Глава 1. Встреча.
Жарко. Жарко! Жарко-жарко-жарко!
Верхом эпичности и апогеем идиотизма были плотные темные джинсы.
Наверное надо радоваться, что не на меху. С неё бы сталось.
Плюнув на приличия, девушка намочила платок прохладной водой и положила его себе на голову.
Вид, конечно, не самый эстетичный, зато дешево, сердито и практично. Голове, во всяком случае, сразу стало лучше.
Её буйная грива, однако вести себя лучше и не подумала.
Эдвина Козеро, высокая девица двадцати семи лет отроду, мрачно осмотрела свои растрепанные, мокрые от пота русые волосы, неизвестно как вырвавшиеся на свободу из тугой косы и теперь так и норовившие всю её облепить и залезть в нос, рот, глаза и далее по списку.
Отпуск начался весьма в духе Эдвины — несуразно.
А ведь это только начало. То ли ещё будет.
Взглянув на раскинувшийся перед ней древний акрополь, она решительно замотав непослушные мокрые кудряшки, пошла на абордаж сего древнего строения.
Мрачненькая романтика ждет её!
«Езжай на моря», — говорила ей мама, когда встал вопрос о долгожданных каникулах, которых она, признаем откровенно, дожидалась добрые десять лет. Папа, сопевший над очередным артефактом, который наверняка перевернет в очередной раз весь магический мир, согласно кивал, хотя, может быть, это он сам себе так и кивал, погруженный в свои мысли. В словаре, напротив фразы «явление присутствия полного отсутствия», безусловно, можно было бы спокойно изображать её родителя.
Но суть не в родителях и даже не в артефактах. Суть в том, что она, с какого-то дуру, поехала не на Гавайи, куда намылился младший брат и даже с барского плеча предложивший поехать вместе. Чай, только она, в их семье так плотно застряла в обучении, что десять лет «света белого не видела». Так что же не пожалеть-то сестрицу родную, несуразную?
Но нет, ей вот надо в Грецию.
«Нууу, там шубы», — тянула задумчиво Виктория Козеро, великастная и великоманерная родительница Эдвины, которая всеми силами пыталась найти что-то положительное в выбранном направлении для долгожданных каникул своей любимой дочери. Ибо Грецию она невзлюбила, как бы пристрастно это ни звучало. Или точнее, греческих вампиров. А вообще она там всех представителей магического сообщества не терпела, и это мягко сказано. Там, в этой солнечной стране, слишком многое произошло, в том числе и ритуальное приношение её маменьки в жертву, что, конечно, оставило неизгладимый след в её памяти. Как какую-то Андромеду, её приковали к скале, только вот у берегов Критского моря. Потом, когда маменька наконец пришла в себя, все об этом горько пожалели, но сам факт, что они посмели сделать это!
И это не считая всех неприятностей поменьше, вроде первой любви, которая закончилась разбитым сердцем. Маменькино-то сердечко, конечно, быстро вернулось в исходное состояние. А вот незадачливый вампир до сих пор ей действует на нервы драматическим видом и мелодраматичными вздохами.
Поэтому в Грецию она ездить не любит и детям своим не рекомендует. Но когда это когда-либо останавливало её незадачливую и порой где-то безрассудную дочь? Особенно когда она горит изучением истории, а там, в Греции, как раз есть где разгуляться?
Отец же в очередной раз покивал. То ли соглашался с супругой, то ли сам себе.
Страсть к истории — это тяжелая штука, особенно когда никто в семье её не разделяет. А Эдвина, как раз подсела на античную историю.
Ведь одно Эгейское море чего только стоит!
К нему она точно поедет, только попозже. Как же можно не поплавать в море, в котором папаня-царь с горя утопился, подумав, что потерял единственного сыночку? А на самом деле, сыночка просто-напросто флаги попутал.
Если у названия моря нет интересной и трагичной легенды, то зачем это всё?
Вот в Икарийское море вроде Икар трагичненько свалился, не послушав папу и взлетев слишком высоко.
Хорошо, что Эгейское и Икарийское моря находятся рядышком. Или точнее даже, до того, как Икар трагичненько свалился, все это было одним сплошным Эгейским морем.
Целый месяц мрачненькой романтики в морях, известных тем, что в них тонули весьма примечательные личности.
А что вы ещё хотели от некроманта?
Не потомственного.
Потому что папа артефактор, как и весь род Козеро.
А мама фея. Цветочная. А ещё адвокат по призванию.
Где там у них затесался некромант было не понятно. Вот младший брат номер раз, как порядочный Козеро - артефактор, а младший брат номер два, как порядочный сын феи — фей.
Хотя дядя вроде говорил, что возможно у прабабушки был страстный роман на нематериковом Китае, с таинственным некромантом, пожелавшим остаться неизвестным.
Роман сей подвергался сомнению, ибо никто в их семье никогда не обладал даже намёком на узкоглазость. У них у всех, можно сказать, неприлично большие глаза. Что со стороны артефакторов, что со стороны фей.
Любовь всей жизни младшего брата номер раз, никогда не забывает посопеть на тему, куда такие огромные глазищи с такими пушистыми, словно веера, ресницами парню. Про любимые шуточки, что если он ими взмахнет, то сможет улететь, и поэтому даже не стоит расстраиваться, что гены мамы-феи не выделили ему крыльев, как младшему брату, можно даже не говорить. Дорогому братцу они уже набили оскомину, и терпит он их только из любви. Большой и светлой.
Но спасибо генам, Эдвина глаза красила, если только… Когда она вообще их красила-то?
А. Лет в пятнадцать, из чистого любопытства, горя желанием попробовать всё новое, она попала себе в глаз, и с тех пор больше этого не повторяла.
- За мои зелёные глаза называл меня колдуньей, - то ли пела, то ли бухтела Эдвина, чьи розовые глаза, словно нежные пилны, были унаследованы от мамы. Если бы она ещё, по воле судьбы, унаследовала и дар цветочной феи, но нет, как всегда, если у Эдвины всё не будет шиворот-навыворот, то это будет не Эдвина, а кто-то другой. Поэтому потомственные некроманты с зелёными или же чёрными глазами смотрят на неё косо. Ну у какого порядочного некроманта будут розовые глаза? Это же прерогатива фей.
От фей ей ещё досталась страсть к розовому цвету.
Она, конечно, знала, что на собрании некромантов её не поймут, если она заявится в розовой мантии, но все равно было обидно. Вот, почему если некромант — то всегда в черном? А если она любит розовое, то что, все? Не у дел?
— Вот найду ученика, — буркнула Эдвина, наконец покорившая каменистую вершину и ступившая на территорию Афинского акрополя, — будете знать, как от меня носы воротить.
Довольно улыбнувшись, девушка продолжила свое путешествие по территории древнего города, залитого ярким солнечным светом, кося глазом на останки древнего амфитеатра. нако к нему было так просто не пробраться, ибо сегодня он был огорожен.
Вздохнув, девушка снова намочила свой носовой платочек, освежив его водичкой из бутылочки, что заботливая матушка впихнула в её рюкзак. Иначе бы Эдвина оказалась без воды, потому что в дорогу она, конечно же, положила себе любимый молочный коктейль, свежесть которого после долгой дороги и нахождения на афинской жаре, начинает вызывать вопросы. Жарень ведь стояла дикая. Хотя что еще стоит ожидать от полуденного солнца?
Эдвина натурой была деятельной, иногда даже себе во вред, и на самом деле даже не иногда, а очень часто. Поэтому, приземлившись в одиннадцать в аэропорту и быстренько загрузившись в автобус, который, пользуясь привилегией общественного транспорта, быстренько облетел все пробки по аэротрассе, она с комфортом очутилась в отеле, в котором быстро осилила все формальности и оказалась в заранее забронированном ею номере. Наплевав на то, что солнышко взошло в зенит, а значит, будет палить нещадно, она, бросив чемодан в номере с кондиционером, храбро отправилась на покорение Афин в общем и афинского акрополя в частности. Свои долгожданные каникулы, которые она решила провести в Греции, она решила начать с двухдневного турне по столице. И начать, конечно же, нужно в самый солнцепек. А то что-то она с очень большим комфортом добралась. Непорядок.
Магию Эдвина использовать не решалась, ибо была некромантом. И веять от неё будет не приятным холодком, а смертельным холодом. Каким бы ходячим недоразумением Эдвина ни была, начинать долгожданные каникулы, длинною в два месяца, после обучения длинною в десять лет, с общения с местными стражами магпорядка ей совершенно не хотелось. Несмотря на то что маги преобладали в населении Земли, простых людей так же было достаточно. А они, в большинстве своём, ревностно следили за своими правами и нежным душевным равновесием. И это их душевное равновесие потустронний холод будет нарушать. За свои скромные годы Эдвина уже не раз натыкалась на таких нежных и громких. Так как Эдвина законы знала, и обладала "ценным" опытом подобных ситуаций, она понимала — все это ей грозит, разве что, только потраченными нервами. Однако тратить свои драгоценные нервы она сейчас не хотела, у неё ведь обширная программа — и представители закона в неё совершенно не входят.
Поэтому девушка браво скакала по останкам древнего города без какой-либо магии и каких-либо артефактов. Потому что артефакты остались в чемодане. А чемодан в номере. С кондиционером.
Все эти треволнения не заняли её надолго, и девушка с неподдельным энтузиазмом предалась своему хобби, забыв обо всех заботах и проблемах. С восторгом осматривая древние руины и вспоминая все легенды и мифы, она не забывала делать фотографии. И конечно же, не забывая подолгу зависать у различных плит с надписями. Древнегреческий она прекрасно читала, однако понимала прочитанное через слово. Что не помешало ей весело провести время с затесавшимся среди туристов профессором античной истории из Оксфорда, который решил преподать ей урок древнего языка прямо на месте. Она в принципе всегда находила общий язык с научной братией и прочими личностями, жаждущими нести свет познания другим. Как-то Эдвина целых полчаса получала урок оригами от мамулиного клиента, который от энтузиазма, аж забыл, зачем пришел в контору адвоката. А ведь все так мирно начиналось — Эдвина, прочитавшая прошлым вечером в журнале, как складывать журавлика, пыталась сделать его, не отходя от рабочего места, но что-то пошло не так и журавлик не складывался. Мамулин клиент, увидев её терзания, тут же преисполнился энтузиазма и начал нести свет знаний на головы других.
Эдвине даже было немного неловко от этакой оказии. Мужчина так горел энтузиазмом, что девушке было неловко его прерывать, чтобы напомнить, что он тут дает ей урок оригами за свои же деньги.
Серьезная контора все же, по прейскуранту работают. Время - деньги, в общем.
Тем временем, маменька, сидя в сторонке, с безмятежным выражением на лице, спокойно попивала чаек и наслаждалась получасом оплаченного отдыха.
Одной Эдвине, в общем, было неудобно и неловко.
Ещё бы она так же лихо находила себе учеников, как находила нежданных учителей.
«Это талант, дочь», — любила прокомментировать подобные казусы с едким сарказмом матушка, издевательски поглядывая на свою деточку, прекрасно понимая, что, чтобы преуспеть в магическом сообществе, с определенного момента нужно было находить себе учеников, а не учителей. Все хорошо в свое время.
Пока же Эдвина покоряла останки древнего города, солнце из зенита плавно пошло на закат, не заметно приблизился вечер, и вот уже пора уходить. Молодая некромантка, выглядящая, как юная и наивная цветочная фея, и вызывающая, если не у всех, то у довольно большого количества людей и магов желание защитить, наставить и помочь, лазая по останкам города, так и норовила нарезать круг вокруг древнего театра, к которому её манило, как муху на мёд.
Воровато оглянувшись и облизнув пересохшие губы, она лихо перемахнула через ограждение, которое ясно намекало, что к останкам театра, сегодня, по какой-то причине, подходить нельзя. Но она же уснуть не сможет, если не посмотрит, что за покойник, так настойчиво её зовёт.
Эсхил? Еврипид? Софокл? - размечталась о встрече с тройкой великих драматургов Эдвина лихо скача по зрительским местам на которые в древние времена усаживались афиняне для того, чтобы внимать игре актеров. - А может Аристофану поболтать захотелось? Придумал сюжет новой комедии, а оценить его некому?
Помимо небольшого ограждения, было ещё рукотворное сигнальное построение, а так же построение, влияющее на желание зайти на запретные территории, которое бы на неё подействовало, если бы не настойчивый зов.
Такие построения Эдвина щёлкала, как орешки, стоило только преодолеть ментальное влияние, так что ей ничего не стоило аккуратно сломать эти построения, не потревожив тех, кто их установил.
Несмотря на то что такие построения, которые крайне сложно заметить, обычно в общественных местах не использовали, предпочитая сигналки, которые даже обычным людям, не обладающим магическими способностями, были заметны, Эдвина не думала, что её ждет что-то серьезное. В конце концов подобные построения не были запрещены, просто о них обязательно нужно было заранее сообщать стражам магпорядка.
Зов так же её не насторожил, он хоть и был настойчивым, не прекращающимся в течении всего того времени, что она провела, лазая по Афинскому акрополю, все же был каким-то приглушенным. Такие обычно приходят от мертвецов, что просто хотят поболтать. Сама же Эдвина, откликнувшись могла не только сделать доброе дело, но так же могла найти себе в личную армию потенциально интересного слугу.
Девушка не рассчитывала найти тут сильного воина… и маленького мальчика, настойчиво колотившего по древней плите, так же не рассчитывала.
- Маленький, - погладила она его по голове, её голос обволакивала её тёмная сила, делая понятными её слова любой душе, успокаивая ту и согревая приятным теплом, - пора в круг реинкарнации.
Для порядочных некромантов, дети были табу - с ними не заключали договоры на службу - их сразу отправляли в круг реинкарнации, освобождая душу для нового начала.
Мальчик грустно посмотрел на неё и обняв за талию, уткнулся ей в живот, что-то бормоча на греческом, который Эдвина понимала через слово и то только в пределах разговорника. Магия же которая делала слова души понятными уже ей, относилась к разряду допросов и пыток, и ни при каких обстоятельствах Эдвина не собиралась применять её к душе маленького мальчика столь безвременно ушедшего из жизни.
Но она в конце концов некромант. И в её силах было со всем разобраться.
Нежно гладя мальчика по голове, она замурлыкала колыбельную. Чистый греческий язык лился из её уст. Однако пела не сама Эдвина, это были воспоминания ребёнка.
От души мальчика в высь понеслись белоснежные всполохи света, так напоминающие белые перья ангелов. Прежде чем полностью исчезнуть, он с улыбкой произнёс:
- Порта.
Эдвина нежно ему улыбнулась.
Что ещё за порта?
Но переспросить не удалось, душа уже отправилась в круг реинкарнации. Душу отправленную некромантом никто не мог потревожить.
Порта?
Срочно призвав учителя Гугла, Эдвина выяснила, что «порта» это «дверь».
Как интересно.
За этим обычным с виду булыжником не было никаких эманаций смерти… По её ощущениям там вообще ничего не было, лишь обычные древние камни, воспоминания которых уже давно поблекли. Однако, как гласит древняя магмудрость, - если ничего не вызывает подозрений, следует тщательно прощупать магическим чутьём вокруг, вдруг там обнаружатся магические построения, которые застилают вам глаза.
