Глава 1
Старейшина Ринус умерла. Для меня это стало сильным ударом, потому что она умерла внезапно. Мы пообедали, я пошла мыть посуду, а, вернувшись, нашла старейшину холодной, безвольно прислонившейся к стене. Два дня пролетели в подготовительных хлопотах к похоронам. Я, как и все женщины племени сильга, плела венки из алых цветов и готовила бесконечные горшочки с едой, чтобы хватило надолго. Старейшины сильнее обычных людей и их путь в Подземном царстве дольше. На похороны собралась вся деревня. Идти предстояло далеко. Поле мертвых располагалось за охотничьими угодьями племени, чтобы мертвые не привлекали хищников и падальщиков к домам живых. Я шла первой среди невинных девушек и вместе с ними пела прощальную песню. На поле мертвых тело старейшины, завернутое в ею же самой расшитый саван, опустили в неглубокую могилу, засыпали песком, и тут же стали воздвигать шалаш для даров. Само поле было пустынным, шалаши сжигали на пятнадцатый день. А за последние два месяца в племени никто не умирал. Я не плакала, все мои слезы я доверила ночью тростниковой циновке, а просто молча стояла и смотрела, как старейшины племени сильга кладут дары в шалаш. Потом подошли женщины и стали ставить кушанья в горшках вокруг шалаша. Проходя мимо, они касались моей щеки. Это тоже традиция показывающая, что племя со мной и я не одна. Мужчины охотники, проходящие с другой стороны от шалаша, меня не касались. Мужчине, если он не жених или муж не дозволено касаться женщины. Обратно в деревню я шла еле передвигая ноги, в голове было пусто. И лишь оказавшись в хижине, я осознала, что осталась одна.
Старейшина Ринус стала обо мне заботиться после того как утонули родители. Они были рыбаками и океан забрал их себе. Очень достойная смерть. Жили, любили, продолжили род и умерли в один день. Из книг, которые меня научила читать старейшина Ринус, я знала, что последнее обстоятельство очень ценно и говорит об особой милости богов. Она вообще многому меня научила. Я умела считать, шить, плести ковры, готовить и вести долгую беседу. Последнее качество очень нравилось самой старейшине, которая, смеясь, говорила, что ей со мной очень интересно, несмотря на то, что большинство моих знаний были вложены в мою голову ею же. Часто вечерами расставив свечи на полу хижины, мы садились рукодельничать и много разговаривали. Старейшина Ринус рассказывала мне предания нашего народа. А также сказки и истории других людей. Она была очень мудрой женщиной. Часто мы разбирали сказки, обсуждая поступки героев и изучая чужие обычаи. Как-то я спросила, зачем мне это нужно, если у нас в племени сильга все просто и понятно, а Старейшина даже не дослушав вопрос, сильно хлестнула меня по лицу кожаным ремешком. Это был единственный раз, когда она меня ударила, а потом спросила:
- Дитя, ты понимаешь за что?
- Да, - сказала я, - наверное, вы решили, что мне скучно.
- Нет, - она расхохоталась, - я знаю, что тебе со мной не скучно, и вряд ли когда-нибудь будет. Просто я хочу, чтобы ты запомнила, что не бывает ненужных знаний, и, изучая то, что не имеет отношения к нашей повседневной жизни, ты делаешь свой ум более гибким и восприимчивым. Ты должна быть свободной, дитя! У тебя огонь в груди! И я хочу, чтобы твои стремления, желания и чувства не пропали даром, хочу, чтобы ты сама принимала решения!
- А я разве несвободна?
- Конечно, свободна! Такой и оставайся! Настоящее дитя природы, - она ласково привлекала меня к себе и погладила по волосам.
***
То, что мое положение в деревне изменилось, я поняла не сразу. Понадобилась почти неделя. Я продолжала жить как прежде, занималась работой, с женщинами ходила встречать охотников, по традиции неся на плече кувшин с несс-ук-ту, пряным настоем, прекрасной утоляющим жажду в жару. Но хижина оставалось пустой. Даже соседки перестали заходить ко мне. И я поняла, что большинство наших гостей лишь отдавали дань авторитету старейшины Ринус, а не были друзьями нашего дома. У меня, естественно, влияния в племени не было. Я была слишком молода и красива. Как известно, в доме хозяйка женщина, и многие женщины племени боялись привечать меня, дабы не сомневаться в верности своих мужей. Но меня это не беспокоило. Я знала, что все скоро изменится. Ведь у меня был мой Леру…
На десятый день ко мне заглянул жрец Ниигору. Он величественно обошел все три комнаты моей хижины, заглянул в пару горшков на кухне.
- Мяса нет? – осведомился.
- Нет, свою долю я вчера съела. Сегодня у меня овощи и травы.
- Постишься? – его толстые губы раздвинула довольная улыбка. Ниигору бесцеремонно уселся на место старейшины, как бы показывая, кто тут главный. Моя ярость едва не пробилась через почтительность, которую в меня вдалбливали с самого детства. Родители были необразованными, суеверными и наивными. Жизнь со старейшиной Ринус научила меня относиться к некоторым вещам критически. Поэтому поведение жреца мне не понравилось. Я стояла рядом, сохраняя безмятежное выражение лица и пытаясь угадать, что же все-таки ему нужно.
- Подойди ближе, - приказал жрец, я чуть придвинулась. – Наклонись.
Я наклонилась, стараясь не глядеть ему в лицо. От жреца пахло ягодами койш. Наверное, использует их, чтобы лучше исполнять свои обязанности Проводника воли богов. Но злоупотреблять все же не стоит. Мысли проносились в голове одна за другой, и стоять было неудобно. А жрец ухватил мой подбородок двумя пальцами и притянул мое лицо к своему впритык.
- Посмотри мне в глаза. – он поймал мой взгляд и, удерживая меня рукой, стал гипнотизировать. Потом вдруг резко оттолкнул и улыбнулся.
- А теперь налей мне несс-ук-ту и поговорим.
Я с улыбкой отошла к окну, у которого на треножнике стояли горшочки с настоями трав, и стала делать напиток.
- Старейшина Ринус умерла. – сообщил он с довольным видом. – Теперь ты одна.
- Да, но я могу жить одна.
- Конечно-конечно, - сказал жрец, - но ты уже понимаешь, что твое место сейчас гораздо ниже того, что занимала старейшина.
- Да, - спокойно сказала я, - мне до ее мудрости еще жизнь.
- Мудрость тут ни при чем, речь о происхождении. Твои родители были низшими.
Я, удерживая на лице глупую улыбку, подала ему несс-ук-ту, хотя больше всего мне сейчас хотелось швырнуть стакан ему в лицо. Ой, нет, старейшина Ринус, плохой ты мне сделала подарок, воспитав такой свободолюбивой, но мысленно я похвалила себя за выдержку.
- Да, я знаю законы племени. Дочь низших – низшая, пока…
- Пока? – хитро ухмыльнулся жрец.
- Пока не доверит свою судьбу мужчине.
- Ты хочешь изменить свою судьбу?
- Пока не знаю, – ответила я осторожно. Леру – моя судьба, и жрец вроде как должен об этом знать. Значит, разговор касается Леру?!
Оказалось, нет. По мнению жреца, моей судьбой должен был стать он, Ниигору.
- Завтра ты войдешь в мою хижину, и я украшу твое тело цветами, - он раздвинул губы в улыбке, которая, видимо, должна была выражать ласку и страсть. Взгляд его затуманился, как будто я уже у его ног с татуировкой на стопе. Мне стало противно. Жрец во внутренней иерархии племени занимал высокое положение, даже выше некоторых старейшин, и, по мнению женщин племени, был красив. Он был высоким, с правильными чертами лица, чуть долговязым. Впечатление портил лишь уже намечающийся животик, на котором вольготно разместились три нитки бус из аззари. Наверное, для искушенных женщин это не было проблемой, а я была молода, невинна и грезила о счастье первой любви.
- Я войду в хижину Леру после первой луны, - сказала я.
- Зря, - похоже, жрец ничуть не расстроился. – Думаешь этот мальчишка лучше меня как мужчина? У меня было много женщин, спроси у них, осталась ли хоть одна недовольной. Ты красива и женственна. Ты будешь кричать много раз! Подумай над этим! А Леру… Ты скоро сама все поймешь…
Жрец поставил стакан с напитком на пол, рывком поднялся и, вплотную подойдя ко мне, еще раз улыбнулся.
- Подумай хорошо, Ильке! Скоро ты сама ко мне придешь и будешь умолять, чтобы я дозволил тебе мыть мои ноги. Но не переживай, я буду добр! – и он погладил меня с двух сторон руками по волосам и, резко отворив дверь, вышел из хижины.
