Волосы как-то чудно забрала с боков и со лба, глаза больше кажутся и мордашка круглее. Милое такое полудетское личико. А ведь она далеко не ребенок, ей должно быть уже за двадцать, в этом возрасте уже второго можно рожать.
Смотрю, они с собой набрали еды, бухгалтерша каких-то плюшек напекла, надо было мне подсуетиться насчет шашлыков. Рыжий успокоил. Просто зажарим курицу на решетке, мясо он взял уже в маринаде, пива купил. Куда нам целый ящик, вряд ли он один с девчонками осилит, разве что Викторовна расслабиться решила, подмигивает мне, мол, «я теперь холостая, мне все можно».
Решил ей «леща запустить», говорю, вы дама очень интересная, опытная и раскрепощенная, зачем такому "добру" пропадать – заведите страничку на сайте знакомств и выберите себе бодрого дядю для души и тела.
Настенька вдруг вмешалась, давай бухгалтершу заверять, что это отличная мысль и многие серьезные современные люди так знакомятся. Особенно, которые в возрасте и заняты на работе. Наське-то откуда это известно? Спрашиваю, у тебя тоже акк есть на «знакомствах». Головой мотает отрицательно, улыбается смущенно. А кто ж тебя знает, тихоню.
Викторовна че-то загорелась при упоминании «дяди», начала кокетничать- прибедняться:
– Да кому я, старуха, нужна… Всем вам подавай молодых да стройных!
Хорошее настроение у меня с утра, решил я главбухшу опять «подмазать»:
– Зря вы, Оксаночка… Викторовна, так рассуждаете. Да на вас еще не один мужик загнется, это как пить дай. Знойная женщина – мечта поэта.
Может, это и лишнее было, но Викторовна оценила мою шутку. А что? Есть такие дяди, что западают на пожилых бабенок, особенно, если бабенка с квартирой и не нуждается в деньгах, а только в сильном мужском плече, да руках ласковых. При таком раскладе можно Викторовне и молодого хахаля отхватить, не фиг делать.
Одно плохо, после моих корявых комплиментов бухгалтерша забралась на переднее сидение рядом со мной, а Рыжий с девчонками сидел сзади. Я так понял, с Машуней у него шуры-муры свои, иначе бы зачем он продавца из стройотдела в лес потащил, не для массовки же.
А ведь я не рассчитывал, что компания моя и вправду собирается искать сыроежки по буеракам. Я даже опешил малость, когда Викторовна на поляне лихо ломанулась из «Форда» и как сивка-бурка поскакала в лес за грибами. Можно подумать, мы за ней следом поскачем эти самые грибы отбирать. На фиг надо, я их вообще не ем. Но признаться, не ожидал я от «старухи» такой прыти, стало быть порох есть…
Рыжий начал суетиться насчет костерка, Машенька осталась при нем, а я решил с Настей прогуляться по березнячку. Зачем такую возможность упускать, я же собственно, ради Насти сюда и приперся, иначе сдались мне их поганки сто лет.
И вот шагаем мы в полуметре друг от друга, лесочек чистенький, валежника мало, травка сухонькая под ногами, листвы насыпало, но деревца еще не все облетели. И воздух свежий такой, с оттенками отпотевших за ночь пеньков или это так грибы пахнут? Черт их разберет, я давно в лесу не был, так пикничок на бережку озера еще куда ни шло.
– Ой, смотрите, белый! А, вон еще один. Ух, ты, какая крошечка!
Вот же умилительная картина – Настя падает на коленки и руками разгребает листья и траву. Глазенки сияют, щечки краснеют – ни дать ни взять золотой слиток откопала. Что-то мне смешно стало и немного грустно. Мало же человеку надо для счастья – всего-то найти в лесу два гриба. Из тех, что проворонила азартная «главбухша».
Присаживаюсь рядом, выворачиваю тот, что повыше торчит и подаю Насте, как же она взвилась:
– Да вы что! Их же надо срезать осторожненько, а не так вырывать. Грибницу же надо оставлять в земле, чтобы на следующий год новые выросли.
– Ох, я и забыл! А, может, вообще не знал. Я в грибах, Настя, совсем не разбираюсь. Только в людях. Научишь меня?
Вижу, самой ей неловко, что она так меня отсчитала сгоряча, я вид расстроенный сделал, пусть пожалеет.
– Так ничего сложного нет. Вы все шутите опять?
– Настя, давай на «ты», я же не старый дед, чтобы ты мне «выкала». Или все - таки старый?
Интересно мне стало, как она ответит.
– Нет. Но я просто привыкла так. С незнакомыми людьми.
– Так давай знакомиться тогда. Я - Володя.
Подаю ей руку, делаю строгий вид, смотрю, «цыпленок»-то мой растерялся совсем, глазками хлопает, губку нижнюю прикусила, будто не поймет, шутка эта или я вправду забыл, как ее зовут.
– Настя. Очень приятно.
Вздыхаю. Ну, точно «цыпленок»…
– Руку-то дай. Я же не укушу.
– А вдруг.
Пальчики ее сжал и будто током меня прошибло. Вот же, козявка мелкая, опять завела. И так захотелось опрокинуть ее тут же на прелую листву, губки ненакрашенные поцеловать взасос.
– Ну, пойдемте дальше… пустите.
– Не пущу. Пока не будешь мне наедине говорить «ты». Ясно?
Что-то мелькнуло у нее в глазах вроде испуга, я ладошку ее из своей выпустил, сам поднялся. Что за детский сад! Не моя это тема. Дальше молча шли, она все себе под ноги глядела, искала грибочки и ведь находила же. А я просто шел рядом, за ней наблюдал, сам себя дразнил. Глупая затея. Не надо было связываться с таким шуганным дитем. Иногда Настя оборачивалась, посматривала на меня серьезно, а потом даже спросила, зачем я пошел в лес, если грибы искать не собираюсь. Ну, я соврал, что на природе редко бываю, вот, погулять решил, отвлечься от городских будней. Так, потихонечку завязался промеж нас разговор.
О Сосновке ее спрашивал, о родителях немножко, она отвечала скупо, а я понял потом, что веду себя как учитель со школьницей, разницу между нами почувствовал остро. Я же к таким куклам не привык, мне проще надо, которая сама все понимает – зачем и как. А с этой даже поболтать запросто не получается, да и она будто зажалась, чего-то боится.
– Насть, ты боишься меня, что ли?
Помолчала немного, глянула искоса, быстро отвела глаза:
– Не знаю. Но я, правда, трусиха по жизни. Думала, со временем это пройдет, с возрастом, то есть.
– Насть, я тебе ничего плохого не сделаю. Честно. Вот честное-пречестное слово. Я бы тебе даже мог помочь. Хотя бы для начала советом. Ты вот с Рыж… Анатолием Ивановичем не сближайся сильно, он ведь болтун.
– Да я поняла уже. Он, кажется, с этой девушкой заигрывает, с консультантом Машей. А ведь у него есть жена и дети. Это, конечно, нехорошо. Но в жизни всякое бывает, как я могу осуждать. Есть такие слабовольные люди.
– Какие-какие люди? Ты сейчас про кого говоришь?
– Про мужчин, которые не могут быть с одной женщиной, им все разнообразие подавай, своего рода экстрим. Мне так отец объяснял, а еще говорил, что это слабость и настоящий мужчина никогда свою любимую женщину не обидит такими интрижками. Я вот только не стала уточнять, не обидит в смысле, не позволит ей узнать или имелось в ввиду, не будет ни с кем тайно встречаться.
Ух, ты какая у нас интересная философия нарисовалась! Я прям заслушался.
– Мудрый у тебя папа был.
– Но слабовольный, мама из-за него плакала. И я тоже.
– Так ты из-за отца теперь никому не доверяешь? Или у тебя есть парень?
Что-то так заел меня этот вопрос. А почему у нее, собственно, не должно быть парня – этакого очкарика-ботаника, который ей стихи читает и по цветочку дарит со стипендии. Другого с ней рядом даже представить не могу, хотя… Все как раз может быть наоборот, это Настюша на работе такая скромница, а дружить может и с хулиганом. Пацаны обезбашенные хорошим девочкам нравились завсегда.
– Нет.
Как-то мне полегчало сразу.
– И не из-за отца, просто…
Смотрю, задумалась, будто хочет что-то сказать и не решается, не стал ее торопить, вообще, девчонку не надо торопить, пусть сама все решит и на все согласится. Меньше будет потом обид. Подружились и разбежались. А вот с Настей, думаю, не сработает эта схема. Настю мне почему-то хочется до конца понять, а потом уже дальше идти. Одному. Как всегда.
Молчит. Укладывает любовно свои сыроежки, уже полведерка набрала, оглядывается растерянно.
– А вы знаете, где машина? Я совсем не запоминала дорогу.
– Да ты что! Я ведь тоже. На тебя надеялся, раз ты в грибах понимаешь, то и лес должна знать.
Стоит передо мной, смотрит недоверчиво, так захотелось ее схватить и прижать к себе, просто подержать рядом, уткнуться носом в ее шею, наверно, пахнет хорошо… девочка. Слюну сглотнул, куртку одернул ниже, как бы не заметила мой четко выраженный интерес – точно бы испугалась.
– А что теперь делать?
– Ну, что делать… В лесу будем жить, соображу шалашик, грибы твои на костре поджарим, пару деньков продержаться должны, а потом, может, нас и найдут.
Мгновение будто остановилось в ее расширенных зрачках, а потом это знакомое уже досадливое движение темных бровей и сморщенный носик:
– Да вы шутите, как всегда! Не поверю, чтобы вы не знали дорогу.
Тут я не выдержал, вдруг стало смешно, такая она милая была, когда рассердилась почти всерьез.
– Давай руку, пойдем, выведу тебя на поляну.
– Я могу и так идти.
– Так не правильно будет. Из леса всегда за руку выводят, я точно знаю.
– Да ладно вам! Только что сочинили.
Ловлю ее теплую ладошку, вроде такая шутка-игра, а у самого че-то сердце бухает, нельзя же так взрослого дядю дразнить, не привык я к долгим прелюдиям, а здесь не хочется ее пугать, ломать, вообще, не хочется, чтобы она плакала и меня ненавидела потом. Значит, придется либо отчалить в свою привычную гавань, либо играть дальше по ее правилам. Но неужели она сама-то не понимает, зачем мне все это нужно? Как можно в двадцать лет такой наивной быть, просто уму непостижимо!
Забрал себе ее грибное ведерко, другой рукой все-таки схватил ее руку и так мы пошли в обратный путь. Не вырывалась, только понурая почему-то была, а у меня в голове картинки одна другой краше, как я эту вот Настеньку раздеваю, глажу, как она стесняется и прячется от меня, а я… бля, такая феерия перед глазами, хоть иди в кустики дрочить, как в тринадцать лет.
Просто дико захотелось ее увезти, вот просто сунуть в машину и послать всех нахер, такси им вызвать, пусть сами добираются, а мы с Настей поехали бы в «Агату» - это вроде дома отдыха за городом, отельчик случайных встреч. Туда солидные дяди привозят подружек на вечерок, подальше от любопытных глаз в центре. Я там видел и одного депутата местного и кое-кого из высоких ментов и владельца крупной торговой точки. Намоленное местечко, что и говорить. Мы бы с Настей там славно время провели. Ладно… помечтали и хватит.
– Насть, а мы разве опять на «вы»? Ой, яма, осторожно!
Бросаю ведро с грибами, подхватываю ее на руки и даже чуток подкидываю вверх, чтобы совсем впечаталась в меня, ухватилась за шею. Потом делаю еще несколько шагов вперед, пока она, наконец, соображает, что «бесценные находки» остались позади. Мне кажется, я слышу как ее сердечко стучит, медленно отпускаю и резко разворачиваюсь, чтобы забрать ведро. А когда подхожу, Настя смотрит на меня уже очень внимательно и дышит, как загнанный зверек. Целую ее в щеку, пока не опомнилась и ухожу вперед, будто вовсе не при делах.
К обеду денек разгулялся, утром зябко было, испарина от земли. А сейчас выглянуло солнышко, и березки стоят, будто золотые. Вот это я понимаю – благодать! Куртку бы скинул, да пока нельзя. Расстегнулся почти до паха и оттянул ворот свитерка, хочется дышать полной грудью. Так молчком добрались до пикника нашего, я впереди, Настюха плелась сзади.
Ну, что сказать, хорошо посидели, душевно. Закусили, выпили пива, мне Рыжий даже безалкогольное припас, заботливая харя. Отведал я стряпни Викторовны и Настюхиных бутербродов, даже разморило маленько. А по поводу главной цели поездки – так я и не сомневался, «главбухша» глазастая не только свои ведра затарила, но и умудрилась в капюшоне грибов принести. Настя вот только под конец что-то скисла, может, устала, может, прогулка ей наша не особо понравилась. Только отчего-то прятала глаза и опять «выкала», но я расслабился, просто отдыхал уже безо всяких фантазий.
Даже подумал, надо бы Лизу как-то вывести за грибами в лес, так ведь некогда, кроме школы у нас: танцы, рисование, пение, бассейн, даже выходные расписаны по часам, а надо же еще поиграть на компе и с подруженциями встретиться или списаться.
В город вернулись уже к концу рабочего дня, да какая тут работа. Рыжий с продавщицей своей поехали отвозить Викторовну до дома на такси, а я вызвался проводить Настю. Она даже не пискнула по этому поводу, точно умаялась от сегодняшних лесных приключений.
Остановился у ее подъезда, дверцу не спешу снимать с блокировки, говорю, ты чего смурная такая, ну, пошутил я тогда немного, захмелел от лесных красот, да и ты сама мне очень нравишься. Я с такими замечательными девушками никогда прежде не был знаком.
– Зачем вы все это мне говорите? Это же не серьезно все. Хотите посмеяться? Чего вы добиваетесь?
И я даже вполне искренне ответил, вернее повторил:
– Ты мне очень и очень нравишься. С первого взгляда. У меня так не было никогда. Я хочу с тобой дружить. Просто видеть тебя почаще и с тобой о чем-нибудь разговаривать. Что в этом плохого? Ну, скажи…
Головой мотает, уставилась на коленки себе.
– Вы взрослый, женатый человек, вам заняться больше нечем? Дружбу какую-то придумали опять.
– Ладно, понял. Не подхожу я тебе в приятели. А ведь я от всей души хочу тебе как-то помочь. Ведь ты в городе одна, а город – он как лес дремучий, это только кажется, что здесь все культурно и чисто, а ночами как и в любых джунглях здесь делаются очень страшные и плохие дела. Я за тебя волнуюсь, например.
– Ночами я сижу дома. Чего мне бояться? Вы что-то странное говорите.
– Значит, шансов у меня нет?
– Каких шансов?
– Подружиться с тобой.
– Откройте, пожалуйста, двери!
– Открою-открою, совсем не вопрос. Я только хочу понять, Насть, дело только в том, что я женат?
– И у вас ребенок!
– Ох, же ты умница моя, справки навела на дядю Володю, это тебя Викторовна просветила?
– Какая разница! Просто вы все забавы себе ищете, а я живой человек, и не представляю… ничего такого не представляю.
Отвернулась, моргает часто. Я вот тоже не представляю, что буду делать, если она сейчас заревет.
– Настя, я уже сказал – я тебя не обижу. Вот мамой клянусь. Которая, кстати, возможно, еще жива и сейчас где-то в Европе обитает. Бросила меня мама, понимаешь? Я воспитывался у тетки. Она слишком добрая была, мягкая. Я на улице вырос. Мы в девяностые с пацанами решили, что нам можно все – время такое. Кто успел, тот и съел. Но не все успели и кого-то самого пустили на колбасу. Насть, я, может, и не очень хороший человек, но я не совсем же урод. Я тебе слово дал, что ничего плохого не сделаю и просто хочу, чтобы ты мне доверяла. Вот и все.
Уф, даже взмок, не фига себе, куда меня понесло. И все ради какой-то зашуганной пигалицы с паутинкой в волосах.
– Тихо сиди. У тебя жук на голове, я сейчас сниму. Да, сказал же, тихо! Ну, все-все, убрал… Да не лезу я, успокойся, иди уже домой! Заеду завтра к вам на обед, узнаю, как дела. Грибов пожарь с картошкой, привези в офис, ладно? Зря я, что ли, весь день тебя в лесу охранял. А там, кстати, медведи водятся, я видел следы и ободранную когтями кору. Не хотел тебя тревожить, вот и не сказал.
Стоп! А мне кто «до свиданья» скажет? Пушкин? А зовут меня как, мы же познакомились, вежливость твоя где, студентка Анастасия? Другое дело! Значит, до завтра, солнце-свет в оконце… Ну, ладно, не студентка уже, а полноценный рабочий класс, понял я, понял, не ворчи!
Смотрю, они с собой набрали еды, бухгалтерша каких-то плюшек напекла, надо было мне подсуетиться насчет шашлыков. Рыжий успокоил. Просто зажарим курицу на решетке, мясо он взял уже в маринаде, пива купил. Куда нам целый ящик, вряд ли он один с девчонками осилит, разве что Викторовна расслабиться решила, подмигивает мне, мол, «я теперь холостая, мне все можно».
Решил ей «леща запустить», говорю, вы дама очень интересная, опытная и раскрепощенная, зачем такому "добру" пропадать – заведите страничку на сайте знакомств и выберите себе бодрого дядю для души и тела.
Настенька вдруг вмешалась, давай бухгалтершу заверять, что это отличная мысль и многие серьезные современные люди так знакомятся. Особенно, которые в возрасте и заняты на работе. Наське-то откуда это известно? Спрашиваю, у тебя тоже акк есть на «знакомствах». Головой мотает отрицательно, улыбается смущенно. А кто ж тебя знает, тихоню.
Викторовна че-то загорелась при упоминании «дяди», начала кокетничать- прибедняться:
– Да кому я, старуха, нужна… Всем вам подавай молодых да стройных!
Хорошее настроение у меня с утра, решил я главбухшу опять «подмазать»:
– Зря вы, Оксаночка… Викторовна, так рассуждаете. Да на вас еще не один мужик загнется, это как пить дай. Знойная женщина – мечта поэта.
Может, это и лишнее было, но Викторовна оценила мою шутку. А что? Есть такие дяди, что западают на пожилых бабенок, особенно, если бабенка с квартирой и не нуждается в деньгах, а только в сильном мужском плече, да руках ласковых. При таком раскладе можно Викторовне и молодого хахаля отхватить, не фиг делать.
Одно плохо, после моих корявых комплиментов бухгалтерша забралась на переднее сидение рядом со мной, а Рыжий с девчонками сидел сзади. Я так понял, с Машуней у него шуры-муры свои, иначе бы зачем он продавца из стройотдела в лес потащил, не для массовки же.
А ведь я не рассчитывал, что компания моя и вправду собирается искать сыроежки по буеракам. Я даже опешил малость, когда Викторовна на поляне лихо ломанулась из «Форда» и как сивка-бурка поскакала в лес за грибами. Можно подумать, мы за ней следом поскачем эти самые грибы отбирать. На фиг надо, я их вообще не ем. Но признаться, не ожидал я от «старухи» такой прыти, стало быть порох есть…
Рыжий начал суетиться насчет костерка, Машенька осталась при нем, а я решил с Настей прогуляться по березнячку. Зачем такую возможность упускать, я же собственно, ради Насти сюда и приперся, иначе сдались мне их поганки сто лет.
И вот шагаем мы в полуметре друг от друга, лесочек чистенький, валежника мало, травка сухонькая под ногами, листвы насыпало, но деревца еще не все облетели. И воздух свежий такой, с оттенками отпотевших за ночь пеньков или это так грибы пахнут? Черт их разберет, я давно в лесу не был, так пикничок на бережку озера еще куда ни шло.
– Ой, смотрите, белый! А, вон еще один. Ух, ты, какая крошечка!
Вот же умилительная картина – Настя падает на коленки и руками разгребает листья и траву. Глазенки сияют, щечки краснеют – ни дать ни взять золотой слиток откопала. Что-то мне смешно стало и немного грустно. Мало же человеку надо для счастья – всего-то найти в лесу два гриба. Из тех, что проворонила азартная «главбухша».
Присаживаюсь рядом, выворачиваю тот, что повыше торчит и подаю Насте, как же она взвилась:
– Да вы что! Их же надо срезать осторожненько, а не так вырывать. Грибницу же надо оставлять в земле, чтобы на следующий год новые выросли.
– Ох, я и забыл! А, может, вообще не знал. Я в грибах, Настя, совсем не разбираюсь. Только в людях. Научишь меня?
Вижу, самой ей неловко, что она так меня отсчитала сгоряча, я вид расстроенный сделал, пусть пожалеет.
– Так ничего сложного нет. Вы все шутите опять?
– Настя, давай на «ты», я же не старый дед, чтобы ты мне «выкала». Или все - таки старый?
Интересно мне стало, как она ответит.
– Нет. Но я просто привыкла так. С незнакомыми людьми.
– Так давай знакомиться тогда. Я - Володя.
Подаю ей руку, делаю строгий вид, смотрю, «цыпленок»-то мой растерялся совсем, глазками хлопает, губку нижнюю прикусила, будто не поймет, шутка эта или я вправду забыл, как ее зовут.
– Настя. Очень приятно.
Вздыхаю. Ну, точно «цыпленок»…
– Руку-то дай. Я же не укушу.
– А вдруг.
Пальчики ее сжал и будто током меня прошибло. Вот же, козявка мелкая, опять завела. И так захотелось опрокинуть ее тут же на прелую листву, губки ненакрашенные поцеловать взасос.
– Ну, пойдемте дальше… пустите.
– Не пущу. Пока не будешь мне наедине говорить «ты». Ясно?
Что-то мелькнуло у нее в глазах вроде испуга, я ладошку ее из своей выпустил, сам поднялся. Что за детский сад! Не моя это тема. Дальше молча шли, она все себе под ноги глядела, искала грибочки и ведь находила же. А я просто шел рядом, за ней наблюдал, сам себя дразнил. Глупая затея. Не надо было связываться с таким шуганным дитем. Иногда Настя оборачивалась, посматривала на меня серьезно, а потом даже спросила, зачем я пошел в лес, если грибы искать не собираюсь. Ну, я соврал, что на природе редко бываю, вот, погулять решил, отвлечься от городских будней. Так, потихонечку завязался промеж нас разговор.
О Сосновке ее спрашивал, о родителях немножко, она отвечала скупо, а я понял потом, что веду себя как учитель со школьницей, разницу между нами почувствовал остро. Я же к таким куклам не привык, мне проще надо, которая сама все понимает – зачем и как. А с этой даже поболтать запросто не получается, да и она будто зажалась, чего-то боится.
– Насть, ты боишься меня, что ли?
Помолчала немного, глянула искоса, быстро отвела глаза:
– Не знаю. Но я, правда, трусиха по жизни. Думала, со временем это пройдет, с возрастом, то есть.
– Насть, я тебе ничего плохого не сделаю. Честно. Вот честное-пречестное слово. Я бы тебе даже мог помочь. Хотя бы для начала советом. Ты вот с Рыж… Анатолием Ивановичем не сближайся сильно, он ведь болтун.
– Да я поняла уже. Он, кажется, с этой девушкой заигрывает, с консультантом Машей. А ведь у него есть жена и дети. Это, конечно, нехорошо. Но в жизни всякое бывает, как я могу осуждать. Есть такие слабовольные люди.
– Какие-какие люди? Ты сейчас про кого говоришь?
– Про мужчин, которые не могут быть с одной женщиной, им все разнообразие подавай, своего рода экстрим. Мне так отец объяснял, а еще говорил, что это слабость и настоящий мужчина никогда свою любимую женщину не обидит такими интрижками. Я вот только не стала уточнять, не обидит в смысле, не позволит ей узнать или имелось в ввиду, не будет ни с кем тайно встречаться.
Ух, ты какая у нас интересная философия нарисовалась! Я прям заслушался.
– Мудрый у тебя папа был.
– Но слабовольный, мама из-за него плакала. И я тоже.
– Так ты из-за отца теперь никому не доверяешь? Или у тебя есть парень?
Что-то так заел меня этот вопрос. А почему у нее, собственно, не должно быть парня – этакого очкарика-ботаника, который ей стихи читает и по цветочку дарит со стипендии. Другого с ней рядом даже представить не могу, хотя… Все как раз может быть наоборот, это Настюша на работе такая скромница, а дружить может и с хулиганом. Пацаны обезбашенные хорошим девочкам нравились завсегда.
– Нет.
Как-то мне полегчало сразу.
– И не из-за отца, просто…
Смотрю, задумалась, будто хочет что-то сказать и не решается, не стал ее торопить, вообще, девчонку не надо торопить, пусть сама все решит и на все согласится. Меньше будет потом обид. Подружились и разбежались. А вот с Настей, думаю, не сработает эта схема. Настю мне почему-то хочется до конца понять, а потом уже дальше идти. Одному. Как всегда.
Молчит. Укладывает любовно свои сыроежки, уже полведерка набрала, оглядывается растерянно.
– А вы знаете, где машина? Я совсем не запоминала дорогу.
– Да ты что! Я ведь тоже. На тебя надеялся, раз ты в грибах понимаешь, то и лес должна знать.
Стоит передо мной, смотрит недоверчиво, так захотелось ее схватить и прижать к себе, просто подержать рядом, уткнуться носом в ее шею, наверно, пахнет хорошо… девочка. Слюну сглотнул, куртку одернул ниже, как бы не заметила мой четко выраженный интерес – точно бы испугалась.
– А что теперь делать?
– Ну, что делать… В лесу будем жить, соображу шалашик, грибы твои на костре поджарим, пару деньков продержаться должны, а потом, может, нас и найдут.
Мгновение будто остановилось в ее расширенных зрачках, а потом это знакомое уже досадливое движение темных бровей и сморщенный носик:
– Да вы шутите, как всегда! Не поверю, чтобы вы не знали дорогу.
Тут я не выдержал, вдруг стало смешно, такая она милая была, когда рассердилась почти всерьез.
– Давай руку, пойдем, выведу тебя на поляну.
– Я могу и так идти.
– Так не правильно будет. Из леса всегда за руку выводят, я точно знаю.
– Да ладно вам! Только что сочинили.
Ловлю ее теплую ладошку, вроде такая шутка-игра, а у самого че-то сердце бухает, нельзя же так взрослого дядю дразнить, не привык я к долгим прелюдиям, а здесь не хочется ее пугать, ломать, вообще, не хочется, чтобы она плакала и меня ненавидела потом. Значит, придется либо отчалить в свою привычную гавань, либо играть дальше по ее правилам. Но неужели она сама-то не понимает, зачем мне все это нужно? Как можно в двадцать лет такой наивной быть, просто уму непостижимо!
Забрал себе ее грибное ведерко, другой рукой все-таки схватил ее руку и так мы пошли в обратный путь. Не вырывалась, только понурая почему-то была, а у меня в голове картинки одна другой краше, как я эту вот Настеньку раздеваю, глажу, как она стесняется и прячется от меня, а я… бля, такая феерия перед глазами, хоть иди в кустики дрочить, как в тринадцать лет.
Просто дико захотелось ее увезти, вот просто сунуть в машину и послать всех нахер, такси им вызвать, пусть сами добираются, а мы с Настей поехали бы в «Агату» - это вроде дома отдыха за городом, отельчик случайных встреч. Туда солидные дяди привозят подружек на вечерок, подальше от любопытных глаз в центре. Я там видел и одного депутата местного и кое-кого из высоких ментов и владельца крупной торговой точки. Намоленное местечко, что и говорить. Мы бы с Настей там славно время провели. Ладно… помечтали и хватит.
– Насть, а мы разве опять на «вы»? Ой, яма, осторожно!
Бросаю ведро с грибами, подхватываю ее на руки и даже чуток подкидываю вверх, чтобы совсем впечаталась в меня, ухватилась за шею. Потом делаю еще несколько шагов вперед, пока она, наконец, соображает, что «бесценные находки» остались позади. Мне кажется, я слышу как ее сердечко стучит, медленно отпускаю и резко разворачиваюсь, чтобы забрать ведро. А когда подхожу, Настя смотрит на меня уже очень внимательно и дышит, как загнанный зверек. Целую ее в щеку, пока не опомнилась и ухожу вперед, будто вовсе не при делах.
К обеду денек разгулялся, утром зябко было, испарина от земли. А сейчас выглянуло солнышко, и березки стоят, будто золотые. Вот это я понимаю – благодать! Куртку бы скинул, да пока нельзя. Расстегнулся почти до паха и оттянул ворот свитерка, хочется дышать полной грудью. Так молчком добрались до пикника нашего, я впереди, Настюха плелась сзади.
Ну, что сказать, хорошо посидели, душевно. Закусили, выпили пива, мне Рыжий даже безалкогольное припас, заботливая харя. Отведал я стряпни Викторовны и Настюхиных бутербродов, даже разморило маленько. А по поводу главной цели поездки – так я и не сомневался, «главбухша» глазастая не только свои ведра затарила, но и умудрилась в капюшоне грибов принести. Настя вот только под конец что-то скисла, может, устала, может, прогулка ей наша не особо понравилась. Только отчего-то прятала глаза и опять «выкала», но я расслабился, просто отдыхал уже безо всяких фантазий.
Даже подумал, надо бы Лизу как-то вывести за грибами в лес, так ведь некогда, кроме школы у нас: танцы, рисование, пение, бассейн, даже выходные расписаны по часам, а надо же еще поиграть на компе и с подруженциями встретиться или списаться.
В город вернулись уже к концу рабочего дня, да какая тут работа. Рыжий с продавщицей своей поехали отвозить Викторовну до дома на такси, а я вызвался проводить Настю. Она даже не пискнула по этому поводу, точно умаялась от сегодняшних лесных приключений.
Остановился у ее подъезда, дверцу не спешу снимать с блокировки, говорю, ты чего смурная такая, ну, пошутил я тогда немного, захмелел от лесных красот, да и ты сама мне очень нравишься. Я с такими замечательными девушками никогда прежде не был знаком.
– Зачем вы все это мне говорите? Это же не серьезно все. Хотите посмеяться? Чего вы добиваетесь?
И я даже вполне искренне ответил, вернее повторил:
– Ты мне очень и очень нравишься. С первого взгляда. У меня так не было никогда. Я хочу с тобой дружить. Просто видеть тебя почаще и с тобой о чем-нибудь разговаривать. Что в этом плохого? Ну, скажи…
Головой мотает, уставилась на коленки себе.
– Вы взрослый, женатый человек, вам заняться больше нечем? Дружбу какую-то придумали опять.
– Ладно, понял. Не подхожу я тебе в приятели. А ведь я от всей души хочу тебе как-то помочь. Ведь ты в городе одна, а город – он как лес дремучий, это только кажется, что здесь все культурно и чисто, а ночами как и в любых джунглях здесь делаются очень страшные и плохие дела. Я за тебя волнуюсь, например.
– Ночами я сижу дома. Чего мне бояться? Вы что-то странное говорите.
– Значит, шансов у меня нет?
– Каких шансов?
– Подружиться с тобой.
– Откройте, пожалуйста, двери!
– Открою-открою, совсем не вопрос. Я только хочу понять, Насть, дело только в том, что я женат?
– И у вас ребенок!
– Ох, же ты умница моя, справки навела на дядю Володю, это тебя Викторовна просветила?
– Какая разница! Просто вы все забавы себе ищете, а я живой человек, и не представляю… ничего такого не представляю.
Отвернулась, моргает часто. Я вот тоже не представляю, что буду делать, если она сейчас заревет.
– Настя, я уже сказал – я тебя не обижу. Вот мамой клянусь. Которая, кстати, возможно, еще жива и сейчас где-то в Европе обитает. Бросила меня мама, понимаешь? Я воспитывался у тетки. Она слишком добрая была, мягкая. Я на улице вырос. Мы в девяностые с пацанами решили, что нам можно все – время такое. Кто успел, тот и съел. Но не все успели и кого-то самого пустили на колбасу. Насть, я, может, и не очень хороший человек, но я не совсем же урод. Я тебе слово дал, что ничего плохого не сделаю и просто хочу, чтобы ты мне доверяла. Вот и все.
Уф, даже взмок, не фига себе, куда меня понесло. И все ради какой-то зашуганной пигалицы с паутинкой в волосах.
– Тихо сиди. У тебя жук на голове, я сейчас сниму. Да, сказал же, тихо! Ну, все-все, убрал… Да не лезу я, успокойся, иди уже домой! Заеду завтра к вам на обед, узнаю, как дела. Грибов пожарь с картошкой, привези в офис, ладно? Зря я, что ли, весь день тебя в лесу охранял. А там, кстати, медведи водятся, я видел следы и ободранную когтями кору. Не хотел тебя тревожить, вот и не сказал.
Стоп! А мне кто «до свиданья» скажет? Пушкин? А зовут меня как, мы же познакомились, вежливость твоя где, студентка Анастасия? Другое дело! Значит, до завтра, солнце-свет в оконце… Ну, ладно, не студентка уже, а полноценный рабочий класс, понял я, понял, не ворчи!
