Тут же откуда-то из кустов с мелкими розовыми цветами вынырнул молодой парнишка, чтобы поднести консулу огромное полотенце. Хорошо иметь множество слуг. Раздражение мое дошло до предела, и я начала выражать свои чувства вслух:
— В конце концов - принесите мне лестницу! Я отказываюсь прыгать, я же сказала, что вас боюсь. Я скромная девушка и вообще мужчин остерегаюсь, разве не заметно? Господин консул, можно вас на минуточку… почему вы себя так ведете? Да у вас на спине даже синяка нет, я на вас смотрела, пока вы умывались, никакого ущерба я не нанесла, за что вы на меня сердитесь, не пойму.
— Похоже, все женщины у вас в роду невероятно болтливы. Ясно, почему ты до сих пор не имеешь мужа!
Я чуть не задохнулась от такой дерзости, - римлянин явно хочет меня оскорбить. Пришлось тщательно продумать ответ, на что мне хватило трети минуты.
— Да, порой у женщин язык самое надежное оружие. Вам, мужчинам, хорошо, вы сильные и большие, можете и кулаками за себя постоять. А девушкам, что остается? Теперь насчет мужа… я не собираюсь выходить замуж за кого попало и потом слезы в подушку лить, я хочу найти такого человека, за которым могу и в огонь и в воду, даже в Сибирскую ссылку, хотя это лишнее, я и так недавно оттуда.
— Хочешь найти достойного человека в Риме? Пожалуй, у тебя скоро получится, здесь много болванов, падких на говорливых девиц.
— Уф! Сказать по правде, я не тороплюсь. Для меня сейчас гораздо важнее найти работу и вносить свою лепту в наше с Клодием пропитание. Я уже неделю сижу у него на шее, а дядюшка и так весь в долгах. Вам случайно не нужна в доме… м-м-м… посудомойка или… ну, скажем…
— С этого и надо было начинать, женщина, нет… мне не требуются твои услуги! - сказал, как отрезал.
Я даже вскочила на колени, пытаясь выпрямиться и стать чуточку выше, так хотелось объяснить этому надменному итальянцу, что он неправильно меня понял.
— Послушайте, я не предлагаю вам интимные отношения! Ни в коем случае! Но мне нужна работа и какой-то маленький доход…
— Найди себе богатого друга, при твоей внешности и болтливости - это не составит труда. Кромих, идем в дом, пусть прыгает вниз или остается там до ночи, пока лары не сжалятся и не снимут ее оттуда.
— Эй, подождите! Какие еще лары, вы что задумали? - я возвысила голос до предела своих возможностей. - Гай Марий Каррон, влиятельный консул Рима, я к вам обращаюсь!
От испуга, что мужчины сейчас уйдут и я тут надолго застряну, пришлось вспомнить полное имя нашего соседа и оно, похоже, возымело магическое действие, поскольку Каррон обернулся.
— Как вам не совестно! Я всего-то неделю в Риме, о котором слышала много хорошего, и какой это дивный величественный город и какие в нем приветливые и доброжелательные люди… «приукрасила немного, но ничего...».
А сейчас я, слабая беззащитная девушка, оказалась в трудной ситуации и вы - облеченный силой и властью мужчина, который должен защищать римлян и гостей города от всяческих бед, не соизволите мне даже руку помощи протянуть? Стыдитесь, Гай Марий! Сам Юпитер бы пустил скупую слезу и снизошел до меня, а ваше сердце из камня... гранита... мрамора.
Кто бы еще видел выражение лица великого полководца! Не похоже, чтобы он очень проникся моим бедственным положением, но перешел к решительным мерам. Консул быстренько повязал поясом тунику, что подал ему слуга и кинулся в мою сторону, а я так испугалась и растерялась, что не смогла удержаться и сорвалась со стены прямо ему на руки. А спустя пару секунд уже могла внятно благодарить.
— Ой, спасибо! Вы меня спасли! Я была в отчаянии… почти… совсем. Надо же, у вас голубые глаза, а я думала, что все итальянцы - черноглазые, а уж древние римляне и подавно.
Каррон немедленно поставил меня на землю, и я поклонилась ему, а потом зачем-то захлопала в ладоши, так рада была снова оказаться внизу.
— Какие еще древние римляне... - недоумевал Гай Марий, пренебрежительно разглядывая меня. - Хм... Значит, твое имя - Наталия? И откуда ты прибыла в Великий город?
— Я из Этрурии…
— Ты не похожа на тамошних женщин, у тебя северные черты лица… ты была рабыней?
— Нет же! Я родилась и умру свободной женщиной! "Надеюсь". Выдумали тоже… Я вообще против рабства и жестокой эксплуатации военнопленных. И ваша политика экспансии доведет до... гм...
Тут я прикусила язык. И очень даже вовремя. Потому что вести такие речи перед римским полководцем было крайне неразумно, однако Гай Марий отчего-то вдруг рассмеялся.
— Жаль, что женщинам запрещено выступать в Сенате, ты бы могла затмить своими речами самого Петрония Главка. Наталия… как твое полное имя?
— Русса… я - Наталия Русса! Скажите, вы не сердитесь за тот камень? А, можно мне поискать у забора мой золотой шнурок? Честно, вредная птица уронила его с вашей стороны, как только я его найду, сейчас же уйду к себе и избавлю вас от дальнейших хлопот. Обещаю!
* * *
Наталия показалась ему очень странной. Одета как мальчишка - подросток... хотя сама не юна... зачем-то залезла на забор, разговаривала замысловато и дерзко.
Гай Марий задумчиво смотрел на девицу перед собой и не мог понять, что за «птица» залетела в его сад и нет ли в этом какого умысла богов.
Консул поднял голову и стал наблюдать за ясным небом - давняя привычка, еще с тех времен, когда его, молодого, но подающего большие надежды воина, назначили управлять сотней легионеров. Опытный центурион Геллий, проведший немало страшных боев, взял его под свою опеку и поучал так:
— Если нужно принять решение - обрати взор к небесам. Одинокий ворон есть дурной знак! Стайка мелких птиц - тревоги и склоки, пустая трата сил…
Сейчас же из- под крыши большого двухэтажного дома Каррона вылетала пара красноватых римских голубей и, забавляясь друг с дружкой, пронеслись почти над самой головой консула.
Наталия просила помощи и в статусе гостьи уповала на римские добродетели. К тому же назвалась родственницей бедняги Клавдия Скавра. Наверно, чудной нрав, наивность и прямота суждений в семье у них не редки.
— Хорошо! Можешь искать здесь свое украшение, а после Артик проводит тебя до ворот. Меня ждут дела. Прощай!
Консул отвернулся и вместе со своим чернокожим спутником быстро удалился по усыпанной гравием дорожке в сторону дома. Наталия осталась наедине с миловидным рыжеволосым юношей, который в отличие от своего патрона смотрел на нее с вежливой улыбкой.
Спустя пару минут знакомства началось первое интервью-импровизация:
— Тебя зовут Артик? А ты откуда? Из Галлии… Получается, ты почти француз, тогда почему рыжий… А чем тут занимаешься? Сильно тебя угнетают римляне, да? Нет… значит, повезло! Поможешь мне шнурок найти? А что это за растение... ой, правда, трогать нельзя? Такое ядовитое… Так чего же оно у вас прямо во дворе растет? Только если его пожевать… нет, нет, я листьями не питаюсь, я не коза. А ваш хозяин очень строгий… и что, до сих пор один? И даже не нравится никто… вот проблема… а он ничего, симпатичный, когда не хмурится.
Через полчаса Наталия с Артиком сообща нашли в траве злополучный шнурок, еще поболтали немного о римских сплетнях и расстались у ворот Клодия совершенными друзьями.
Будь приветлив с соседом и прочь ненавистные ссоры!
Если не можешь, шаги к дому обратно направь.
Взор на супругу чужую не смей кидать похотливый,
Ласков с нею не будь: скромно себя ты веди.
(надпись на стене «столовой» одного из домов в Помпеях, обнаружена при раскопках)
Наталия
Вечер в доме Клодия прошел спокойно. Закончив омовения в термах, хозяин и малочисленные работники вернулись до темноты. Элиав притащил амфору с дешевым вином, а притворщик Мапроник, охая и стеная, сгибался под тяжестью двух глиняных табличек, которые я потом одной рукой унесла в кабинет поэта. Видимо, подвернулась работенка, старый знакомый в бане попросил Клодия отредактировать свои вирши.
Мы поужинали вареными овощами и омлетом, а на десерт были только сушеные финики и маслины. Для меня почти экзотика, так что унывать не приходится.
После десерта на Клодия вдруг напало вдохновение, и он начал декламировать заунывную поэму на смерть гладиатора под рукоплескания довольной толпы. Элиав слушал как завороженный, зато дряхлый Мапроник вскоре уснул, сидя на своей скамеечке. Я какое-то время сохраняла выражение вежливого интереса на лице, а потом тоже заскучала.
В итоге громоздкие стихи моего благодетеля сдержанно похвалила и начала расспрашивать Клодия про гладиаторские поединки, уж очень неоднозначная тема. Выяснилось, что Колизей у них еще не построен, и сражения проходят на другой обширной арене. Новое смертоубийство состоится на следующей неделе в честь богатейшего патриция Аппия Карбона, недавно переизбранного в Сенат.
Этот достойный человек в благодарность своим избирателям выделил уйму денег из личной казны на проведение всяческих развлечений для римской элиты и простого народа. Элиав также подтвердил слухи, что Аппий Карбон закупил у бородатых мореходов разную живность вроде львов, пантер и удавов, так что скучать придирчивым зрителям точно не придется.
Меня немного передернуло от того, с каким восторгом и нетерпением сам Клодий и его… э-э-э… служащие ожидают столь кощунственного зрелища, даже Мапроник взбодрился и открыл один глаз, но что поделать - времена и нравы у них сейчас таковы. На мои попытки пожалеть мужчин, которые выйдут сражаться друг с другом ради прихоти римских вельмож, поэт ответил весьма уверенно, с осознанием своей полнейшей правоты:
— А что о них горевать, Наталия? Большинство из тех, что владеют мечами («гладиус» -по латыни «меч», отсюда и название - гладиатор «меченосец») - это захваченные в плен варвары, надо было умирать на поле брани еще в своих землях. А на растерзание львам обычно отдают преступников, так им и надо.
Я согласен, что зрелище не для женских глаз, но… - Клодий удивленно покачал головой, - видела бы ты как представление нравится весталкам! Благородные девушки просто сходят с ума от восторга при виде того, как свирепый зверь отгрызает лицо своей жертве, а затем одним ударом могучей лапы разбивает череп убийцы или вора.
— Какие жуткие вещи происходят! Нет уж, увольте, я этим зрелищем любоваться не собираюсь. А вот с военнопленными вы все же не правы… Я еще понимаю, что вы заставляете их работать на благо Рима, но смерть для потехи разве не расточительство?
Клодий задумчиво посмотрел на меня добрыми серыми глазами.
— Воистину, ты удивительная девушка, рассуждаешь, как греческий философ Сократ - его отравили соотечественники, участь не завидная. А что касается бойцов на арене… Тебе известно, что в гладиаторы идут и по доброй воле? Например, для кого-то это неплохой способ сколотить начальный капитал и открыть свое дело.
— Серьезно?
— Так поступают некоторые бывшие легионеры, они же ничего более и не умеют, только как сражаться и убивать. У них отличная выучка и кое-кто доживает до собственной медной или кожевенной лавки. Правда, большинство таких ребят увлекаются, опьяненные рукоплесканиям толпы, что уже не могут остановиться после нескольких побед… за кровавое зрелище хорошо платят... Эх!
А долго продержаться в лиге победителей удается лишь единицам. Последнее время на арене немало достойных бойцов из Фракии, они очень храбро дерутся и жутко ненавидят римлян, захвативших их Адрианополь. По разговорам на Форуме я сделал вывод, что фаворитом будущих игр считают некого Дакоса - храброго воина из племени фракийских волков. Ходят слухи, что он был вождем и шаманом, сражался как Марс и был взят лишь огромным числом наших солдат.
Трибун Цезий оценил доблесть и воинское умение своего врага, а потому велел оставить израненного врага в живых. Во время триумфа Публия Фракийского этого "степного волка" в цепях провели по главным улицам и площадям Рима, а после подлатали и сделали гладиатором. Говорят, за полгода он еще не проиграл ни единого поединка, можно поверить, поскольку Дакос все еще жив.
Мы еще немного обсудили с Клодием некоторые достоинства и слабые места его поэмы о гибнущем гладиаторе, кстати, поэт учел ряд моих существенных замечаний и даже сделал поправки, а потом на дворе начало темнеть и пришлось укладываться на покой. Светильники ведь тоже стоили немало, а нам приходилось экономить. А потому мне волей-неволей пришлось привыкать к тому, чтобы ложиться спать сразу же после захода солнца и вставать с первыми его лучами.
Конец страницы
* * *
Минуло два дня, я даже думать забыла про нашего не очень гостеприимного соседа консула. С Элиавом мы еще пару раз прогулялись в город, где покупали нехитрую провизию и чернила для Клодия. Я целых полчаса провела в древнеримском книжном магазине, пока его хозяин, разобравшись, что я ничего не буду приобретать из его фолиантов и восковых дощечек, бесцеремонно не выставил меня за двери своей лавки.
Экая досада… а вдруг я тоже решу опубликовать «Заметки чужестранки» и мой труд станет здесь бешено популярен. Пишут в Риме пока что одни мужчины, сплошь философы, сенаторы и поэты, даже гетеры еще помалкивают, не то что куртизанки в Средние века или греческая ученая дева Агора. Ну, что бы придумать такого, как бы одинокой приличной девушке выбиться в люди! И безо всяких там протекций и спонсоров. Своими собственными силами и умениями добиться успеха.
Может, открыть уроки ораторского искусства для местных матрон? По два асса за одно занятие - для начала. Интересно, кто-нибудь придет? А мне за эти уроки не достанется от суровых римских мужей? Досадно, досадно. Болтунов здесь и без меня хватает, слышали мы одного краснобая на Форуме - все про политику вещал и мудрого, справедливого Гракха. Скоро у них опять выборы, кругом пропаганда и агитация.
И даже откровенный мордобой! Я лично видела, как два солидных дядьки в белоснежных накидках вцепились друг другу в одежду и валялись в пыли, а народ вокруг улюлюкал и хохотал, подбадривая каждого на свой лад. Потом подбежали вооруженные ребята с пучками розог на плечах, вроде местных стражей порядка, и растащили спорщиков до пролития крови.
А еще я заходила в лавку с ароматами. О, сколько же было здесь скляночек из оникса и алебастровых флакончиков с духами! Сам пожилой тучный торговец с рыжеватой завитой бородкой благоухал, словно майская роза. Но мы с Элиавом могли только глазеть на все это великолепие и сильнее втягивать носами свежие или терпкие запахи ирисов и шафрана.
К вечеру после таких прогулок я, будучи совершенно уставшей, падала на скамейку во дворе Клодия и уже безо всякого смущения позволяла Элиаву принести мне воду для омовения рук и ног, а потом взахлеб рассказывала поэту обо всем увиденном и услышанном в городе. Клодий слушал меня с интересом и даже делал какие-то записи. Всегда любопытно бывает увидеть свой родной город глазам туриста, а уж тем более из другой эпохи… Но ведь об истинной дате моего рождения благодетель не знал.
Во время одного из таких рассказов, как раз перед ужином, в ворота нашей ограды гулко постучали чьи-то сильные руки. Клодий немедленно втянул голову в плечи и перепугано прошептал:
— О, горе мне! Это ростовщик Кремуций Корд! Он пришел взыскать пеню за неуплату процентов… А я могу отдать лишь половину долга. Как бы оттянуть время до следующей недели, хотя бы до Дня Меркурия.
— В конце концов - принесите мне лестницу! Я отказываюсь прыгать, я же сказала, что вас боюсь. Я скромная девушка и вообще мужчин остерегаюсь, разве не заметно? Господин консул, можно вас на минуточку… почему вы себя так ведете? Да у вас на спине даже синяка нет, я на вас смотрела, пока вы умывались, никакого ущерба я не нанесла, за что вы на меня сердитесь, не пойму.
— Похоже, все женщины у вас в роду невероятно болтливы. Ясно, почему ты до сих пор не имеешь мужа!
Я чуть не задохнулась от такой дерзости, - римлянин явно хочет меня оскорбить. Пришлось тщательно продумать ответ, на что мне хватило трети минуты.
— Да, порой у женщин язык самое надежное оружие. Вам, мужчинам, хорошо, вы сильные и большие, можете и кулаками за себя постоять. А девушкам, что остается? Теперь насчет мужа… я не собираюсь выходить замуж за кого попало и потом слезы в подушку лить, я хочу найти такого человека, за которым могу и в огонь и в воду, даже в Сибирскую ссылку, хотя это лишнее, я и так недавно оттуда.
— Хочешь найти достойного человека в Риме? Пожалуй, у тебя скоро получится, здесь много болванов, падких на говорливых девиц.
— Уф! Сказать по правде, я не тороплюсь. Для меня сейчас гораздо важнее найти работу и вносить свою лепту в наше с Клодием пропитание. Я уже неделю сижу у него на шее, а дядюшка и так весь в долгах. Вам случайно не нужна в доме… м-м-м… посудомойка или… ну, скажем…
— С этого и надо было начинать, женщина, нет… мне не требуются твои услуги! - сказал, как отрезал.
Я даже вскочила на колени, пытаясь выпрямиться и стать чуточку выше, так хотелось объяснить этому надменному итальянцу, что он неправильно меня понял.
— Послушайте, я не предлагаю вам интимные отношения! Ни в коем случае! Но мне нужна работа и какой-то маленький доход…
— Найди себе богатого друга, при твоей внешности и болтливости - это не составит труда. Кромих, идем в дом, пусть прыгает вниз или остается там до ночи, пока лары не сжалятся и не снимут ее оттуда.
— Эй, подождите! Какие еще лары, вы что задумали? - я возвысила голос до предела своих возможностей. - Гай Марий Каррон, влиятельный консул Рима, я к вам обращаюсь!
От испуга, что мужчины сейчас уйдут и я тут надолго застряну, пришлось вспомнить полное имя нашего соседа и оно, похоже, возымело магическое действие, поскольку Каррон обернулся.
— Как вам не совестно! Я всего-то неделю в Риме, о котором слышала много хорошего, и какой это дивный величественный город и какие в нем приветливые и доброжелательные люди… «приукрасила немного, но ничего...».
А сейчас я, слабая беззащитная девушка, оказалась в трудной ситуации и вы - облеченный силой и властью мужчина, который должен защищать римлян и гостей города от всяческих бед, не соизволите мне даже руку помощи протянуть? Стыдитесь, Гай Марий! Сам Юпитер бы пустил скупую слезу и снизошел до меня, а ваше сердце из камня... гранита... мрамора.
Кто бы еще видел выражение лица великого полководца! Не похоже, чтобы он очень проникся моим бедственным положением, но перешел к решительным мерам. Консул быстренько повязал поясом тунику, что подал ему слуга и кинулся в мою сторону, а я так испугалась и растерялась, что не смогла удержаться и сорвалась со стены прямо ему на руки. А спустя пару секунд уже могла внятно благодарить.
— Ой, спасибо! Вы меня спасли! Я была в отчаянии… почти… совсем. Надо же, у вас голубые глаза, а я думала, что все итальянцы - черноглазые, а уж древние римляне и подавно.
Каррон немедленно поставил меня на землю, и я поклонилась ему, а потом зачем-то захлопала в ладоши, так рада была снова оказаться внизу.
— Какие еще древние римляне... - недоумевал Гай Марий, пренебрежительно разглядывая меня. - Хм... Значит, твое имя - Наталия? И откуда ты прибыла в Великий город?
— Я из Этрурии…
— Ты не похожа на тамошних женщин, у тебя северные черты лица… ты была рабыней?
— Нет же! Я родилась и умру свободной женщиной! "Надеюсь". Выдумали тоже… Я вообще против рабства и жестокой эксплуатации военнопленных. И ваша политика экспансии доведет до... гм...
Тут я прикусила язык. И очень даже вовремя. Потому что вести такие речи перед римским полководцем было крайне неразумно, однако Гай Марий отчего-то вдруг рассмеялся.
— Жаль, что женщинам запрещено выступать в Сенате, ты бы могла затмить своими речами самого Петрония Главка. Наталия… как твое полное имя?
— Русса… я - Наталия Русса! Скажите, вы не сердитесь за тот камень? А, можно мне поискать у забора мой золотой шнурок? Честно, вредная птица уронила его с вашей стороны, как только я его найду, сейчас же уйду к себе и избавлю вас от дальнейших хлопот. Обещаю!
* * *
Наталия показалась ему очень странной. Одета как мальчишка - подросток... хотя сама не юна... зачем-то залезла на забор, разговаривала замысловато и дерзко.
Гай Марий задумчиво смотрел на девицу перед собой и не мог понять, что за «птица» залетела в его сад и нет ли в этом какого умысла богов.
Консул поднял голову и стал наблюдать за ясным небом - давняя привычка, еще с тех времен, когда его, молодого, но подающего большие надежды воина, назначили управлять сотней легионеров. Опытный центурион Геллий, проведший немало страшных боев, взял его под свою опеку и поучал так:
— Если нужно принять решение - обрати взор к небесам. Одинокий ворон есть дурной знак! Стайка мелких птиц - тревоги и склоки, пустая трата сил…
Сейчас же из- под крыши большого двухэтажного дома Каррона вылетала пара красноватых римских голубей и, забавляясь друг с дружкой, пронеслись почти над самой головой консула.
Наталия просила помощи и в статусе гостьи уповала на римские добродетели. К тому же назвалась родственницей бедняги Клавдия Скавра. Наверно, чудной нрав, наивность и прямота суждений в семье у них не редки.
— Хорошо! Можешь искать здесь свое украшение, а после Артик проводит тебя до ворот. Меня ждут дела. Прощай!
Консул отвернулся и вместе со своим чернокожим спутником быстро удалился по усыпанной гравием дорожке в сторону дома. Наталия осталась наедине с миловидным рыжеволосым юношей, который в отличие от своего патрона смотрел на нее с вежливой улыбкой.
Спустя пару минут знакомства началось первое интервью-импровизация:
— Тебя зовут Артик? А ты откуда? Из Галлии… Получается, ты почти француз, тогда почему рыжий… А чем тут занимаешься? Сильно тебя угнетают римляне, да? Нет… значит, повезло! Поможешь мне шнурок найти? А что это за растение... ой, правда, трогать нельзя? Такое ядовитое… Так чего же оно у вас прямо во дворе растет? Только если его пожевать… нет, нет, я листьями не питаюсь, я не коза. А ваш хозяин очень строгий… и что, до сих пор один? И даже не нравится никто… вот проблема… а он ничего, симпатичный, когда не хмурится.
Через полчаса Наталия с Артиком сообща нашли в траве злополучный шнурок, еще поболтали немного о римских сплетнях и расстались у ворот Клодия совершенными друзьями.
Глава 4. Выгодное предложение
Будь приветлив с соседом и прочь ненавистные ссоры!
Если не можешь, шаги к дому обратно направь.
Взор на супругу чужую не смей кидать похотливый,
Ласков с нею не будь: скромно себя ты веди.
(надпись на стене «столовой» одного из домов в Помпеях, обнаружена при раскопках)
Наталия
Вечер в доме Клодия прошел спокойно. Закончив омовения в термах, хозяин и малочисленные работники вернулись до темноты. Элиав притащил амфору с дешевым вином, а притворщик Мапроник, охая и стеная, сгибался под тяжестью двух глиняных табличек, которые я потом одной рукой унесла в кабинет поэта. Видимо, подвернулась работенка, старый знакомый в бане попросил Клодия отредактировать свои вирши.
Мы поужинали вареными овощами и омлетом, а на десерт были только сушеные финики и маслины. Для меня почти экзотика, так что унывать не приходится.
После десерта на Клодия вдруг напало вдохновение, и он начал декламировать заунывную поэму на смерть гладиатора под рукоплескания довольной толпы. Элиав слушал как завороженный, зато дряхлый Мапроник вскоре уснул, сидя на своей скамеечке. Я какое-то время сохраняла выражение вежливого интереса на лице, а потом тоже заскучала.
В итоге громоздкие стихи моего благодетеля сдержанно похвалила и начала расспрашивать Клодия про гладиаторские поединки, уж очень неоднозначная тема. Выяснилось, что Колизей у них еще не построен, и сражения проходят на другой обширной арене. Новое смертоубийство состоится на следующей неделе в честь богатейшего патриция Аппия Карбона, недавно переизбранного в Сенат.
Этот достойный человек в благодарность своим избирателям выделил уйму денег из личной казны на проведение всяческих развлечений для римской элиты и простого народа. Элиав также подтвердил слухи, что Аппий Карбон закупил у бородатых мореходов разную живность вроде львов, пантер и удавов, так что скучать придирчивым зрителям точно не придется.
Меня немного передернуло от того, с каким восторгом и нетерпением сам Клодий и его… э-э-э… служащие ожидают столь кощунственного зрелища, даже Мапроник взбодрился и открыл один глаз, но что поделать - времена и нравы у них сейчас таковы. На мои попытки пожалеть мужчин, которые выйдут сражаться друг с другом ради прихоти римских вельмож, поэт ответил весьма уверенно, с осознанием своей полнейшей правоты:
— А что о них горевать, Наталия? Большинство из тех, что владеют мечами («гладиус» -по латыни «меч», отсюда и название - гладиатор «меченосец») - это захваченные в плен варвары, надо было умирать на поле брани еще в своих землях. А на растерзание львам обычно отдают преступников, так им и надо.
Я согласен, что зрелище не для женских глаз, но… - Клодий удивленно покачал головой, - видела бы ты как представление нравится весталкам! Благородные девушки просто сходят с ума от восторга при виде того, как свирепый зверь отгрызает лицо своей жертве, а затем одним ударом могучей лапы разбивает череп убийцы или вора.
— Какие жуткие вещи происходят! Нет уж, увольте, я этим зрелищем любоваться не собираюсь. А вот с военнопленными вы все же не правы… Я еще понимаю, что вы заставляете их работать на благо Рима, но смерть для потехи разве не расточительство?
Клодий задумчиво посмотрел на меня добрыми серыми глазами.
— Воистину, ты удивительная девушка, рассуждаешь, как греческий философ Сократ - его отравили соотечественники, участь не завидная. А что касается бойцов на арене… Тебе известно, что в гладиаторы идут и по доброй воле? Например, для кого-то это неплохой способ сколотить начальный капитал и открыть свое дело.
— Серьезно?
— Так поступают некоторые бывшие легионеры, они же ничего более и не умеют, только как сражаться и убивать. У них отличная выучка и кое-кто доживает до собственной медной или кожевенной лавки. Правда, большинство таких ребят увлекаются, опьяненные рукоплесканиям толпы, что уже не могут остановиться после нескольких побед… за кровавое зрелище хорошо платят... Эх!
А долго продержаться в лиге победителей удается лишь единицам. Последнее время на арене немало достойных бойцов из Фракии, они очень храбро дерутся и жутко ненавидят римлян, захвативших их Адрианополь. По разговорам на Форуме я сделал вывод, что фаворитом будущих игр считают некого Дакоса - храброго воина из племени фракийских волков. Ходят слухи, что он был вождем и шаманом, сражался как Марс и был взят лишь огромным числом наших солдат.
Трибун Цезий оценил доблесть и воинское умение своего врага, а потому велел оставить израненного врага в живых. Во время триумфа Публия Фракийского этого "степного волка" в цепях провели по главным улицам и площадям Рима, а после подлатали и сделали гладиатором. Говорят, за полгода он еще не проиграл ни единого поединка, можно поверить, поскольку Дакос все еще жив.
Мы еще немного обсудили с Клодием некоторые достоинства и слабые места его поэмы о гибнущем гладиаторе, кстати, поэт учел ряд моих существенных замечаний и даже сделал поправки, а потом на дворе начало темнеть и пришлось укладываться на покой. Светильники ведь тоже стоили немало, а нам приходилось экономить. А потому мне волей-неволей пришлось привыкать к тому, чтобы ложиться спать сразу же после захода солнца и вставать с первыми его лучами.
Конец страницы
* * *
Минуло два дня, я даже думать забыла про нашего не очень гостеприимного соседа консула. С Элиавом мы еще пару раз прогулялись в город, где покупали нехитрую провизию и чернила для Клодия. Я целых полчаса провела в древнеримском книжном магазине, пока его хозяин, разобравшись, что я ничего не буду приобретать из его фолиантов и восковых дощечек, бесцеремонно не выставил меня за двери своей лавки.
Экая досада… а вдруг я тоже решу опубликовать «Заметки чужестранки» и мой труд станет здесь бешено популярен. Пишут в Риме пока что одни мужчины, сплошь философы, сенаторы и поэты, даже гетеры еще помалкивают, не то что куртизанки в Средние века или греческая ученая дева Агора. Ну, что бы придумать такого, как бы одинокой приличной девушке выбиться в люди! И безо всяких там протекций и спонсоров. Своими собственными силами и умениями добиться успеха.
Может, открыть уроки ораторского искусства для местных матрон? По два асса за одно занятие - для начала. Интересно, кто-нибудь придет? А мне за эти уроки не достанется от суровых римских мужей? Досадно, досадно. Болтунов здесь и без меня хватает, слышали мы одного краснобая на Форуме - все про политику вещал и мудрого, справедливого Гракха. Скоро у них опять выборы, кругом пропаганда и агитация.
И даже откровенный мордобой! Я лично видела, как два солидных дядьки в белоснежных накидках вцепились друг другу в одежду и валялись в пыли, а народ вокруг улюлюкал и хохотал, подбадривая каждого на свой лад. Потом подбежали вооруженные ребята с пучками розог на плечах, вроде местных стражей порядка, и растащили спорщиков до пролития крови.
А еще я заходила в лавку с ароматами. О, сколько же было здесь скляночек из оникса и алебастровых флакончиков с духами! Сам пожилой тучный торговец с рыжеватой завитой бородкой благоухал, словно майская роза. Но мы с Элиавом могли только глазеть на все это великолепие и сильнее втягивать носами свежие или терпкие запахи ирисов и шафрана.
К вечеру после таких прогулок я, будучи совершенно уставшей, падала на скамейку во дворе Клодия и уже безо всякого смущения позволяла Элиаву принести мне воду для омовения рук и ног, а потом взахлеб рассказывала поэту обо всем увиденном и услышанном в городе. Клодий слушал меня с интересом и даже делал какие-то записи. Всегда любопытно бывает увидеть свой родной город глазам туриста, а уж тем более из другой эпохи… Но ведь об истинной дате моего рождения благодетель не знал.
Во время одного из таких рассказов, как раз перед ужином, в ворота нашей ограды гулко постучали чьи-то сильные руки. Клодий немедленно втянул голову в плечи и перепугано прошептал:
— О, горе мне! Это ростовщик Кремуций Корд! Он пришел взыскать пеню за неуплату процентов… А я могу отдать лишь половину долга. Как бы оттянуть время до следующей недели, хотя бы до Дня Меркурия.
