Катя покраснела до корней волос и принялась судорожно кусать губы, ей отчего-то вдруг стало невыносимо стыдно. Продолжать разговор на деликатные темы совершенно расхотелось.
— Я дала клятву… о… о безбрачии!
— Не стоит волноваться на это счет! Ваша клятва осталась в Другом мире и не распространяется на Дэриланд.
— Что? Что вы сейчас сказали?
Катя едва ли не бросилась к барону, чтобы за плечи его пристрастно потрясти.
— Вы знаете, что я из Другого мира?
Веймар равнодушно пожал плечами.
— Конечно, знаю! И он очень схож с нашим. Только у вас по небу люди летают внутри огромных Железных Птиц, а у нас есть Крылатые Твари. Однако и там и здесь люди женятся одинаково и одним и тем же способом заводят детей.
Катя прижала ладошки к пылающим щекам:
— Но тогда… тогда вы, возможно, знаете, как мне вернуться? Вы же должны знать… Веймар...
Барон отвернулся, чтобы не видеть прекрасные умоляющие глаза, смотревшие на него сейчас с великой надеждой. Сердце вдруг снова кольнуло воспоминание о матери. Когда-то Лея смотрела на него так же… и он даже смог ей помочь.
— Веймар! Я вас прошу, умоляю...
Его раздирали противоречивые чувства, откуда-то из самых глубин души вдруг поднялись на свет давно уже неведомая жалость и сочувствие.
— Нет! Вы навсегда останетесь в Дэриланд со мной.
Вероятно, это было жестоко с его стороны, но разве у него был выбор? Даже при самом горячем желании он бы не смог уговорить Волка вернуть девушку обратно. Даже не стоило и пытаться! Это означало бы разбудить в Звере неукротимую ярость и погубить Ульфенхолл со всеми его обитателями. И не только поместье. Волк одобрительно заворчал, Волк был совершенно уверен, что собрат не позволит хозяйке его покинуть.
Катя почти упала на стул и зарыдала навзрыд, облокотившись на массивную поверхность столешницы. В гробовой тишине жалобные стоны разносились, кажется, по всему замку:
— Чудовище! Да вы самое настоящее злое чудовище! Я вас ненавижу… ненавижу… Это все из-за вас… Я хочу домой…
Веймар набрал полную грудь воздуха, он терпеть не мог женских слез, да еще в собственном доме, у себя под носом. «Ты доволен? Этого ты хотел?» Волк тоже заскулил и заставил барона приблизиться к плачущей девушке.
— Успокойтесь, леди, не все так плохо, как вам сейчас кажется. Мы могли бы с вами договориться, Катарина. Я мог бы позволить вам повидаться с родными… из Вашего мира.
Она немедленно перестала плакать и, продолжая глубоко вздыхать, зашмыгала носом, ища глазами хоть какое-то подобие салфеток. Веймар с невозмутимым видом положил перед ней беленькое полотенце, украшенное затейливой вышивкой в виде родового герба Лостанов - когтистая волчья лапа под двумя скрещенными мечами на фоне корабельного паруса.
Воля и независимость, верность принципам и сила духа, смелость и доблесть, отвага и честь. Как гласит древний девиз всех поколений де Лостан: «Свобода и верность!» Не противоречиво ли высказывание сие… Однако, Веймар очень уж им гордился, полностью примеряя на себя, на свою полузвериную суть.
— И что же мне нужно сделать, чтобы вы позволили увидеться с родителями?
На лице Веймара появилась довольная улыбка. «Наконец-то она начала понимать...»
— Мы должны будем прийти к взаимовыгодному соглашению. Вы становитесь моей супругой, и как только подарите мне первого младенца, неважно, сына или дочь, я не столь щепетилен на это счет, как некоторые знатные лорды… Так вот, как только вы родите мне наследника, я изыщу вам возможность побывать дома, обнять матушку и отца. После чего вы, разумеется, снова вернетесь в Дэриланд к любящему супругу.
— Но вы меня даже не любите!
— Уверяю вас, Катарина, любовь вовсе не обязательное условие на первом этапе заключения брака! Конечно, я буду любить и уважать вас, как мою законную жену, как леди Ульфенхолл… мать моих детей…
— Я вам не инкубатор, не курица-наседка, не суррогатная мать! Вы… вы просто варвар какой-то, вы - шантажист… Диктатор… Я… я пожалуюсь Королю!
Веймар открыто рассмеялся.
«Право, она такая находчивая… и остра на язык. С ней может быть очень хорошо, когда перестанет дичиться. Одни эти сверкающие глаза… и соблазнительная грудь, что так высоко поднимается при ее учащенном дыхании… угораздило же меня придумать полтора месяца, какого Бешеного Могра я должен ждать, тем более, что она уже не невинна! Но позже… позже… пусть сперва смирится и успокоится… нам предстоит очень долго жить вместе, зачем начинать с обид».
— К вашему сведению, леди, Его Величество каждый год настоятельно требует от меня обзавестись потомством! Известие о моей женитьбе чрезвычайно порадует старика Гальбо. А все ваши претензии он воспримет как блажь капризной красавицы! Тем более, до короля-то еще надо добраться, а я не намерен отпускать вас из поместья.
— Да вы же и детей, наверняка, не любите! Таких чудовищ, как вы, маленькие дети только раздражают. Они вам только «для галочки» нужны, потому, что так положено… продолжение рода и все такое... Вы, вообще, ничего о детях не знаете, а они должны рождаться в любви! И я хочу, чтобы мой муж меня по-настоящему любил и наших детей тоже.
Веймар даже с кресла привстал, потому что при разговоре о будущих щенятах Волк просто завертелся на месте, совершенно счастливый одним только предвкушением. А потом Зверь на полном серьезе вознамерился броситься к хозяйке, дабы облобызать ее белые ножки.
— Сидеть! - рявкнул Веймар во все горло и на весь огромнейший Зал.
Катя чуть со стула не свалилась, резко откинувшись назад. Хорошо успела ухватиться за тяжелую скатерть.
— Это вы мне? «Ни фига себе заявочки!» Я, кажется, и так сижу… мне, что же теперь на колени перед вами упасть, именно этого добиваетесь? Да вы совершенно не умеете себя вести, вам не жена нужна, а рабыня Изаура. Ни за что! И не смейте на меня орать, я вам не прислуга.
— Простите, Катрин… я не хотел вас испугать - это другое. Совсем другое.
Веймар чувствовал себя мерзко, поскольку Зверь и эта привлекательная девчонка просто выводили его из себя, словно сговорившись. А что же будет дальше? Скорее бы добраться до общей спальни, вот там бы он показал ей, кто здесь на что имеет права... и кто как умеет себя вести.
— Я устал с вами спорить.
— Быстро же вы утомляетесь! Может, вам вообще не следует жениться! Поберегли бы лучше здоровье...
Веймар не сдержал возмущенного рычания и в два прыжка оказался возле Катарины. О, как хотелось ему сейчас разорвать на ней облегающее платье и взять строптивицу прямо на белой скатерти стола… Но ведь Катрин - будущая хозяйка Ульфенхолл, не хорошо вести себя с ней как животное, тем более, она ему этого точно не простит и еще, пожалуй, выкинет какую-нибудь глупость.
Девчонка невероятно дерзкая и непокорная! Может быть, поэтому ее и выбрал для себя Зверь. Для себя и человеческой ипостаси... Кажется, теперь барон уже совсем не против такого союза.
Он вдруг увидел совсем близко ее удивительные глаза - цвета густого выдержанного меда, цвета темного золота из растрескавшихся сундуков прадеда, Веймар почувствовал в своих руках легкое тело, невероятно нежное, гибкое, такое, что немедленно захотелось окунуться в его недра, прижать к себе и никуда больше не отпускать.
— Господин, не пора ли подавать жаркое?
Веймар с глухим рокотом вернул Катарину на стул и кинул яростный взгляд на вошедшую в зал кормилицу. Катя сидела ни жива ни мертва, словно ее шелковой паутиной опутали с ног до головы.
«Что это сейчас было… Глаза-то у него, и правда, красивые, а сам он чудовище… Еще хуже, чем из Аленького цветочка, тот безо всяких условий девушку отпустил с родней повидаться, а этот… дитя ему сперва роди… Ага, уже спешу и падаю на брачное ложе».
Теперь они сидели по разные стороны стола и молча следили за тем, как на белой скатерти появляются все новые блюда с угощением.
— Вы ожидаете гостей? - уныло поинтересовалась Катя, чувствуя, что все ее только что пережитые волнения ничуть не уменьшили аппетит.
— Хотел порадовать вас, моя дорогая!
Катя сидела настороженная и сосредоточенная, обдумывая, как ей действовать дальше в свете открывшихся новых фактов.
— Позвольте мне кое-что уточнить… - самым учтивым тоном обратилась она к барону .
— Надеюсь, вы больше не станете мне возражать, хотя бы сегодня, - поморщился Веймар.
— А что тогда? Посадите меня в подземелье, закуете в цепи, замуруете в башне? «Голодовку ему, что ли, объявить… ох, может быть потом, как-нибудь позже».
Катя протянула руку за аппетитного вида рыбкой и тут же вспомнила отрывок из поэмы «Руслан и Людмила» Пушкина, - то самое место, где бедненькая Людмила горюет в плену у карлика Черномора:
«Не буду есть, не буду слушать.
Умру среди твоих садов!
Подумала и стала кушать...»
"Да-а... все мы женщины - одинаковы, и что ему мой протест, силой будет кормить, с него станется, он же вылитый Тиран!"
— Я хотела только поинтересоваться, допустим… допустим я соглашусь на ваши дикие и совершенно неприемлемые условия…
Катя отложила в сторону странное подобие вилки с двумя зубчиками, деликатно вытерла губы платочком:
— Веймар, я вас умоляю, пошлите весточку моим родителям, что я жива и здорова, они же с ума сходят. Если у вас есть сердце и вы, правда, мечтает о крепкой семье, то войдите уже в мое положение. У вас же тоже была мама, вы, несомненно ее любили, вы бы не захотели, чтобы она мучилась неведением.
— Я вас понял, мы обсудим это завтра, - голос барона звучал холодно и отстраненно.
— Поймите, я должна быть уверена, что вы говорите правду и не блефуете, обещая мне позже личную встречу. А вдруг вы не сможете меня вернуть, даже на короткое время, и все это лишь уловки для того, чтобы вынудить к этому странному браку? Откуда мне знать? Я же, вообще, о вас ничего не знаю, Веймар! Мне нужны доказательства и гарантии.
— И вы все получите! Только из моего к вам расположения, только чтобы не видеть больше ваших слез и истерик! Даю вам слово, что завтра вы сможете написать письмо родным, а я обязуюсь его доставить. Также можем приложить к документу какие-нибудь подарки, в вашем мире ценится золото, Катарина?
Она немедленно представила, как на пороге родительского дома в Березовке рассыпается мешок золотых монет, как об этом узнают соседи и потом приезжает полиция. И даже если никто не узнает о таком щедром даре из Иномирья, что ее отец будет делать с золотом? Поедет в город и сдаст в ломбард? А на обратной дороге его выследят и ограбят какие-нибудь бандиты...
— Нет, нет… золото на нужно, лучше что-то такое, чтобы родители сразу поняли - со мной все хорошо, это подарок точно от меня. Да…
И тут ей пришла в голову отличная мысль.
— У меня папа коллекционирует ножи - у него их, кажется, уже штук пятнадцать. Один для рыбалки, другой - для похода в лес за грибами, третий - для разделки мяса, еще несколько для работы по дереву. Папа любит вырезать на досках всякие картинки, а потом контур лобзиком выпиливает, выжигает -«рисует» мелкие детали и получается отличная поделка.
Его даже награждали на конкурсе народного творчества. И сам он любит делать ножи, один раз острое лезвие на дороге нашел и приспособил к нему рукоятку, выточил из деревянного бруска, украсил резьбой в виде листвы дуба.
Катя даже в ладоши захлопала, до того ей понравилась идея с подарком.
— Да, да! Отцу можно передать красивый нож в чехле, если у вас таковой найдется и будет не жаль…
Веймар усмехнулся про себя: «Видела бы она оружейный склад в подвале, чего там только нет - и мечи и доспехи, а уж сколько различных клинков, любых форм и размеров, и все в отличном состоянии, беречь древнее оружие было в крови у Лостанов, мало ли когда придется использовать его и кому из потомков. А вдруг да воитель родится не хуже прадеда?»
— А вот мамочке…
Катя задумчиво крутила перед собой ложку.
«Может, серебряный столовый сервиз, она красивую посуду всегда любила, да и подобного барахла в старых замках должно быть навалом… нет, как-то нескромно такие серьезные подарки просить, и сервиз еще к нам доставить надо… а потом и чистить его маме придется... нет, нет, надо что-то поменьше… может, пару золотых ложек - для них двоих… золото, говорят, уничтожает вредные бактерии».
— Ваша матушка носит драгоценные камни? Ей нравятся изумруды? Или лучше бриллианты, как вы полагаете?
«Конечно, лучше бриллианты! Наша Зорька будет в полном восторге, когда мамуль придет утром ее подоить, сверкая перстнями».
— Разве я сказал что-то смешное?
Веймар снова был раздосадован, кажется, впервые за свою уже долгую жизнь ему вдруг захотелось знать, какие мысли бродят в симпатичной женской головке, отчего Катарина улыбается сейчас, чуть опустив ресницы и поглаживая скатерть на столе. Веймар представил, как эти розовые маленькие пальчики скользят по его руке, по груди… по спине. Волк издал низкий горловой звук и сжался, словно пружина, побуждая к немедленному броску.
«Что же она со мной делает? Я не выдержу это долго… Надо отстраниться от нее, быть как можно дальше, выглядеть равнодушным, пока не придет время, пока мы не останемся одни после брачного торжества… если я вообще его дождусь… хотя бы пару недель… ей все-таки нужно дать время привыкнуть. Что до меня, то я уже готов - совершенно готов назвать ее своей, сделать ее своей и никаких возражений быть не может! Ей придется смириться принимать меня таким, каков я есть. Ведь меняться я не собираюсь, даже для нее...».
— Я тут кое-что вспомнила. Нет, нет - никаких драгоценностей! Всего лишь пару золотых чайных ложечек, если можно, если вас не затруднит и не введет в большие расходы.
«Да она же просто заноза! С каким удовольствием я сейчас задрал бы ей подол, перекинул через свое колено и отшлепал как следует за такие дерзости».
Веймар с тоской ощутил, как все его тело заныло от дикого желания обладать невестой уже сейчас, сидеть было неловко - в штанах вдруг стало невероятно тесно спереди.
— Нарида… приготовь подарок для матушки Катарины, нож для ее отца я выберу сам. И налей госпоже вина, она сама видно не решается.
Старая кормилица только покачала головой и недовольно губы поджала:
— В ее-то положении не годится пить много вина! Это может дурно сказаться на вашем ребенке!
Катя прыснула в кулачок, едва не поперхнувшись кусочком лепешки. Барон побелел как снег и даже привстал, опираясь на расставленные ладони.
— Что-о-о? О каком ребенке идет речь, Катарина?
Вот теперь-то она засмеялась в полный голос, от души потешаясь над возмущением Тирана, но отвечать все же пришлось:
— Ваша домоправительница отчего-то решила, что я беременна, но, уверяю вас, это не так!
Нарида грохнула об пол металлическое блюдо с нарезанным хлебом:
— Вам стало дурно в кухне, и я подумала, что госпожа ожидает младенца!
— Там было просто жарко и дышать нечем, да еще вы мне такие известия сообщили, что стало реальности плохо… и сил не было вас разубеждать. Простите, что не оправдала надежд.
— Ничего страшного, Катрин, у вас еще будет такая возможность! - ухмыльнулся Веймар.
Она окатила барона волной презрения, но спорить не стала. Он обещал передать в Березовку письмо, и… ну, конечно же, как она сразу не сообразила!
— Мне нужен будет ответ! А иначе, как я пойму, что вы действительно встречались с моими родителями, а не выбросили подарки в ближайшую канаву… вместе с запиской.
— Я дала клятву… о… о безбрачии!
— Не стоит волноваться на это счет! Ваша клятва осталась в Другом мире и не распространяется на Дэриланд.
— Что? Что вы сейчас сказали?
Катя едва ли не бросилась к барону, чтобы за плечи его пристрастно потрясти.
— Вы знаете, что я из Другого мира?
Веймар равнодушно пожал плечами.
— Конечно, знаю! И он очень схож с нашим. Только у вас по небу люди летают внутри огромных Железных Птиц, а у нас есть Крылатые Твари. Однако и там и здесь люди женятся одинаково и одним и тем же способом заводят детей.
Катя прижала ладошки к пылающим щекам:
— Но тогда… тогда вы, возможно, знаете, как мне вернуться? Вы же должны знать… Веймар...
Барон отвернулся, чтобы не видеть прекрасные умоляющие глаза, смотревшие на него сейчас с великой надеждой. Сердце вдруг снова кольнуло воспоминание о матери. Когда-то Лея смотрела на него так же… и он даже смог ей помочь.
— Веймар! Я вас прошу, умоляю...
Его раздирали противоречивые чувства, откуда-то из самых глубин души вдруг поднялись на свет давно уже неведомая жалость и сочувствие.
— Нет! Вы навсегда останетесь в Дэриланд со мной.
Вероятно, это было жестоко с его стороны, но разве у него был выбор? Даже при самом горячем желании он бы не смог уговорить Волка вернуть девушку обратно. Даже не стоило и пытаться! Это означало бы разбудить в Звере неукротимую ярость и погубить Ульфенхолл со всеми его обитателями. И не только поместье. Волк одобрительно заворчал, Волк был совершенно уверен, что собрат не позволит хозяйке его покинуть.
Катя почти упала на стул и зарыдала навзрыд, облокотившись на массивную поверхность столешницы. В гробовой тишине жалобные стоны разносились, кажется, по всему замку:
— Чудовище! Да вы самое настоящее злое чудовище! Я вас ненавижу… ненавижу… Это все из-за вас… Я хочу домой…
Веймар набрал полную грудь воздуха, он терпеть не мог женских слез, да еще в собственном доме, у себя под носом. «Ты доволен? Этого ты хотел?» Волк тоже заскулил и заставил барона приблизиться к плачущей девушке.
— Успокойтесь, леди, не все так плохо, как вам сейчас кажется. Мы могли бы с вами договориться, Катарина. Я мог бы позволить вам повидаться с родными… из Вашего мира.
Она немедленно перестала плакать и, продолжая глубоко вздыхать, зашмыгала носом, ища глазами хоть какое-то подобие салфеток. Веймар с невозмутимым видом положил перед ней беленькое полотенце, украшенное затейливой вышивкой в виде родового герба Лостанов - когтистая волчья лапа под двумя скрещенными мечами на фоне корабельного паруса.
Воля и независимость, верность принципам и сила духа, смелость и доблесть, отвага и честь. Как гласит древний девиз всех поколений де Лостан: «Свобода и верность!» Не противоречиво ли высказывание сие… Однако, Веймар очень уж им гордился, полностью примеряя на себя, на свою полузвериную суть.
— И что же мне нужно сделать, чтобы вы позволили увидеться с родителями?
На лице Веймара появилась довольная улыбка. «Наконец-то она начала понимать...»
— Мы должны будем прийти к взаимовыгодному соглашению. Вы становитесь моей супругой, и как только подарите мне первого младенца, неважно, сына или дочь, я не столь щепетилен на это счет, как некоторые знатные лорды… Так вот, как только вы родите мне наследника, я изыщу вам возможность побывать дома, обнять матушку и отца. После чего вы, разумеется, снова вернетесь в Дэриланд к любящему супругу.
— Но вы меня даже не любите!
— Уверяю вас, Катарина, любовь вовсе не обязательное условие на первом этапе заключения брака! Конечно, я буду любить и уважать вас, как мою законную жену, как леди Ульфенхолл… мать моих детей…
— Я вам не инкубатор, не курица-наседка, не суррогатная мать! Вы… вы просто варвар какой-то, вы - шантажист… Диктатор… Я… я пожалуюсь Королю!
Веймар открыто рассмеялся.
«Право, она такая находчивая… и остра на язык. С ней может быть очень хорошо, когда перестанет дичиться. Одни эти сверкающие глаза… и соблазнительная грудь, что так высоко поднимается при ее учащенном дыхании… угораздило же меня придумать полтора месяца, какого Бешеного Могра я должен ждать, тем более, что она уже не невинна! Но позже… позже… пусть сперва смирится и успокоится… нам предстоит очень долго жить вместе, зачем начинать с обид».
— К вашему сведению, леди, Его Величество каждый год настоятельно требует от меня обзавестись потомством! Известие о моей женитьбе чрезвычайно порадует старика Гальбо. А все ваши претензии он воспримет как блажь капризной красавицы! Тем более, до короля-то еще надо добраться, а я не намерен отпускать вас из поместья.
— Да вы же и детей, наверняка, не любите! Таких чудовищ, как вы, маленькие дети только раздражают. Они вам только «для галочки» нужны, потому, что так положено… продолжение рода и все такое... Вы, вообще, ничего о детях не знаете, а они должны рождаться в любви! И я хочу, чтобы мой муж меня по-настоящему любил и наших детей тоже.
Веймар даже с кресла привстал, потому что при разговоре о будущих щенятах Волк просто завертелся на месте, совершенно счастливый одним только предвкушением. А потом Зверь на полном серьезе вознамерился броситься к хозяйке, дабы облобызать ее белые ножки.
— Сидеть! - рявкнул Веймар во все горло и на весь огромнейший Зал.
Катя чуть со стула не свалилась, резко откинувшись назад. Хорошо успела ухватиться за тяжелую скатерть.
— Это вы мне? «Ни фига себе заявочки!» Я, кажется, и так сижу… мне, что же теперь на колени перед вами упасть, именно этого добиваетесь? Да вы совершенно не умеете себя вести, вам не жена нужна, а рабыня Изаура. Ни за что! И не смейте на меня орать, я вам не прислуга.
— Простите, Катрин… я не хотел вас испугать - это другое. Совсем другое.
Веймар чувствовал себя мерзко, поскольку Зверь и эта привлекательная девчонка просто выводили его из себя, словно сговорившись. А что же будет дальше? Скорее бы добраться до общей спальни, вот там бы он показал ей, кто здесь на что имеет права... и кто как умеет себя вести.
— Я устал с вами спорить.
— Быстро же вы утомляетесь! Может, вам вообще не следует жениться! Поберегли бы лучше здоровье...
Веймар не сдержал возмущенного рычания и в два прыжка оказался возле Катарины. О, как хотелось ему сейчас разорвать на ней облегающее платье и взять строптивицу прямо на белой скатерти стола… Но ведь Катрин - будущая хозяйка Ульфенхолл, не хорошо вести себя с ней как животное, тем более, она ему этого точно не простит и еще, пожалуй, выкинет какую-нибудь глупость.
Девчонка невероятно дерзкая и непокорная! Может быть, поэтому ее и выбрал для себя Зверь. Для себя и человеческой ипостаси... Кажется, теперь барон уже совсем не против такого союза.
Он вдруг увидел совсем близко ее удивительные глаза - цвета густого выдержанного меда, цвета темного золота из растрескавшихся сундуков прадеда, Веймар почувствовал в своих руках легкое тело, невероятно нежное, гибкое, такое, что немедленно захотелось окунуться в его недра, прижать к себе и никуда больше не отпускать.
— Господин, не пора ли подавать жаркое?
Веймар с глухим рокотом вернул Катарину на стул и кинул яростный взгляд на вошедшую в зал кормилицу. Катя сидела ни жива ни мертва, словно ее шелковой паутиной опутали с ног до головы.
«Что это сейчас было… Глаза-то у него, и правда, красивые, а сам он чудовище… Еще хуже, чем из Аленького цветочка, тот безо всяких условий девушку отпустил с родней повидаться, а этот… дитя ему сперва роди… Ага, уже спешу и падаю на брачное ложе».
Теперь они сидели по разные стороны стола и молча следили за тем, как на белой скатерти появляются все новые блюда с угощением.
— Вы ожидаете гостей? - уныло поинтересовалась Катя, чувствуя, что все ее только что пережитые волнения ничуть не уменьшили аппетит.
— Хотел порадовать вас, моя дорогая!
Катя сидела настороженная и сосредоточенная, обдумывая, как ей действовать дальше в свете открывшихся новых фактов.
— Позвольте мне кое-что уточнить… - самым учтивым тоном обратилась она к барону .
— Надеюсь, вы больше не станете мне возражать, хотя бы сегодня, - поморщился Веймар.
— А что тогда? Посадите меня в подземелье, закуете в цепи, замуруете в башне? «Голодовку ему, что ли, объявить… ох, может быть потом, как-нибудь позже».
Катя протянула руку за аппетитного вида рыбкой и тут же вспомнила отрывок из поэмы «Руслан и Людмила» Пушкина, - то самое место, где бедненькая Людмила горюет в плену у карлика Черномора:
«Не буду есть, не буду слушать.
Умру среди твоих садов!
Подумала и стала кушать...»
"Да-а... все мы женщины - одинаковы, и что ему мой протест, силой будет кормить, с него станется, он же вылитый Тиран!"
— Я хотела только поинтересоваться, допустим… допустим я соглашусь на ваши дикие и совершенно неприемлемые условия…
Катя отложила в сторону странное подобие вилки с двумя зубчиками, деликатно вытерла губы платочком:
— Веймар, я вас умоляю, пошлите весточку моим родителям, что я жива и здорова, они же с ума сходят. Если у вас есть сердце и вы, правда, мечтает о крепкой семье, то войдите уже в мое положение. У вас же тоже была мама, вы, несомненно ее любили, вы бы не захотели, чтобы она мучилась неведением.
— Я вас понял, мы обсудим это завтра, - голос барона звучал холодно и отстраненно.
— Поймите, я должна быть уверена, что вы говорите правду и не блефуете, обещая мне позже личную встречу. А вдруг вы не сможете меня вернуть, даже на короткое время, и все это лишь уловки для того, чтобы вынудить к этому странному браку? Откуда мне знать? Я же, вообще, о вас ничего не знаю, Веймар! Мне нужны доказательства и гарантии.
— И вы все получите! Только из моего к вам расположения, только чтобы не видеть больше ваших слез и истерик! Даю вам слово, что завтра вы сможете написать письмо родным, а я обязуюсь его доставить. Также можем приложить к документу какие-нибудь подарки, в вашем мире ценится золото, Катарина?
Она немедленно представила, как на пороге родительского дома в Березовке рассыпается мешок золотых монет, как об этом узнают соседи и потом приезжает полиция. И даже если никто не узнает о таком щедром даре из Иномирья, что ее отец будет делать с золотом? Поедет в город и сдаст в ломбард? А на обратной дороге его выследят и ограбят какие-нибудь бандиты...
— Нет, нет… золото на нужно, лучше что-то такое, чтобы родители сразу поняли - со мной все хорошо, это подарок точно от меня. Да…
И тут ей пришла в голову отличная мысль.
— У меня папа коллекционирует ножи - у него их, кажется, уже штук пятнадцать. Один для рыбалки, другой - для похода в лес за грибами, третий - для разделки мяса, еще несколько для работы по дереву. Папа любит вырезать на досках всякие картинки, а потом контур лобзиком выпиливает, выжигает -«рисует» мелкие детали и получается отличная поделка.
Его даже награждали на конкурсе народного творчества. И сам он любит делать ножи, один раз острое лезвие на дороге нашел и приспособил к нему рукоятку, выточил из деревянного бруска, украсил резьбой в виде листвы дуба.
Катя даже в ладоши захлопала, до того ей понравилась идея с подарком.
— Да, да! Отцу можно передать красивый нож в чехле, если у вас таковой найдется и будет не жаль…
Веймар усмехнулся про себя: «Видела бы она оружейный склад в подвале, чего там только нет - и мечи и доспехи, а уж сколько различных клинков, любых форм и размеров, и все в отличном состоянии, беречь древнее оружие было в крови у Лостанов, мало ли когда придется использовать его и кому из потомков. А вдруг да воитель родится не хуже прадеда?»
— А вот мамочке…
Катя задумчиво крутила перед собой ложку.
«Может, серебряный столовый сервиз, она красивую посуду всегда любила, да и подобного барахла в старых замках должно быть навалом… нет, как-то нескромно такие серьезные подарки просить, и сервиз еще к нам доставить надо… а потом и чистить его маме придется... нет, нет, надо что-то поменьше… может, пару золотых ложек - для них двоих… золото, говорят, уничтожает вредные бактерии».
— Ваша матушка носит драгоценные камни? Ей нравятся изумруды? Или лучше бриллианты, как вы полагаете?
«Конечно, лучше бриллианты! Наша Зорька будет в полном восторге, когда мамуль придет утром ее подоить, сверкая перстнями».
— Разве я сказал что-то смешное?
Веймар снова был раздосадован, кажется, впервые за свою уже долгую жизнь ему вдруг захотелось знать, какие мысли бродят в симпатичной женской головке, отчего Катарина улыбается сейчас, чуть опустив ресницы и поглаживая скатерть на столе. Веймар представил, как эти розовые маленькие пальчики скользят по его руке, по груди… по спине. Волк издал низкий горловой звук и сжался, словно пружина, побуждая к немедленному броску.
«Что же она со мной делает? Я не выдержу это долго… Надо отстраниться от нее, быть как можно дальше, выглядеть равнодушным, пока не придет время, пока мы не останемся одни после брачного торжества… если я вообще его дождусь… хотя бы пару недель… ей все-таки нужно дать время привыкнуть. Что до меня, то я уже готов - совершенно готов назвать ее своей, сделать ее своей и никаких возражений быть не может! Ей придется смириться принимать меня таким, каков я есть. Ведь меняться я не собираюсь, даже для нее...».
— Я тут кое-что вспомнила. Нет, нет - никаких драгоценностей! Всего лишь пару золотых чайных ложечек, если можно, если вас не затруднит и не введет в большие расходы.
«Да она же просто заноза! С каким удовольствием я сейчас задрал бы ей подол, перекинул через свое колено и отшлепал как следует за такие дерзости».
Веймар с тоской ощутил, как все его тело заныло от дикого желания обладать невестой уже сейчас, сидеть было неловко - в штанах вдруг стало невероятно тесно спереди.
— Нарида… приготовь подарок для матушки Катарины, нож для ее отца я выберу сам. И налей госпоже вина, она сама видно не решается.
Старая кормилица только покачала головой и недовольно губы поджала:
— В ее-то положении не годится пить много вина! Это может дурно сказаться на вашем ребенке!
Катя прыснула в кулачок, едва не поперхнувшись кусочком лепешки. Барон побелел как снег и даже привстал, опираясь на расставленные ладони.
— Что-о-о? О каком ребенке идет речь, Катарина?
Вот теперь-то она засмеялась в полный голос, от души потешаясь над возмущением Тирана, но отвечать все же пришлось:
— Ваша домоправительница отчего-то решила, что я беременна, но, уверяю вас, это не так!
Нарида грохнула об пол металлическое блюдо с нарезанным хлебом:
— Вам стало дурно в кухне, и я подумала, что госпожа ожидает младенца!
— Там было просто жарко и дышать нечем, да еще вы мне такие известия сообщили, что стало реальности плохо… и сил не было вас разубеждать. Простите, что не оправдала надежд.
— Ничего страшного, Катрин, у вас еще будет такая возможность! - ухмыльнулся Веймар.
Она окатила барона волной презрения, но спорить не стала. Он обещал передать в Березовку письмо, и… ну, конечно же, как она сразу не сообразила!
— Мне нужен будет ответ! А иначе, как я пойму, что вы действительно встречались с моими родителями, а не выбросили подарки в ближайшую канаву… вместе с запиской.
