ЗВЕЗДА В КАРМАНЕ
- Господи, зачем я это делаю, зачем? К чёрту эту фату! – простонала Тая, растирая докрасна щёки и виски, что те слились с цветом её рыжей копны волос, уложенных высокой башней на макушке.
Она скомкала и отбросила прозрачную ткань, растрепала волосы, на укладку которых ушло полдня, затем, глядя на себя в зеркало (всё ещё не веря, что эта невеста в пышном дорогом платье она и есть), стала поспешно сдирать с подола банты и украшения. Сердито надув губы, скорчила ужасную гримасу и сказала отражению:
- Дура! Настоящая дура! Где были твои мозги, когда ты сказала - да? Ты не любишь его, ты никого не любишь! – В отчаянии она бросилась на диван, не переставая говорить сама с собой.
- О, Боги! Почему вы лишили меня мозгов? Какая я жена? Какой он муж? Мы на второй же день возненавидим друг друга и поубиваем. Что делать, что делать… - стонала она, ломая пальцы. - Я сейчас умру! Это лучший выход, чем стать его женой. Ведь мы просто ходили по клубам, ну, тусили, развлекались… поиграли в любовь – не больше… Вот, блин, и доигрались до свадебного марша!
Чем больше она накручивала себя своими стенаниями, тем безумнее становились её мысли. Вошедшая в этот момент подруга с довольным выражением лица, в новом вечернем платье по такому радостному случаю, ещё не подозревала, какую роль уготовила ей невеста.
- Ира, ты подруга мне или просто одноклассница? – Тая говорила с нервным напряжением, при этом резко соскочила с насиженного места и, схватив её за руки, поволокла на диван. И то понятно - в ногах правды нет.
- Чего мелешь, Тоська?! Мы же с детства не разлей вода. Ты моя единственная подруга, чтобы больше не слышала такого – обижусь! – выпалила пулемётной очередью Ирка, поправляя платье, чтобы не измять ненароком.
- Тогда поклянись, что сделаешь для меня кое-что! – Тая заглядывала подруге в глаза так преданно, что Ирка не устояла и опять выпалила:
- Всё, что угодно! Я за тебя всех порву! Клянусь… клянусь… клянусь…
- Слушай внимательно: свадьбы не будет, то есть, ты её расстроишь! Не округляй глазищи - ты поклялась! – Тая сердито пригрозила пальцем.
После чего спокойный голос вернулся к ней, и теперь она могла объяснить всё без нервотрёпки. Но тут вклинялась Ирка со своим:
- Но-ооо…
- Никаких но… Слушай внимательно, ничего не перепутай! Ты войдёшь в нашу комнату и начнёшь к нему приставать. Ну, там… целовать, обнимать… и тут – вхожу я. В общем, бью его по лицу, обзываю и убегаю…
- Ну и шутки у тебя… - хихикнула подруга, но тут же осеклась, заметив некие перемены в невесте: где фата, где дорогая причёска и где её счастливый вид? - Ты чё, серьёзно? Ведь гости съехались, столы готовы…
- Не-хо-чу, не-хо-чу! Дура была, не подумала…
- А сейчас подумала? Не поздно ли?
- Да! Сидела и думала. Не люблю его. Просто вы все напрягли меня: хороший, красивый, богатый и любит тебя, и на руках носит – ах, ах, ах! А я дура, уши-то и развесила, – вспылила Таисия с ужасной гримасой, жестикулируя руками, как дирижер в оркестре.
- Слушай, дядя Кирилл убьёт тебя! И меня тоже! – испугалась Ирка, прикрыв рот рукой.
- Не убьёт! Отец сам такой: невесту украл со свадьбы. И ничего!? Видно, это у нас семейное - свадьбы расстраивать. Ну, так что? Настроилась? Поклялась, аж три раза! – строго, как на допросе Тая смотрела подруге в глаза, затем вдруг вскочила с дивана и давай мять ей причёску, приговаривая: - это для пущей важности, если ещё и плечико оголишь, будет вообще супер – я вас сфоткаю для истории. Только не оплошай, жмись к нему по-настоящему!
Ира, громко вздыхая, чуть не плача только твердила:
- Плохая затея, плохая затея... Ведь хороший парень! Чего ещё надо?
- Вот и бери себе такое хорошее… - огрызнулась невеста.
- Чтобы я у подруги парня взяла? За кого ты меня принимаешь?
- Да ладно, шуток не понимаешь? Не нужен - так не бери. Лучше давай все повторим, чтобы осечки не было…
Тая торопилась, ведь скоро гости рекой потекут, а надо незаметно слинять с этого гостевого дома. Хотя в голове не было никакого плана. «Это, как карта ляжет: повезёт - не повезёт», - подумала она и улыбнулась самой язвительной улыбкой, прикидывая себе что-то в уме.
Тая зажмурилась и приостановилась перед дверью, за которой сейчас разыграется спектакль трёх актеров, сосчитала до десяти, как договаривались с Иркой и, резко повернув железную ручку, ворвалась в комнату. Всё как задумано. Её жених, её любимый Костенька не отказался от Иркиного поцелуя, даже слишком увлёкся, лапая её по мягким местам. Он медленно отпускал соблазнительницу, видимо соображал, как будет выпутываться из этой деликатной ситуации. Но не успел.
Таисия даже бровью не повела от увиденного, подскочила с разбега, врезала жениху со всего маху куда-то по лицу, а рука у неё тяжёлая, даже такой верзила и тот пошатнулся. Ирка – умничка! Принялась его утешать, повиснув на плече, а довольная спектаклем невеста быстро щёлкнула пару кадров и, ничего не сказав, вышла вон из комнаты. Далее: другая комната, коридор, чёрный ход, крыльцо, дорога и первая попавшая машина, в которой скрылась сбежавшая невеста в неизвестном направлении.
Сидевший за рулём молодой блондинчик с лучистыми голубыми глазами, восторженно глядел на невесту. Тая бесцеремонно разложила на заднем сиденье свой огромный пышный подол и также бесцеремонно сказала, махнув небрежно рукой:
- Хватит глазеть, поехали! Да побыстрей!
Парнишка, не теряя своей загадочной улыбки розовых губ в форме лука Купидона, вырулил на главную дорогу и спросил, наконец, дружески подмигивая рыжему отражению в зеркале:
- Сбежала?
- Допустим…- ответила она, кокетливо играя глазами, отметив, что парень-то - красавчик.
- Куда едем? – задал он вопрос.
Тут невеста задумалась: «В принципе, ехать-то некуда. Везде достанут. Ещё и вернут в наручниках». Усмехнувшись своим мыслям, весело сказала водителю:
- Не знаю! Может, что посоветуешь? Пару дней нужно где-нибудь перекантоваться.
- Как не помочь сбежавшей невесте? Сейчас что-нибудь придумаем.
Улыбчивый водитель свернул вдруг на загородную трассу и спросил девушку:
- Небольшая уютная дачка - подойдёт? В тридцати километрах от города.
- Как зовут тебя, спаситель мой? – её голос стал нежнее и милее.
- Миша… - прилетел ответ вместе с чистым загородным ветерком, ворвавшимся в открытое окно.
- Миша! Слишком взросло для тебя. Я буду называть тебя Малышом. Не против?
- Как угодно, сеньорита… э-ээ… - Он хотел спросить её имя, но невеста опередила.
- Таисия, лучше – Тая, – поправила она и дала добро – вперёд, на дачу.
***
- Алло… - прохрипела сонно Тая, взглянув на часы, где стрелки сошлись на цифре десять.
«Учитывая, что я легла под утро, можно было ещё поспать… Но ведь не дадут!» - возмутилось её нутро, и уже без настроения она выпалила:
- Алло? Да слышу я тебя, слышу! Неужели неясно, если сбрасываю, значит не хочу разговаривать… Всё! Не звони больше! Отключаюсь… - но, отброшенный подальше телефон возобновил мелодичное треньканье. - О, нет! Опять! Достал! – простонала она, и окончательно проснувшись, решила ответить.
- Да… Малыш, будь умничкой! Забудь моё имя и телефон… Почему я такая? Да потому! Да, я злая зая!
Тая в бешенстве кинула на постель мобильник и вдруг подумала, что с этим мальчиком так нельзя, он слишком эмоциональный и нежный. Нужно было помягче отшить, покорректней. Но он такой навязчивый и прилипчивый, за этот месяц надоел ей до чёртиков. Её мысли прервал следующий звонок на мобильном. Если не ответить, то въедливая музыка на телефоне сведёт с ума. Она ответила уже в ванной комнате, не глядя на экран.
- Ну, что ещё? Слушаю! А-а-а, это ты? – Тая сменила тон на более наглый. - Привет, блудливый мерзавчик… (сама подумала: слава богу, это не Малыш!) – Что? Тоскуешь? Напомню тебе, Костян – мы расстались! Ты ещё спрашиваешь почему? Мы договаривались: до первого залёта! Потом я рублю руки и ноги. Любишь? О, мой кофе крепче твоей любви, - её раздражение переходит на гнев, а телефон настырно кричит, надрывается о какой-то там несуществующей любви.
- Тоська, не ори! Это, чистой воды подстава! Да, я давал обет: «цветы не мять, плоды не рвать»! Поверь, я чист как голубь… ещё раз говорю – под-ста-ва…
Отключив звук, чтобы музыка не разрывала тишину, Тая быстро приняла душ. Подсушила волосы, собрав их в конский хвост, подобрала простенький гардероб, и удовлетворенно цокнув в зеркальное отражение, вышла из дому, бурча себе под нос: «Господи, хоть на луну от них сбегай! Надоели! Меня, наверное, ждёт женский монастырь!»
Константин долго выхаживал у её подъезда, знал, что она вот-вот появится. Он жадно курил, делая большие затяжки, явно нервничал. Не каждый день его бросали невесты. Самолюбие зашкаливало, как жара за сорок. Тем не менее, при её появлении быстро успокоился, присел на лавочку и похлопал по скамье ладонью, приглашая девушку сесть рядом. Она, презрительно хмыкнув, неохотно села, разбросав по скамейке свою широкую юбку, и попыталась вырвать руку, которую он тут же крепко сжал. Тая гневно вскинула на него глаза, проронив сквозь зубы:
- Ну? Что ещё скажешь? Только побыстрее, я тороплюсь.
- Тосечка, милая, прости… тысячу раз прости, чёрт попутал, не знаю что нашло… - начал лепетать парниша двухметрового роста, заискивающе заглядывая в глаза девушки.
- Я не хочу, как муха верещать в твоих объятьях, ты упал в моих глазах и… и разбился… насмерть. Ты теперь для меня не существуешь! – Безразлично-холодные нотки в её голосе подтверждали сказанные слова.
- Вот как?! Быстро ты меня похоронила! Смотри, девонька, позовёшь – не приду! – его обожание сменилось на угрозу. - А ведь позовёшь… как миленькая, позовёшь.
- Неужели? Хм. Да ты как петух топчешь всех подряд!
- Доказать надо, а не сплетни слушать! А ты где ещё такого дурака найдёшь, который будет терпеть твои выкрутасы? Возомнила из себя королеву! Кукла крашенная! – «Двухметровый шкаф» небрежно отбросил её руку, встал, смерил девушку высокомерным взглядом и, не оборачиваясь, ушёл развалистой походкой.
- Хм, почему крашеная? Я натуральная, рыжая… - пожала плечиками обиженная девушка, подумав, что теперь конфликт исчерпан, можно от этого «маньяка» больше не прятаться.
Даже отец смирился с её выходкой на свадьбе, и то потому, что Константин ему никогда не нравился, только мама, постучав кулаком ему по голове, проронила: «Эх, Кирилл, как жаль, что ей достались твои мозги!»
«Ну вот, я ни в чём не виновата! Виновата генетика, неизвестно, что там ещё зашифровано!» - подмигнула отцу своевольная доченька.
Хотя знала многое из жизни своего «непутёвого» отца. Он, как и многие мужики-трусы испугался неожиданной новости от своей девушки Миланы, что скоро станет отцом и быстро смотался в экспедицию, где можно спокойно обдумать эту ситуацию. Три месяца – большой срок. За это время Милана, носившая под сердцем Таисию, уступила бывшему кавалеру, который давно домогался её, и согласилась выйти за него замуж, дабы скрыть свой позор, чтобы никто не упрекнул её в нагулянном ребёнке. Кирилл будто подгадал, прямо к свадьбе поспел. Видимо мозги на место встали, извилины проветрились и заработали как надо. Подкараулил невесту, когда жених зазевался: хвать на руки и - в машину, и был таков, только его и видели. Увёз с собой на восток в тайгу, устроил в группу экспедиции и до самых родов не отпускал её от себя.
***
На двадцать третий год своего рождения Таисия поняла, что замужество ей не светит из-за несносного ветреного характера и свободолюбивых отношений. Она может выносить мужчину от силы неделю: то ли они её не достойны, то ли не тех выбирает, то ли не может любить по настоящему – ну, не дано ей. Недостатки мужчин раздражают и повергают её делать выводы о невыносимости их терпеть далее, лучше тихо слинять в подходящий момент, оставив примитивную записку: «прости, мы разные». Отшив наивного ухажёра Малыша и бывшего жениха Константина, она радостно вздохнула, будто сбросила с себя тяжёлые семейные путы.
Тая ненароком вспомнила свою двоюродную сестру, которая не может так легко поступить как она, скорее всего из-за сына, а ведь её муж заслуживает хорошей трёпки. Вот терпит сестрёнка его: гулящего, пьющего, и ещё много чего, что она не рассказывает. Что стоит такая жизнь? Для Таи – это тюрьма, пытка, поэтому она не спешила с замужеством.
Большинство её подруг вышли замуж, вели семейный образ жизни, обзаведясь дочками и сыночками, но и там она находила изъяны. Таисия часто навещала своих занятых подруг, жаловалась на неудачную интимную жизнь и, от избытка нахлынувших чувств, тискала их малюток, трепала за щёчки и зацеловывала, пока те не начинали верещать и биться в плаче. Вот тогда она поняла - дети, это то, ради чего стоит жить! Но – без мужей: слюнявых или жестоких, жадных или простодыр, и не дай бог – алкашей. А любовь? Она любила солнце, небо, звёзды, ветер… и детей – и всё это вкладывала в слово «любовь». В эту золотую пору юности мир для неё был большим медовым пирогом, нет – тортом с мармеладками и вишенками, которые предназначались только для неё. А пока шустрые подруги плели из неё верёвки, оставляя ей своих чад понянькать, зачастую в вечернее время, чтобы прошвырнуться с мужьями по городу.
- Привет Тосечка! – нарисовалась ещё одна подружайка с двумя карапузами. – Моих возьми тоже на вечер, - залебезила она, подталкивая малышей в прихожую. - Юбилей у мужа. В сауне справляем. – Краем глаза замечает, что у Тосечки ещё двое деток носятся по квартире (это не в первый раз, и Тая всегда выручала), продолжила лебезить. – Тосюнчик, миленькая, знаю, тебе уже подкинули пару сопливчиков, но ты же у нас несравненная Мэри Поппинс – добрая, добрая, самая самая…
- Да ладно, - вздохнула добрая Мэри Поппинс, - только потом не жалуйтесь, у меня свой метод воспитания…
- Тай, только построже с ними, а то знаю тебя – засюсюкаешь до визга… - проворчала на прощание подруга и спешно ушла.
Тая была не против такой эксплуатации, лишь бы время позволяло. Даже любила поиграть в мамочку. Собрав малышей, вела их на детскую площадку, испытывая на себе интересные любопытные взгляды, особенно от мужчин. Да и ляпнет кто-нибудь вдогонку: «Такая молодая мамочка! А детки – ангелочки!» Тая важничала, гордилась, как наседка кудахтала вокруг карапузов. Сама удивлялась своей привязанности к детям.
Как-то одна из замужних подруг упрекнула её за безмерное любвеобильное отношение к малышам:
- Вот нарожай своих и тискай сколько душе угодно!
- А вот и нарожаем, да Ир? – обратилась она к неразлучной подруге, подтолкнув плечом. – Много нарожаем!
- Я … я как-то не думала об этом. Ну, одного бы можно… - сконфузилась Ира.
- Ах, подруга, ты ничего не понимаешь в детях! Я их так обожаю, аж задушила бы в своих объятиях! Они такие сладкие, такие, такие – ну просто душечки-пусечки! – эмоционировала Тая, снова ухватив рядом пробегавшего малыша, которого закружила до нервного плача.
Глава первая
- Господи, зачем я это делаю, зачем? К чёрту эту фату! – простонала Тая, растирая докрасна щёки и виски, что те слились с цветом её рыжей копны волос, уложенных высокой башней на макушке.
Она скомкала и отбросила прозрачную ткань, растрепала волосы, на укладку которых ушло полдня, затем, глядя на себя в зеркало (всё ещё не веря, что эта невеста в пышном дорогом платье она и есть), стала поспешно сдирать с подола банты и украшения. Сердито надув губы, скорчила ужасную гримасу и сказала отражению:
- Дура! Настоящая дура! Где были твои мозги, когда ты сказала - да? Ты не любишь его, ты никого не любишь! – В отчаянии она бросилась на диван, не переставая говорить сама с собой.
- О, Боги! Почему вы лишили меня мозгов? Какая я жена? Какой он муж? Мы на второй же день возненавидим друг друга и поубиваем. Что делать, что делать… - стонала она, ломая пальцы. - Я сейчас умру! Это лучший выход, чем стать его женой. Ведь мы просто ходили по клубам, ну, тусили, развлекались… поиграли в любовь – не больше… Вот, блин, и доигрались до свадебного марша!
Чем больше она накручивала себя своими стенаниями, тем безумнее становились её мысли. Вошедшая в этот момент подруга с довольным выражением лица, в новом вечернем платье по такому радостному случаю, ещё не подозревала, какую роль уготовила ей невеста.
- Ира, ты подруга мне или просто одноклассница? – Тая говорила с нервным напряжением, при этом резко соскочила с насиженного места и, схватив её за руки, поволокла на диван. И то понятно - в ногах правды нет.
- Чего мелешь, Тоська?! Мы же с детства не разлей вода. Ты моя единственная подруга, чтобы больше не слышала такого – обижусь! – выпалила пулемётной очередью Ирка, поправляя платье, чтобы не измять ненароком.
- Тогда поклянись, что сделаешь для меня кое-что! – Тая заглядывала подруге в глаза так преданно, что Ирка не устояла и опять выпалила:
- Всё, что угодно! Я за тебя всех порву! Клянусь… клянусь… клянусь…
- Слушай внимательно: свадьбы не будет, то есть, ты её расстроишь! Не округляй глазищи - ты поклялась! – Тая сердито пригрозила пальцем.
После чего спокойный голос вернулся к ней, и теперь она могла объяснить всё без нервотрёпки. Но тут вклинялась Ирка со своим:
- Но-ооо…
- Никаких но… Слушай внимательно, ничего не перепутай! Ты войдёшь в нашу комнату и начнёшь к нему приставать. Ну, там… целовать, обнимать… и тут – вхожу я. В общем, бью его по лицу, обзываю и убегаю…
- Ну и шутки у тебя… - хихикнула подруга, но тут же осеклась, заметив некие перемены в невесте: где фата, где дорогая причёска и где её счастливый вид? - Ты чё, серьёзно? Ведь гости съехались, столы готовы…
- Не-хо-чу, не-хо-чу! Дура была, не подумала…
- А сейчас подумала? Не поздно ли?
- Да! Сидела и думала. Не люблю его. Просто вы все напрягли меня: хороший, красивый, богатый и любит тебя, и на руках носит – ах, ах, ах! А я дура, уши-то и развесила, – вспылила Таисия с ужасной гримасой, жестикулируя руками, как дирижер в оркестре.
- Слушай, дядя Кирилл убьёт тебя! И меня тоже! – испугалась Ирка, прикрыв рот рукой.
- Не убьёт! Отец сам такой: невесту украл со свадьбы. И ничего!? Видно, это у нас семейное - свадьбы расстраивать. Ну, так что? Настроилась? Поклялась, аж три раза! – строго, как на допросе Тая смотрела подруге в глаза, затем вдруг вскочила с дивана и давай мять ей причёску, приговаривая: - это для пущей важности, если ещё и плечико оголишь, будет вообще супер – я вас сфоткаю для истории. Только не оплошай, жмись к нему по-настоящему!
Ира, громко вздыхая, чуть не плача только твердила:
- Плохая затея, плохая затея... Ведь хороший парень! Чего ещё надо?
- Вот и бери себе такое хорошее… - огрызнулась невеста.
- Чтобы я у подруги парня взяла? За кого ты меня принимаешь?
- Да ладно, шуток не понимаешь? Не нужен - так не бери. Лучше давай все повторим, чтобы осечки не было…
Тая торопилась, ведь скоро гости рекой потекут, а надо незаметно слинять с этого гостевого дома. Хотя в голове не было никакого плана. «Это, как карта ляжет: повезёт - не повезёт», - подумала она и улыбнулась самой язвительной улыбкой, прикидывая себе что-то в уме.
Тая зажмурилась и приостановилась перед дверью, за которой сейчас разыграется спектакль трёх актеров, сосчитала до десяти, как договаривались с Иркой и, резко повернув железную ручку, ворвалась в комнату. Всё как задумано. Её жених, её любимый Костенька не отказался от Иркиного поцелуя, даже слишком увлёкся, лапая её по мягким местам. Он медленно отпускал соблазнительницу, видимо соображал, как будет выпутываться из этой деликатной ситуации. Но не успел.
Таисия даже бровью не повела от увиденного, подскочила с разбега, врезала жениху со всего маху куда-то по лицу, а рука у неё тяжёлая, даже такой верзила и тот пошатнулся. Ирка – умничка! Принялась его утешать, повиснув на плече, а довольная спектаклем невеста быстро щёлкнула пару кадров и, ничего не сказав, вышла вон из комнаты. Далее: другая комната, коридор, чёрный ход, крыльцо, дорога и первая попавшая машина, в которой скрылась сбежавшая невеста в неизвестном направлении.
Сидевший за рулём молодой блондинчик с лучистыми голубыми глазами, восторженно глядел на невесту. Тая бесцеремонно разложила на заднем сиденье свой огромный пышный подол и также бесцеремонно сказала, махнув небрежно рукой:
- Хватит глазеть, поехали! Да побыстрей!
Парнишка, не теряя своей загадочной улыбки розовых губ в форме лука Купидона, вырулил на главную дорогу и спросил, наконец, дружески подмигивая рыжему отражению в зеркале:
- Сбежала?
- Допустим…- ответила она, кокетливо играя глазами, отметив, что парень-то - красавчик.
- Куда едем? – задал он вопрос.
Тут невеста задумалась: «В принципе, ехать-то некуда. Везде достанут. Ещё и вернут в наручниках». Усмехнувшись своим мыслям, весело сказала водителю:
- Не знаю! Может, что посоветуешь? Пару дней нужно где-нибудь перекантоваться.
- Как не помочь сбежавшей невесте? Сейчас что-нибудь придумаем.
Улыбчивый водитель свернул вдруг на загородную трассу и спросил девушку:
- Небольшая уютная дачка - подойдёт? В тридцати километрах от города.
- Как зовут тебя, спаситель мой? – её голос стал нежнее и милее.
- Миша… - прилетел ответ вместе с чистым загородным ветерком, ворвавшимся в открытое окно.
- Миша! Слишком взросло для тебя. Я буду называть тебя Малышом. Не против?
- Как угодно, сеньорита… э-ээ… - Он хотел спросить её имя, но невеста опередила.
- Таисия, лучше – Тая, – поправила она и дала добро – вперёд, на дачу.
***
- Алло… - прохрипела сонно Тая, взглянув на часы, где стрелки сошлись на цифре десять.
«Учитывая, что я легла под утро, можно было ещё поспать… Но ведь не дадут!» - возмутилось её нутро, и уже без настроения она выпалила:
- Алло? Да слышу я тебя, слышу! Неужели неясно, если сбрасываю, значит не хочу разговаривать… Всё! Не звони больше! Отключаюсь… - но, отброшенный подальше телефон возобновил мелодичное треньканье. - О, нет! Опять! Достал! – простонала она, и окончательно проснувшись, решила ответить.
- Да… Малыш, будь умничкой! Забудь моё имя и телефон… Почему я такая? Да потому! Да, я злая зая!
Тая в бешенстве кинула на постель мобильник и вдруг подумала, что с этим мальчиком так нельзя, он слишком эмоциональный и нежный. Нужно было помягче отшить, покорректней. Но он такой навязчивый и прилипчивый, за этот месяц надоел ей до чёртиков. Её мысли прервал следующий звонок на мобильном. Если не ответить, то въедливая музыка на телефоне сведёт с ума. Она ответила уже в ванной комнате, не глядя на экран.
- Ну, что ещё? Слушаю! А-а-а, это ты? – Тая сменила тон на более наглый. - Привет, блудливый мерзавчик… (сама подумала: слава богу, это не Малыш!) – Что? Тоскуешь? Напомню тебе, Костян – мы расстались! Ты ещё спрашиваешь почему? Мы договаривались: до первого залёта! Потом я рублю руки и ноги. Любишь? О, мой кофе крепче твоей любви, - её раздражение переходит на гнев, а телефон настырно кричит, надрывается о какой-то там несуществующей любви.
- Тоська, не ори! Это, чистой воды подстава! Да, я давал обет: «цветы не мять, плоды не рвать»! Поверь, я чист как голубь… ещё раз говорю – под-ста-ва…
Отключив звук, чтобы музыка не разрывала тишину, Тая быстро приняла душ. Подсушила волосы, собрав их в конский хвост, подобрала простенький гардероб, и удовлетворенно цокнув в зеркальное отражение, вышла из дому, бурча себе под нос: «Господи, хоть на луну от них сбегай! Надоели! Меня, наверное, ждёт женский монастырь!»
Константин долго выхаживал у её подъезда, знал, что она вот-вот появится. Он жадно курил, делая большие затяжки, явно нервничал. Не каждый день его бросали невесты. Самолюбие зашкаливало, как жара за сорок. Тем не менее, при её появлении быстро успокоился, присел на лавочку и похлопал по скамье ладонью, приглашая девушку сесть рядом. Она, презрительно хмыкнув, неохотно села, разбросав по скамейке свою широкую юбку, и попыталась вырвать руку, которую он тут же крепко сжал. Тая гневно вскинула на него глаза, проронив сквозь зубы:
- Ну? Что ещё скажешь? Только побыстрее, я тороплюсь.
- Тосечка, милая, прости… тысячу раз прости, чёрт попутал, не знаю что нашло… - начал лепетать парниша двухметрового роста, заискивающе заглядывая в глаза девушки.
- Я не хочу, как муха верещать в твоих объятьях, ты упал в моих глазах и… и разбился… насмерть. Ты теперь для меня не существуешь! – Безразлично-холодные нотки в её голосе подтверждали сказанные слова.
- Вот как?! Быстро ты меня похоронила! Смотри, девонька, позовёшь – не приду! – его обожание сменилось на угрозу. - А ведь позовёшь… как миленькая, позовёшь.
- Неужели? Хм. Да ты как петух топчешь всех подряд!
- Доказать надо, а не сплетни слушать! А ты где ещё такого дурака найдёшь, который будет терпеть твои выкрутасы? Возомнила из себя королеву! Кукла крашенная! – «Двухметровый шкаф» небрежно отбросил её руку, встал, смерил девушку высокомерным взглядом и, не оборачиваясь, ушёл развалистой походкой.
- Хм, почему крашеная? Я натуральная, рыжая… - пожала плечиками обиженная девушка, подумав, что теперь конфликт исчерпан, можно от этого «маньяка» больше не прятаться.
Даже отец смирился с её выходкой на свадьбе, и то потому, что Константин ему никогда не нравился, только мама, постучав кулаком ему по голове, проронила: «Эх, Кирилл, как жаль, что ей достались твои мозги!»
«Ну вот, я ни в чём не виновата! Виновата генетика, неизвестно, что там ещё зашифровано!» - подмигнула отцу своевольная доченька.
Хотя знала многое из жизни своего «непутёвого» отца. Он, как и многие мужики-трусы испугался неожиданной новости от своей девушки Миланы, что скоро станет отцом и быстро смотался в экспедицию, где можно спокойно обдумать эту ситуацию. Три месяца – большой срок. За это время Милана, носившая под сердцем Таисию, уступила бывшему кавалеру, который давно домогался её, и согласилась выйти за него замуж, дабы скрыть свой позор, чтобы никто не упрекнул её в нагулянном ребёнке. Кирилл будто подгадал, прямо к свадьбе поспел. Видимо мозги на место встали, извилины проветрились и заработали как надо. Подкараулил невесту, когда жених зазевался: хвать на руки и - в машину, и был таков, только его и видели. Увёз с собой на восток в тайгу, устроил в группу экспедиции и до самых родов не отпускал её от себя.
***
На двадцать третий год своего рождения Таисия поняла, что замужество ей не светит из-за несносного ветреного характера и свободолюбивых отношений. Она может выносить мужчину от силы неделю: то ли они её не достойны, то ли не тех выбирает, то ли не может любить по настоящему – ну, не дано ей. Недостатки мужчин раздражают и повергают её делать выводы о невыносимости их терпеть далее, лучше тихо слинять в подходящий момент, оставив примитивную записку: «прости, мы разные». Отшив наивного ухажёра Малыша и бывшего жениха Константина, она радостно вздохнула, будто сбросила с себя тяжёлые семейные путы.
Тая ненароком вспомнила свою двоюродную сестру, которая не может так легко поступить как она, скорее всего из-за сына, а ведь её муж заслуживает хорошей трёпки. Вот терпит сестрёнка его: гулящего, пьющего, и ещё много чего, что она не рассказывает. Что стоит такая жизнь? Для Таи – это тюрьма, пытка, поэтому она не спешила с замужеством.
Большинство её подруг вышли замуж, вели семейный образ жизни, обзаведясь дочками и сыночками, но и там она находила изъяны. Таисия часто навещала своих занятых подруг, жаловалась на неудачную интимную жизнь и, от избытка нахлынувших чувств, тискала их малюток, трепала за щёчки и зацеловывала, пока те не начинали верещать и биться в плаче. Вот тогда она поняла - дети, это то, ради чего стоит жить! Но – без мужей: слюнявых или жестоких, жадных или простодыр, и не дай бог – алкашей. А любовь? Она любила солнце, небо, звёзды, ветер… и детей – и всё это вкладывала в слово «любовь». В эту золотую пору юности мир для неё был большим медовым пирогом, нет – тортом с мармеладками и вишенками, которые предназначались только для неё. А пока шустрые подруги плели из неё верёвки, оставляя ей своих чад понянькать, зачастую в вечернее время, чтобы прошвырнуться с мужьями по городу.
- Привет Тосечка! – нарисовалась ещё одна подружайка с двумя карапузами. – Моих возьми тоже на вечер, - залебезила она, подталкивая малышей в прихожую. - Юбилей у мужа. В сауне справляем. – Краем глаза замечает, что у Тосечки ещё двое деток носятся по квартире (это не в первый раз, и Тая всегда выручала), продолжила лебезить. – Тосюнчик, миленькая, знаю, тебе уже подкинули пару сопливчиков, но ты же у нас несравненная Мэри Поппинс – добрая, добрая, самая самая…
- Да ладно, - вздохнула добрая Мэри Поппинс, - только потом не жалуйтесь, у меня свой метод воспитания…
- Тай, только построже с ними, а то знаю тебя – засюсюкаешь до визга… - проворчала на прощание подруга и спешно ушла.
Тая была не против такой эксплуатации, лишь бы время позволяло. Даже любила поиграть в мамочку. Собрав малышей, вела их на детскую площадку, испытывая на себе интересные любопытные взгляды, особенно от мужчин. Да и ляпнет кто-нибудь вдогонку: «Такая молодая мамочка! А детки – ангелочки!» Тая важничала, гордилась, как наседка кудахтала вокруг карапузов. Сама удивлялась своей привязанности к детям.
Как-то одна из замужних подруг упрекнула её за безмерное любвеобильное отношение к малышам:
- Вот нарожай своих и тискай сколько душе угодно!
- А вот и нарожаем, да Ир? – обратилась она к неразлучной подруге, подтолкнув плечом. – Много нарожаем!
- Я … я как-то не думала об этом. Ну, одного бы можно… - сконфузилась Ира.
- Ах, подруга, ты ничего не понимаешь в детях! Я их так обожаю, аж задушила бы в своих объятиях! Они такие сладкие, такие, такие – ну просто душечки-пусечки! – эмоционировала Тая, снова ухватив рядом пробегавшего малыша, которого закружила до нервного плача.
