* * *
Буря пришла с востока. Она гнула деревья, ломала ветки и срывала крыши домов. Стог сена, стоявший рядом с хлевом у дома лавочника, разметало по всему селу, а деревянные вилы, оставленные в глубине, едва не угодили черенком в лоб незадачливому мужчине, выскочившему из дома, чтобы проверить дверь в сарай.
— Да чтоб тебя! — воскликнул Мирас, закрывая рукой лицо.
Инструмент ударил по локтю, и перед глазами мужчины заплясали искры боли. Он зашипел сквозь зубы, согнувшись и пытаясь отдышаться.
— Эй, любезный!
Мирас выпрямился, баюкая ушибленную руку, повернулся на голос. У ворот стоял незнакомец и пытался перекричать ветер.
— Пустишь путника непогоду переждать? — услышал с трудом Мирас.
Мужчина прищурился, рассматривая чужака. Среднего роста, в старом поношенном плаще и широкополой соломенной шляпе он выглядел нелепо. На плече у него висела котомка - до того тонкая, что казалось, будто пустая. Но нет: с крыльца Мирас видел, что в ней лежит что-то тяжелое, отчего ткань сильно натянулась.
Он посмотрел на темное небо: буря не собиралась утихать. Вздохнул тяжело и не без опаски вышел во двор, оглядываясь по сторонам. Подошел к калитке и неловко, второй рукой, отодвинул щеколду.
— Проходи. Гостем будешь, — произнес Мирас ритуальную фразу, делая шаг в сторону.
И не заметил, как желтым отблеском сверкнули глаза чужака.
* * *
— Вот спасибо тебе, добрый человек, — с улыбкой говорил незнакомец, сидя за широким дубовым столом в избе и попивая травяной взвар.
Шляпу он снял, а вот с плащом расставаться не пожелал. И котомку свою положил на колени да рукой придерживал.
— В такую непогоду так сложно найти кров, — посетовал он после паузы.
Жена Мираса, Марта, поставила на стол подогретые на печи пирожки.
— Угощайтесь, — сказала с улыбкой, а сама подошла к мужу и незаметно показала глазами на дверь в сени.
Тот кивнул, но остался сидеть на скамье напротив гостя.
Женщина вышла наружу, кутаясь в пушистую шаль: после тепла избы на улице было зябко.
— Что случилось? — подошедший Мирас обнял здоровой рукой жену за плечи.
— У меня от него мурашки по спине, — прошептала она, поднимая взгляд на него.
Буря закончилась час назад, но чужак не спешил покидать гостеприимный дом. Сидел, как ни в чем не бывало, пил чай. На хозяев смотрел. Что-то говорил. Что-то спрашивал. Но о себе ничего не рассказывал. Даже имени не назвал. Сказал: обет дал, в Дороге имя свое не произносить и не откликаться буде кто имел такое же.
— Пора возвращаться в дом, — прошептал Мирас, успокаивающе погладив жену по плечу.
Он развернулся и ушел, а Марта осталась стоять снаружи, смотря, как на село медленно опускается ночь.
Когда она вернулась в дом, ничего на первый взгляд не изменилось. Мирас сидел за столом, положив локти на стол и уткнувшись в ладони лицом. Чужак же стоял возле образов в углу. И что-то тихо говорил. Как ни пыталась прислушаться женщина, ничего разобрать не получалось. А стоило двери хлопнуть, обнаружив ее присутствие, как незнакомец сделал шаг назад и обернулся.
— Мне кажется, вашему мужу нехорошо, — сказал он ей, виновато улыбаясь.
— Что вы ему сказали? — подозрительно спросила женщина.
— Ровным счетом ничего, — покачал головой мужчина, — вы сами у него спросите. А мне пора идти. Буря, как я погляжу, давно закончилась.
Марта подошла к мужу, положила руку на плечо. Но он никак не отреагировал на прикосновение.
— Спасибо за приют. — сказал чужак, надевая свою шляпу, — Бывайте да не забывайте!
— Мира в дороге, — пробормотала женщина, когда за гостем хлопнула дверь.
* * *
С того дня что-то изменилось в Мирасе. И Марта совсем его не узнавала. Он почти перестал следить за хозяйством, на нее внимание не обращал. А если смотрел, то пустыми, чужими глазами. И все рвался куда-то уйти. Марте было страшно, как никогда в жизни.
Однажды, придя в дом, она застала мужа стоящим на коленях у образов. Он сложил молитвенно на груди руки и что-то быстро шептал. Марта подошла ближе, но ничего не смогла разобрать. Как тогда, когда пришел чужак. И слова были незнакомые, будто на другом языке.
— Мирас, дорогой, что с тобой? — в который раз обратилась к нему женщина, мягко положив руку на плечо.
А он вдруг рассвирепел. Сбросил ладонь, вскочил на ноги.
— Что ты пристала ко мне, женщина?! — закричал он, взмахивая рукой, — не видишь, чем занимаюсь? Или молиться в доме твоем тоже нельзя?
— Да что ты такое говоришь, — проговорила Марта, прижав руки к груди.
Увидев испуганный взгляд жены, Мирас вдруг успокоился. Вздохнул тяжело, пригладил пятерней взъерошенные волосы.
— Устал я что-то, сил нет, — сказал он и ушел к себе в комнату.
Там он просидел до самого вечера. Когда Марта зашла к нему, принеся ужин, Мирас что-то увлеченно писал на желтоватом листе бумаги.
— Письмо? — осторожно спросила женщина, ставя поднос на стол.
— Что? — переспросил Мирас, отвлекаясь от своего занятия. — А, да. Решил родственникам в город написать. Давно уже не получал от них весточки. Боюсь как бы не случилось чего.
— Мне сестра твоя в прошлом месяце писала, что замуж выходит. Может просто не до писем ей сейчас, — сказала Марта, присаживаясь на скамью у окна.
— И то верно, — вздохнул мужчина, откладывая перо. Он поднял покрасневшие глаза на жену. - Все равно мне как-то на душе не спокойно.
Марта покачала головой.
— В пятницу обоз пойдет в город. Можно с ними напроситься. Сестру твою проведаем.
Мирас задумался. Потер подбородок, побарабанил пальцами по столу.
— Хорошо, — сказал наконец, — твоя правда. В пятницу поедем. И всё решим. А сейчас давай спать. Утро вечера мудренее.
Женщина улыбнулась мужу, поднялась. Погладила по растрепанным кучерявым волосам и сказала:
— Ты поешь и ложись. А мне еще со стола прибрать надо.
Мирас молча кивнул.
Марта вышла за дверь. Прибралась у печки и легла спать. А наутро, не найдя рядом с собой мужа, прошла в комнату, где он работал. И нашла на столе письмо, написанное размашистым почерком Мираса. А еще нетронутую тарелку со вчерашним ужином.
Марта нахмурилась. Из комнаты вышла, прошла по всему дому, вышла во двор. Мираса нигде не было.
Не найдя мужа, Марта бросилась к соседям. Она стучалась в двери, спрашивала всех, кого могла, не видел ли кто Мираса. И все повторяли, дескать, нет, не проходил. Но ведь не сквозь землю же он провалился!
Марта в отчаянии побежала к единственному человеку, который хоть как-то мог ей помочь. К сельской колдунье, что жила на окраине. Та встретила напуганную женщину на пороге, смотря как-то осуждающе.
— Ну что бегаешь? — сказала тихим, дребезжащим от старости голосом, пропуская её в избу. — Ты бы письмо сперва прочитала, которое он тебе оставил, а потом уже людей беспокоила.
Марта беспомощно всплеснула руками и устала опустилась на скамью.
— Не подумала я, Агафья. Испугалась. Он в последнее время сам не свой был. Все рвался куда-то. После того, как…
— Как чужак в вашем доме побывал? — договорила за нее колдунья, — видела, видела гостя вашего. Зря твой Мирас его впустил. Таких, как он, в бурю гнать взашей надо и никогда, слышишь, никогда не давать разрешения войти.
— Но что же мне теперь делать? — спросила Марта, с надеждой глядя на ведьму. — Где мужа искать? И жив ли он еще…
Старуха вздохнула тяжело, головой покачала. И прошла к полкам, на которых стояли банки с травами и настоями. Откуда-то из глубины она достала маленький флакон из дутого стекла. Подошла к Марте, вложила в руки.
— Вот, держи, — сказала тихо, посмотрев ей в глаза, — смажешь полку, на которой образа стоят, все пороги в доме да калитку, — заметив её сомневающийся взгляд, брошенный на флакон, и добавила, — Не волнуйся, его хватит. Дом у вас не большой, а там еще много. Как сделаешь все, письмецо мужнино прочитай. Чую, там подсказку найдешь.
— А зелье это?.. — спросила Марта, кивнув на склянку в руках.
— Это отвадит от дома вашего непрошенных гостей. Слишком много у ваших ворот народа ошивается в последнее время, — ответила колдунья, отходя к столу.
Марта прикусила губу, не зная стоит ли задавать еще один вопрос.
— Говори уже, — махнула на нее рукой Агафья, — Что маешься?
— Кем был тот чужак, что муж мой в дом пригласил?
— Ородец, дух дорог. К кому прикоснется, тот покой позабудет, — сказала старуха, посмотрев настоящим взглядом в окно, — Все они когда-то были людьми. И в жилье, в избы, к горячей печи рвутся, чтобы хоть ненадолго ощутить тепло жизни. А ты торопись, Марта. У Мираса твоего мало времени осталось, — ведьма перевела на женщину взгляд, и та поежилась от вернувшегося страха за мужа.
— Спасибо тебе, Агафья, спасибо! — сказала ей Марта, кланяясь.
А после вышла из дома, побежала к себе. Она чувствовала, как время, словно песок, течет сквозь пальцы.
Солнце стояло в зените, когда Марта закончила. Она закрыла флакон пробкой и устало вытерла лоб. Помимо полки с образами, калитки и порогов женщина для верности протерла окна и ставни. И когда заметила, что зелья в склянке осталось всего ничего, испугалась. Вдруг она израсходовала больше, чем нужно? Но эта мысль пропала так же быстро, как появилась. Потому что Марта вспомнила про письмо.
Она почти бегом прошла в комнату. Но вместо письма на столе увидела тлеющий лист бумаги.
— Да что же это такое! — в отчаянии закричала она, подхватывая остатки письма и пытаясь прочесть хоть что-то.
Удалось разобрать всего несколько слов: “я больше не могу”, “прости” и “сестра”. Марта рухнула на стул. Клочок бумаги выпал из ослабевших пальцев. Женщина заплакала.
Она не заметила, как наступил вечер. Опомнилась тогда, когда в комнате стало темно. Со вздохом поднялась, стирая слезы. И замерла, услышав чьи-то тихие шаги. С гулко бьющимся от страха сердцем она прижалась к стене рядом с дверью, схватив со стола тяжелый подсвечник.
— Дома ли ты, хозяйка? — услышала Марта голос, показавшийся ей знакомым.
Шаги приближались. Женщина слышала, как открылась дверь, ведущая в спальню. Ничего не найдя, незнакомец прошел дальше, к комнате, в которой скрывалась Марта. Приоткрылась створка. Всего на несколько сантиметров, но женщина была готова закричать от ужаса.
— Тук-тук, можно? — издевательски спросил голос, а Марта задержала дыхание.
Дверь открылась шире, и незваный гость вошел внутрь. Удар пришелся в лоб. Мужчина ахнул, отшатнулся, зашипел от боли. А женщина, воспользовавшись случаем, оттолкнула его плечом и выбежала через заднюю дверь во двор.
Не помня себя от страха, она бежала к колдунье, надеясь найти у нее защиту. Но заметила яркое зарево с той стороны, где находился дом старой ведьмы. И от неожиданности остановилась.
— Далеко собралась?
Марта обернулась и увидела, как к ней приближается ородец. Его широкий рот кривился в жуткой ухмылке, а глаза в свете пожарища лихорадочно блестели. На лбу была видна широкая царапина, которая быстро исчезала.
— Ты ведь хочешь к своему мужу? — спросил вкрадчиво, медленно приближаясь. — Пойдем со мной, я провожу к нему, — ородец протянул Марте руку, доверительно смотря на нее. — Ну же!
Женщина сделала еще один осторожный шаг назад, не сводя с него взгляда. Она боялась смотреть в глаза существа так же, как боялась пропустить его малейшее движение. И хотя Марта знала, что не сможет от него убежать, все же надеялась, что ей удастся спастись.
— Марта! Марта! Иди скорее сюда! — услышала женщина крик совсем рядом.
Она обернулась на голос, увидев жену шорника, стоящую у калитки. Женщина положила ладони на щеколду, готовая в любой момент открыть и впустить Марту под защиту дома, и с ужасом смотрела на нее.
— Не уйдешь, — прошипел ородец совсем рядом.
Марта почувствовала смрадное дыхание, отдающее сладковатым запахом гнили, и отшатнулась. Дух не смел коснуться ее, увести за собой без добровольного согласия. Но и отпускать свою жертву не собирался.
— Марта! — снова крикнула ей жена шорника.
Женщина медленно отступала, не сводя взгляда с ородца. Он шел за ней, и когда Марта подошла к калитке, снова протянул к ней руку.
— Не пойдёшь со мной — мужа больше не увидишь, — вкрадчиво произнес он. — Он станет одним из нас. Вечным путником, чья дорога никогда не закончится.
Марта медленно покачала головой.
— Ты его не получишь, — прошептала она.
Ородец захихикал.
— Не лги самой себе, дорогуша, — проворковал он, по-птичьи склонив голову к плечу. Дух смотрел на нее, как на букашку, будто раздумывая, поиграться с ней еще или же убить. — Ты ведь знаешь правду. Чувствуешь, что осталось ему недолго. Так пошли со мной. И вы может быть даже сможете поговорить.
Марта чувствовала, что задыхается от душивших ее слез. Она сглотнула вставший в горле ком, и замотала головой.
— Уходи прочь! — закричала. — Проваливай!
Женщина влетела во двор, посторонив жену шорника и закрыв за собой калитку на щеколду. И теперь между ней и ородцем был забор и та незримая граница, которую он не смел переступить.
— Что ты будешь делать, — прошипел он, — когда он явится к тебе в дорожном плаще и с печатью Пути на лице? — тонкие его губы растянулись в неприятной ухмылке при виде ее мучений. — Подумай об этом на досуге, милая. Подумай.
Ородец исчез, будто его и не было. А Марта от бессилия едва не сползла на землю, но была подхвачена женщиной.
— Пошли в дом, — прошептала она, мягко обнимая Марту за плечи.
— Постой, — остановила ее та, — что с ведьмой? — спросила.
— Сгорела вместе со своим домом, — последовал тихий ответ.
Дорогу в город Марта запомнила плохо. Вся ночь и последующее утро слилось в череду мутных картинок: женщина почти не спала. Парила между сном и явью, то просыпаясь от кошмаров, то слыша тихий шепот мужа. Казалось, еще немного, и она сойдет с ума.
Утром Марта попросила отвезти ее к сестре мужа. Нужно было выяснить, не появлялся ли он у нее. Что будет делать в случае, если Мираса там не будет, женщина старалась не думать. Ей было страшно. Она боялась и за него, и за себя, и за будущее тоже. Марта просто не представляла, что делать дальше.
С нечистой силой ей не приходилось сталкиваться никогда. Она лишь слышала легенды, рассказы, старалась соблюдать традиции и слушать приметы. Не делать ничего из того, что могло бы привлечь беду. И вот, пожалуйста. Женщина пыталась вспомнить об ородцах хоть что-то, как с ними бороться и как помочь человеку, которого коснулось проклятие дорог. Но как назло ничего в голову не приходило. И спросить было не у кого - Агафья умерла.
Светла, жена, шорника, сказала — свечу оставила на столе зажженную. А рядом с ней пучок травы висел. Вот искра на него попала, и дом вспыхнул как щепка. Только Марта в это не верила. Ей почему-то казалось, что причиной пожара стал ородец. Она и сказала об этом Светле, да только та не поверила. Сказала, не обладает дух такой силой, чтобы дома жечь. Да и Агафья ведьмой была — чай не защитила бы себя от подобных ему?
Марта лишь головой покачала. Ведь не смотря на флакон с защитным зельем и то, что женщина по наставлению старой ведьмы обработала все пороги и калитку, ородец смог проникнуть в дом. Прорвался сквозь защиту. И где гарантии того, что то же самое не произошло с Агафьей?
Буря пришла с востока. Она гнула деревья, ломала ветки и срывала крыши домов. Стог сена, стоявший рядом с хлевом у дома лавочника, разметало по всему селу, а деревянные вилы, оставленные в глубине, едва не угодили черенком в лоб незадачливому мужчине, выскочившему из дома, чтобы проверить дверь в сарай.
— Да чтоб тебя! — воскликнул Мирас, закрывая рукой лицо.
Инструмент ударил по локтю, и перед глазами мужчины заплясали искры боли. Он зашипел сквозь зубы, согнувшись и пытаясь отдышаться.
— Эй, любезный!
Мирас выпрямился, баюкая ушибленную руку, повернулся на голос. У ворот стоял незнакомец и пытался перекричать ветер.
— Пустишь путника непогоду переждать? — услышал с трудом Мирас.
Мужчина прищурился, рассматривая чужака. Среднего роста, в старом поношенном плаще и широкополой соломенной шляпе он выглядел нелепо. На плече у него висела котомка - до того тонкая, что казалось, будто пустая. Но нет: с крыльца Мирас видел, что в ней лежит что-то тяжелое, отчего ткань сильно натянулась.
Он посмотрел на темное небо: буря не собиралась утихать. Вздохнул тяжело и не без опаски вышел во двор, оглядываясь по сторонам. Подошел к калитке и неловко, второй рукой, отодвинул щеколду.
— Проходи. Гостем будешь, — произнес Мирас ритуальную фразу, делая шаг в сторону.
И не заметил, как желтым отблеском сверкнули глаза чужака.
* * *
— Вот спасибо тебе, добрый человек, — с улыбкой говорил незнакомец, сидя за широким дубовым столом в избе и попивая травяной взвар.
Шляпу он снял, а вот с плащом расставаться не пожелал. И котомку свою положил на колени да рукой придерживал.
— В такую непогоду так сложно найти кров, — посетовал он после паузы.
Жена Мираса, Марта, поставила на стол подогретые на печи пирожки.
— Угощайтесь, — сказала с улыбкой, а сама подошла к мужу и незаметно показала глазами на дверь в сени.
Тот кивнул, но остался сидеть на скамье напротив гостя.
Женщина вышла наружу, кутаясь в пушистую шаль: после тепла избы на улице было зябко.
— Что случилось? — подошедший Мирас обнял здоровой рукой жену за плечи.
— У меня от него мурашки по спине, — прошептала она, поднимая взгляд на него.
Буря закончилась час назад, но чужак не спешил покидать гостеприимный дом. Сидел, как ни в чем не бывало, пил чай. На хозяев смотрел. Что-то говорил. Что-то спрашивал. Но о себе ничего не рассказывал. Даже имени не назвал. Сказал: обет дал, в Дороге имя свое не произносить и не откликаться буде кто имел такое же.
— Пора возвращаться в дом, — прошептал Мирас, успокаивающе погладив жену по плечу.
Он развернулся и ушел, а Марта осталась стоять снаружи, смотря, как на село медленно опускается ночь.
Когда она вернулась в дом, ничего на первый взгляд не изменилось. Мирас сидел за столом, положив локти на стол и уткнувшись в ладони лицом. Чужак же стоял возле образов в углу. И что-то тихо говорил. Как ни пыталась прислушаться женщина, ничего разобрать не получалось. А стоило двери хлопнуть, обнаружив ее присутствие, как незнакомец сделал шаг назад и обернулся.
— Мне кажется, вашему мужу нехорошо, — сказал он ей, виновато улыбаясь.
— Что вы ему сказали? — подозрительно спросила женщина.
— Ровным счетом ничего, — покачал головой мужчина, — вы сами у него спросите. А мне пора идти. Буря, как я погляжу, давно закончилась.
Марта подошла к мужу, положила руку на плечо. Но он никак не отреагировал на прикосновение.
— Спасибо за приют. — сказал чужак, надевая свою шляпу, — Бывайте да не забывайте!
— Мира в дороге, — пробормотала женщина, когда за гостем хлопнула дверь.
* * *
С того дня что-то изменилось в Мирасе. И Марта совсем его не узнавала. Он почти перестал следить за хозяйством, на нее внимание не обращал. А если смотрел, то пустыми, чужими глазами. И все рвался куда-то уйти. Марте было страшно, как никогда в жизни.
Однажды, придя в дом, она застала мужа стоящим на коленях у образов. Он сложил молитвенно на груди руки и что-то быстро шептал. Марта подошла ближе, но ничего не смогла разобрать. Как тогда, когда пришел чужак. И слова были незнакомые, будто на другом языке.
— Мирас, дорогой, что с тобой? — в который раз обратилась к нему женщина, мягко положив руку на плечо.
А он вдруг рассвирепел. Сбросил ладонь, вскочил на ноги.
— Что ты пристала ко мне, женщина?! — закричал он, взмахивая рукой, — не видишь, чем занимаюсь? Или молиться в доме твоем тоже нельзя?
— Да что ты такое говоришь, — проговорила Марта, прижав руки к груди.
Увидев испуганный взгляд жены, Мирас вдруг успокоился. Вздохнул тяжело, пригладил пятерней взъерошенные волосы.
— Устал я что-то, сил нет, — сказал он и ушел к себе в комнату.
Там он просидел до самого вечера. Когда Марта зашла к нему, принеся ужин, Мирас что-то увлеченно писал на желтоватом листе бумаги.
— Письмо? — осторожно спросила женщина, ставя поднос на стол.
— Что? — переспросил Мирас, отвлекаясь от своего занятия. — А, да. Решил родственникам в город написать. Давно уже не получал от них весточки. Боюсь как бы не случилось чего.
— Мне сестра твоя в прошлом месяце писала, что замуж выходит. Может просто не до писем ей сейчас, — сказала Марта, присаживаясь на скамью у окна.
— И то верно, — вздохнул мужчина, откладывая перо. Он поднял покрасневшие глаза на жену. - Все равно мне как-то на душе не спокойно.
Марта покачала головой.
— В пятницу обоз пойдет в город. Можно с ними напроситься. Сестру твою проведаем.
Мирас задумался. Потер подбородок, побарабанил пальцами по столу.
— Хорошо, — сказал наконец, — твоя правда. В пятницу поедем. И всё решим. А сейчас давай спать. Утро вечера мудренее.
Женщина улыбнулась мужу, поднялась. Погладила по растрепанным кучерявым волосам и сказала:
— Ты поешь и ложись. А мне еще со стола прибрать надо.
Мирас молча кивнул.
Марта вышла за дверь. Прибралась у печки и легла спать. А наутро, не найдя рядом с собой мужа, прошла в комнату, где он работал. И нашла на столе письмо, написанное размашистым почерком Мираса. А еще нетронутую тарелку со вчерашним ужином.
Марта нахмурилась. Из комнаты вышла, прошла по всему дому, вышла во двор. Мираса нигде не было.
Не найдя мужа, Марта бросилась к соседям. Она стучалась в двери, спрашивала всех, кого могла, не видел ли кто Мираса. И все повторяли, дескать, нет, не проходил. Но ведь не сквозь землю же он провалился!
Марта в отчаянии побежала к единственному человеку, который хоть как-то мог ей помочь. К сельской колдунье, что жила на окраине. Та встретила напуганную женщину на пороге, смотря как-то осуждающе.
— Ну что бегаешь? — сказала тихим, дребезжащим от старости голосом, пропуская её в избу. — Ты бы письмо сперва прочитала, которое он тебе оставил, а потом уже людей беспокоила.
Марта беспомощно всплеснула руками и устала опустилась на скамью.
— Не подумала я, Агафья. Испугалась. Он в последнее время сам не свой был. Все рвался куда-то. После того, как…
— Как чужак в вашем доме побывал? — договорила за нее колдунья, — видела, видела гостя вашего. Зря твой Мирас его впустил. Таких, как он, в бурю гнать взашей надо и никогда, слышишь, никогда не давать разрешения войти.
— Но что же мне теперь делать? — спросила Марта, с надеждой глядя на ведьму. — Где мужа искать? И жив ли он еще…
Старуха вздохнула тяжело, головой покачала. И прошла к полкам, на которых стояли банки с травами и настоями. Откуда-то из глубины она достала маленький флакон из дутого стекла. Подошла к Марте, вложила в руки.
— Вот, держи, — сказала тихо, посмотрев ей в глаза, — смажешь полку, на которой образа стоят, все пороги в доме да калитку, — заметив её сомневающийся взгляд, брошенный на флакон, и добавила, — Не волнуйся, его хватит. Дом у вас не большой, а там еще много. Как сделаешь все, письмецо мужнино прочитай. Чую, там подсказку найдешь.
— А зелье это?.. — спросила Марта, кивнув на склянку в руках.
— Это отвадит от дома вашего непрошенных гостей. Слишком много у ваших ворот народа ошивается в последнее время, — ответила колдунья, отходя к столу.
Марта прикусила губу, не зная стоит ли задавать еще один вопрос.
— Говори уже, — махнула на нее рукой Агафья, — Что маешься?
— Кем был тот чужак, что муж мой в дом пригласил?
— Ородец, дух дорог. К кому прикоснется, тот покой позабудет, — сказала старуха, посмотрев настоящим взглядом в окно, — Все они когда-то были людьми. И в жилье, в избы, к горячей печи рвутся, чтобы хоть ненадолго ощутить тепло жизни. А ты торопись, Марта. У Мираса твоего мало времени осталось, — ведьма перевела на женщину взгляд, и та поежилась от вернувшегося страха за мужа.
— Спасибо тебе, Агафья, спасибо! — сказала ей Марта, кланяясь.
А после вышла из дома, побежала к себе. Она чувствовала, как время, словно песок, течет сквозь пальцы.
Солнце стояло в зените, когда Марта закончила. Она закрыла флакон пробкой и устало вытерла лоб. Помимо полки с образами, калитки и порогов женщина для верности протерла окна и ставни. И когда заметила, что зелья в склянке осталось всего ничего, испугалась. Вдруг она израсходовала больше, чем нужно? Но эта мысль пропала так же быстро, как появилась. Потому что Марта вспомнила про письмо.
Она почти бегом прошла в комнату. Но вместо письма на столе увидела тлеющий лист бумаги.
— Да что же это такое! — в отчаянии закричала она, подхватывая остатки письма и пытаясь прочесть хоть что-то.
Удалось разобрать всего несколько слов: “я больше не могу”, “прости” и “сестра”. Марта рухнула на стул. Клочок бумаги выпал из ослабевших пальцев. Женщина заплакала.
Она не заметила, как наступил вечер. Опомнилась тогда, когда в комнате стало темно. Со вздохом поднялась, стирая слезы. И замерла, услышав чьи-то тихие шаги. С гулко бьющимся от страха сердцем она прижалась к стене рядом с дверью, схватив со стола тяжелый подсвечник.
— Дома ли ты, хозяйка? — услышала Марта голос, показавшийся ей знакомым.
Шаги приближались. Женщина слышала, как открылась дверь, ведущая в спальню. Ничего не найдя, незнакомец прошел дальше, к комнате, в которой скрывалась Марта. Приоткрылась створка. Всего на несколько сантиметров, но женщина была готова закричать от ужаса.
— Тук-тук, можно? — издевательски спросил голос, а Марта задержала дыхание.
Дверь открылась шире, и незваный гость вошел внутрь. Удар пришелся в лоб. Мужчина ахнул, отшатнулся, зашипел от боли. А женщина, воспользовавшись случаем, оттолкнула его плечом и выбежала через заднюю дверь во двор.
Не помня себя от страха, она бежала к колдунье, надеясь найти у нее защиту. Но заметила яркое зарево с той стороны, где находился дом старой ведьмы. И от неожиданности остановилась.
— Далеко собралась?
Марта обернулась и увидела, как к ней приближается ородец. Его широкий рот кривился в жуткой ухмылке, а глаза в свете пожарища лихорадочно блестели. На лбу была видна широкая царапина, которая быстро исчезала.
— Ты ведь хочешь к своему мужу? — спросил вкрадчиво, медленно приближаясь. — Пойдем со мной, я провожу к нему, — ородец протянул Марте руку, доверительно смотря на нее. — Ну же!
Женщина сделала еще один осторожный шаг назад, не сводя с него взгляда. Она боялась смотреть в глаза существа так же, как боялась пропустить его малейшее движение. И хотя Марта знала, что не сможет от него убежать, все же надеялась, что ей удастся спастись.
— Марта! Марта! Иди скорее сюда! — услышала женщина крик совсем рядом.
Она обернулась на голос, увидев жену шорника, стоящую у калитки. Женщина положила ладони на щеколду, готовая в любой момент открыть и впустить Марту под защиту дома, и с ужасом смотрела на нее.
— Не уйдешь, — прошипел ородец совсем рядом.
Марта почувствовала смрадное дыхание, отдающее сладковатым запахом гнили, и отшатнулась. Дух не смел коснуться ее, увести за собой без добровольного согласия. Но и отпускать свою жертву не собирался.
— Марта! — снова крикнула ей жена шорника.
Женщина медленно отступала, не сводя взгляда с ородца. Он шел за ней, и когда Марта подошла к калитке, снова протянул к ней руку.
— Не пойдёшь со мной — мужа больше не увидишь, — вкрадчиво произнес он. — Он станет одним из нас. Вечным путником, чья дорога никогда не закончится.
Марта медленно покачала головой.
— Ты его не получишь, — прошептала она.
Ородец захихикал.
— Не лги самой себе, дорогуша, — проворковал он, по-птичьи склонив голову к плечу. Дух смотрел на нее, как на букашку, будто раздумывая, поиграться с ней еще или же убить. — Ты ведь знаешь правду. Чувствуешь, что осталось ему недолго. Так пошли со мной. И вы может быть даже сможете поговорить.
Марта чувствовала, что задыхается от душивших ее слез. Она сглотнула вставший в горле ком, и замотала головой.
— Уходи прочь! — закричала. — Проваливай!
Женщина влетела во двор, посторонив жену шорника и закрыв за собой калитку на щеколду. И теперь между ней и ородцем был забор и та незримая граница, которую он не смел переступить.
— Что ты будешь делать, — прошипел он, — когда он явится к тебе в дорожном плаще и с печатью Пути на лице? — тонкие его губы растянулись в неприятной ухмылке при виде ее мучений. — Подумай об этом на досуге, милая. Подумай.
Ородец исчез, будто его и не было. А Марта от бессилия едва не сползла на землю, но была подхвачена женщиной.
— Пошли в дом, — прошептала она, мягко обнимая Марту за плечи.
— Постой, — остановила ее та, — что с ведьмой? — спросила.
— Сгорела вместе со своим домом, — последовал тихий ответ.
Дорогу в город Марта запомнила плохо. Вся ночь и последующее утро слилось в череду мутных картинок: женщина почти не спала. Парила между сном и явью, то просыпаясь от кошмаров, то слыша тихий шепот мужа. Казалось, еще немного, и она сойдет с ума.
Утром Марта попросила отвезти ее к сестре мужа. Нужно было выяснить, не появлялся ли он у нее. Что будет делать в случае, если Мираса там не будет, женщина старалась не думать. Ей было страшно. Она боялась и за него, и за себя, и за будущее тоже. Марта просто не представляла, что делать дальше.
С нечистой силой ей не приходилось сталкиваться никогда. Она лишь слышала легенды, рассказы, старалась соблюдать традиции и слушать приметы. Не делать ничего из того, что могло бы привлечь беду. И вот, пожалуйста. Женщина пыталась вспомнить об ородцах хоть что-то, как с ними бороться и как помочь человеку, которого коснулось проклятие дорог. Но как назло ничего в голову не приходило. И спросить было не у кого - Агафья умерла.
Светла, жена, шорника, сказала — свечу оставила на столе зажженную. А рядом с ней пучок травы висел. Вот искра на него попала, и дом вспыхнул как щепка. Только Марта в это не верила. Ей почему-то казалось, что причиной пожара стал ородец. Она и сказала об этом Светле, да только та не поверила. Сказала, не обладает дух такой силой, чтобы дома жечь. Да и Агафья ведьмой была — чай не защитила бы себя от подобных ему?
Марта лишь головой покачала. Ведь не смотря на флакон с защитным зельем и то, что женщина по наставлению старой ведьмы обработала все пороги и калитку, ородец смог проникнуть в дом. Прорвался сквозь защиту. И где гарантии того, что то же самое не произошло с Агафьей?
