Демон в наследство
Светящиеся каяты проплывали в воздухе, рассыпая по стенам бальной залы мягкие блики.
Я устало взмахнула веером… Испустила тяжёлый вздох.
Душно.
Казалось бы, наша платформа далеко в море, и со всех сторон за окнами столько кислорода, что хватит на миллион человек. А всё же две сотни извивающихся в танце тел, похоже, поглотили его весь.
– Ещё немного, леди Эгле.
Наставница Лорелей коснулась своими горячими сухими пальцами моего обнажённого плеча.
«Продержаться» – это уж точно! Как по мне, так легче было на войне.
Корсаж такой тугой, что я весь вечер шевельнуться не могу. А ещё этот шлейф… Целиком из роз и тянется по полу на добрую сажень. Понимаю, красиво… Но на такие лучше смотреть со стороны, чем носить на себе.
Поверить не могу, что моя сестрица ходила в подобном день и ночь!
Мы – дочери одной из влиятельных семей Айренгоры, Родились в один день – из одного помёта, как тут говорят. Всего нас было пятеро, а выжили только мы вдвоём. И вот теперь… Теперь я осталась одна.
Я подавила тяжёлый вздох.
Всё, что касается смерти Аяны, пока что причиняет одну только боль. Не могу осознать. Не могу поверить. Не могу понять.
Но время не ждёт, и если леди Аяны больше нет… Время леди Эгле вступить на престол.
Богини, пребудьте со мной!
Зажмурилась, силясь скрыть подступившие к глазам слёзы.
Пусть мы виделись не так уж часто, но на самом деле за всю жизнь у меня так и не появилось человека ближе сестры. У нас на двоих одно лицо, но порой мне казалось – у нас и одна душа.
– Леди Эгле!
Заметив выражение моего лица, Лорелей сдавила моё плечо.
– Всё в порядке, – поспешила ответить я.
Леди дома Кобры не пристало проявлять чувства.
Я слишком мало времени проводила в свете, поэтому изобразить улыбку мне нелегко. Там, где я была в последние годы, не приходится притворяться. Достаточно просто делать вид, что ты сделана изо льда.
– Почти все гости уже на месте, – зашептала Лорелей. – Сейчас ты поприветствуешь леди Нарвей, и можешь пойти отдохнуть.
Я оглянулась на спутницу. Лорелей на пятнадцать лет старше меня, но кроме едва заметных морщинок под глазами ничто не выдаёт её возраста. И всё же… Всё же с ней мне никогда не будет так уютно, как с сестрой. Я смотрю на её тёмные волосы, собранные в высокую причёску, и невольно думаю о том, что она – олицетворение дома. Это она по праву должна была стать первой леди, а не я. Но кто позволит нам выбирать?
Отвечаю благодарным кивком и снова поворачиваюсь к гостям.
Вот и она. Леди Нарвей. Из пяти домов древней крови дом Кобры и дом Ламии – два самых влиятельных. Так было при моей сестре. И леди Нарвей – госпожа второго из них.
У неё серебристые волосы, стройная фигура и точёные черты лица, но в голубые глаза будто насыпали алмазную пыль – так холодно и колко они блестят.
– Леди Нарвей! – Присев в реверансе, я изображаю улыбку.
– Моя дорогая! – Улыбка, такая же колючая, как взгляд, расцветает на её лице, и леди Нарвей тянется меня поцеловать.
Невольно останавливаю взгляд на двух телохранителях у неё за спиной. Большинство гостей предупреждено, что входить в зал с оружием нельзя. Однако кнут на поясе гостьи – не оружие, а двое полуобнажённых мужчин вполне могли бы сойти за рабов для развлечения, если бы только я не видела на их пальцах маленькие ранки. Заметила Лорелей или нет, а я подобное знаю очень хорошо. Под моим началом служил целый полк росомах. А ранки остаются от того, что когти, вырываясь из их вроде бы безоружных рук, разрывают кожу. Конечно, солдатам такое причиняет некоторую боль, но это живое оружие слишком хорошо, чтобы Айренгор отказался от него.
Нарвей заводит малозначительный светский разговор. Киваю ей, как болванчик с восточного материка, и стараюсь к месту вставлять комплименты. Наконец, Нарвей удовлетворена, и я с позволения Лорелей могу отправиться восвояси.
– Ещё кое-что, – говорит наставница мне вслед.
Оглядываюсь на неё.
– Завтра целый день придётся посвятить делам. Некоторые из них не допускают отлагательств, и начать желательно с самого утра.
– С утра так с утра, – рассеянно киваю я. Вставать на рассвете мне не привыкать… Даже если ложилась засветло.
***
Когда наутро Лорелей поднимает меня из постели. За окном первые солнечные лучи уже серебрятся на водной глади.
Платформа явно причалила к берегу, и, судя по воцарившейся тишине, гости или спят, или разъехались по домам.
– Осталось что-нибудь поесть? – бормочу я, протирая глаза.
– С твоего позволения, сначала – дела.
У Лорелей интересная манера проявлять уважение к моему титулу, при этом откровенно показывая, что я заметно младше её.
– Хотя бы бутерброд…
– Тебе сделают с собой.
Меня вполне устраивает такой вариант; через четверть часа мы обе уже сидим верхом, и корзинка с перекусом приторочена к моему седлу. Безумные платья сменились обычными кожаными штанами и свободными блузками – даже удобнее того, что мне приходилось носить в Пограничье.
До резиденции Аяны ехать полчаса – похоже, Лорелей с самого начала так подгадала маршрут платформы: ей не хотелось тратить время на сухопутный переезд. Кони самые обычные, хотя я знаю, что дом Кобры может позволить себе виверн и куда более редких существ. Но в этот момент мне абсолютно всё равно, и я даже довольна, что воспитанные, аккуратные животные позволяют мне дремать верхом.
Так мы и добираемся до места, но Лорелей снова не отпускает меня поесть. Раздавая приказы слугам от моего лица, она тянет меня к лестнице, ведущей вниз.
– Мы собираемся осмотреть сокровищницу? – вяло спрашиваю я. Честно говоря, не уверена, что смогу пересчитать семейное состояние до того, как мне нальют каффы…
– Вроде того. – В молчании Лорелей проводит меня на подземный этаж, и мы успеваем пройти по коридору пару десятков шагов, прежде чем она продолжает: – Твоя сестра владела некоторым имуществом, которое прилюдно вручить нельзя. Но всё же я полагаю, что ты должна познакомиться с ним сейчас.
– До завтрака?
– Да. – Голос Лорелей звучит так сурово и сухо, как будто я самое неразумное на свете дитя. Но я попросту устала, не выспалась и хочу есть.
Лорелей останавливается перед дверью и прикасается к замочной скважине священной печатью. Вспыхивает жёлтое пламя, и дверь должна бы открыться, но нет. Лорелей подносит печать ко второму замку.
Сон как рукой сняло. Тройная королевская печать. Нет, за дверью не золото, а что-то, что гораздо более ценное.
«Или более опасное», – понимаю я, когда проём распахивается .
Сердце гулко ухает в груди.
В комнате темно, и то, что находится внутри, сидит на полу, склонив голову почти до земли. Обнажённые плечи и спина слабо поблескивают в тусклом свете факела, который Лорелей держит в руках. Чёрные волосы спутанными прядями рассыпались по белой коже.
Мгновение я просто смотрю, пытаясь осознать, а в следующую секунду кожнар с рыком бросается прямо на нас. Прыжок, – и кто-то из нас определённо должен превратиться в кровавые ошметки.
Моя рука инстинктивно взлетает вверх, вычерчивая защитную печать, но прыжок обрывается на полпути, и демон падает вниз.
Я ошарашенно смотрю на наставницу. Лорелей явно не удивлена. Она лишь отступила на шаг и тяжело дышит – всё же встреча с кожнаром не может не вызывать страха. Даже у меня.
Снова поворачиваю голову и понимаю, что мужчина, распластанный передо мной на полу, полностью обнажён. На руках и ногах его цепи и на бледной коже виднеются следы запекшейся крови. На горле – тяжёлый металлический обруч. На груди, над правым соском – четвёртая печать.
Делаю глубокий вдох. Возможно, когда-то он и был опасен, но уж точно не теперь. Любая из жемчужных дев сможет согнуть его пополам и заставить стонать – достаточно лишь захотеть.
Но я пока не хочу. Делаю шаг вперёд и замираю, глядя на пленника сверху вниз. Из-под его ресниц посверкивают алые огоньки зрачков. Алыми их делает злость.
– Что это? – спрашиваю я.
– Кожнар, – повторяет Лорелей то, что и так нетрудно понять. – Наследство, которое я хотела вам показать.
***
«Богиня, спаси и сохрани!»
Нет, кожнаров я вижу не в первый раз. В Пограничье их полным- полно. От наших окультуренных и дрессированных модификантов они отличаются в основном тем, что абсолютно не контролируют себя… ну, по крайней мере, так принято считать, и я как командир патруля не стану оспаривать эту прописную истину. Кожнары все проблемы решают только с помощью драки. А стоит им увидеть наших женщин, как у них словно что- то поворачивается в голове…
И…
– Что с ним делала моя сестра?
Вопрос повисает в воздухе, и ответ очевиден всем троим: шрамы от кнута, покрывающие всё тело кожнара, красноречивее любых слов.
Всё время, пока я разглядываю его обнажённое тело, кожнар пытается встать, но цепь, приковавшая его к стене, слишком резко и болезненно бросила его на пол.
Однако в это конкретное мгновение ему, наконец, удаётся выпутаться из неё и, вскочив, рвануться ко мне.
Следуя примеру Лорелей, я просто отступаю на шаг назад, и кожнару не остаётся ничего иного, кроме как рычать, яростно глядя на меня, сверкать красными, как огонь, глазами и сжимать кулаки в бессильной ярости. Очевидно, выпустить на волю звериную силу ему мешает печать, и за эту благоразумную предосторожность мне точно следует поблагодарить дорогую сестру.
Однако, хоть я и понимаю, что кожнар не в состоянии причинить мне вред, сердце бешено стучит, поднимаясь к самому горлу.
На языке вертится один-единственный вопрос: «Богини, что я должна с ним делать?!»
– Он агрессивен? – Я стараюсь сохранять спокойствие, хотя вопрос звучит так глупо, что меня пробивает на смех.
Не сразу понимаю, что Лорелей молчит и не спешит отвечать.
Я же разглядываю обнажённое тело мужчины и теперь замечаю на нём кровь – под самой печатью, как будто он пытался содрать кожу.
Хмурюсь и осторожно опускаюсь на корточки возле него. Нет, он не пытался сцарапать печать. Рана слишком глубока и, похоже, осталась от кнута. Сколько же он здесь? Сестры не стало семь дней назад. И за это время никому не пришло в голову его перевязать?
Похоже, последние слова я произношу вслух, потому что тут же получаю ответ:
– Никто не знал об этом трофее прежней Леди. И без её или вашего разрешения я не имела права никому больше говорить.
– Семь дней… – медленно повторила я. – Ему хотя бы приносили еду?
Лорелей молчит. Подозреваю, это значит: «Нет».
И всё же она поспешила привести меня сюда, как только смогла.
Делаю глубокий вдох и касаюсь пальцами виска. Полная растерянность. У меня хватает проблем с наследством, я ещё и документы не успела подписать до конца. Мне жутко не нравится то, что я слышала о смерти сестры, не говоря уже о том, что это моя сестра! И теперь ещё этот… кожнар.
С кожнарами у нас хоть и шаткий, но всё-таки мир. Иначе никто не отпустил бы меня из Пограничья домой. Правда, договора о выдаче пленных нет. Некоторые леди держат кожнаров в рабах, но это скорее развлечение для любительниц острых ощущений, чем мода. Никогда бы не подумала, что Аяна из таких! Представляю, как будут смотреть на меня в свете, если обнаружится, что я его держу. А он ещё и неуправляем… Смотрит на меня, как дикий зверь. Надо перевязать рану и принести ему еды, но как бы он меня бинтами не удушил.
– Как твоё имя? – спрашиваю я, пытаясь, чтобы мой голос звучал с холодком. Надеюсь, получилось, но, по-моему, этот самый голос безбожно дрожит. Командовать росомахами мне сейчас абсолютно точно нельзя.
Кожнар молчит. Смотрит на меня мрачно и зло.
Когда он открывает рот, несколько слов срываются с его губ – но его абсолютно точно зовут не так.
– Жахар ана-а ра-йра.
Хорошо, что хоть уши Лорелей пощадил. Потому что в переводе с кошнарского это значит что-то вроде «маленькая мерзкая дрянь, хватит со мной играть». Правда, назвал он меня не совсем так.
Первый порыв – влепить ему пощёчину в ответ. Но я сдерживаюсь и начинаю соображать.
Мы с Аяной похожи, как две капли воды. Жили так далеко, что никто из нас по этому поводу не комплексовал. Ни одна особенно не старалась отличаться от другой.
И вот он, итог… Очень похоже, что кожнар принял меня за неё.
Потираю висок.
– Так.
Делаю глубокий вдох.
Как к нему обращаться вообще?
– Кожнар.
Он вздрагивает, и глаза его полыхают так, как будто собирается броситься в атаку.
– Вот, – замечаю я. – Как видишь, нам обоим весьма некомфортно общаться, не зная имён друг друга. Я – Эгле, новая хозяйка этого дома и всего, что находится внутри него. Аяна – моя сестра. И она больше не придёт.
Кожнар, прищурившись, с подозрением смотрит на меня. Думает, что это какая-то не очень забавная игра?
***
Ну да, если подумать, выглядит это именно так… У большинства известных мне народов почти что не бывает близнецов. Только у нас… И то лишь потому, что большая часть выводка погибает, не дожив до восемнадцати лет. Особенно девочки – климат этой земли переносится очень тяжело. Так что встретить двух взрослых жемчужниц-близнецов – почти такая же редкость, как и у кожнаров, например.
У нас с Аяной очень сильный генофонд. Недаром мы – дочери одного из первых домов.
Я не знаю, что ещё добавить, чтобы установить контакт. По наитию протягиваю ему руку и честно говорю:
– Я пока ещё не разобралась в местных делах. Как видишь, не знаю, кто ты такой.
Мужчина с полминуты молчит. Почти физически ощущаю, как растёт напряжение Лорелей за моей спиной.
– Заяр, – говорит он, наконец.
Облегчённый вдох. Поворачиваюсь к Лорелей.
– Нужен врач, который не слишком много говорит. У нас есть подобный персонал?
Лорелей кивает.
Снова перевожу взгляд на мужчину, потом – на голые стены комнаты. Не хочу, чтобы в моём доме кто-то сидел в подвале на цепи. Мне хватило подобных развлечений на войне.
Но куда я его выпущу? А если сбежит?
Отступаю на шаг назад, чтобы шёпотом спросить у Лорелей:
– Аяна говорила, на что настроена печать?
Печати, которые мы используем для активации силы, могут иметь самый разный эффект. Есть множество справочников и курсов, где обучают более или менее известным знакам. Но серьёзные заклинатели пользуются собственными техниками. И если Аяна нанесла на его тело одну из личных печатей, я могу годами пытаться угадать назначение разных элементов.
Лорелей качает головой. Издаю тяжёлый вздох.
– А ключи от цепей у тебя есть?
Лорелей колеблется, прежде чем сказать:
– У меня есть ключи от всех замков в доме. Найдётся и от кандалов, но… уверена ли молодая Леди, что кожнар не причинит ей вреда?
Молодая Леди не уверена. Молодая Леди потому и спросила о печати, что надеялась на то, что этот знак принесёт ей какую-то безопасность. Но не держать же его, в конце концов, прикованным к стене?
Кожнар тем временем садится на корточки и смотрит на меня так пристально… Явно тоже ничего хорошего не ждёт.
Судорожно перебираю в голове всё, что знаю о его народе. Можно взять с него клятву, что он станет мне подчиняться. Кожнары всерьёз относятся к своим клятвам. Вот только… По-моему, он меня пошлёт. Скорее останется здесь на цепи сидеть.
Значит, кому-то придётся первым проявить доверие…
Спасите, богини, дипломатия настолько не моё…
Протягиваю руку к Лорелей, демонстрируя желание получить ключ.
Светящиеся каяты проплывали в воздухе, рассыпая по стенам бальной залы мягкие блики.
Я устало взмахнула веером… Испустила тяжёлый вздох.
Душно.
Казалось бы, наша платформа далеко в море, и со всех сторон за окнами столько кислорода, что хватит на миллион человек. А всё же две сотни извивающихся в танце тел, похоже, поглотили его весь.
– Ещё немного, леди Эгле.
Наставница Лорелей коснулась своими горячими сухими пальцами моего обнажённого плеча.
«Продержаться» – это уж точно! Как по мне, так легче было на войне.
Корсаж такой тугой, что я весь вечер шевельнуться не могу. А ещё этот шлейф… Целиком из роз и тянется по полу на добрую сажень. Понимаю, красиво… Но на такие лучше смотреть со стороны, чем носить на себе.
Поверить не могу, что моя сестрица ходила в подобном день и ночь!
Мы – дочери одной из влиятельных семей Айренгоры, Родились в один день – из одного помёта, как тут говорят. Всего нас было пятеро, а выжили только мы вдвоём. И вот теперь… Теперь я осталась одна.
Я подавила тяжёлый вздох.
Всё, что касается смерти Аяны, пока что причиняет одну только боль. Не могу осознать. Не могу поверить. Не могу понять.
Но время не ждёт, и если леди Аяны больше нет… Время леди Эгле вступить на престол.
Богини, пребудьте со мной!
Зажмурилась, силясь скрыть подступившие к глазам слёзы.
Пусть мы виделись не так уж часто, но на самом деле за всю жизнь у меня так и не появилось человека ближе сестры. У нас на двоих одно лицо, но порой мне казалось – у нас и одна душа.
– Леди Эгле!
Заметив выражение моего лица, Лорелей сдавила моё плечо.
– Всё в порядке, – поспешила ответить я.
Леди дома Кобры не пристало проявлять чувства.
Я слишком мало времени проводила в свете, поэтому изобразить улыбку мне нелегко. Там, где я была в последние годы, не приходится притворяться. Достаточно просто делать вид, что ты сделана изо льда.
– Почти все гости уже на месте, – зашептала Лорелей. – Сейчас ты поприветствуешь леди Нарвей, и можешь пойти отдохнуть.
Я оглянулась на спутницу. Лорелей на пятнадцать лет старше меня, но кроме едва заметных морщинок под глазами ничто не выдаёт её возраста. И всё же… Всё же с ней мне никогда не будет так уютно, как с сестрой. Я смотрю на её тёмные волосы, собранные в высокую причёску, и невольно думаю о том, что она – олицетворение дома. Это она по праву должна была стать первой леди, а не я. Но кто позволит нам выбирать?
Отвечаю благодарным кивком и снова поворачиваюсь к гостям.
Вот и она. Леди Нарвей. Из пяти домов древней крови дом Кобры и дом Ламии – два самых влиятельных. Так было при моей сестре. И леди Нарвей – госпожа второго из них.
У неё серебристые волосы, стройная фигура и точёные черты лица, но в голубые глаза будто насыпали алмазную пыль – так холодно и колко они блестят.
– Леди Нарвей! – Присев в реверансе, я изображаю улыбку.
– Моя дорогая! – Улыбка, такая же колючая, как взгляд, расцветает на её лице, и леди Нарвей тянется меня поцеловать.
Невольно останавливаю взгляд на двух телохранителях у неё за спиной. Большинство гостей предупреждено, что входить в зал с оружием нельзя. Однако кнут на поясе гостьи – не оружие, а двое полуобнажённых мужчин вполне могли бы сойти за рабов для развлечения, если бы только я не видела на их пальцах маленькие ранки. Заметила Лорелей или нет, а я подобное знаю очень хорошо. Под моим началом служил целый полк росомах. А ранки остаются от того, что когти, вырываясь из их вроде бы безоружных рук, разрывают кожу. Конечно, солдатам такое причиняет некоторую боль, но это живое оружие слишком хорошо, чтобы Айренгор отказался от него.
Нарвей заводит малозначительный светский разговор. Киваю ей, как болванчик с восточного материка, и стараюсь к месту вставлять комплименты. Наконец, Нарвей удовлетворена, и я с позволения Лорелей могу отправиться восвояси.
– Ещё кое-что, – говорит наставница мне вслед.
Оглядываюсь на неё.
– Завтра целый день придётся посвятить делам. Некоторые из них не допускают отлагательств, и начать желательно с самого утра.
– С утра так с утра, – рассеянно киваю я. Вставать на рассвете мне не привыкать… Даже если ложилась засветло.
***
Когда наутро Лорелей поднимает меня из постели. За окном первые солнечные лучи уже серебрятся на водной глади.
Платформа явно причалила к берегу, и, судя по воцарившейся тишине, гости или спят, или разъехались по домам.
– Осталось что-нибудь поесть? – бормочу я, протирая глаза.
– С твоего позволения, сначала – дела.
У Лорелей интересная манера проявлять уважение к моему титулу, при этом откровенно показывая, что я заметно младше её.
– Хотя бы бутерброд…
– Тебе сделают с собой.
Меня вполне устраивает такой вариант; через четверть часа мы обе уже сидим верхом, и корзинка с перекусом приторочена к моему седлу. Безумные платья сменились обычными кожаными штанами и свободными блузками – даже удобнее того, что мне приходилось носить в Пограничье.
До резиденции Аяны ехать полчаса – похоже, Лорелей с самого начала так подгадала маршрут платформы: ей не хотелось тратить время на сухопутный переезд. Кони самые обычные, хотя я знаю, что дом Кобры может позволить себе виверн и куда более редких существ. Но в этот момент мне абсолютно всё равно, и я даже довольна, что воспитанные, аккуратные животные позволяют мне дремать верхом.
Так мы и добираемся до места, но Лорелей снова не отпускает меня поесть. Раздавая приказы слугам от моего лица, она тянет меня к лестнице, ведущей вниз.
– Мы собираемся осмотреть сокровищницу? – вяло спрашиваю я. Честно говоря, не уверена, что смогу пересчитать семейное состояние до того, как мне нальют каффы…
– Вроде того. – В молчании Лорелей проводит меня на подземный этаж, и мы успеваем пройти по коридору пару десятков шагов, прежде чем она продолжает: – Твоя сестра владела некоторым имуществом, которое прилюдно вручить нельзя. Но всё же я полагаю, что ты должна познакомиться с ним сейчас.
– До завтрака?
– Да. – Голос Лорелей звучит так сурово и сухо, как будто я самое неразумное на свете дитя. Но я попросту устала, не выспалась и хочу есть.
Лорелей останавливается перед дверью и прикасается к замочной скважине священной печатью. Вспыхивает жёлтое пламя, и дверь должна бы открыться, но нет. Лорелей подносит печать ко второму замку.
Сон как рукой сняло. Тройная королевская печать. Нет, за дверью не золото, а что-то, что гораздо более ценное.
«Или более опасное», – понимаю я, когда проём распахивается .
Сердце гулко ухает в груди.
В комнате темно, и то, что находится внутри, сидит на полу, склонив голову почти до земли. Обнажённые плечи и спина слабо поблескивают в тусклом свете факела, который Лорелей держит в руках. Чёрные волосы спутанными прядями рассыпались по белой коже.
Мгновение я просто смотрю, пытаясь осознать, а в следующую секунду кожнар с рыком бросается прямо на нас. Прыжок, – и кто-то из нас определённо должен превратиться в кровавые ошметки.
Моя рука инстинктивно взлетает вверх, вычерчивая защитную печать, но прыжок обрывается на полпути, и демон падает вниз.
Я ошарашенно смотрю на наставницу. Лорелей явно не удивлена. Она лишь отступила на шаг и тяжело дышит – всё же встреча с кожнаром не может не вызывать страха. Даже у меня.
Снова поворачиваю голову и понимаю, что мужчина, распластанный передо мной на полу, полностью обнажён. На руках и ногах его цепи и на бледной коже виднеются следы запекшейся крови. На горле – тяжёлый металлический обруч. На груди, над правым соском – четвёртая печать.
Делаю глубокий вдох. Возможно, когда-то он и был опасен, но уж точно не теперь. Любая из жемчужных дев сможет согнуть его пополам и заставить стонать – достаточно лишь захотеть.
Но я пока не хочу. Делаю шаг вперёд и замираю, глядя на пленника сверху вниз. Из-под его ресниц посверкивают алые огоньки зрачков. Алыми их делает злость.
– Что это? – спрашиваю я.
– Кожнар, – повторяет Лорелей то, что и так нетрудно понять. – Наследство, которое я хотела вам показать.
***
«Богиня, спаси и сохрани!»
Нет, кожнаров я вижу не в первый раз. В Пограничье их полным- полно. От наших окультуренных и дрессированных модификантов они отличаются в основном тем, что абсолютно не контролируют себя… ну, по крайней мере, так принято считать, и я как командир патруля не стану оспаривать эту прописную истину. Кожнары все проблемы решают только с помощью драки. А стоит им увидеть наших женщин, как у них словно что- то поворачивается в голове…
И…
– Что с ним делала моя сестра?
Вопрос повисает в воздухе, и ответ очевиден всем троим: шрамы от кнута, покрывающие всё тело кожнара, красноречивее любых слов.
Всё время, пока я разглядываю его обнажённое тело, кожнар пытается встать, но цепь, приковавшая его к стене, слишком резко и болезненно бросила его на пол.
Однако в это конкретное мгновение ему, наконец, удаётся выпутаться из неё и, вскочив, рвануться ко мне.
Следуя примеру Лорелей, я просто отступаю на шаг назад, и кожнару не остаётся ничего иного, кроме как рычать, яростно глядя на меня, сверкать красными, как огонь, глазами и сжимать кулаки в бессильной ярости. Очевидно, выпустить на волю звериную силу ему мешает печать, и за эту благоразумную предосторожность мне точно следует поблагодарить дорогую сестру.
Однако, хоть я и понимаю, что кожнар не в состоянии причинить мне вред, сердце бешено стучит, поднимаясь к самому горлу.
На языке вертится один-единственный вопрос: «Богини, что я должна с ним делать?!»
– Он агрессивен? – Я стараюсь сохранять спокойствие, хотя вопрос звучит так глупо, что меня пробивает на смех.
Не сразу понимаю, что Лорелей молчит и не спешит отвечать.
Я же разглядываю обнажённое тело мужчины и теперь замечаю на нём кровь – под самой печатью, как будто он пытался содрать кожу.
Хмурюсь и осторожно опускаюсь на корточки возле него. Нет, он не пытался сцарапать печать. Рана слишком глубока и, похоже, осталась от кнута. Сколько же он здесь? Сестры не стало семь дней назад. И за это время никому не пришло в голову его перевязать?
Похоже, последние слова я произношу вслух, потому что тут же получаю ответ:
– Никто не знал об этом трофее прежней Леди. И без её или вашего разрешения я не имела права никому больше говорить.
– Семь дней… – медленно повторила я. – Ему хотя бы приносили еду?
Лорелей молчит. Подозреваю, это значит: «Нет».
И всё же она поспешила привести меня сюда, как только смогла.
Делаю глубокий вдох и касаюсь пальцами виска. Полная растерянность. У меня хватает проблем с наследством, я ещё и документы не успела подписать до конца. Мне жутко не нравится то, что я слышала о смерти сестры, не говоря уже о том, что это моя сестра! И теперь ещё этот… кожнар.
С кожнарами у нас хоть и шаткий, но всё-таки мир. Иначе никто не отпустил бы меня из Пограничья домой. Правда, договора о выдаче пленных нет. Некоторые леди держат кожнаров в рабах, но это скорее развлечение для любительниц острых ощущений, чем мода. Никогда бы не подумала, что Аяна из таких! Представляю, как будут смотреть на меня в свете, если обнаружится, что я его держу. А он ещё и неуправляем… Смотрит на меня, как дикий зверь. Надо перевязать рану и принести ему еды, но как бы он меня бинтами не удушил.
– Как твоё имя? – спрашиваю я, пытаясь, чтобы мой голос звучал с холодком. Надеюсь, получилось, но, по-моему, этот самый голос безбожно дрожит. Командовать росомахами мне сейчас абсолютно точно нельзя.
Кожнар молчит. Смотрит на меня мрачно и зло.
Когда он открывает рот, несколько слов срываются с его губ – но его абсолютно точно зовут не так.
– Жахар ана-а ра-йра.
Хорошо, что хоть уши Лорелей пощадил. Потому что в переводе с кошнарского это значит что-то вроде «маленькая мерзкая дрянь, хватит со мной играть». Правда, назвал он меня не совсем так.
Первый порыв – влепить ему пощёчину в ответ. Но я сдерживаюсь и начинаю соображать.
Мы с Аяной похожи, как две капли воды. Жили так далеко, что никто из нас по этому поводу не комплексовал. Ни одна особенно не старалась отличаться от другой.
И вот он, итог… Очень похоже, что кожнар принял меня за неё.
Потираю висок.
– Так.
Делаю глубокий вдох.
Как к нему обращаться вообще?
– Кожнар.
Он вздрагивает, и глаза его полыхают так, как будто собирается броситься в атаку.
– Вот, – замечаю я. – Как видишь, нам обоим весьма некомфортно общаться, не зная имён друг друга. Я – Эгле, новая хозяйка этого дома и всего, что находится внутри него. Аяна – моя сестра. И она больше не придёт.
Кожнар, прищурившись, с подозрением смотрит на меня. Думает, что это какая-то не очень забавная игра?
***
Ну да, если подумать, выглядит это именно так… У большинства известных мне народов почти что не бывает близнецов. Только у нас… И то лишь потому, что большая часть выводка погибает, не дожив до восемнадцати лет. Особенно девочки – климат этой земли переносится очень тяжело. Так что встретить двух взрослых жемчужниц-близнецов – почти такая же редкость, как и у кожнаров, например.
У нас с Аяной очень сильный генофонд. Недаром мы – дочери одного из первых домов.
Я не знаю, что ещё добавить, чтобы установить контакт. По наитию протягиваю ему руку и честно говорю:
– Я пока ещё не разобралась в местных делах. Как видишь, не знаю, кто ты такой.
Мужчина с полминуты молчит. Почти физически ощущаю, как растёт напряжение Лорелей за моей спиной.
– Заяр, – говорит он, наконец.
Облегчённый вдох. Поворачиваюсь к Лорелей.
– Нужен врач, который не слишком много говорит. У нас есть подобный персонал?
Лорелей кивает.
Снова перевожу взгляд на мужчину, потом – на голые стены комнаты. Не хочу, чтобы в моём доме кто-то сидел в подвале на цепи. Мне хватило подобных развлечений на войне.
Но куда я его выпущу? А если сбежит?
Отступаю на шаг назад, чтобы шёпотом спросить у Лорелей:
– Аяна говорила, на что настроена печать?
Печати, которые мы используем для активации силы, могут иметь самый разный эффект. Есть множество справочников и курсов, где обучают более или менее известным знакам. Но серьёзные заклинатели пользуются собственными техниками. И если Аяна нанесла на его тело одну из личных печатей, я могу годами пытаться угадать назначение разных элементов.
Лорелей качает головой. Издаю тяжёлый вздох.
– А ключи от цепей у тебя есть?
Лорелей колеблется, прежде чем сказать:
– У меня есть ключи от всех замков в доме. Найдётся и от кандалов, но… уверена ли молодая Леди, что кожнар не причинит ей вреда?
Молодая Леди не уверена. Молодая Леди потому и спросила о печати, что надеялась на то, что этот знак принесёт ей какую-то безопасность. Но не держать же его, в конце концов, прикованным к стене?
Кожнар тем временем садится на корточки и смотрит на меня так пристально… Явно тоже ничего хорошего не ждёт.
Судорожно перебираю в голове всё, что знаю о его народе. Можно взять с него клятву, что он станет мне подчиняться. Кожнары всерьёз относятся к своим клятвам. Вот только… По-моему, он меня пошлёт. Скорее останется здесь на цепи сидеть.
Значит, кому-то придётся первым проявить доверие…
Спасите, богини, дипломатия настолько не моё…
Протягиваю руку к Лорелей, демонстрируя желание получить ключ.
