих, – Господа.
— Прелесть какая, одни дворяне. — рассмеялась Злата, сидя на ветке дерева.
– Я позволю тебе подносить мне тапочки, демон, – ехидно посмотрел Рик. – Не, я не дворянин. Наверное... Ну титула никакого не припомню, во всяком случае.
— «И ты Брут?» – поёжился Летописец. – Мы с Теней, что одни тут из простого народа?
— Да ладно, — она фыркнула, — если пошла по папиным стопам на дипломатическое поприще, было бы дворянство. А так ничего нет.
— Кстати... Я так и не спросил о твоей семье. Кто они?
— Папа, — Злата запнулась, — был посол Атрии в южных землях, мама – начальник службы его безопасности. Нас с сестрой отправили на каникулы, а они остались. А там начались военные действия. Посольство взорвали одним из первых. Потом за нами присматривали папины сослуживцы. За Соней, скорее всего, они продолжают присматривать.
— Хм... – Алсад погрустнел. — Мои... Вернее, родители моего прототипа, да, да, я копия обычного человека, созданная Конструктором для выполнения миссии, тоже давно умерли. Мама, когда мне было восемнадцать, отец почти на двадцать лет позже, но с ним мы и не жили давно...
Он встрепенулся:
— Так... Не буду о грустном. Расскажи лучше о своем мире. Какой он?
— Мне было четырнадцать, а Соне четыре года. Она их и не помнит, — немного грустно улыбнулась, — мой мир? Эйвис это мир высоких гор и глубоких океанов, прекрасных равнин.
– Но иногда твоё добро становится для других злом...
— Поэтому я всего лишь занимаюсь готовкой и размещаю гостей.
— Кстати, госпожа Хозяйка, сон про сливы к вам дошёл?
— Мне сегодня снились светлые сны, про древний семейный храм, вокруг которого росло много сливовых и вишнёвых деревьев. И был какой-то праздник. Яркий летний. С девушкой и парнем в главных ролях. Спасибо Накамура.
— Девушка и парень? — чуть удивился Нака. — Кажется, я понял. Это было мамино воспоминание. Забавно, что мама его мне показала очень давно. Это были мои родители.
— Они очень обаятельные и добрые. И не скажешь, что он сёгун.
— Он был прекрасным сегуном.
— Судя по вчерашнему путешествию, Нака, ты тоже, – Злата тепло улыбнулась.
– Всем привет. Ждали?
– Привет. Давно не заглядывал.
– Я все выходные бегал по джунглям и даже с хозяйками мы убеждали, что если не соблюдать правила, то НЕЧТО найдёт их. Но...
– Но... Раз ты здесь, значит, кто-то не внял...
– Да, это точно. Просто соблюдайте правила, и оно вас не тронет.
– Надеюсь, завтра тебя не увидим. Хотя ты знаешь, что я любя.
– Я честно пытался их всех спасти...
– Я знаю, спасибо тебе за это…
Марк появился из открывшегося портала, выглядел слегка бледным и немного... дезориентированным, но улыбался:
– Всем привет! Злата, как ты, любовь моя? О, у вас тут опять потери, сочувствую...
— Привет как твоя кома? Вылечили или мы снимся тебе? — она собрала тарелки, отправляя их Розе и Котику, с запиской «Помойте нас». Демон усмехнулся, дошёл к реке и стал мыть тарелки по одной.
– В клинике скучно, зато, песни пишутся... вот такая у меня болдинская осень! – актёр засмеялся, – врачи меня пичкают какими-то таблетками, но я их, конечно, не пью. Еда там, брр... а тут я пропустил обед жаль... Представляешь, приходила Алекс, изображала заботу, сказала, что после терапии заберёт меня домой. И что наркотическая кома спровоцировала расстройство психики, бред.
— Ты завтрак пропустил с яичницей и вопросами о смысле жизни. Ну, что приходил хорошо, может, встал на путь исправления. Глядишь, нормальным станет, — рассмеялась, грызёт яблоко.
– Угу, я просил меня оттуда забрать, но она настаивает, что надо «лечиться» от воображаемых блондинок, ревнивица, – он подмигнул, мягко забрал яблоко, – смысл жизни под яичницу, самая вкуснота.
Злата расплела косу и вытащила прядь волос. После вчерашних приключений, так и есть, белая прядь.
— Конечно, я блондинка, но одна седая прядь. По-моему, очень мило стало, — девушка махнула рукой на яблоко, стала заплетать обратно в косу, пряча белую прядь.
– Ты, конечно, уже рассказывала тут, но я спрошу... кем ты была до острова? Магичкой?
— Родилась в семье потомственных военных и дипломатов, захотела пойти по другому пути, выбрала космос. Ну и сноходец. А так Хозяйка здесь, – ответила Злата, отвернувшись от него и смотря в сторону корабля.
– Хм, а магии ты где училась?
— Училась магии? Ей разве учатся?
– Это на всех... ну, можно в спецшколах, с учителем. Самому, если супер талант.
– Некоторые, если не хотят навредить окружающим, – вмешалась в разговор Роза.
– Точно, есть теория, практика, техника безопасности... я не спрашиваю о дипломе, это выпендрёж.
– Первое правило техники безопасности – если понимаешь, что скоро сдохнешь — беги! – засмеялась Мэри.
— Что-то я на острове не вижу школы магии. А у нас магия, скорее техномагия. Пилоты в основном, такие маги, иначе как прыгать сквозь пространство, – посмотрела на них Злата.
– Здесь может действовать вид магии. Меня учили. Причём серьёзно. Ты могла получить силы вместе с навыками сразу. Или же поняла сама. Но ведь это тоже обучение. Самообучение, – задумчиво протянула волшебница.
— Вероятно, уберусь отсюда и может попробую пойти в пилоты.
– У вашей техномагии есть начало? – спросил демон, появляясь с горой вымытых тарелок около костра.
— До выхода за пределы планеты, магия считалась сказкой, древними мифами. Потом у одного вышло, другого и стали искать таких же.
– Ну, вы так это «завернули»... я самоучка, – не удержался Марк. – По книгам... немного учил Влад. Хочешь, я тебя научу магии, кроме техно? Без острова ты точно потеряешь могущество... Если тебя не смущает репетитор из клиники?
Котик наколдовал стол и положил на него все тарелки.
– Ну а у нас магия была с самого начала... Если это магия, конечно, – сказал он с сомнением в голосе.
— Как можно научить магии, если ты не маг, — Злата едва слышно фыркнула. — У тебя и у Влада это, наверное, в крови?
– Теорией и опытом, – усмехнулся демон.
— Насчёт теории я понимаю, но практика без сил, маны или чего там ещё как? Здесь я просто умею это делать, по щелчку пальцев.
– Ну, можно привести пример. Например, допустим, какой-то отставной генерал был сведущ в какой-либо магии. Но он как-то её потерял. Почему бы ему не быть учителем?
– Я чувствую, что у тебя тоже! – актёр взял её руки. – Кстати, по поводу волшебной Тари... ей явно больше двухсот-трехсот лет, Влад говорил, то есть она уже живёт... или ты сама Тари!
— В чём-то я на неё похожа, но я не она. Тебе же Алсад показывал, вы сравнивали.
– Мм! Кстати, спасибо! Еда в клинике отвратная: каши и всё на пару... – он проглотил бутерброд, схватил второй. – И что-то вы с Алсадом намудрили... я предок Влада, это написано в Книге. А ты вряд ли родственница Тари... по крайней мере, прямая. Воплощение, родная душа. Нам инцест не нужен.
— На пару полезно, будет тебе на обед такое. Ну как я могу быть ей? А насчёт обучения попробуй, чем боги не шутят.
– Не надо мне такое на обед, меня уже от этого тошнит! Ты станешь независимой от магии острова. Вот, полистай до завтра
— Зато здоровый будешь, как истинная звезда. Они вечно такое едят.
– Настоящие рокеры только пьют и курят! – он засмеялся. – Всем счастливо оставаться!
– И быстро помрут, ни один долго не прожил, — она пролистала книгу и отправила к первой, пусть полежат пообщаются между собой. — Нака, задам дурацкий вопрос. Это нормально, что после вчерашнего путешествия у меня появилась седая прядь?
– Ты же с кошмаром встретилась. Не удивительно, от страха седеют, – отозвалась Роза, фыркнув на то, как сбежал в очередной раз актёр.
— Думаю, да, — кивнул парень и, развернувшись спиной, поднял часть волос, показывая седые пряди. — Я сам давно поседел, а к концу этого дурдома вообще на всю голову седым останусь.
— Будет креативная причёска, а вообще ты будешь прекрасным правителем, когда вернешься обратно, — чуть склонила голову девушка.
— Ага, будет седой сегун в неполные двадцать шесть, — фыркнул Накамура. — Народ будет в первую очередь приходить поглазеть на меня.
— Цвет волос не важен, важнее, что внутри. А ты показал, что можешь быть отличным правителем.
— Я просто шучу, госпожа Хозяйка, — чуть улыбнулся парень. — Но, да, шутка вышла глупой.
— Извини, я немного увлекалась, посмотрела вероятности, — чуть виновато посмотрела на него, — тебя ждут дома и твой народ. Им неважно сед ты или нет. Они ждут и верят, что ты вернёшься.
— Не страшно, — качнул головой парень. — Скорее всего, меня сочли мертвым, но ждут воскрешения, ведь я последний из рода. Ни наследников, ни приемников нет.
У Златы в голове раздался знакомый мелодичный голос: «Лучше меньше, но ярче! И, девочка моя, не ленись учиться, это единственный способ что-то изменить — изменить себя. Ты «подсела» на могущество острова, но сама понимаешь, что это не вариант. Я тебе помогу, но за тебя всё сделать никто не может».
«Во-первых, в чём я «подсела» на могущество? Во-вторых, с чего ты решил, что я ленюсь?»
«Не можешь отсюда выбраться. Если ты так быстро прочла мою книгу и всё запомнила, то практикуй два последних параграфа с био- и некро- заклятьями. Примерно сто двадцать штук. Завтра проверю, а то скоро все умрут... ну, ладно, кое-кто тут спасётся, а ты останешься одна на острове... с Тёмным. Как там было в письменах: ребёнок, поселение... – тихий смех, – Но я верю, что ты достойна Своей жизни».
«Некромант из меня, как и целитель. Угроблю ведь. Может кто-то и умрёт, но смею надеяться, что останутся живы все. Хм. А тёмный это тёмный. Привычная категория зла».
— Если в памяти нет какого-то воспоминания, значит его или стёрли, или память сама его заблокировала, потому что это воспоминание, причина травмы.
— Иногда воспоминания отбирают в наказание, как часть сил. Я видела это несколько раз во снах. Это жутко очень.
– Во, вот со мной так было!
— Я знаю, — тихо сказал Нака. — В госпитале был один такой случай. То, что я увидел в его памяти…
— Воспоминания можно вернуть, но всё равно человек меняется. Тут часто вспоминают Тари, вот часто доставалось так. Считали, что её учат таким образом, – тихо отозвалась Злата.
– Это страшно, когда ты просыпаешься и понимаешь, что не помнишь часть жизни… – также тихо сказала Роза.
– Не понял, когда меняется? — задал вопрос мальчик.
— Вот представь, как вчера ты не помнишь ничего, ты по-другому реагируешь на все. Ты уже не ты, будет новая личность, – ответила Хозяйка.
– Верно. Ты – это твои воспоминания, ты в них весь... - Хотя нет! – вскочил Рик.
— Конечно, страшно, — вздохнул Нака. — У меня тоже нет куска памяти. Когда мама умерла, я был совсем рядом. Я не помню этого и ещё двух дней до и после смерти. Травма и решение монахов из храма стереть мне память, считая, что так будет лучше для ребёнка, видевшего смерть родителя.
– Вообще, даже если ты не помнишь какую-то часть своей жизни – это не страшно. Например, я плохо могу вспомнить, какого цвета был мой первый дом... Разве это важно? Не помню, кто первый напоил меня чаем, и вообще мы много всего забываем. Разве это не нормально? Но, наверное, просто нельзя забывать что-то, главное, что делает тебя собой? Наверное, такого не слишком-то и много… – мальчик обращался к Злате.
– Ну, тут ведь как, смотря с какой стороны смотреть, – Мирос кивнула. – У нас алхимию стёрли на какое-то время.
— А у меня навсегда, — пробормотал парень. — Мне пытались её вернуть, но ничего не произошло. Имеется в виду большие куски памяти.
– Разве это тебя изменило? – не унимался Рик. – Вовсе нет, хоть большие хоть нет. Например, человек всю жизнь учился играть на скрипке и у него забрали эти воспоминания... Он останется тем же? Нет, конечно. Но станет ли он другим человеком?
— Не знаю, мне шесть лет было, хотя люди, знавшие меня маленького, говорят, я тогда стал совсем не от мира сего. Искал постоянно что-то, с детьми не играл, – ответил Нака.
– Хм... Мне всё равно кажется, что ты не стал сильно иным, хотя кто знает, насколько это воспоминание было важным…
— Станет, так как не будет помнить чего-то важного, какой-то эмоции. Например, он впервые почувствовал, что он талантлив, исполняя произведение, а если он это забудет, то и ощущение таланта и значимости пропадёт.
– Думаю, ты прав. Именно если он забыл те самые искры! Которые заставляли его стремиться жить… Но я всё ещё хочу жить...
— Тут немного другое. Она, та девушка, смотрит на человека, он её вырастил, заменил родителей, а она его не помнит. Лишь потому, что другие так решили, и таких вещей много. За каждый поступок, который неправильный, с точки зрения высших, было такое наказание.
– Ого. Какие злые и умные высшие... Но разве она когда на них смотрит, в ней ничего не откликается?
— Нет, откуда, если нет никаких ассоциаций?
– Они есть у других людей. А когда мы общаемся, мы чувствуем друг друга... Получается кусочки её прошлой есть в этих родных людях, разве нет?
– Из родных у неё остался один дед и вроде как брат. Но она долго жила не с ними, поэтому там было вот так сложно, – попробовала припомнить свои сны Злата.
— Но учтите, что, опираясь на ваш статус и ваше воспитание, я предпочёл бы, чтобы вы обращались ко мне на вы и использовали «Уэсама», будучи ведущим разговор с сёгуном.
– Вааааа! Нака ты так крут! Обалдеть! – рассмеялся Рик и великодушно взмахнул рукой, как какой-то аристократ. – Ладно я переживу твоё панибратское отношение.
— Боюсь, я нескоро поменяю решение, молодой господин Рик, — Накамура сидел, гордо выпрямившись и строго смотря на мальчика. В глазах плясали черти. — Сёгуны нечасто меняют свои решения.
Роза подкралась сзади к брату и обняла его нависая. – Тебя произвели в аристократы, Рик?
– И что же вы, господин Сёгун, Уэсама, будете делать, если я вас не послушаюсь? Что? Произвели? Это меня-то произвели? Ха, ты о жесте? Ну, меня просто учили этому.
– Покажи?
— А вы знаете, молодой господин, что за наказание за оскорбление самурая? — спросил парень и положил руку на мечи за поясом. — Смерть. А сёгун — это самурай, лишь выше рангом.
– Нака... – шипит и отходит. – Давай ты не будешь нападать – на безобидного меня. У меня даже магии нет!
— И не собирался, — фыркнул парень.
– А названая сестра сёгуна кто? Боччан?
— Химе, — улыбнулся Накамура. — Роза-химе. А что, мне нравится.
– Это же... Принцесса? Мне подходит. Спасибо, братишка, – девушка довольно захлопала в ладоши и вздёрнула носик.
— Или очень высокопоставленная девушка. Тебе действительно идёт.
– Точно подходит, – ребёнок прильнул к Розе. – Химе-сама, пожалуйста, не убивайте меня за неуважение к брату... И от него защитите.
— Ой, мама дорогая, – Летописец стоял у столба с воткнутым кинжалом и едва заметно улыбался. – Оказывается, у нас тут великосветское общество собралось... Чумазое и пропахшее дымом от костра…
– И моющееся через раз! – вскинул руки Рик и рассмеялся. – А вообще, ничего не имею против запаха костра.
– А я – самая низшая каста, – усмехнулся демон и оглядел присутствующих, – Господа.
— Прелесть какая, одни дворяне. — рассмеялась Злата, сидя на ветке дерева.
– Я позволю тебе подносить мне тапочки, демон, – ехидно посмотрел Рик. – Не, я не дворянин. Наверное... Ну титула никакого не припомню, во всяком случае.
— «И ты Брут?» – поёжился Летописец. – Мы с Теней, что одни тут из простого народа?
— Да ладно, — она фыркнула, — если пошла по папиным стопам на дипломатическое поприще, было бы дворянство. А так ничего нет.
— Кстати... Я так и не спросил о твоей семье. Кто они?
— Папа, — Злата запнулась, — был посол Атрии в южных землях, мама – начальник службы его безопасности. Нас с сестрой отправили на каникулы, а они остались. А там начались военные действия. Посольство взорвали одним из первых. Потом за нами присматривали папины сослуживцы. За Соней, скорее всего, они продолжают присматривать.
— Хм... – Алсад погрустнел. — Мои... Вернее, родители моего прототипа, да, да, я копия обычного человека, созданная Конструктором для выполнения миссии, тоже давно умерли. Мама, когда мне было восемнадцать, отец почти на двадцать лет позже, но с ним мы и не жили давно...
Он встрепенулся:
— Так... Не буду о грустном. Расскажи лучше о своем мире. Какой он?
— Мне было четырнадцать, а Соне четыре года. Она их и не помнит, — немного грустно улыбнулась, — мой мир? Эйвис это мир высоких гор и глубоких океанов, прекрасных равнин.
