(Неназванное пространство)
«Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно»
Огонь, камень, любовь, драка, еда, кровь, дружба — это просто слова. Обычные слова. А насущный вопрос всегда один: «Что делать?». Да! Именно! Что делать? Из века в век! Этот вопрос неизменен от того куда бы ни занесла судьба. Будь то необитаемый остров, дорогой отель, машина с отказавшими или исправными тормозами, самолёт дымящий турбиной. Можно было бы ещё привнести массу живописных и занятных ситуаций.
Ночная пустота. Снег ложился ровным покрывалом. Тёмная фигура молодого человека двигалась не спеша. Ноги устало волоклись по тротуару, оставляя две бороздки - снежные рельсы. Не хватало ко всему этому раскатисто-громкого оклика — «Уступите лыжню!».
Молодой человек шёл с немым вопросом: «Что делать?». Почему с немым? Да потому, что этот вопрос так глубоко забрался ему в мозг, как и каждому из нас. Мы его, задаём себе автоматически - не проговаривая внутри гортани. Он сразу возникает в голове при разных нештатных ситуациях – ярко загораясь как табло с проигрышным счётом.
Парень - среднего роста. Двигался, ссутулившись от холода. От чего иногда пробегала дрожь. Происходила борьбы каждой мышцы за частицу тепла. Иногда передёргивало так, что по нему раскатывалась судорожная волна в такт его шага. Нервы готовы были вырваться из субтильного тела и пульсировали жизненным ключом.
В конвульсиях от холода есть что-то первобытное, что относит нас в те далекие времена, когда человек нуждался в тепле. У него была одна из основных задач выживания - раздобыть и поддержать огонь. Большинство людей отвыкли от этого мироощущения, оно стало редкое для нас. Но первобытный страх потерять уютный очаг никуда не делся. И пока его никто не отменял.
Молодой человек был в клоунских туфлях с отполированными носами, в вельветовых штанах и разодранном свитере. Белая рубаха была инородным акцентом. Волосы в творческом хаосе, а недельная щетина уже стала переходить в стадию – борода.
Смешно или печально? Многие, наверно попытались уже классифицировать его по туфлям. Определили для него бирку с подписью - Клоун. Нет, он не клоун - несомненно. Хотя вся ситуация где принял участие - имеет оттенок юмора.
Для дальнейшего повествования надо определить месяц, со временем суток и холодом мы разобрались. А какой для него месяц был? Да тот же, что и был неделю назад - ноябрь, а по ощущениям молодого человека, будто уже прошёл целый год. Почему всего неделя? Да потому что это началось нежданно, всё самое плохое и хорошее случается именно так. Почти неделю назад, хотя – вру, чуть больше, плюс-минус пару дней. Да какая разница? Для нас — это не имеет ровным счётом никакого значения, подумаешь - день, два... - вагон и тележка. Чужая жизнь – не наше время. А время, как говорят - деньги. Ну а чужие деньги - это не наша жизнь.
Неделя осталась позади. Сейчас он просто затерялся в каком-то районе, среди бетонных коробок. Где же тот уют?! Парень даже испытал грусть, вспомнив то место, где он находился ещё утром. Он брёл по направлению к своей прежней жизни. К жилой ячейки, шкафному ящику, коробочке, чулану. К - «Однушке». А вернее - к тому, что от неё осталось после наказания за его языковую несдержанность. Зачем он туда шёл?! Ему самому было непонятно.
Зов родного очага внимал к его разуму. Звал и манил своей тоской. Надо же было понять - что там осталось? Взглянуть и подумать, как жить дальше. Хотя он час назад был счастливым от того, что он вернулся в свой город и просто идёт домой. Тоска ещё больше стала разъедать и отравлять его душу по приключениям, которые его ожидали, если бы он там задержался. Неужели он уже жалеет о своём рвении к дому? К дому, как к обелиску, возвышающемуся над ним и его жизнью.
Пара глаз из сонного окна на третьем этаже зацепились за его фигуру. Будто паук кинул липкую сеть. Взгляд сопроводили его одинокое движение. Молодой человек, словно почувствовал это. Поскользнулся. Удержал равновесие - огляделся. Его глаза пробежались по удаляющейся вверх грани дома с несколькими активными окнами.
Взгляд нашёл женский силуэт. Когда обратил внимание на эту девушку, она произвела несколько ритмичных махов руками из одной стороны в другую. Движения из какого-то простого танца. Он немного потупил. В ответ повторил её движения и зачем-то улыбнулся... «Какая разница между этой ситуацией и той, что была на прошлой неделе? — немой вопрос в голове так и повис, будто из-под висельника убрали табурет в виде смысла. — Что изменилось?»
Около недели назад, стрелки часов миновали центр пасмурного дня. Над городом что-то светило. Почему что-то? Вы, скажете - солнце. Да, вы правы, оно самое. Но! Солнце было где-то там... Оно лишь творило ощущение света через кругло-белое пятно. Всевидящее око, медленно перекатывалось по небосводу. Это поймут те, кто живёт в северных городах с низколетящим небом из мутно-серой пелены.
Редкие мурашки от холода предвещали скорое наступление зимы. Вдыхаемые литры уже были окрашены подгнившими листьями, капельками на мокром асфальте и холодком как от ментола.
Взгляд молодого человека рассеялся. Мысли заплелись в отражении витрины. От этой стекляшки, разграничивающей пространство, нечего ожидать. Да и главное не нужно. Он просто наблюдал за проходящей жизнью за спиной. Никуда не торопился. Да, в тот день, у него и не было важных дел.
Мы часто ощущаем, что жизнь проходит где-то там, где нас нет. Привыкли к телевизору и гаджетам, и чтобы спокойно поесть, обязательно, надо куда-то уставиться - влипнуть. Тогда мы чувствуем себя менее одинокими.
Вы спросите, а почему заговорил о еде? Да всё, от того что у молодого человека в руках была, долгожданная, горячая шаверма или шаурма, как Вам больше нравится произносить. Сквозь обёртку, нежно исходило тепло. Неповторимый запах восточных специй радовал душу. Это самое приятное ощущение за этот день, которое чувствовали его пальцы.
Молодой человек сорвал край бумаги. Открыл взору сочные помидоры с курицей, аккуратно нарезанные ломтиками. Главное в этом всём – соус, который, подло нанёс "удар" – вытек, испачкав руки. Соус – всему голова и плеснули чуть больше чем положено. Он даже не хотел проверять телефон, чтобы не нарушать момент счастья.
Откусывая небольшими кусочками это произведение заморской кухни, он продолжал разглядывать мелькающие силуэты в витрине. Все мысли покинули голову. Молодой человек был занят простым наслаждением и чуть туповатым созерцанием. Это чувство приходит тогда, когда становится хорошо и уютно, и когда не надо торопиться по делам. В такие моменты, уставимся в одну точку и безмолвно жуём. Зависаем в ощущениях…
— Банку можно? — хриплый голос нарушил умиротворение.
Тщедушный бедолага в растянутом трико, в потёртом твидовом пиджаке явно из, когда-то, более статусной жизни, огранял, как драгоценность - голову, не менее потертой, чем пиджак. С серебристыми и пышными, как одуванчик волосами, и лицом цвета обожжённой глины, морщинами напоминающие чуть потрескавшуюся глазурь, с налётом уличной пыли на лице. Можно сказать, обожжённый горшок лучами солнца снаружи и огненной водой изнутри, стоял и смотрел через пелену своих маслянистых глаз.
— Банку? А? Да... — сказал молодой человек про банку на небольшом круглом столике и зачем-то добавил, — она не моя.
— Простите, что я вам помешал. Вы так увлечённо рассматривали витрину, — сказал незнакомец, затем открыл свой холщовый мешок, куда отправил скомканную жестянку, которая скрылась со специфическим звуком.
Потряс мешок за замусоленные края, из него донёсся полупустой металлический гул.
Неожиданный штрих был инвентаризирован набитыми буквами на пальцах «Р», «О», «М», «А» и видимо датой рождения «1»,«9»,«7»,«?»,.
— Невелик сегодня улов... Мелочи не дадите?
— Нет... — сказал молодой человек и сделал вид, что не хочет больше продолжать диалог.
— Отражение в витрине мне напомнило «Миф о пещере» Платона. Вы помните этот миф? — хриплый голос никак не мог угомониться.
— Нет, не помню...
— Ну как так-то... Философов нужно читать... — незнакомец пошёл прочь, недовольно покачивая головой.
Когда он отошёл на несколько метров, кинул фразу через плечо с явным разочарованием:
— А Вы, беднее меня... А я ещё мелочь у вас попросил...
Этот Штрих вывел из себя молодого человека, хоть он и не повлиял на дальнейший ход событий, но задал им какую-то определённую ноту – фон, звучание всего, что было потом. Когда философ с растянутыми коленками на штанах скрылся, молодой человек снова влип в своё размеренное течение жизни и уставился в витрину.
Он смотрел на своё отражение в стекле. Тёмный силуэт был наполнен случайными тенями проходящих людей. Фигуры пропадали в нём, пересекали край его, а затем вновь выходили уже с другой стороны. Отражение всепоглощающей бактерии всё поглощало и выплёвывало одновременно. Через силуэт было видно всё, что происходило в кафе.
Шавермщик был занят ловким приготовлением еды, поварской станок колотил двумя блестящими и похожими на лопатки ножами, под которыми овощи делились на группы и увеличивались в числе, созидатель вкусовой вселенной трудился со спокойной арабской ухмылкой растянутой на толстых губах; несколько посетителей томились в ожидании своей очереди, залипнув в экраны телефонов, хотя они, скорее всего, томились не от ожидания, а от внешнего безразличия ко всему происходящему, запутавшись в информационных закоулках по ту сторону экрана своих гаджетов. Внутренний мир силуэта молодого человека был наполнен "кипящей" жизнью окружающего мира.
«Какая разница между экраном телефона и зеркальной поверхностью витрины? И что за миф такой... — зачем-то подумал молодой человек, — что, за мысли!? Неужели, этот мусор, забыл тот штрих-философ у меня в голове в виде своего потёртого мешка с небольшим уловом – после алкогольной тары. Не дадут спокойно поесть... И эти вчера на работе, знатоки всего сущего, оракулы офисного этажа... Кофейный аппарат, хоть, надеюсь, починят, а то со всем без него тошнотворно стало, душно по всем параметрам, хоть какое, да развлечение было... Нет, всё, надо увольняться... Надо... Всё! Ре-ше-но! Без кофейного аппарата совсем никак. Завтра пишу увольнительную... в связи с отсутствием кофейного аппарата и потому что понедельник - день новой жизни. Моей жизни! Хотя это я планировал сделать на той неделе. Они пожалеют, что потеряли ценного кадра. Без кофейного аппарата совсем никак... Эх! Значит надо придти и первым делом починить его, да и вечером в сети глянуть, как это сделать, да и с увольнением чуть погодить. P.S. А новая секретарша хороша. Ох, как хороша! Эх...!»
На секунду всплыл в памяти разочарованно-маслянистый взгляд философа. Молодой человек натянул недовольную гримасу, а затем надел, опять чуть туповатое выражение лица и стал громче чавкать, чтобы хоть как-то заглушить свои картонные, типичные мысли для всех работников. Будто с поступлением на работу начальник ставит на мозг печать с темами мыслей, которые ты должен использовать с пересечением рабочей двери.
«Фу-в! Вроде отпустило... А всё с философа началось...» — подумал он.
В витрину втёк край облака, как стекающая белая краска, и на время появился мазок синего - показалось небо, от чего четко проявились силуэты крыш соседних домов, с образным клише - "паутиной проводов".
Звуковым оформлением всего послужило приземление голубиной стаи с курлыканьем и шумом перьев на ветру. Они кучей булыжников свалилась с неба, спикировав на рассыпанные крошки возле столика. Их когти, и клювы стучали в такт их птичьего танца в честь еды. Курлыканье! И ещё раз сплошное курлыканье.
Ненадолго показавшееся солнце проявило в отражении лицо молодого человека. На вид он был лет двадцати пяти. Тёмные волосы, стильно-лохматые, с налётом немытого воска - позавчера отключили горячую воду, потом, надо было бежать на работу, после затесался в бар, утром, было, начало выходного дня, вот так и не привёл себя в порядок. Молодой человек провел рукой по волосам, повторив утреннюю операцию по устранению непокорного объекта, в попытке прижать торчащий клок, последним непокорным героем он указывал в левую сторону, после сна, он предательски выбивался из творческого хаоса.
Серые глаза показались в отражении из-за белой буквы «А» от слова «ШАВЕРМА». Лицо было обычное, как и он весь сам, ничего запоминающегося: никакого орлиного носа относящего его образ к римским императорам; ни острых скул как бритвы, которые так любят девицы; ни волевого подбородка подтверждающего его как мужественного и упёртого человека - не присутствовало. Черты лица были немного сглажены по-детски, не созревшие, в какую либо сторону. Жизнь ещё не проявила рельеф души.
Молодой человек засмотрелся на голубей и откусил ещё один кусок вместе с краешком бумажной обёртки, немного пожевал, почувствовал специфическое неприятно-вяжущее ощущение на зубах, выплюнул бумажную катышку, которая пролетела дугой и прилипла к стеклу.
В этот момент "живая" картина в витрине замерла, как будто кто-то неизвестный нажал на стоп-кадр. Да! Да! Вот так вот - просто, мгновенно, многолюдная площадь затихла в своём движении. Толпа туристов замерла в полудвижении при выгрузке из автобуса, вспышка от фотоаппарата не погасла, продолжая светить ярким бриллиантом, пластиковая бутылка, кинутая прохожим, так и не долетела до урны, застыв в нескольких сантиметрах от неё, голуби так и повисли в воздухе с растопыренными в сторону крыльями.
Он резко обернулся. Всё та же многовековая площадь, аккуратно вымощенная старыми мастерами небольшими камнями. Машины мчались, издавая привычный городской фон. Люди, как ни в чём небывало, шли по своим делам, кто-то тащил ребёнка за ухо, кто-то говорил по телефону, а уличный музыкант выбивал на восточном барабане:
«Трам-та-та-там! Трам-та-та-там!»
Стадо туристов столпилось в ожидании экскурсионного ловца человеков. Он снова посмотрел в зеркальную витрину, там всё та же картинка с застывшим движением.
«Что за дела... Что за фокусы? Этого не может быть!» — подумал он и глазами стал искать подвох.
Напрягся в ожидании, что сейчас выскочит какой-нибудь дурацкий телеведущий с микрофоном в "зубах" и скажет, что он попал в скрытую камеру и всем будет весело кроме него. Но ничего такого не произошло. А что бы Вы подумали на его месте? Что шаверма была с маком или грибами - галлюциногенами? Или срочно пора к психиатру?
Молодой человек остановил свой взгляд на жёлтом пятне по центру витрины, которое постепенно увеличивалось в его образе-отражении. Клякса приобретала изменчивые очертания. Это напомнило, как в воду капают краску, и она начинает расплываться, принимая всевозможные формы. Через некоторое время эта странная капля сформировалась в женский силуэт в жёлтом пальто. Образ начал стремительное движение к нему.
Это была девушка, и только она по-прежнему двигалась в этой картинке, все остальные находились в оцепенении, как и он сам.
Молодой человек не мог пошевелиться, вернее боялся. Да, боялся! Хотя, первый порыв был встать и бежать подальше от этого места.
«Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно»
Пролог.
Огонь, камень, любовь, драка, еда, кровь, дружба — это просто слова. Обычные слова. А насущный вопрос всегда один: «Что делать?». Да! Именно! Что делать? Из века в век! Этот вопрос неизменен от того куда бы ни занесла судьба. Будь то необитаемый остров, дорогой отель, машина с отказавшими или исправными тормозами, самолёт дымящий турбиной. Можно было бы ещё привнести массу живописных и занятных ситуаций.
Ночная пустота. Снег ложился ровным покрывалом. Тёмная фигура молодого человека двигалась не спеша. Ноги устало волоклись по тротуару, оставляя две бороздки - снежные рельсы. Не хватало ко всему этому раскатисто-громкого оклика — «Уступите лыжню!».
Молодой человек шёл с немым вопросом: «Что делать?». Почему с немым? Да потому, что этот вопрос так глубоко забрался ему в мозг, как и каждому из нас. Мы его, задаём себе автоматически - не проговаривая внутри гортани. Он сразу возникает в голове при разных нештатных ситуациях – ярко загораясь как табло с проигрышным счётом.
Парень - среднего роста. Двигался, ссутулившись от холода. От чего иногда пробегала дрожь. Происходила борьбы каждой мышцы за частицу тепла. Иногда передёргивало так, что по нему раскатывалась судорожная волна в такт его шага. Нервы готовы были вырваться из субтильного тела и пульсировали жизненным ключом.
В конвульсиях от холода есть что-то первобытное, что относит нас в те далекие времена, когда человек нуждался в тепле. У него была одна из основных задач выживания - раздобыть и поддержать огонь. Большинство людей отвыкли от этого мироощущения, оно стало редкое для нас. Но первобытный страх потерять уютный очаг никуда не делся. И пока его никто не отменял.
Молодой человек был в клоунских туфлях с отполированными носами, в вельветовых штанах и разодранном свитере. Белая рубаха была инородным акцентом. Волосы в творческом хаосе, а недельная щетина уже стала переходить в стадию – борода.
Смешно или печально? Многие, наверно попытались уже классифицировать его по туфлям. Определили для него бирку с подписью - Клоун. Нет, он не клоун - несомненно. Хотя вся ситуация где принял участие - имеет оттенок юмора.
Для дальнейшего повествования надо определить месяц, со временем суток и холодом мы разобрались. А какой для него месяц был? Да тот же, что и был неделю назад - ноябрь, а по ощущениям молодого человека, будто уже прошёл целый год. Почему всего неделя? Да потому что это началось нежданно, всё самое плохое и хорошее случается именно так. Почти неделю назад, хотя – вру, чуть больше, плюс-минус пару дней. Да какая разница? Для нас — это не имеет ровным счётом никакого значения, подумаешь - день, два... - вагон и тележка. Чужая жизнь – не наше время. А время, как говорят - деньги. Ну а чужие деньги - это не наша жизнь.
Неделя осталась позади. Сейчас он просто затерялся в каком-то районе, среди бетонных коробок. Где же тот уют?! Парень даже испытал грусть, вспомнив то место, где он находился ещё утром. Он брёл по направлению к своей прежней жизни. К жилой ячейки, шкафному ящику, коробочке, чулану. К - «Однушке». А вернее - к тому, что от неё осталось после наказания за его языковую несдержанность. Зачем он туда шёл?! Ему самому было непонятно.
Зов родного очага внимал к его разуму. Звал и манил своей тоской. Надо же было понять - что там осталось? Взглянуть и подумать, как жить дальше. Хотя он час назад был счастливым от того, что он вернулся в свой город и просто идёт домой. Тоска ещё больше стала разъедать и отравлять его душу по приключениям, которые его ожидали, если бы он там задержался. Неужели он уже жалеет о своём рвении к дому? К дому, как к обелиску, возвышающемуся над ним и его жизнью.
Пара глаз из сонного окна на третьем этаже зацепились за его фигуру. Будто паук кинул липкую сеть. Взгляд сопроводили его одинокое движение. Молодой человек, словно почувствовал это. Поскользнулся. Удержал равновесие - огляделся. Его глаза пробежались по удаляющейся вверх грани дома с несколькими активными окнами.
Взгляд нашёл женский силуэт. Когда обратил внимание на эту девушку, она произвела несколько ритмичных махов руками из одной стороны в другую. Движения из какого-то простого танца. Он немного потупил. В ответ повторил её движения и зачем-то улыбнулся... «Какая разница между этой ситуацией и той, что была на прошлой неделе? — немой вопрос в голове так и повис, будто из-под висельника убрали табурет в виде смысла. — Что изменилось?»
Глава 1.
Около недели назад, стрелки часов миновали центр пасмурного дня. Над городом что-то светило. Почему что-то? Вы, скажете - солнце. Да, вы правы, оно самое. Но! Солнце было где-то там... Оно лишь творило ощущение света через кругло-белое пятно. Всевидящее око, медленно перекатывалось по небосводу. Это поймут те, кто живёт в северных городах с низколетящим небом из мутно-серой пелены.
Редкие мурашки от холода предвещали скорое наступление зимы. Вдыхаемые литры уже были окрашены подгнившими листьями, капельками на мокром асфальте и холодком как от ментола.
Взгляд молодого человека рассеялся. Мысли заплелись в отражении витрины. От этой стекляшки, разграничивающей пространство, нечего ожидать. Да и главное не нужно. Он просто наблюдал за проходящей жизнью за спиной. Никуда не торопился. Да, в тот день, у него и не было важных дел.
Мы часто ощущаем, что жизнь проходит где-то там, где нас нет. Привыкли к телевизору и гаджетам, и чтобы спокойно поесть, обязательно, надо куда-то уставиться - влипнуть. Тогда мы чувствуем себя менее одинокими.
Вы спросите, а почему заговорил о еде? Да всё, от того что у молодого человека в руках была, долгожданная, горячая шаверма или шаурма, как Вам больше нравится произносить. Сквозь обёртку, нежно исходило тепло. Неповторимый запах восточных специй радовал душу. Это самое приятное ощущение за этот день, которое чувствовали его пальцы.
Молодой человек сорвал край бумаги. Открыл взору сочные помидоры с курицей, аккуратно нарезанные ломтиками. Главное в этом всём – соус, который, подло нанёс "удар" – вытек, испачкав руки. Соус – всему голова и плеснули чуть больше чем положено. Он даже не хотел проверять телефон, чтобы не нарушать момент счастья.
Откусывая небольшими кусочками это произведение заморской кухни, он продолжал разглядывать мелькающие силуэты в витрине. Все мысли покинули голову. Молодой человек был занят простым наслаждением и чуть туповатым созерцанием. Это чувство приходит тогда, когда становится хорошо и уютно, и когда не надо торопиться по делам. В такие моменты, уставимся в одну точку и безмолвно жуём. Зависаем в ощущениях…
— Банку можно? — хриплый голос нарушил умиротворение.
Тщедушный бедолага в растянутом трико, в потёртом твидовом пиджаке явно из, когда-то, более статусной жизни, огранял, как драгоценность - голову, не менее потертой, чем пиджак. С серебристыми и пышными, как одуванчик волосами, и лицом цвета обожжённой глины, морщинами напоминающие чуть потрескавшуюся глазурь, с налётом уличной пыли на лице. Можно сказать, обожжённый горшок лучами солнца снаружи и огненной водой изнутри, стоял и смотрел через пелену своих маслянистых глаз.
— Банку? А? Да... — сказал молодой человек про банку на небольшом круглом столике и зачем-то добавил, — она не моя.
— Простите, что я вам помешал. Вы так увлечённо рассматривали витрину, — сказал незнакомец, затем открыл свой холщовый мешок, куда отправил скомканную жестянку, которая скрылась со специфическим звуком.
Потряс мешок за замусоленные края, из него донёсся полупустой металлический гул.
Неожиданный штрих был инвентаризирован набитыми буквами на пальцах «Р», «О», «М», «А» и видимо датой рождения «1»,«9»,«7»,«?»,.
— Невелик сегодня улов... Мелочи не дадите?
— Нет... — сказал молодой человек и сделал вид, что не хочет больше продолжать диалог.
— Отражение в витрине мне напомнило «Миф о пещере» Платона. Вы помните этот миф? — хриплый голос никак не мог угомониться.
— Нет, не помню...
— Ну как так-то... Философов нужно читать... — незнакомец пошёл прочь, недовольно покачивая головой.
Когда он отошёл на несколько метров, кинул фразу через плечо с явным разочарованием:
— А Вы, беднее меня... А я ещё мелочь у вас попросил...
Этот Штрих вывел из себя молодого человека, хоть он и не повлиял на дальнейший ход событий, но задал им какую-то определённую ноту – фон, звучание всего, что было потом. Когда философ с растянутыми коленками на штанах скрылся, молодой человек снова влип в своё размеренное течение жизни и уставился в витрину.
Он смотрел на своё отражение в стекле. Тёмный силуэт был наполнен случайными тенями проходящих людей. Фигуры пропадали в нём, пересекали край его, а затем вновь выходили уже с другой стороны. Отражение всепоглощающей бактерии всё поглощало и выплёвывало одновременно. Через силуэт было видно всё, что происходило в кафе.
Шавермщик был занят ловким приготовлением еды, поварской станок колотил двумя блестящими и похожими на лопатки ножами, под которыми овощи делились на группы и увеличивались в числе, созидатель вкусовой вселенной трудился со спокойной арабской ухмылкой растянутой на толстых губах; несколько посетителей томились в ожидании своей очереди, залипнув в экраны телефонов, хотя они, скорее всего, томились не от ожидания, а от внешнего безразличия ко всему происходящему, запутавшись в информационных закоулках по ту сторону экрана своих гаджетов. Внутренний мир силуэта молодого человека был наполнен "кипящей" жизнью окружающего мира.
«Какая разница между экраном телефона и зеркальной поверхностью витрины? И что за миф такой... — зачем-то подумал молодой человек, — что, за мысли!? Неужели, этот мусор, забыл тот штрих-философ у меня в голове в виде своего потёртого мешка с небольшим уловом – после алкогольной тары. Не дадут спокойно поесть... И эти вчера на работе, знатоки всего сущего, оракулы офисного этажа... Кофейный аппарат, хоть, надеюсь, починят, а то со всем без него тошнотворно стало, душно по всем параметрам, хоть какое, да развлечение было... Нет, всё, надо увольняться... Надо... Всё! Ре-ше-но! Без кофейного аппарата совсем никак. Завтра пишу увольнительную... в связи с отсутствием кофейного аппарата и потому что понедельник - день новой жизни. Моей жизни! Хотя это я планировал сделать на той неделе. Они пожалеют, что потеряли ценного кадра. Без кофейного аппарата совсем никак... Эх! Значит надо придти и первым делом починить его, да и вечером в сети глянуть, как это сделать, да и с увольнением чуть погодить. P.S. А новая секретарша хороша. Ох, как хороша! Эх...!»
На секунду всплыл в памяти разочарованно-маслянистый взгляд философа. Молодой человек натянул недовольную гримасу, а затем надел, опять чуть туповатое выражение лица и стал громче чавкать, чтобы хоть как-то заглушить свои картонные, типичные мысли для всех работников. Будто с поступлением на работу начальник ставит на мозг печать с темами мыслей, которые ты должен использовать с пересечением рабочей двери.
«Фу-в! Вроде отпустило... А всё с философа началось...» — подумал он.
В витрину втёк край облака, как стекающая белая краска, и на время появился мазок синего - показалось небо, от чего четко проявились силуэты крыш соседних домов, с образным клише - "паутиной проводов".
Звуковым оформлением всего послужило приземление голубиной стаи с курлыканьем и шумом перьев на ветру. Они кучей булыжников свалилась с неба, спикировав на рассыпанные крошки возле столика. Их когти, и клювы стучали в такт их птичьего танца в честь еды. Курлыканье! И ещё раз сплошное курлыканье.
Ненадолго показавшееся солнце проявило в отражении лицо молодого человека. На вид он был лет двадцати пяти. Тёмные волосы, стильно-лохматые, с налётом немытого воска - позавчера отключили горячую воду, потом, надо было бежать на работу, после затесался в бар, утром, было, начало выходного дня, вот так и не привёл себя в порядок. Молодой человек провел рукой по волосам, повторив утреннюю операцию по устранению непокорного объекта, в попытке прижать торчащий клок, последним непокорным героем он указывал в левую сторону, после сна, он предательски выбивался из творческого хаоса.
Серые глаза показались в отражении из-за белой буквы «А» от слова «ШАВЕРМА». Лицо было обычное, как и он весь сам, ничего запоминающегося: никакого орлиного носа относящего его образ к римским императорам; ни острых скул как бритвы, которые так любят девицы; ни волевого подбородка подтверждающего его как мужественного и упёртого человека - не присутствовало. Черты лица были немного сглажены по-детски, не созревшие, в какую либо сторону. Жизнь ещё не проявила рельеф души.
Молодой человек засмотрелся на голубей и откусил ещё один кусок вместе с краешком бумажной обёртки, немного пожевал, почувствовал специфическое неприятно-вяжущее ощущение на зубах, выплюнул бумажную катышку, которая пролетела дугой и прилипла к стеклу.
В этот момент "живая" картина в витрине замерла, как будто кто-то неизвестный нажал на стоп-кадр. Да! Да! Вот так вот - просто, мгновенно, многолюдная площадь затихла в своём движении. Толпа туристов замерла в полудвижении при выгрузке из автобуса, вспышка от фотоаппарата не погасла, продолжая светить ярким бриллиантом, пластиковая бутылка, кинутая прохожим, так и не долетела до урны, застыв в нескольких сантиметрах от неё, голуби так и повисли в воздухе с растопыренными в сторону крыльями.
Он резко обернулся. Всё та же многовековая площадь, аккуратно вымощенная старыми мастерами небольшими камнями. Машины мчались, издавая привычный городской фон. Люди, как ни в чём небывало, шли по своим делам, кто-то тащил ребёнка за ухо, кто-то говорил по телефону, а уличный музыкант выбивал на восточном барабане:
«Трам-та-та-там! Трам-та-та-там!»
Стадо туристов столпилось в ожидании экскурсионного ловца человеков. Он снова посмотрел в зеркальную витрину, там всё та же картинка с застывшим движением.
«Что за дела... Что за фокусы? Этого не может быть!» — подумал он и глазами стал искать подвох.
Напрягся в ожидании, что сейчас выскочит какой-нибудь дурацкий телеведущий с микрофоном в "зубах" и скажет, что он попал в скрытую камеру и всем будет весело кроме него. Но ничего такого не произошло. А что бы Вы подумали на его месте? Что шаверма была с маком или грибами - галлюциногенами? Или срочно пора к психиатру?
Молодой человек остановил свой взгляд на жёлтом пятне по центру витрины, которое постепенно увеличивалось в его образе-отражении. Клякса приобретала изменчивые очертания. Это напомнило, как в воду капают краску, и она начинает расплываться, принимая всевозможные формы. Через некоторое время эта странная капля сформировалась в женский силуэт в жёлтом пальто. Образ начал стремительное движение к нему.
Это была девушка, и только она по-прежнему двигалась в этой картинке, все остальные находились в оцепенении, как и он сам.
Молодой человек не мог пошевелиться, вернее боялся. Да, боялся! Хотя, первый порыв был встать и бежать подальше от этого места.
