-- Значит ничего нового ты не узнал, кроме того, что есть в досье собранным твоими людьми. И, что теперь ты будешь делать? – полюбопытствовал друг, с явным интересом всматриваясь в лицо своего собеседника.
-- Ждать, -- пожал плечами советник. – Раз старик отказался поделиться информацией, а взломать систему ордена практически нереально, хотя и возможно, то остаётся только ждать шагов непосредственно от нее. Я предоставил для этого достаточно оснований, -- устремив взгляд на предоставленный очередной отчёт, лежащий у него на столе, Джеррхад задумчиво крутил в своих руках карти-стержень, прилагаемый к докладу. Его мысли сейчас блуждали вокруг вещицы в его пальцах и результатов анализа, присланного ему сегодня. А еще в памяти отчетливо хранился образ старика. В голове звучали его слова, а перед глазами предстало его лицо с умными, мудрыми и немного с хитринкой, глазами. Вспоминал каждый жест и взгляд, и не мог понять почему его подсознание выдаёт отчётливый образ сурового учителя, в то время, как он пытается разобраться с вещицей своей жены, найденной им в её спальне.
-- А достаточно ли? – спросил Актор. -- Хотя я и вовсе считаю твою идею неблагонадежной. Давая такие карты в руки любому, ты сильно рискуешь... – он неожиданно умолк, заметив, что друг задумчиво вертит в руках карти-стержень. -- Ты слушаешь меня? – окликнул его император.
-- Я думаю, ты зря паникуешь, как и обычно. Он все время тебе об этом говорил помнишь? -- отозвался Джеррхад, продолжая небрежно вертеть смертоносную маленькую вещицу в своих руках, перекатывая между пальцами, избегая, однако, ее острого конца.
-- Да, и меня это сильно бесило, особенно, когда ты постоянно маячил перед глазами, весь такой спокойный и сосредоточенный, -- криво улыбнулся Актор.
-- И до сих пор бесит.
-- Что есть, то есть, -- пожал плечами венценосный друг, и притворно вздохнул, а через секунду вновь стал серьезным. – Что с доктором?
-- Пока ничего. Работает в одной из лабораторий общего пользования в восьмом секторе, приносит пользу нашей планете, -- лениво отозвался Джеррхад.
-- Ты спятил? – не без злости спросил император. -- Мало у на крыс копошится под самым носом, так ты их ещё и работой обеспечиваешь… -- и взглянув на усмехающегося советника продолжил более спокойно. – Ну, что там ты ещё придумал?
-- Ничего особенного. Просто жду, того, кому поручили зачистку.
-- У тебя сегодня день ожиданий какой-то.
-- Что поделаешь. Жизнь есть сплошное ожидание, -- философски заключил Джеррхад и взглянул на ожидающего его продолжение, императора, с серьезным видом заговорил снова. -- Ожидание завтрашнего «лучше», вера в это лучшее. Ожидание счастья, благополучия, стабильности. Все чего-то ожидают, некоторые стремятся идти навстречу своим ожиданиям, и чем сильнее человек старается и спешит, тем сильнее порой бывает разочарование от своих несбывшихся надежд. Некоторые сдаются сразу, а есть те, кто воспримет неудачу, как очередное испытание судьбы, и потянет свои упования и надежду дальше, в завтрашний день, совсем не заботясь нужны ли обозримому будущему его примитивные мечты и возлияния. Даже таких людей, как мы с тобой. Так, что мои ожидания -- это всего лишь пыль для Вселенной и ненужный ей мусор. Но именно из этого пыльного мусора и состоит наше завтра, день за днём продвигая время вперед, утягивая нас дальше в неизвестность, -- закончил свою вдумчивую речь Джеррхад, и с самым серьёзным видом посмотрел на друга, и только хорошо знающий его близкий человек заметит на дне его серых глаз плескавшее там веселье.
-- Опять твои шуточки? – правильно расценил вдохновенную проповедь советника, Актор. Он терпеть не мог, когда друг выдавал глубокомысленные речи, но в то же время он втайне признавался сам себе, что они не давали скучать его мозгу. Зачастую они были с каким-нибудь подковыристым подтекстом, который вряд ли пришелся хоть одному живому существу по вкусу. А главная мысль недавнего философского излияния и вовсе затрагивала гордость венценосной персоны. -- Меня, знаешь ли, мало утешает мысль, что мои чаяния ничто для огромной Вселенной.
-- Зато они все для этой планеты и имеют вес в нашей системе, -- резонно заметил Джерр. -- Так что, можешь утешить свою раненую гордость, мой коронованный друг
-- Иногда я ненавижу, что ты можешь читать мои мысли, словно у тебя есть дверь в мою голову, о которой я не знаю, -- скривился Актор.
-- Боюсь, я не стал бы её открывать.
-- Это почему же? – полюбопытствовал беловолосый мужчина.
-- Потому, что ты развратник, друг мой, и я не готов окунуться во все твои похотливые мысли. Это прямая дорога к торможению личности и её деградации, -- назидательно отозвался советник, продолжая разглядывать карти-стержень, зажатый между пальцами правой руки. Надо бы его обратно вернуть.
-- И это говорит мне человек, который имеет жену и любовницу. – скептически отозвался мужчина. – Кстати, как там малышка Сог? – ехидно поинтересовался он. -- Не скучает, пока ты шпионишь за собственной женой?
После заданного другом вопроса, Джеррхад мысленно вздохнул, жалея, что затронул данную тему. Ему совсем не улыбалось выслушивать ехидные подколы венценосного друга, а обсуждать свои взаимоотношения с кем либо, он не любил. Даже с Актором. Особенно с ним. Оторвав взгляд от своих рук, он перевёл его на беловолосого мужчину, нагло ему ухмыляющегося. Тот прекрасно знал, как Джерр не терпит обсуждать свою личную жизнь. Ни с кем. А настойчивые вторжения в его закрытый мир, раздражают и бесят. Особо настойчивым иногда приходиться объяснять более доходчиво и радикально.
-- А ты все так же шлешь Лини весточки в надежде, что она ответит? – с нотками желчи, холодно в ответ спросил советник. С лица императора слетело ехидное выражение, взгляд стал стеклянным. Джерр знал, что где-то там внутри его глаз плещется вина и до сих пор не прошедшая боль, но он не испытывал угрызений совести перед Актором за очередное напоминание о девушке, когда-то бывшей для императора всем миром. Нет, она до сих пор весь его мир, но пока далекий и не достижимый. Восемь лет прошло. За это время она не ответила ни на одно его послание, всегда возвращая их нераспечатанными.
-- Туше, -- раздался сдавленный голос, а после более менее вернув ему обычную тональность, властитель Шеврана без эмоционально произнёс: -- Свяжешься со мной, когда будут новости. И да, осторожней там со своим безумным планом. Планами, -- поправился мужчина и не прощаясь, бесцеремонно покинул друга одного.
В кабинете советника повисло гнетущее молчание, никак не вязавшееся с солнечным светом струившимся через большие, во всю стену, окна. Сам хозяин кабинета неподвижно сидел, вперив свой взгляд в светло-серую стену напротив широкого стола, за которым он работал. Его охватило поганое чувство жалости. Жалости к другу. Узнай он об его мыслях, врезал бы ему без раздумий и лишних сантиментов. Актор никогда не позволит другим себя жалеть, а болезненная гордость всех мужчин его очень старинного рода не позволяет принимать в личных вопросах ни от кого помощь. Даже от единственного друга и Джерр знал об этом, поэтому ни разу так и не предложил ему свои услуги, молча наблюдая за безумными и развращенными оргиями и похождениями императора. С каждой волной таких беспорядочных срывов, ему приходилось сдерживать грязные слухи, витавшие вокруг друга, обычно угрозами и насилием, и все для того, чтобы их как можно меньше доходило до Лини, в надежде, что однажды она ответит влюбленному идиоту, тем самым прекратив его мучения, залатав дырки в душе. Это то единственное, что мог сделать для него Джерр, прикрывая все это заботой о его репутации, вместе с постоянными напоминаниями о ней, после которых, блондин становился подавленным , раздражённым и тихим. Прекращались беспорядочные похождения различных шлюх в императорские покои, Актор погружался на несколько дней в тягостное молчание и одиночество, а после срывался и бросался в работу с головой, и чаще всего вмешивался в его дела, в отместку за очередное напоминание.
Чувства. Зачастую они делают нас слабыми и уязвленными, открытыми для любого рода удара. Он знал это, он видел, что случилось с его другом, поэтому всегда держал себя в узде, позволяя себе пользоваться другими, но не собой. Его устраивала его жизнь во всех смыслах. Работа, которая не даёт скучать, хоть и устаёт на ней жутко, любовница, которая умна, умеет развлечь, знает, когда молчать и хороша в постели, даже больше, чем хороша.
Все так же уставившись в стену он внезапно вспомнил свой позавчерашний визит к Аври, так сокращенно роскошную шевранку называли все её любовники, и, как ни странно он не стал исключением.
После взрыва секретной лаборатории, наступила череда расследований, безумных и не очень, предположений, подозрений, а главное куча новых вопросов, остающихся по сей день без ответов. Он не любил полагаться в таких важных делах на других, а осмотр улик и место взрыва стратегически важного объекта планеты было не тем делом, в котором можно ссылаться на присланные отчёты подчиненных.
Морем окровавленных трупов работников и ученых, обломками стали и бетона, некогда бывшими стенами и перекрытиями этажей, встретила его лаборатория. Везде царили мусор, пыль и различные химические жидкости используемые для опытов, составляющие которых, распространяли удушливый запах, вредоносный для здоровья. Некоторые опасные жидкости, разъедали даже высокопрочную сталь, поэтому проверку пришлось проводить в специальном термостабильном костюме из кожи харки, маленьких зверушек, что обитали на Риксе, оснащенным кислородной маской. Удалось выяснить, что бомба была заложена именно в репродуктивном отделе, но пострадало ещё несколько. Это не стало для него неожиданностью. За три года с первой попытки взорвать секретную лабораторию, которая перестала являться таковой, спонтанные попытки налета на нее стали привычными, но он не имел права рисковать и оставить важные исследования здесь. За полтора месяца до взрыва, все ценные образцы и записи опытов были перевезены на старую станцию главного научного центра. Станция уже, как два столетия не использовалась и считалась заброшенной. Целый год на его плечах висело её тайное восстановление. Вряд ли кому-то могло прийти в голову, что она снова сможет функционировать. Разрушенные местами перекрытия и более, чем дырявые стены, не внушали желания приобрести здание даже за просто так, что уже говорить о внушительных вложениях в него.
Нет, произошедший взрыв не был неожиданностью. Неожиданностью для советника стал найденный труп с редким ядом. Ядом, который убил его отца, не дав тому спастись с горящего корабля. Ядом, который парализовал все тело за считанные даже не секунды, а доли секунды. Только из-за него отец не смог добраться до спасительной капсулы горящего корабля. За десять лет он не нашёл ни одного упоминания, ни одного произошедшего случая отравления этим ядом во всей системе Циф. Словно, он и не существует вовсе, а в крови и клетках ДНК отца не было его смертоносного присутствия. И вот, спустя десять лет, в одном из разрушенном коридоре лаборатории находят труп, напичканный этим же ядом, а в руках парализованного покойника медицинская бутылочка этой дряни, опустошённая наполовину. Что это -- привет из прошлого? Напоминание об отце? Угроза? Или, что-то другое? Подброшенная улика, как жест дружбы и доброй воли, и явный указатель на настоящего убийцу? Как много вопросов, и так мало ответов. Ответов вообще нет, лишь сплошные догадки его разума и интуиции, которая буквально кричит, что взрыв и сам отравленный связанны лишь местом, но не теми, кто стоит за этим всем.
Слишком явные улики против Матрофа, а он ведь далеко не дурак, чтобы так оплошать. А парализованный труп? Чей он? Ведь большинстве своем фармацевтической научной деятельности известны риксане, чья планета завалена новыми мутациями растений, животных, бактерий. И большинство из них небезопасны и смертельны, а некоторые и вовсе отвратительны, как внешним, так и внутренним содержимым. Очередной намёк, где искать, или кто причастен? Виновен?
К концу недели Джерр устал настолько, что принесённый доклад о перемещениях его жены, прочитал лишь на следующий день. Ничего выдающегося в нем не было, все такой же распорядок дня проведённый с его сестрой, и систематические ночные вылазки по неблагополучным районам города. Сомнительные заведения и уличные потасовки с переломами костей неблагонадежных жителей столицы. Ему была знакома данная модель поведения, тактика выживания. Просматривая отчёт он заметил две броши во времени длившееся от полтора часа до двух, в течении которых, не было сделано никаких записей. Не стояла же она столбом все это время посреди улицы? Да даже, если это и так, была бы внесена соответствующая запись, а здесь пусто, лишь название заведения, где находился наблюдаемый объект. Что вообще она там делала? Отложив планшет с докладом в сторону, он нажал кнопку вызова, через мгновение на экране появилось такое же усталое, как и у него лицо его первого помощника и заместителя по безопасности.
-- Приветствую, капитан.
-- Зайдите ко мне в кабинет. Сейчас.
-- Хорошо, капитан, -- через секунду экран погас, а ровно через минуту система видеонаблюдения показала возле двери Джеррхада даволи-таки симпатичного, но сурового мужчину, который, как раз заносил руку для церемонного звонка, хотя прекрасно знал, что система безопасности сработала сразу же, как только он ступил в непосредственную зону её действия. Джеррхад знал, что для немолодого уже заместителя, это особый ритуал уважения к нему и проявления самой банальной, на взгляд даже самого помощника, необходимой вежливости, поэтому терпеливо дождался когда тот нажмет на гребанную кнопку звонка, и лишь потом нажал на разблокировку двери, впуская шевранца. Пройдя в глубь кабинета, мужчина остановился в метре от стола советника, молча ожидая причину его срочного вызова. Ни один мускул не выдавал его волнения или недовольства по поводу оторванности его от дел, требующих его прямого контроля. Джеррхад кивнул на кресло напротив себя и жестом пригласил того присесть. Мужчина выполнил его молчаливый приказ и с вниманием уставился на своего начальника.
-- Вы читали вот эти доклады прежде, чем прислать их мне? – нужный планшет лег напротив первого помощника. Коротко глянув, что там, мужчина ответил:
-- Конечно, капитан.
-- Тогда объясните мне почему в двух последних сутках слежения за моей женой образовались дырки длинною в два часа? – спокойно спросил Джеррхад, стараясь, что бы его тон не был обвинительным, или оскорбительным по отношению к бывалому воину, служившему ещё при его отце личным помощником. Такие люди хорошо выполняют свою работу, но очень резко и остро реагируют на неудачи в ней, что может перечеркнуть весь их труд накопленный за многие годы буквально за считанные дни.
-- Наши агенты не смогли пробраться в здание незамеченными, где находилась мисс Кассини. В эти же сутки стало известно, что заведение принадлежит Лайсу Говард, а нашу структуру, как вам известно он недолюбливает, -- голос мужчины был спокойным и хорошо поставленным. Люди с такими голосами командовали целыми батальонами, чётко исполняя приказы главнокомандующего и доводя их до простых солдат, но никак не могли с подвигнуть целую армию на великий подвиг.
-- Ждать, -- пожал плечами советник. – Раз старик отказался поделиться информацией, а взломать систему ордена практически нереально, хотя и возможно, то остаётся только ждать шагов непосредственно от нее. Я предоставил для этого достаточно оснований, -- устремив взгляд на предоставленный очередной отчёт, лежащий у него на столе, Джеррхад задумчиво крутил в своих руках карти-стержень, прилагаемый к докладу. Его мысли сейчас блуждали вокруг вещицы в его пальцах и результатов анализа, присланного ему сегодня. А еще в памяти отчетливо хранился образ старика. В голове звучали его слова, а перед глазами предстало его лицо с умными, мудрыми и немного с хитринкой, глазами. Вспоминал каждый жест и взгляд, и не мог понять почему его подсознание выдаёт отчётливый образ сурового учителя, в то время, как он пытается разобраться с вещицей своей жены, найденной им в её спальне.
-- А достаточно ли? – спросил Актор. -- Хотя я и вовсе считаю твою идею неблагонадежной. Давая такие карты в руки любому, ты сильно рискуешь... – он неожиданно умолк, заметив, что друг задумчиво вертит в руках карти-стержень. -- Ты слушаешь меня? – окликнул его император.
-- Я думаю, ты зря паникуешь, как и обычно. Он все время тебе об этом говорил помнишь? -- отозвался Джеррхад, продолжая небрежно вертеть смертоносную маленькую вещицу в своих руках, перекатывая между пальцами, избегая, однако, ее острого конца.
-- Да, и меня это сильно бесило, особенно, когда ты постоянно маячил перед глазами, весь такой спокойный и сосредоточенный, -- криво улыбнулся Актор.
-- И до сих пор бесит.
-- Что есть, то есть, -- пожал плечами венценосный друг, и притворно вздохнул, а через секунду вновь стал серьезным. – Что с доктором?
-- Пока ничего. Работает в одной из лабораторий общего пользования в восьмом секторе, приносит пользу нашей планете, -- лениво отозвался Джеррхад.
-- Ты спятил? – не без злости спросил император. -- Мало у на крыс копошится под самым носом, так ты их ещё и работой обеспечиваешь… -- и взглянув на усмехающегося советника продолжил более спокойно. – Ну, что там ты ещё придумал?
-- Ничего особенного. Просто жду, того, кому поручили зачистку.
-- У тебя сегодня день ожиданий какой-то.
-- Что поделаешь. Жизнь есть сплошное ожидание, -- философски заключил Джеррхад и взглянул на ожидающего его продолжение, императора, с серьезным видом заговорил снова. -- Ожидание завтрашнего «лучше», вера в это лучшее. Ожидание счастья, благополучия, стабильности. Все чего-то ожидают, некоторые стремятся идти навстречу своим ожиданиям, и чем сильнее человек старается и спешит, тем сильнее порой бывает разочарование от своих несбывшихся надежд. Некоторые сдаются сразу, а есть те, кто воспримет неудачу, как очередное испытание судьбы, и потянет свои упования и надежду дальше, в завтрашний день, совсем не заботясь нужны ли обозримому будущему его примитивные мечты и возлияния. Даже таких людей, как мы с тобой. Так, что мои ожидания -- это всего лишь пыль для Вселенной и ненужный ей мусор. Но именно из этого пыльного мусора и состоит наше завтра, день за днём продвигая время вперед, утягивая нас дальше в неизвестность, -- закончил свою вдумчивую речь Джеррхад, и с самым серьёзным видом посмотрел на друга, и только хорошо знающий его близкий человек заметит на дне его серых глаз плескавшее там веселье.
-- Опять твои шуточки? – правильно расценил вдохновенную проповедь советника, Актор. Он терпеть не мог, когда друг выдавал глубокомысленные речи, но в то же время он втайне признавался сам себе, что они не давали скучать его мозгу. Зачастую они были с каким-нибудь подковыристым подтекстом, который вряд ли пришелся хоть одному живому существу по вкусу. А главная мысль недавнего философского излияния и вовсе затрагивала гордость венценосной персоны. -- Меня, знаешь ли, мало утешает мысль, что мои чаяния ничто для огромной Вселенной.
-- Зато они все для этой планеты и имеют вес в нашей системе, -- резонно заметил Джерр. -- Так что, можешь утешить свою раненую гордость, мой коронованный друг
-- Иногда я ненавижу, что ты можешь читать мои мысли, словно у тебя есть дверь в мою голову, о которой я не знаю, -- скривился Актор.
-- Боюсь, я не стал бы её открывать.
-- Это почему же? – полюбопытствовал беловолосый мужчина.
-- Потому, что ты развратник, друг мой, и я не готов окунуться во все твои похотливые мысли. Это прямая дорога к торможению личности и её деградации, -- назидательно отозвался советник, продолжая разглядывать карти-стержень, зажатый между пальцами правой руки. Надо бы его обратно вернуть.
-- И это говорит мне человек, который имеет жену и любовницу. – скептически отозвался мужчина. – Кстати, как там малышка Сог? – ехидно поинтересовался он. -- Не скучает, пока ты шпионишь за собственной женой?
После заданного другом вопроса, Джеррхад мысленно вздохнул, жалея, что затронул данную тему. Ему совсем не улыбалось выслушивать ехидные подколы венценосного друга, а обсуждать свои взаимоотношения с кем либо, он не любил. Даже с Актором. Особенно с ним. Оторвав взгляд от своих рук, он перевёл его на беловолосого мужчину, нагло ему ухмыляющегося. Тот прекрасно знал, как Джерр не терпит обсуждать свою личную жизнь. Ни с кем. А настойчивые вторжения в его закрытый мир, раздражают и бесят. Особо настойчивым иногда приходиться объяснять более доходчиво и радикально.
-- А ты все так же шлешь Лини весточки в надежде, что она ответит? – с нотками желчи, холодно в ответ спросил советник. С лица императора слетело ехидное выражение, взгляд стал стеклянным. Джерр знал, что где-то там внутри его глаз плещется вина и до сих пор не прошедшая боль, но он не испытывал угрызений совести перед Актором за очередное напоминание о девушке, когда-то бывшей для императора всем миром. Нет, она до сих пор весь его мир, но пока далекий и не достижимый. Восемь лет прошло. За это время она не ответила ни на одно его послание, всегда возвращая их нераспечатанными.
-- Туше, -- раздался сдавленный голос, а после более менее вернув ему обычную тональность, властитель Шеврана без эмоционально произнёс: -- Свяжешься со мной, когда будут новости. И да, осторожней там со своим безумным планом. Планами, -- поправился мужчина и не прощаясь, бесцеремонно покинул друга одного.
В кабинете советника повисло гнетущее молчание, никак не вязавшееся с солнечным светом струившимся через большие, во всю стену, окна. Сам хозяин кабинета неподвижно сидел, вперив свой взгляд в светло-серую стену напротив широкого стола, за которым он работал. Его охватило поганое чувство жалости. Жалости к другу. Узнай он об его мыслях, врезал бы ему без раздумий и лишних сантиментов. Актор никогда не позволит другим себя жалеть, а болезненная гордость всех мужчин его очень старинного рода не позволяет принимать в личных вопросах ни от кого помощь. Даже от единственного друга и Джерр знал об этом, поэтому ни разу так и не предложил ему свои услуги, молча наблюдая за безумными и развращенными оргиями и похождениями императора. С каждой волной таких беспорядочных срывов, ему приходилось сдерживать грязные слухи, витавшие вокруг друга, обычно угрозами и насилием, и все для того, чтобы их как можно меньше доходило до Лини, в надежде, что однажды она ответит влюбленному идиоту, тем самым прекратив его мучения, залатав дырки в душе. Это то единственное, что мог сделать для него Джерр, прикрывая все это заботой о его репутации, вместе с постоянными напоминаниями о ней, после которых, блондин становился подавленным , раздражённым и тихим. Прекращались беспорядочные похождения различных шлюх в императорские покои, Актор погружался на несколько дней в тягостное молчание и одиночество, а после срывался и бросался в работу с головой, и чаще всего вмешивался в его дела, в отместку за очередное напоминание.
Чувства. Зачастую они делают нас слабыми и уязвленными, открытыми для любого рода удара. Он знал это, он видел, что случилось с его другом, поэтому всегда держал себя в узде, позволяя себе пользоваться другими, но не собой. Его устраивала его жизнь во всех смыслах. Работа, которая не даёт скучать, хоть и устаёт на ней жутко, любовница, которая умна, умеет развлечь, знает, когда молчать и хороша в постели, даже больше, чем хороша.
Все так же уставившись в стену он внезапно вспомнил свой позавчерашний визит к Аври, так сокращенно роскошную шевранку называли все её любовники, и, как ни странно он не стал исключением.
После взрыва секретной лаборатории, наступила череда расследований, безумных и не очень, предположений, подозрений, а главное куча новых вопросов, остающихся по сей день без ответов. Он не любил полагаться в таких важных делах на других, а осмотр улик и место взрыва стратегически важного объекта планеты было не тем делом, в котором можно ссылаться на присланные отчёты подчиненных.
Морем окровавленных трупов работников и ученых, обломками стали и бетона, некогда бывшими стенами и перекрытиями этажей, встретила его лаборатория. Везде царили мусор, пыль и различные химические жидкости используемые для опытов, составляющие которых, распространяли удушливый запах, вредоносный для здоровья. Некоторые опасные жидкости, разъедали даже высокопрочную сталь, поэтому проверку пришлось проводить в специальном термостабильном костюме из кожи харки, маленьких зверушек, что обитали на Риксе, оснащенным кислородной маской. Удалось выяснить, что бомба была заложена именно в репродуктивном отделе, но пострадало ещё несколько. Это не стало для него неожиданностью. За три года с первой попытки взорвать секретную лабораторию, которая перестала являться таковой, спонтанные попытки налета на нее стали привычными, но он не имел права рисковать и оставить важные исследования здесь. За полтора месяца до взрыва, все ценные образцы и записи опытов были перевезены на старую станцию главного научного центра. Станция уже, как два столетия не использовалась и считалась заброшенной. Целый год на его плечах висело её тайное восстановление. Вряд ли кому-то могло прийти в голову, что она снова сможет функционировать. Разрушенные местами перекрытия и более, чем дырявые стены, не внушали желания приобрести здание даже за просто так, что уже говорить о внушительных вложениях в него.
Нет, произошедший взрыв не был неожиданностью. Неожиданностью для советника стал найденный труп с редким ядом. Ядом, который убил его отца, не дав тому спастись с горящего корабля. Ядом, который парализовал все тело за считанные даже не секунды, а доли секунды. Только из-за него отец не смог добраться до спасительной капсулы горящего корабля. За десять лет он не нашёл ни одного упоминания, ни одного произошедшего случая отравления этим ядом во всей системе Циф. Словно, он и не существует вовсе, а в крови и клетках ДНК отца не было его смертоносного присутствия. И вот, спустя десять лет, в одном из разрушенном коридоре лаборатории находят труп, напичканный этим же ядом, а в руках парализованного покойника медицинская бутылочка этой дряни, опустошённая наполовину. Что это -- привет из прошлого? Напоминание об отце? Угроза? Или, что-то другое? Подброшенная улика, как жест дружбы и доброй воли, и явный указатель на настоящего убийцу? Как много вопросов, и так мало ответов. Ответов вообще нет, лишь сплошные догадки его разума и интуиции, которая буквально кричит, что взрыв и сам отравленный связанны лишь местом, но не теми, кто стоит за этим всем.
Слишком явные улики против Матрофа, а он ведь далеко не дурак, чтобы так оплошать. А парализованный труп? Чей он? Ведь большинстве своем фармацевтической научной деятельности известны риксане, чья планета завалена новыми мутациями растений, животных, бактерий. И большинство из них небезопасны и смертельны, а некоторые и вовсе отвратительны, как внешним, так и внутренним содержимым. Очередной намёк, где искать, или кто причастен? Виновен?
К концу недели Джерр устал настолько, что принесённый доклад о перемещениях его жены, прочитал лишь на следующий день. Ничего выдающегося в нем не было, все такой же распорядок дня проведённый с его сестрой, и систематические ночные вылазки по неблагополучным районам города. Сомнительные заведения и уличные потасовки с переломами костей неблагонадежных жителей столицы. Ему была знакома данная модель поведения, тактика выживания. Просматривая отчёт он заметил две броши во времени длившееся от полтора часа до двух, в течении которых, не было сделано никаких записей. Не стояла же она столбом все это время посреди улицы? Да даже, если это и так, была бы внесена соответствующая запись, а здесь пусто, лишь название заведения, где находился наблюдаемый объект. Что вообще она там делала? Отложив планшет с докладом в сторону, он нажал кнопку вызова, через мгновение на экране появилось такое же усталое, как и у него лицо его первого помощника и заместителя по безопасности.
-- Приветствую, капитан.
-- Зайдите ко мне в кабинет. Сейчас.
-- Хорошо, капитан, -- через секунду экран погас, а ровно через минуту система видеонаблюдения показала возле двери Джеррхада даволи-таки симпатичного, но сурового мужчину, который, как раз заносил руку для церемонного звонка, хотя прекрасно знал, что система безопасности сработала сразу же, как только он ступил в непосредственную зону её действия. Джеррхад знал, что для немолодого уже заместителя, это особый ритуал уважения к нему и проявления самой банальной, на взгляд даже самого помощника, необходимой вежливости, поэтому терпеливо дождался когда тот нажмет на гребанную кнопку звонка, и лишь потом нажал на разблокировку двери, впуская шевранца. Пройдя в глубь кабинета, мужчина остановился в метре от стола советника, молча ожидая причину его срочного вызова. Ни один мускул не выдавал его волнения или недовольства по поводу оторванности его от дел, требующих его прямого контроля. Джеррхад кивнул на кресло напротив себя и жестом пригласил того присесть. Мужчина выполнил его молчаливый приказ и с вниманием уставился на своего начальника.
-- Вы читали вот эти доклады прежде, чем прислать их мне? – нужный планшет лег напротив первого помощника. Коротко глянув, что там, мужчина ответил:
-- Конечно, капитан.
-- Тогда объясните мне почему в двух последних сутках слежения за моей женой образовались дырки длинною в два часа? – спокойно спросил Джеррхад, стараясь, что бы его тон не был обвинительным, или оскорбительным по отношению к бывалому воину, служившему ещё при его отце личным помощником. Такие люди хорошо выполняют свою работу, но очень резко и остро реагируют на неудачи в ней, что может перечеркнуть весь их труд накопленный за многие годы буквально за считанные дни.
-- Наши агенты не смогли пробраться в здание незамеченными, где находилась мисс Кассини. В эти же сутки стало известно, что заведение принадлежит Лайсу Говард, а нашу структуру, как вам известно он недолюбливает, -- голос мужчины был спокойным и хорошо поставленным. Люди с такими голосами командовали целыми батальонами, чётко исполняя приказы главнокомандующего и доводя их до простых солдат, но никак не могли с подвигнуть целую армию на великий подвиг.
