Конечно, определенные мужские надобности он справляет, посещая общедоступных женщин, причем, все это ему обходится довольно дешево, всего-то несколько ассов в неделю.
Так, я выяснила, что асс - это почти сама мелкая медная монета у римлян в ходу, после нее только бронзовый квадрант. А вот уже четыре асса составляют бронзовый сестерций, а за один асс можно купить в какой-нибудь местной забегаловке тарелку супа и разок сходить в римскую баню… ну, то есть, как важно выразился Клодий, посетить термы.
Ах, да... я еще выяснила, что один литр средненького вина Клодию обходится ровно в один сестерций, а уж за шесть сестерциев можно приобрести небольшую амфору дивного фалернского, но сейчас ему это не по карману, хотя когда-то он только такое и пил. Попробовать бы разочек, что за амброзия...
Вот такая грустная экономика получается. Я быстренько подсчитала, во сколько мне обошелся сегодняшний обед под открытым небом и решила в ближайшие дни найти для себя цивилизованный источник дохода, пока мой благодетель и вовсе не разорился из-за лишнего рта.
Клодию еще надо двух своих рабов содержать, а от его Мапроника, я так поняла, вообще никакого проку, он уже на ладан дышит от древности. Дом держится на Элиаве - он помогает хозяину с записями, ходит за покупками, стряпает и стирает. Славный парнишка! Но меня больше интересует сосед.
— Клодий, скажи, а наш доблестный консул очень богат? И живет один в огромном доме? «Может, хоть к нему на работу устроиться...»
— Семьи у него нет. Мы с ним в этом даже похожи. Только в отличие от меня, У Каррона множество слуг и рабов, ему не приходится размышлять - купить на ужин тощего петуха или только сыр, вино и лепешки.
— Значит, Гай Марий в расцвете лет, богат и одинок - соблазнительное сочетание, - подытожила я. - Ах, если бы к этому всему он был еще и красавцем…
Сказать честно, мне вовсе не хотелось никем увлекаться, а уж тем более античными надменными мужчинами, что смотрят на женщин свысока, но надо же было развлечь Клодия беседой. Пока от меня никакой другой пользы не предвидится.
— Я его уже давненько не видел, а то, что помню… ну, мужчина и мужчина, хорошо сложен, высокий, мускулистый, только хмурый вечно… тебе такие должны нравиться.
— Да с чего же ты взял, что именно такие? Может, я как раз схожу с ума от молоденьких кудрявых мальчиков, у которых еще и молоко на губах не обсохло, вон смотри какая прелесть идет.
Мы оба разом посмотрели на Элиава, который нес в нашу сторону огромную гроздь черного винограда. Да-а-а… на такой «скромной» диете я точно не пропаду.
Да здравствует Средиземноморская кухня - сыр, оливки, рыба и виноград!
Мореплаватель Павзаний
С берегов далеких Нила
В Рим привёз и шкуры ланей,
И египетские ткани,
И большого крокодила...
Суетились у галеры
Бородатые скитальцы.
И изящные гетеры
Поднимали в честь Венеры
Точно мраморные пальцы...
Н. Гумилев
Прошло три дня. Я немного освоилась у Клодия и порой чувствовала здесь себя настоящей хозяйкой. Поэт постоянно сидел погруженный в свои думы и грезы, а мне передал ключи от кладовой, предоставив полную свободу действий.
Я тщательным образом изучила его жилище, облазила дом и двор вдоль и поперек, заставила Элиава сделать уборку комнаты, в которой собралась поселиться, изучила немудрящие запасы, выгнала грязнулю Мапроника с кухни, перемыла посуду и сама попыталась приготовить ужин.
У меня получилась удивительно вкусная похлебка из гороха с пряными травами, правда, без единого кусочка мяса, но вприкуску с лепешками, которые мы макали в душистое, подогретое на солнце оливковое масло - это было просто пиршество богов.
Ужинали мы прямо во дворе на некотором подобие низенького столика из серой вулканической породы, причем все вместе - Клодий, я и два наших «говорящих орудия труда», правда, Элиав с Мапроником сидели чуть поодаль и ели прямо на траве. Такой уж здесь был порядок.
Но я вскоре выяснила, что наш поэт демократически относился к своим рабам и даже нисколечко их не притеснял, хотя, по-моему, это было скорее от лени и рассеянности, чем из каких-либо гуманных соображений. Однако место свое «рабское» ребята знали хорошо и на рожон сильно не лезли. Да и кому там было лезть - из Мапроника уже сыпался песок, а Элиав был робкий по натуре и очень зашуганный, я быстренько начала им помыкать. Ну, в шутку, конечно, я по натуре девушка добрая.
А в этом что-то есть… Когда молодой симпатичный полуголый парень преданно смотрит тебе в глаза и спешит выполнить каждое твое поручение - вдохновляет и будоражит. «Элиав - туда! Элиав - сюда!»
— Элиав, нагрей мне воды, я не собираюсь ходить в вашу баню за квартал отсюда, как Клодий, да и лишнего асса у меня нет. Решено, буду мыться дома!
— Элиав, попроси-ка у Клодия для меня какую-нибудь старенькую тунику переодеться, мне надо свой сарафанчик постирать, кстати, где тут у вас мыло? Нет мыла… кошмар, а чем же вы стираете одежду? Что-о-о… нет, нет… лучше я песочком потру… кстати, чем ты сейчас занят, выжми хорошенько мой сарафан, а белье я сама, ты уже нагрел воду? Умничка…
Элиав краснел, бледнел, опускал свои большие очи с длиннющими черными ресницами и с готовностью мне подчинялся. Доля у него была такая, что же поделать. И еще, кажется, я ему начинала нравиться. После бытовых хлопот мы разговаривали на разные интересные темы. Я задавала вопросы, а он смущенно отвечал.
Надо признать, был он парень образованный и даже интеллигентный, сын какой-то распутной гречанки и вольноотпущенника, с малолетства был продан в рабство за долги отца и вырос при библиотеке, так что умел читать и писать на латыни и греческом, а потому был очень полезен Клодию, когда тот еще свои оды сочинял и записывал их на восковых дощечках или льняных тряпочках, которые затем свертывал гармошкой.
Когда я узнала грустную историю Элиава, стала его больше жалеть и помыкала им уже гораздо вежливее. Однажды после обеда я усадила его перед собой и заставила рассказать о своем детстве и юности в доме родителей Клодия, получилось настоящее интервью. Я даже сделала записи на кусочке папируса, что выпросила у своего благодетеля.
Дело в том, что я решила вести что-то вроде походного дневника, а вдруг да удастся вернуться домой и уже в своем времени смогу создать книгу о своих древнеримских похождениях. Этакие непутевые заметки...
Материала предостаточно и для комедии, и для настоящего детектива. Вчера, например, я подслушала любопытный разговор наших рабов. Мапроник ворчал, что я - безродная самозванка, околдовала доверчивого Клодия и хочу весь дом прибрать к рукам. Из-за меня в их спокойной прежде усадьбе нынче царит суета, чрезмерно расходуется мука и масло, не удается поспать после обеда, потому что звучат песни, смех и шелест тряпья. Намек на то, что я недавно перетрясла постели и выхлопала циновки, чтобы избавиться от древнеримской пыли.
Потоптавшись по моей биографии грязными босыми ногами, Мапроник повеселел, предложил Элиаву хлебнуть вина и принялся рассказывать пошлости о какой-то подружке, сравнивая ее со старой знакомой на предмет вместительности интимных органов. Причем, самого себя в любовных играх Мапроник считал могучим жеребцом. Оказывается, он притворяется старым и больным лишь когда надо наносить в дом воды или разжечь жаровню.
Реакция Элиава на эти байки порадовала, он добродушно посмеивался, отказываясь от вина, заступался за меня и от души желал Клодию восстановить утраченное здоровье.
— Наталия принесет удачу нашему господину. В день ее появления над садом кружили ласточки, а воробьи голосили так, словно читали гимны. Боги говорят с нами языком символов. Я хорошо умею их разбирать.
За эти слова я мысленно погладила Элиава по кучерявой голове.
"Расцеловала бы умницу! Даже римские воробьи на моей стороне".
Не век же сидеть в стареньком доме в окружении олив и смоковниц, когда рядом во всю кипит жизнь Великого города. И на четвертый день поутру я отпросилась у Клодия прогуляться по Риму. В провожатые мне, конечно, был назначен милейший Элиав.
Необыкновенное утро. Мы вышли из ограды еще на рассвете, когда солнце, окутанное туманной дымкой, только-только поднималось над горизонтом. Я бы ни за что не встала так рано, но Клодий сказал, что лучше всего проводить экскурсию по городу до обеда, потому что после обеда многие лавки и мастерские могут быть просто-напросто закрыты и можно просмотреть много интересного.
Оделась я почти по местным обычаям — длинный сарафан на широких бретелях и легкая шифоновая косынка на плечах, чтобы не обгореть на солнце. Мои сандалии вполне соответствовали древнеримской моде, а свои длинные русые волосы я заплела в две косы и свернула в узел на затылке, получилось очень прилично. С прической мне помогал Элиав, - смышленый парень быстро понял, что от него требуется.
Клодий выдал нам ровно один сестерций в виде четырех медных ассов на какие-нибудь скромные траты. Я понимала, что поэт мог бы прожить на эти деньги целый день, но, как гостеприимный человек, пожертвовал их мне на развлечения.
Дело в том, что мы с Клодием здорово подружились и даже договорились считаться родней на случай чьих-нибудь расспросов. Для любопытных соседей я теперь никто иная, как родственница поэта из Этрурии, приехала в столицу поглазеть на достопримечательности Вечного города на семи холмах. Все просто и ясно, здесь уйма приезжих всех национальностей и цветов кожи.
Воистину все дороги ведут в Рим.
Ave Roma, regina mundi!
Приветствую тебя, Рим, царь мира!
* * *
Наша прогулка с Элиавом началась с улицы Виночерпиев, где, собственно, и размещалась небольшая усадьба Клодия. Проходя мимо огромных бронзовых ворот, за которыми находились владения консула Каррона, я не выдержала и показала язык двум свирепым львам, каждый из которых держал в раскрытой пасти по металлическому кольцу.
Подумаешь, великий полководец, усмирил галлов и германцев, подумаешь, из-за одной взбалмошной особы все благородные римлянки ему теперь не по душе. Наверно, одними рабынями и перебивается да какие-нибудь элитные лупанарии посещает, у-у-у... рабовладелец допотопный! Поглядеть бы на тебя хоть одним глазком.
И вот мы выходим на улицу, где уже начали открываться местные магазинчики и лавки. Вряд ли мы будем что-то покупать, но ведь я же впервые прогуливаюсь по Риму, да еще по Риму «до нашей эры», хотя - это в моем понимании, конечно, ведь Элиав вполне равнодушно бросает взоры на изобилие местных товаров, на корзины фиников и слив, орехов и винограда, что виднеются на прилавках, выставленных прямо на улицу. А у меня просто разбегаются глаза…
Сколько красок, сколько щедрых даров местной природы! Да и не только местной... В такой крупный мегаполис, как Рим, в изобилии стекаются товары из всех завоеванных провинций: Сицилия, Корсика, Сардиния, Македония, Самния, Сирия, Фракия, часть Галии и древней Германии, часть Турции и Африки... А Карфаген?
Интересно, при Тиберии римляне уже взяли Карфаген, став полноправными владыками Средиземного моря, которое они гордо называли - Mare nostrum, то есть "Наше море"? Неужели великий Ганнибал Гамилькарович уже разбит... Надо непременно расспросить Клодия, выяснить политическую обстановку в империи.
А пока мы с Элиавом медленно бредем по мощеной улочке вдоль высоких домов, что напоминают наши старенькие пятиэтажки - «хрущевки». В древнем Риме такие многоквартирные жилища для среднего класса и бедноты называются инсулы. А самые нижние этажи инсул занимают торговые заведения и харчевни.
Пожилой бородатый мужчина зовет нас позавтракать у него, предлагая сыр и вареные яйца, гороховый суп и куриное мясо на шпажках, приправленное рыбным соусом, но мы отказываемся, поскольку еще не успели проголодаться. К тому же Элиав шепчет, что это довольно дорогая таверна, раз там подают гарум из Помпеи. Что ж, буду знать.
Дорога начинает заполняться народом в самых разных одеждах, и мой спутник предупреждает, что здесь скоро станет тесно. Элиав торопливо советует свернуть в переулок и прогуляться по улице Сапожников, где расположены мастерские по изготовлению зеркал, посуды и обуви. Я немного задерживаюсь возле лавки, где торгуют жемчугом, а также другими украшениями и красками. Зазывала на все лады хвалит сирийский пурпур, арабские благовония и амулеты из малахита.
Впервые в жизни, вот так близко я вижу настоящие слоновьи бивни, из которых двое молодых мужчин-рабов вытачивают какие-то статуэтки, готовясь, видимо, после оправить их в серебро или бронзу. Тут же у входа в лавку худощавый чеканщик наносит надпись на оборотную сторону женского зеркальца. Заказчик - молодой мужчина с букетом розовых крокусов в руках нетерпеливо ждет, переминаясь с ноги на ногу, похоже, спешит порадовать возлюбленную подарком.
Рядом продают цветы, из всего представленного великолепия я узнаю только люпин и розу, остальные напоминают фиалки, ирисы и нарциссы, а может, это их местные разновидности. И вскоре нос мой начинает щекотать волнующий таинственный аромат курений - Элиав тотчас объясняет, что мы проходим мимо небольшого святилища Изиды. И правда, люди заходят внутрь с цветами, наверно, будут молиться и дарить свои подношения Богине.
— А я думала, в Риме все поклоняются только Юпитеру и Юноне, а также Венере… еще Марс, да? Диана - богиня охоты и Бахус - покровитель виноделия, Минерва - богиня разума, войны и искусства… я все помню, оказывается, мы это еще в школе учили!
Элиав улыбался, опуская передо мной свои длинные, угольного цвета ресницы:
— В нашем городе множество иноземцев и всем позволено строить храмы для своего божества, открыто справлять обряды и устраивать пышные празднества, лишь бы при этом новые граждане почитали Римских богов и в том числе самого Императора Тиберия, ведь, считается, что он сам ведет свой род от Небожителей.
— А ты каким богам поклоняешься, Элиав? Погоди-ка, дай угадаю… не иначе как златокудрой Афродите, которая явилась миру из пены морской, ты же у нас наполовину грек? А также, конечно, прекрасному Аполлону...
Юноша немного покраснел и смущенно улыбнулся:
— В последнее время меня привлекает учение Митры. Весть о нем в Рим принесли еще легионеры, сражавшиеся в Персии на самых восточных рубежах великой империи. Я как-то послушал на площади одного жреца… Он говорил о том, что все люди равны и должны жить в мире… что на земле должно наступить Царство всеобщей любви и благоденствия... Бог Митра родился в человеческой ипостаси двадцать пятого декабря в Dies Solis - день рождения солнца и был распят людьми, а потом воскрес на третий день...
— Кого-то мне этот Митра сильно напоминает…
За увлекательной беседой мы и не заметили, как оказались на небольшой площади, запруженной народом. Мы с Элиавом едва успели схватиться за руки, как нас уже окружила толпа. Вокруг суетились люди, кричали зазывалы из лавок, раздавались мерные удары металла о металл из мастерской медника, мимо важно шествовала группа людей, тащившие на плечах нарядный паланкин. Рабы куда-то несут господина… или госпожу, чего уж тут непонятного.
И вдруг показались всадники. У меня даже дух захватило от такого величественного зрелища! Пятеро, статных мужчин на прекрасных лошадях медленно, но уверенно раздвигали толпу, а точнее, толпа сама разбегалась, пропуская таких важных «птиц».
Так, я выяснила, что асс - это почти сама мелкая медная монета у римлян в ходу, после нее только бронзовый квадрант. А вот уже четыре асса составляют бронзовый сестерций, а за один асс можно купить в какой-нибудь местной забегаловке тарелку супа и разок сходить в римскую баню… ну, то есть, как важно выразился Клодий, посетить термы.
Ах, да... я еще выяснила, что один литр средненького вина Клодию обходится ровно в один сестерций, а уж за шесть сестерциев можно приобрести небольшую амфору дивного фалернского, но сейчас ему это не по карману, хотя когда-то он только такое и пил. Попробовать бы разочек, что за амброзия...
Вот такая грустная экономика получается. Я быстренько подсчитала, во сколько мне обошелся сегодняшний обед под открытым небом и решила в ближайшие дни найти для себя цивилизованный источник дохода, пока мой благодетель и вовсе не разорился из-за лишнего рта.
Клодию еще надо двух своих рабов содержать, а от его Мапроника, я так поняла, вообще никакого проку, он уже на ладан дышит от древности. Дом держится на Элиаве - он помогает хозяину с записями, ходит за покупками, стряпает и стирает. Славный парнишка! Но меня больше интересует сосед.
— Клодий, скажи, а наш доблестный консул очень богат? И живет один в огромном доме? «Может, хоть к нему на работу устроиться...»
— Семьи у него нет. Мы с ним в этом даже похожи. Только в отличие от меня, У Каррона множество слуг и рабов, ему не приходится размышлять - купить на ужин тощего петуха или только сыр, вино и лепешки.
— Значит, Гай Марий в расцвете лет, богат и одинок - соблазнительное сочетание, - подытожила я. - Ах, если бы к этому всему он был еще и красавцем…
Сказать честно, мне вовсе не хотелось никем увлекаться, а уж тем более античными надменными мужчинами, что смотрят на женщин свысока, но надо же было развлечь Клодия беседой. Пока от меня никакой другой пользы не предвидится.
— Я его уже давненько не видел, а то, что помню… ну, мужчина и мужчина, хорошо сложен, высокий, мускулистый, только хмурый вечно… тебе такие должны нравиться.
— Да с чего же ты взял, что именно такие? Может, я как раз схожу с ума от молоденьких кудрявых мальчиков, у которых еще и молоко на губах не обсохло, вон смотри какая прелесть идет.
Мы оба разом посмотрели на Элиава, который нес в нашу сторону огромную гроздь черного винограда. Да-а-а… на такой «скромной» диете я точно не пропаду.
Да здравствует Средиземноморская кухня - сыр, оливки, рыба и виноград!
Глава 2. Прогулка по Риму с Элиавом
Мореплаватель Павзаний
С берегов далеких Нила
В Рим привёз и шкуры ланей,
И египетские ткани,
И большого крокодила...
Суетились у галеры
Бородатые скитальцы.
И изящные гетеры
Поднимали в честь Венеры
Точно мраморные пальцы...
Н. Гумилев
Прошло три дня. Я немного освоилась у Клодия и порой чувствовала здесь себя настоящей хозяйкой. Поэт постоянно сидел погруженный в свои думы и грезы, а мне передал ключи от кладовой, предоставив полную свободу действий.
Я тщательным образом изучила его жилище, облазила дом и двор вдоль и поперек, заставила Элиава сделать уборку комнаты, в которой собралась поселиться, изучила немудрящие запасы, выгнала грязнулю Мапроника с кухни, перемыла посуду и сама попыталась приготовить ужин.
У меня получилась удивительно вкусная похлебка из гороха с пряными травами, правда, без единого кусочка мяса, но вприкуску с лепешками, которые мы макали в душистое, подогретое на солнце оливковое масло - это было просто пиршество богов.
Ужинали мы прямо во дворе на некотором подобие низенького столика из серой вулканической породы, причем все вместе - Клодий, я и два наших «говорящих орудия труда», правда, Элиав с Мапроником сидели чуть поодаль и ели прямо на траве. Такой уж здесь был порядок.
Но я вскоре выяснила, что наш поэт демократически относился к своим рабам и даже нисколечко их не притеснял, хотя, по-моему, это было скорее от лени и рассеянности, чем из каких-либо гуманных соображений. Однако место свое «рабское» ребята знали хорошо и на рожон сильно не лезли. Да и кому там было лезть - из Мапроника уже сыпался песок, а Элиав был робкий по натуре и очень зашуганный, я быстренько начала им помыкать. Ну, в шутку, конечно, я по натуре девушка добрая.
А в этом что-то есть… Когда молодой симпатичный полуголый парень преданно смотрит тебе в глаза и спешит выполнить каждое твое поручение - вдохновляет и будоражит. «Элиав - туда! Элиав - сюда!»
— Элиав, нагрей мне воды, я не собираюсь ходить в вашу баню за квартал отсюда, как Клодий, да и лишнего асса у меня нет. Решено, буду мыться дома!
— Элиав, попроси-ка у Клодия для меня какую-нибудь старенькую тунику переодеться, мне надо свой сарафанчик постирать, кстати, где тут у вас мыло? Нет мыла… кошмар, а чем же вы стираете одежду? Что-о-о… нет, нет… лучше я песочком потру… кстати, чем ты сейчас занят, выжми хорошенько мой сарафан, а белье я сама, ты уже нагрел воду? Умничка…
Элиав краснел, бледнел, опускал свои большие очи с длиннющими черными ресницами и с готовностью мне подчинялся. Доля у него была такая, что же поделать. И еще, кажется, я ему начинала нравиться. После бытовых хлопот мы разговаривали на разные интересные темы. Я задавала вопросы, а он смущенно отвечал.
Надо признать, был он парень образованный и даже интеллигентный, сын какой-то распутной гречанки и вольноотпущенника, с малолетства был продан в рабство за долги отца и вырос при библиотеке, так что умел читать и писать на латыни и греческом, а потому был очень полезен Клодию, когда тот еще свои оды сочинял и записывал их на восковых дощечках или льняных тряпочках, которые затем свертывал гармошкой.
Когда я узнала грустную историю Элиава, стала его больше жалеть и помыкала им уже гораздо вежливее. Однажды после обеда я усадила его перед собой и заставила рассказать о своем детстве и юности в доме родителей Клодия, получилось настоящее интервью. Я даже сделала записи на кусочке папируса, что выпросила у своего благодетеля.
Дело в том, что я решила вести что-то вроде походного дневника, а вдруг да удастся вернуться домой и уже в своем времени смогу создать книгу о своих древнеримских похождениях. Этакие непутевые заметки...
Материала предостаточно и для комедии, и для настоящего детектива. Вчера, например, я подслушала любопытный разговор наших рабов. Мапроник ворчал, что я - безродная самозванка, околдовала доверчивого Клодия и хочу весь дом прибрать к рукам. Из-за меня в их спокойной прежде усадьбе нынче царит суета, чрезмерно расходуется мука и масло, не удается поспать после обеда, потому что звучат песни, смех и шелест тряпья. Намек на то, что я недавно перетрясла постели и выхлопала циновки, чтобы избавиться от древнеримской пыли.
Потоптавшись по моей биографии грязными босыми ногами, Мапроник повеселел, предложил Элиаву хлебнуть вина и принялся рассказывать пошлости о какой-то подружке, сравнивая ее со старой знакомой на предмет вместительности интимных органов. Причем, самого себя в любовных играх Мапроник считал могучим жеребцом. Оказывается, он притворяется старым и больным лишь когда надо наносить в дом воды или разжечь жаровню.
Реакция Элиава на эти байки порадовала, он добродушно посмеивался, отказываясь от вина, заступался за меня и от души желал Клодию восстановить утраченное здоровье.
— Наталия принесет удачу нашему господину. В день ее появления над садом кружили ласточки, а воробьи голосили так, словно читали гимны. Боги говорят с нами языком символов. Я хорошо умею их разбирать.
За эти слова я мысленно погладила Элиава по кучерявой голове.
"Расцеловала бы умницу! Даже римские воробьи на моей стороне".
Не век же сидеть в стареньком доме в окружении олив и смоковниц, когда рядом во всю кипит жизнь Великого города. И на четвертый день поутру я отпросилась у Клодия прогуляться по Риму. В провожатые мне, конечно, был назначен милейший Элиав.
Необыкновенное утро. Мы вышли из ограды еще на рассвете, когда солнце, окутанное туманной дымкой, только-только поднималось над горизонтом. Я бы ни за что не встала так рано, но Клодий сказал, что лучше всего проводить экскурсию по городу до обеда, потому что после обеда многие лавки и мастерские могут быть просто-напросто закрыты и можно просмотреть много интересного.
Оделась я почти по местным обычаям — длинный сарафан на широких бретелях и легкая шифоновая косынка на плечах, чтобы не обгореть на солнце. Мои сандалии вполне соответствовали древнеримской моде, а свои длинные русые волосы я заплела в две косы и свернула в узел на затылке, получилось очень прилично. С прической мне помогал Элиав, - смышленый парень быстро понял, что от него требуется.
Клодий выдал нам ровно один сестерций в виде четырех медных ассов на какие-нибудь скромные траты. Я понимала, что поэт мог бы прожить на эти деньги целый день, но, как гостеприимный человек, пожертвовал их мне на развлечения.
Дело в том, что мы с Клодием здорово подружились и даже договорились считаться родней на случай чьих-нибудь расспросов. Для любопытных соседей я теперь никто иная, как родственница поэта из Этрурии, приехала в столицу поглазеть на достопримечательности Вечного города на семи холмах. Все просто и ясно, здесь уйма приезжих всех национальностей и цветов кожи.
Воистину все дороги ведут в Рим.
Ave Roma, regina mundi!
Приветствую тебя, Рим, царь мира!
* * *
Наша прогулка с Элиавом началась с улицы Виночерпиев, где, собственно, и размещалась небольшая усадьба Клодия. Проходя мимо огромных бронзовых ворот, за которыми находились владения консула Каррона, я не выдержала и показала язык двум свирепым львам, каждый из которых держал в раскрытой пасти по металлическому кольцу.
Подумаешь, великий полководец, усмирил галлов и германцев, подумаешь, из-за одной взбалмошной особы все благородные римлянки ему теперь не по душе. Наверно, одними рабынями и перебивается да какие-нибудь элитные лупанарии посещает, у-у-у... рабовладелец допотопный! Поглядеть бы на тебя хоть одним глазком.
И вот мы выходим на улицу, где уже начали открываться местные магазинчики и лавки. Вряд ли мы будем что-то покупать, но ведь я же впервые прогуливаюсь по Риму, да еще по Риму «до нашей эры», хотя - это в моем понимании, конечно, ведь Элиав вполне равнодушно бросает взоры на изобилие местных товаров, на корзины фиников и слив, орехов и винограда, что виднеются на прилавках, выставленных прямо на улицу. А у меня просто разбегаются глаза…
Сколько красок, сколько щедрых даров местной природы! Да и не только местной... В такой крупный мегаполис, как Рим, в изобилии стекаются товары из всех завоеванных провинций: Сицилия, Корсика, Сардиния, Македония, Самния, Сирия, Фракия, часть Галии и древней Германии, часть Турции и Африки... А Карфаген?
Интересно, при Тиберии римляне уже взяли Карфаген, став полноправными владыками Средиземного моря, которое они гордо называли - Mare nostrum, то есть "Наше море"? Неужели великий Ганнибал Гамилькарович уже разбит... Надо непременно расспросить Клодия, выяснить политическую обстановку в империи.
А пока мы с Элиавом медленно бредем по мощеной улочке вдоль высоких домов, что напоминают наши старенькие пятиэтажки - «хрущевки». В древнем Риме такие многоквартирные жилища для среднего класса и бедноты называются инсулы. А самые нижние этажи инсул занимают торговые заведения и харчевни.
Пожилой бородатый мужчина зовет нас позавтракать у него, предлагая сыр и вареные яйца, гороховый суп и куриное мясо на шпажках, приправленное рыбным соусом, но мы отказываемся, поскольку еще не успели проголодаться. К тому же Элиав шепчет, что это довольно дорогая таверна, раз там подают гарум из Помпеи. Что ж, буду знать.
Дорога начинает заполняться народом в самых разных одеждах, и мой спутник предупреждает, что здесь скоро станет тесно. Элиав торопливо советует свернуть в переулок и прогуляться по улице Сапожников, где расположены мастерские по изготовлению зеркал, посуды и обуви. Я немного задерживаюсь возле лавки, где торгуют жемчугом, а также другими украшениями и красками. Зазывала на все лады хвалит сирийский пурпур, арабские благовония и амулеты из малахита.
Впервые в жизни, вот так близко я вижу настоящие слоновьи бивни, из которых двое молодых мужчин-рабов вытачивают какие-то статуэтки, готовясь, видимо, после оправить их в серебро или бронзу. Тут же у входа в лавку худощавый чеканщик наносит надпись на оборотную сторону женского зеркальца. Заказчик - молодой мужчина с букетом розовых крокусов в руках нетерпеливо ждет, переминаясь с ноги на ногу, похоже, спешит порадовать возлюбленную подарком.
Рядом продают цветы, из всего представленного великолепия я узнаю только люпин и розу, остальные напоминают фиалки, ирисы и нарциссы, а может, это их местные разновидности. И вскоре нос мой начинает щекотать волнующий таинственный аромат курений - Элиав тотчас объясняет, что мы проходим мимо небольшого святилища Изиды. И правда, люди заходят внутрь с цветами, наверно, будут молиться и дарить свои подношения Богине.
— А я думала, в Риме все поклоняются только Юпитеру и Юноне, а также Венере… еще Марс, да? Диана - богиня охоты и Бахус - покровитель виноделия, Минерва - богиня разума, войны и искусства… я все помню, оказывается, мы это еще в школе учили!
Элиав улыбался, опуская передо мной свои длинные, угольного цвета ресницы:
— В нашем городе множество иноземцев и всем позволено строить храмы для своего божества, открыто справлять обряды и устраивать пышные празднества, лишь бы при этом новые граждане почитали Римских богов и в том числе самого Императора Тиберия, ведь, считается, что он сам ведет свой род от Небожителей.
— А ты каким богам поклоняешься, Элиав? Погоди-ка, дай угадаю… не иначе как златокудрой Афродите, которая явилась миру из пены морской, ты же у нас наполовину грек? А также, конечно, прекрасному Аполлону...
Юноша немного покраснел и смущенно улыбнулся:
— В последнее время меня привлекает учение Митры. Весть о нем в Рим принесли еще легионеры, сражавшиеся в Персии на самых восточных рубежах великой империи. Я как-то послушал на площади одного жреца… Он говорил о том, что все люди равны и должны жить в мире… что на земле должно наступить Царство всеобщей любви и благоденствия... Бог Митра родился в человеческой ипостаси двадцать пятого декабря в Dies Solis - день рождения солнца и был распят людьми, а потом воскрес на третий день...
— Кого-то мне этот Митра сильно напоминает…
За увлекательной беседой мы и не заметили, как оказались на небольшой площади, запруженной народом. Мы с Элиавом едва успели схватиться за руки, как нас уже окружила толпа. Вокруг суетились люди, кричали зазывалы из лавок, раздавались мерные удары металла о металл из мастерской медника, мимо важно шествовала группа людей, тащившие на плечах нарядный паланкин. Рабы куда-то несут господина… или госпожу, чего уж тут непонятного.
И вдруг показались всадники. У меня даже дух захватило от такого величественного зрелища! Пятеро, статных мужчин на прекрасных лошадях медленно, но уверенно раздвигали толпу, а точнее, толпа сама разбегалась, пропуская таких важных «птиц».
