Это было крупное существо с массивным телом, полностью покрытое чешуёй, и длинным хвостом. Его кожа стала насыщенно-зелёного оттенка с яркими жёлтыми акцентами на гребне. Голова удлинилась, по форме стала ближе к змеиной, лицо вытянулось, стали заметны острые змеиные черты. Глаза ярко-зеленого цвета, с вертикальными зрачками, рот широкий, с острыми зубами. На голове располагались длинные шипы, напоминающие гребень. На руках — острые наросты. Монстр не говорил, а только издавал шипящие звуки, его длинный раздвоенный язык мелькал, появляясь время от времени в ротовой щели.
Кристина на миг застыла, а потом заорала так, что аж зазвенело в её собственных ушах. Чудовище замотало головой, размахивая руками, а потом резко рухнуло — и на полу оказался Никлас, только без привычного хвоста и змеиных рук.
Кристина с новой силой завизжала. Глеб не стал ждать и побежал за ножом на кухню. В этот момент входная дверь распахнулась, и на пороге оказался тот самый мужик — от шока Кристина не смогла вспомнить его имя. А за ним следом появилось гигантское существо, похожее на осьминога, только наполовину оно было человеком.
Кристина захлебнулась криком, а потом с новой силой начала орать. Глеб тоже не сдержал крика и выронил нож, который успел взять.
— А ну заткнись! — рявкнул мужик, и его глаза неожиданно засветились, а зрачок стал крошечным.
Кристина невольно подчинилась этому приказу, её горло словно сковало невидимыми тисками. Она попыталась было снова закричать, собрав все силы, но обнаружила, что голос пропал — она охрипла от собственного крика.
В комнате повисла тяжёлая, давящая тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием присутствующих. Глеб застыл с открытым ртом, боясь лишний раз пошевелиться.
Существо, напоминающее гибрид человека и осьминога, медленно продвинулось вглубь комнаты и остановилось возле нага.
— Этот, кажись, «чужой», — Савелий внимательно осмотрел лежащего на полу мужчину.
Волков не сводил взгляда с Кристины и Глеба.
— Бери его, — приказал оборотень, и Савелий подчинился. Он осторожно обвил щупальцами тело Никласа и двинулся к выходу, двигаясь предельно аккуратно — места в комнате катастрофически не хватало для него.
— Куда? — смогла выдавить из себя охрипшая Кристина.
— Мы забираем его с собой, — оборотень достал из внутреннего кармана бутылёк с зельем. Быстро подойдя к Кристине, пока она была в состоянии шока, он схватил её за подбородок, запрокинул голову и, надавив на нижнюю челюсть, заставил открыть рот. Вылив содержимое бутылочки, он отступил. Девушка подавилась и закашлялась.
— Теперь ты, — он так же стремительно подлетел к Глебу, намереваясь повторить процедуру, но парень успел закрыть рот рукой и замотать головой.
— По-хорошему… Иначе я тебя вырублю и всё равно залью, — прорычал Волков.
Глеб сглотнул и сам выпил зелье. На вкус оно оказалось неожиданно приятным — с лёгкой кислинкой и мятным послевкусием. Он проглотил жидкость, а Кристина, уже придя в себя после кашля, смотрела на происходящее с ужасом. Она была уверена, что это конец, что сейчас произойдёт нечто непоправимое…
Но, вопреки её ожиданиям, оборотень не стал причинять им вред. Вместо этого он приказал им идти спать. Заболоцкие, подчинились и разошлись по комнатам.
Волков, выругавшись витиевато и смачно, закрыл калитку. Савелий уже ждал его в машине. Он успел надеть артефакт, скрывающий его истинную сущность, а найденный мужчина словно парил в пространстве автомобиля — на самом деле он покоился на мягких щупальцах спрута.
«Не думал, что вечерняя вылазка закончится поимкой иномирянина», — подумал оборотень, садясь за руль. Машина плавно тронулась с места, увозя их в отдел.
Никлас резко очнулся и сел. Первое, что он увидел — незнакомое помещение. Небольшая комната с койкой, на которой он лежал, простой стол, стул и отгороженный закуток с отхожим местом.
Он повернул голову и замер — прямо перед ним была дверь с металлической решёткой. Наг застонал. Снова темница! Эти места заключения преследуют его! Но эта тюрьма разительно отличалась от тех, к которые были в его мире. Здесь было чисто, сухо, даже уютно по сравнению с тем, что он знал. Один раз его, после отказа быть палачом, отправили в смрадную яму с земляным полом, где место для сна было выложено давно сгнившей соломой. И если надсмотрщик был добр, то давал возможность поесть и попить. А если нет — просто выливал еду и воду через решётку над головой, прямо на заключённого.
Никлас заставил себя успокоиться. По крайней мере, он жив и, кажется, здоров. Нужно просто дождаться местных стражников — или как их здесь называют.
Единственное, что в данный момент беспокоило Никласа — это странное чувство пустоты в груди. Казалось, будто у него забрали что-то очень важное, какую-то часть его души. Это место постоянно тревожило и саднило. Холод медленно разливался по телу, и только когда он прикладывал руку к груди, становилось немного легче.
Не сразу наг заметил, что его привычного хвоста нет. Вместо него на ногах были надеты простые штаны, а на ступнях — странная ткань, которая держалась без подвязок. Такие же он видел на Глебе и Кристине, но названия этой одежды он не знал.
Осмотрев свои руки, он обнаружил, что они тоже стали совершенно человеческими. Помимо штанов на нём была рубашка с пятью пуговицами. Никлас обрадовался, что снова стал человеком, но чувство пустоты и холода внутри омрачало эту радость.
Он попытался встать с койки, но ноги подкосились, и ему пришлось снова сесть. Слабость разливалась по телу, словно кто-то выпил из него все силы. Приложив руку к груди, он попытался сосредоточиться на своих ощущениях, но каждый раз, когда он пытался понять, что именно забрали у него, боль становилась острее.
«Что же произошло?» — думал он, пытаясь собрать воедино обрывки воспоминаний. Последнее, что он помнил — это приступ боли, а затем… пустота. И теперь эта пустота внутри него казалась гораздо более реальной, чем всё вокруг.
— Ты уже очнулся? Прекрасно! Сейчас тебе организуем завтрак, — в решётку двери заглянул мужчина. Никласу показалось, что его ответы на вопросы стражнику совершенно не интересуют.
Через некоторое время в двери открылась небольшая заслонка, и оттуда выдвинулась полочка с подносом.
— Эй, иномирец, иди бери! — позвал мужчина.
Никлас снова попытался встать. Покачиваясь, он сделал пару шагов, но колени предательски подкосились, и он рухнул на пол.
— О-о-о! — послышалось из-за двери. — Ты что, ходить не можешь? — в голосе стражника звучало неподдельное удивление.
— Могу, просто забыл, как, — прохрипел в ответ наг.
— Дим, этот ходить не может, — обратился стражник к кому-то.
— Да ладно! — не поверил обладатель голоса, и Никлас услышал приближающиеся шаги.
В решётке появилось новое лицо. Мужчина хмыкнул, и послышался звук отпираемого засова.
— Эй, ты бы был поосторожнее, может, он притворяется, — остановил его стражник.
— Не похоже… — Дмитрий открыл дверь и вошёл, предварительно забрав поднос. Он поставил его на стол и присел на корточки перед нагом.
— Ты как?
— Плохо, — не стал лукавить Никлас.
— Как тебя зовут? — оборотень помог ему подняться и довёл до койки.
— Никлас, — нехотя ответил наг. Его раздражала собственная беспомощность. Чувство ненависти к себе переполняло. Настолько жалким он не чувствовал себя даже в той смрадной яме, когда его обливали помоями. А жалость в глазах этого мужчины окончательно добила его гордость.
Он стиснул зубы, пытаясь скрыть свою слабость, но тело предательски дрожало, а руки не слушались.
— Что с тобой? — Дмитрий с тревогой смотрел на состояние нага.
— Не знаю, болит… Сильно болит, пустота здесь, — Никлас приложил руку к груди, и его лицо исказила гримаса боли.
— Рома, срочно зови Авалию! Тут, походу, что-то магическое! — крикнул Дмитрий тому, кто находился за дверью.
Рома кивнул и бегом направился за старушкой. А нага скручивало всё сильнее. Дмитрий видел нечто подобное впервые — такое отчаяние и боль в глазах.
Авалия, хоть и была достаточно бодрой старушкой, быстро бегать не могла. Чтобы не терять времени, Роман просто подхватил её на руки и помчался вместе с ней. Авалия охала и ахала по пути.
Кряхтя, она вошла в камеру. Никлас уже метался по койке, ногтями царапая себе грудь. Дмитрий пытался его остановить, но получалось плохо — наг был слишком силён в своём отчаянии.
Авалия с первого взгляда поняла, что происходит с нагом. Она быстро сняла с себя одну из подвесок и приложила её к солнечному сплетению — тому месту, где у магов находился источник силы.
Подвеска засветилась тусклым голубоватым светом, и Авалия, сосредоточившись, начала что-то тихо напевать. Её морщинистые руки слегка засветились, когда она положила их поверх подвески.
Боль в глазах Никласа постепенно начала утихать. Он обессиленно опустился на койку, тяжело дыша. Авалия не отходила, продолжая поддерживать поток.
— Что это было? — спросил перепуганный оборотень. Он вытер ладони о свои штаны — на них тут же появились кровавые разводы от того, как он пытался удержать метавшегося нага.
— У него какой-то магический дар был, — объяснила Авалия, усаживаясь рядом с затихшим Никласом.
— Когда разрыв закрыли, связь с его миром исчезла, и он лишился подпитки. Магические каналы начали сужаться, и ему было невыносимо больно. Я его своей магией напитала, но этого хватит ненадолго. Магия для него чужеродная и просто не сможет задержаться надолго. Может, на сутки или на двое хватит, а потом его снова скрутит.
— И что делать? — спросил оборотень, всё ещё не сводя тревожного взгляда с нага.
— Ритуал зацикливания проводить, — пожала плечами старуха. — Давно его не делала. Надо освежить память. Главное, чтобы энергии его хватило.
Никлас, постепенно приходя в себя, прислушивался к разговору. Он понимал, что оказался в крайне уязвимом положении, и от этих людей теперь зависела его жизнь. Гордость нага боролась с инстинктом выживания, но сейчас инстинкт явно побеждал.
Авалия, словно прочитав его мысли, мягко добавила:
— Не бойся, мальчик. Мы не причиним тебе вреда. Нам просто нужно помочь твоей магии приспособиться к этому миру.
Они ушли, оставив Никласа в одиночестве. Лежа на койке, он погрузился в воспоминания о том, с чего начались его злоключения.
Никлас находился на третьей стадии обучения. Оставалось всего одно испытание, и он смог бы попасть в элитный отряд. Он долго готовился, тренировался, но никто не знал, какое именно испытание его ждёт — для каждого оно было индивидуальным. Кто проходил испытание, рассказывал о своём опыте, и у них история была своя. Тех, кто не справлялся, отправляли на повторное прохождение ступени обучения до следующего испытания.
Ночь перед экзаменом выдалась для Никласа бессонной. Он одновременно боялся и ждал испытания. Утром, помятый и невыспавшийся, он вместе с товарищами стоял на плацу, слушая речь наставника о предстоящем испытании. Не он один волновался — все присутствующие были напряжены, и это напряжение буквально висело в воздухе.
Первого вызвали его друга Лопера. Тот натужно улыбнулся и отправился с наставником. Вторым был Никлас. Никто не стал его подбадривать, потому что сослуживцы не очень любили «правильного» Никласа. Он всегда действовал по уставу и с ним было сложно договориться или подбить на шалости. Если он узнавал о проделках товарищей, то обязательно докладывал, считая, что дисциплина превыше всего, а наказание должно исправить непокорных.
Его встретил улыбающийся Гавр. Наставник гордился достижениями Никласа и был уверен в своём ученике.
Когда Никлас вошёл в помещение для испытания, он обомлел. Он ожидал сражения с врагами, чего угодно, но никак не думал увидеть четырёх связанных людей. Они стояли на коленях, их руки были связаны за спиной верёвками, а на головах — пыльные мешки.
— Никлас, меняй форму, — шепнул на ухо наставник.
Никлас кивнул и начал трансформацию. Он был одним из самых крупных на третьей ступени обучения. Наставник велел ему взять тулвар, и Никлас выбрал самый большой, который удобно лёг в ладонь. Сделав пару пробных взмахов, чтобы убедиться в хорошей балансировке, он вернулся к наставнику.
— Никлас, сегодня ты должен поработать палачом и казнить этих преступников, — торжественно произнёс Гавр.
Никлас опешил, но кивнул. Пока зачитывали приговор, он боролся с внутренними противоречиями. Он убеждал себя, что эти люди — преступники, нарушившие закон, и должны понести наказание. Даже если это смерть. Он сам всегда считал, что каждый должен отвечать за свои поступки, но сейчас его убеждения начали давать сбой, и он просто боялся.
Когда приговор был прочитан, один из присутствующих снял мешки с голов преступников. Никлас увидел среди них женщину. Её красные заплаканные глаза смотрели на него с такой мольбой, что у Никласа появился ком в горле, и он застыл.
— Никлас, приступай, — легонько подтолкнул его наставник.
Никлас посмотрел на него, но не смог сдвинуться с места. Убрав частичную трансформацию с лица, он произнёс:
— Я не могу. Это же женщина!
— У преступника нет пола. Они виновны и должны понести наказание, — отрезал Гавр и сощурился.
Никлас вернул боевой вид и направился к заключённым. Он замахнулся, но в последний момент остановил тулвар в сантиметре от шеи мужчины, увидев, как тот зажмурился в ожидании смерти. Никлас не смог. Он выронил оружие и попятился назад, теряя боевую трансформацию.
— Никлас! Ты должен пройти испытание! — заорал на него Гавр.
— Я не убийца! Я воин! — закричал в ответ Никлас.
Он только наполовину убрал трансформацию, когда его наставник, резко преобразившись, схватил брошенный тулвар и быстрыми движениями отрубил головы всем четырём заключённым.
Никлас замер от увиденного, и его трансформация остановилась.
— Увести его в яму. Пусть посидит и подумает над своим поведением. Испытание ты не прошёл и очень разочаровал меня, — бросил Гавр.
Находившиеся там нагавиры увели ослабшего Никласа.
Его бесцеремонно сбросили в яму, даже не дали прикрыть наготу, над ним смеялись, называли трусом, даже плевали. Но это нисколько не изменило убеждений Никласа он был уверен, что воин должен защищать, а не убивать безоружных, даже если это преступники. Он не палач.
Вынырнул он из тяжелых воспоминаний, когда к нему в камеру вошел мужчина с седыми волосами и длиной бородой. В его глазах было столько мудрости и понимания, что Никлас даже немного испугался, что этот человек может читать мысли.
— Здравствуй, я Игнат Андреевич, начальник отдела по борьбе с паранормальными явлениями, — представился мужчина, взяв стул, присел напротив Никласа.
— Здравия желаю, я Никлас Повере, — ответил наг и попытался сесть ровнее, стараясь сохранить остатки достоинства.
— Не буду ходить вокруг да около, — начал Игнат. — У тебя два варианта: либо ты с нами сотрудничаешь, либо остаток жизни проведёшь здесь, — он обвёл рукой помещение.
— Убивать меня не будут? — уточнил наг.
— Нет, у нас нет смертной казни. Высшая мера наказания — пожизненное заключение, — спокойно ответил начальник, пристально глядя на Никласа.
После этих слов наг, недолго думая, согласился на сотрудничество, такой вариант давал хотя бы призрачную надежду на нормальную жизнь.
Кристина на миг застыла, а потом заорала так, что аж зазвенело в её собственных ушах. Чудовище замотало головой, размахивая руками, а потом резко рухнуло — и на полу оказался Никлас, только без привычного хвоста и змеиных рук.
Кристина с новой силой завизжала. Глеб не стал ждать и побежал за ножом на кухню. В этот момент входная дверь распахнулась, и на пороге оказался тот самый мужик — от шока Кристина не смогла вспомнить его имя. А за ним следом появилось гигантское существо, похожее на осьминога, только наполовину оно было человеком.
Кристина захлебнулась криком, а потом с новой силой начала орать. Глеб тоже не сдержал крика и выронил нож, который успел взять.
— А ну заткнись! — рявкнул мужик, и его глаза неожиданно засветились, а зрачок стал крошечным.
Кристина невольно подчинилась этому приказу, её горло словно сковало невидимыми тисками. Она попыталась было снова закричать, собрав все силы, но обнаружила, что голос пропал — она охрипла от собственного крика.
В комнате повисла тяжёлая, давящая тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием присутствующих. Глеб застыл с открытым ртом, боясь лишний раз пошевелиться.
Существо, напоминающее гибрид человека и осьминога, медленно продвинулось вглубь комнаты и остановилось возле нага.
— Этот, кажись, «чужой», — Савелий внимательно осмотрел лежащего на полу мужчину.
Волков не сводил взгляда с Кристины и Глеба.
— Бери его, — приказал оборотень, и Савелий подчинился. Он осторожно обвил щупальцами тело Никласа и двинулся к выходу, двигаясь предельно аккуратно — места в комнате катастрофически не хватало для него.
— Куда? — смогла выдавить из себя охрипшая Кристина.
— Мы забираем его с собой, — оборотень достал из внутреннего кармана бутылёк с зельем. Быстро подойдя к Кристине, пока она была в состоянии шока, он схватил её за подбородок, запрокинул голову и, надавив на нижнюю челюсть, заставил открыть рот. Вылив содержимое бутылочки, он отступил. Девушка подавилась и закашлялась.
— Теперь ты, — он так же стремительно подлетел к Глебу, намереваясь повторить процедуру, но парень успел закрыть рот рукой и замотать головой.
— По-хорошему… Иначе я тебя вырублю и всё равно залью, — прорычал Волков.
Глеб сглотнул и сам выпил зелье. На вкус оно оказалось неожиданно приятным — с лёгкой кислинкой и мятным послевкусием. Он проглотил жидкость, а Кристина, уже придя в себя после кашля, смотрела на происходящее с ужасом. Она была уверена, что это конец, что сейчас произойдёт нечто непоправимое…
Но, вопреки её ожиданиям, оборотень не стал причинять им вред. Вместо этого он приказал им идти спать. Заболоцкие, подчинились и разошлись по комнатам.
Волков, выругавшись витиевато и смачно, закрыл калитку. Савелий уже ждал его в машине. Он успел надеть артефакт, скрывающий его истинную сущность, а найденный мужчина словно парил в пространстве автомобиля — на самом деле он покоился на мягких щупальцах спрута.
«Не думал, что вечерняя вылазка закончится поимкой иномирянина», — подумал оборотень, садясь за руль. Машина плавно тронулась с места, увозя их в отдел.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.
Никлас резко очнулся и сел. Первое, что он увидел — незнакомое помещение. Небольшая комната с койкой, на которой он лежал, простой стол, стул и отгороженный закуток с отхожим местом.
Он повернул голову и замер — прямо перед ним была дверь с металлической решёткой. Наг застонал. Снова темница! Эти места заключения преследуют его! Но эта тюрьма разительно отличалась от тех, к которые были в его мире. Здесь было чисто, сухо, даже уютно по сравнению с тем, что он знал. Один раз его, после отказа быть палачом, отправили в смрадную яму с земляным полом, где место для сна было выложено давно сгнившей соломой. И если надсмотрщик был добр, то давал возможность поесть и попить. А если нет — просто выливал еду и воду через решётку над головой, прямо на заключённого.
Никлас заставил себя успокоиться. По крайней мере, он жив и, кажется, здоров. Нужно просто дождаться местных стражников — или как их здесь называют.
Единственное, что в данный момент беспокоило Никласа — это странное чувство пустоты в груди. Казалось, будто у него забрали что-то очень важное, какую-то часть его души. Это место постоянно тревожило и саднило. Холод медленно разливался по телу, и только когда он прикладывал руку к груди, становилось немного легче.
Не сразу наг заметил, что его привычного хвоста нет. Вместо него на ногах были надеты простые штаны, а на ступнях — странная ткань, которая держалась без подвязок. Такие же он видел на Глебе и Кристине, но названия этой одежды он не знал.
Осмотрев свои руки, он обнаружил, что они тоже стали совершенно человеческими. Помимо штанов на нём была рубашка с пятью пуговицами. Никлас обрадовался, что снова стал человеком, но чувство пустоты и холода внутри омрачало эту радость.
Он попытался встать с койки, но ноги подкосились, и ему пришлось снова сесть. Слабость разливалась по телу, словно кто-то выпил из него все силы. Приложив руку к груди, он попытался сосредоточиться на своих ощущениях, но каждый раз, когда он пытался понять, что именно забрали у него, боль становилась острее.
«Что же произошло?» — думал он, пытаясь собрать воедино обрывки воспоминаний. Последнее, что он помнил — это приступ боли, а затем… пустота. И теперь эта пустота внутри него казалась гораздо более реальной, чем всё вокруг.
— Ты уже очнулся? Прекрасно! Сейчас тебе организуем завтрак, — в решётку двери заглянул мужчина. Никласу показалось, что его ответы на вопросы стражнику совершенно не интересуют.
Через некоторое время в двери открылась небольшая заслонка, и оттуда выдвинулась полочка с подносом.
— Эй, иномирец, иди бери! — позвал мужчина.
Никлас снова попытался встать. Покачиваясь, он сделал пару шагов, но колени предательски подкосились, и он рухнул на пол.
— О-о-о! — послышалось из-за двери. — Ты что, ходить не можешь? — в голосе стражника звучало неподдельное удивление.
— Могу, просто забыл, как, — прохрипел в ответ наг.
— Дим, этот ходить не может, — обратился стражник к кому-то.
— Да ладно! — не поверил обладатель голоса, и Никлас услышал приближающиеся шаги.
В решётке появилось новое лицо. Мужчина хмыкнул, и послышался звук отпираемого засова.
— Эй, ты бы был поосторожнее, может, он притворяется, — остановил его стражник.
— Не похоже… — Дмитрий открыл дверь и вошёл, предварительно забрав поднос. Он поставил его на стол и присел на корточки перед нагом.
— Ты как?
— Плохо, — не стал лукавить Никлас.
— Как тебя зовут? — оборотень помог ему подняться и довёл до койки.
— Никлас, — нехотя ответил наг. Его раздражала собственная беспомощность. Чувство ненависти к себе переполняло. Настолько жалким он не чувствовал себя даже в той смрадной яме, когда его обливали помоями. А жалость в глазах этого мужчины окончательно добила его гордость.
Он стиснул зубы, пытаясь скрыть свою слабость, но тело предательски дрожало, а руки не слушались.
— Что с тобой? — Дмитрий с тревогой смотрел на состояние нага.
— Не знаю, болит… Сильно болит, пустота здесь, — Никлас приложил руку к груди, и его лицо исказила гримаса боли.
— Рома, срочно зови Авалию! Тут, походу, что-то магическое! — крикнул Дмитрий тому, кто находился за дверью.
Рома кивнул и бегом направился за старушкой. А нага скручивало всё сильнее. Дмитрий видел нечто подобное впервые — такое отчаяние и боль в глазах.
Авалия, хоть и была достаточно бодрой старушкой, быстро бегать не могла. Чтобы не терять времени, Роман просто подхватил её на руки и помчался вместе с ней. Авалия охала и ахала по пути.
Кряхтя, она вошла в камеру. Никлас уже метался по койке, ногтями царапая себе грудь. Дмитрий пытался его остановить, но получалось плохо — наг был слишком силён в своём отчаянии.
Авалия с первого взгляда поняла, что происходит с нагом. Она быстро сняла с себя одну из подвесок и приложила её к солнечному сплетению — тому месту, где у магов находился источник силы.
Подвеска засветилась тусклым голубоватым светом, и Авалия, сосредоточившись, начала что-то тихо напевать. Её морщинистые руки слегка засветились, когда она положила их поверх подвески.
Боль в глазах Никласа постепенно начала утихать. Он обессиленно опустился на койку, тяжело дыша. Авалия не отходила, продолжая поддерживать поток.
— Что это было? — спросил перепуганный оборотень. Он вытер ладони о свои штаны — на них тут же появились кровавые разводы от того, как он пытался удержать метавшегося нага.
— У него какой-то магический дар был, — объяснила Авалия, усаживаясь рядом с затихшим Никласом.
— Когда разрыв закрыли, связь с его миром исчезла, и он лишился подпитки. Магические каналы начали сужаться, и ему было невыносимо больно. Я его своей магией напитала, но этого хватит ненадолго. Магия для него чужеродная и просто не сможет задержаться надолго. Может, на сутки или на двое хватит, а потом его снова скрутит.
— И что делать? — спросил оборотень, всё ещё не сводя тревожного взгляда с нага.
— Ритуал зацикливания проводить, — пожала плечами старуха. — Давно его не делала. Надо освежить память. Главное, чтобы энергии его хватило.
Никлас, постепенно приходя в себя, прислушивался к разговору. Он понимал, что оказался в крайне уязвимом положении, и от этих людей теперь зависела его жизнь. Гордость нага боролась с инстинктом выживания, но сейчас инстинкт явно побеждал.
Авалия, словно прочитав его мысли, мягко добавила:
— Не бойся, мальчик. Мы не причиним тебе вреда. Нам просто нужно помочь твоей магии приспособиться к этому миру.
Они ушли, оставив Никласа в одиночестве. Лежа на койке, он погрузился в воспоминания о том, с чего начались его злоключения.
Никлас находился на третьей стадии обучения. Оставалось всего одно испытание, и он смог бы попасть в элитный отряд. Он долго готовился, тренировался, но никто не знал, какое именно испытание его ждёт — для каждого оно было индивидуальным. Кто проходил испытание, рассказывал о своём опыте, и у них история была своя. Тех, кто не справлялся, отправляли на повторное прохождение ступени обучения до следующего испытания.
Ночь перед экзаменом выдалась для Никласа бессонной. Он одновременно боялся и ждал испытания. Утром, помятый и невыспавшийся, он вместе с товарищами стоял на плацу, слушая речь наставника о предстоящем испытании. Не он один волновался — все присутствующие были напряжены, и это напряжение буквально висело в воздухе.
Первого вызвали его друга Лопера. Тот натужно улыбнулся и отправился с наставником. Вторым был Никлас. Никто не стал его подбадривать, потому что сослуживцы не очень любили «правильного» Никласа. Он всегда действовал по уставу и с ним было сложно договориться или подбить на шалости. Если он узнавал о проделках товарищей, то обязательно докладывал, считая, что дисциплина превыше всего, а наказание должно исправить непокорных.
Его встретил улыбающийся Гавр. Наставник гордился достижениями Никласа и был уверен в своём ученике.
Когда Никлас вошёл в помещение для испытания, он обомлел. Он ожидал сражения с врагами, чего угодно, но никак не думал увидеть четырёх связанных людей. Они стояли на коленях, их руки были связаны за спиной верёвками, а на головах — пыльные мешки.
— Никлас, меняй форму, — шепнул на ухо наставник.
Никлас кивнул и начал трансформацию. Он был одним из самых крупных на третьей ступени обучения. Наставник велел ему взять тулвар, и Никлас выбрал самый большой, который удобно лёг в ладонь. Сделав пару пробных взмахов, чтобы убедиться в хорошей балансировке, он вернулся к наставнику.
— Никлас, сегодня ты должен поработать палачом и казнить этих преступников, — торжественно произнёс Гавр.
Никлас опешил, но кивнул. Пока зачитывали приговор, он боролся с внутренними противоречиями. Он убеждал себя, что эти люди — преступники, нарушившие закон, и должны понести наказание. Даже если это смерть. Он сам всегда считал, что каждый должен отвечать за свои поступки, но сейчас его убеждения начали давать сбой, и он просто боялся.
Когда приговор был прочитан, один из присутствующих снял мешки с голов преступников. Никлас увидел среди них женщину. Её красные заплаканные глаза смотрели на него с такой мольбой, что у Никласа появился ком в горле, и он застыл.
— Никлас, приступай, — легонько подтолкнул его наставник.
Никлас посмотрел на него, но не смог сдвинуться с места. Убрав частичную трансформацию с лица, он произнёс:
— Я не могу. Это же женщина!
— У преступника нет пола. Они виновны и должны понести наказание, — отрезал Гавр и сощурился.
Никлас вернул боевой вид и направился к заключённым. Он замахнулся, но в последний момент остановил тулвар в сантиметре от шеи мужчины, увидев, как тот зажмурился в ожидании смерти. Никлас не смог. Он выронил оружие и попятился назад, теряя боевую трансформацию.
— Никлас! Ты должен пройти испытание! — заорал на него Гавр.
— Я не убийца! Я воин! — закричал в ответ Никлас.
Он только наполовину убрал трансформацию, когда его наставник, резко преобразившись, схватил брошенный тулвар и быстрыми движениями отрубил головы всем четырём заключённым.
Никлас замер от увиденного, и его трансформация остановилась.
— Увести его в яму. Пусть посидит и подумает над своим поведением. Испытание ты не прошёл и очень разочаровал меня, — бросил Гавр.
Находившиеся там нагавиры увели ослабшего Никласа.
Его бесцеремонно сбросили в яму, даже не дали прикрыть наготу, над ним смеялись, называли трусом, даже плевали. Но это нисколько не изменило убеждений Никласа он был уверен, что воин должен защищать, а не убивать безоружных, даже если это преступники. Он не палач.
Вынырнул он из тяжелых воспоминаний, когда к нему в камеру вошел мужчина с седыми волосами и длиной бородой. В его глазах было столько мудрости и понимания, что Никлас даже немного испугался, что этот человек может читать мысли.
— Здравствуй, я Игнат Андреевич, начальник отдела по борьбе с паранормальными явлениями, — представился мужчина, взяв стул, присел напротив Никласа.
— Здравия желаю, я Никлас Повере, — ответил наг и попытался сесть ровнее, стараясь сохранить остатки достоинства.
— Не буду ходить вокруг да около, — начал Игнат. — У тебя два варианта: либо ты с нами сотрудничаешь, либо остаток жизни проведёшь здесь, — он обвёл рукой помещение.
— Убивать меня не будут? — уточнил наг.
— Нет, у нас нет смертной казни. Высшая мера наказания — пожизненное заключение, — спокойно ответил начальник, пристально глядя на Никласа.
После этих слов наг, недолго думая, согласился на сотрудничество, такой вариант давал хотя бы призрачную надежду на нормальную жизнь.
