«Надоело говорить и спорить, надрывать до хрипа голоса».
Давайте лучше о любви. О куртуазной любви.
Именно это прекрасное чувство побуждает нас тратить море времени и сил на создание любовных стихов и романов, песен, фанфиков и фанартов, в большинстве случаев без всякой материальной отдачи - или отклика со стороны читателей или прообразов героев.
Почему нам хочется писать о любви, воспевать ее, даже если она "не настоящая", почему мы любим годами, иногда - всю жизнь, того, с кем не можем сочетаться браком, потому что разминулись во времени и пространстве?
Для того, чтобы аргументировано ответить на вопрос - - следует немного углубиться в историю вопроса, в том числе психологическую.
Начнем ab ovo.
Когда-то провансальские трубадуры казались мне очень странными персонажами. Ну как это можно: влюбиться в прекрасную даму (или прекрасного рыцаря, поскольку и дамы отдавали дань куртуазным чувствам и поэзии), и ни разу не пожелать от предмета страсти ничего, даже поцелуя руки, удовлетворяться случайными взглядами или оброненным цветком, который потом много лет хранился, как святыня, где-нибудь между страницами Библии Гуттенберга?
Это еще «не так страшно». В конце концов, невзаимные или безнадежные чувства к объекту, который присутствует во плоти где-то рядом, можно понять. Ведь остается надежда, что объект передумает, заметит, ответит взаимностью или удостоит хотя бы дружбы. А если не передумает, то лучше все-таки видеть возлюбленного наяву, чем во сне, или вообще не видеть. Но ведь случалось и так, что в красавицу (или красавца) влюблялись по портрету, а то и вовсе — по описанию. Слагали в ее (или его) честь сонеты, мадригалы и прочие вирши в течение всей жизни… И умирали от отчаяния, если идеал настигала безвременная смерть.
Нередко можно услышать возражение: «У Петрарки была жена и дети, а свою Лауру он себе придумал». Этот аргумент едва ли можно считать убедительным. Современный читатель стихов Петрарки знает именно "придуманную" Лауру, и понятия не имеет, как звали реальную супругу. Сходная любовная судьба была и у Данте — с живой Беатриче он и говорить-то толком не говорил, видел ее только в церкви да иногда на улице, но все равно бледнел, краснел и едва не падал в обморок от восхищения и обожания… Беатриче умерла совсем молодой, имя ее и образ давно канули бы в забвение, как имена сотен тысяч ее современниц, однако любовь Данте — абсолютно настоящая! — сохранила и обессмертила эту даму. Весь мир знаком с Беатриче по «Божественной поэме», где она воплощает Идеальную возлюбленную, полную Божественного света.
В двадцатом веке сходный с дантовским «удар грома» пережил Жан Кокто при встрече с молодым Жаном Марэ — ослепленный его красотой, поэт едва не упал в обморок, и в дальнейшем говорил: «Я не познакомился с ним — я его узнал». Это была правда, ибо Кокто наяву увидел образ, много лет являвшийся ему в снах и видениях, запечатленный на рисунках… Результатом встречи стали великолепные стихи и поэмы, пьесы, гениальные фильмы, рисунки и фрески, посвященные Марэ. Жан Кокто сделал все возможное, чтобы прославить и увековечить имя и образ возлюбленного — и это ему удалось.
В чем же тут секрет? Он и прост, и сложен одновременно: все дело в устройстве человеческой психики. Для психики нет никакой разницы, виртуальный объект, то есть существующий лишь в воображении, или плотный, осязаемый, из плоти и крови. Это очень важный момент для понимания темы, поэтому специально подчеркну этот пункт: не имеет значения, реален ли ваш возлюбленный/возлюбленная, живете ли вы с ним под одной крышей физически — или только в своем воображении. Для психики это абсолютно все равно.
Nota bene: для психики, а не для вашей мамы, которая может огорчаться, что вы предпочитаете проводить время в обществе Анри де Лагардера, д'Артаньяна или Тириона Ланнистера, а не Пети из третьего подъезда или Ивана Ивановича из отдела продаж.
Воображаемая травма или придуманная болезнь могут нанести реальный вред, точно также и воображаемые чувства обладают всеми правами (а иногда и последствиями) настоящих.
Почему так происходит — подобное научное обоснование дают такие дисциплины, как нейрофизиология, юнгианский психоанализ, процессуальная психология и даже… квантовая физика. Скептики могут заглянуть в труды не только Фрейда и Юнга, но и современных исследователей мозга и бессознательного — Натальи Бехтеревой, Арнольда Минделла, Станисласа Грофа, а также в философские исследования Кена Уилбера и Мирче Элиаде.
Но я пишу литературное эссе, а не научную статью, поэтому для меня важно другое.
«Дон Кихот — не псих!» © Петя Васечкин.
«Любовь имеет все права быть настоящей» (с) Вероника Долина.
Да, речь пойдет как раз о том, что провансальские труверы вовсе не были инфантильными психами. Скорее, они интуитивно понимали психический феномен, который в поэтической форме можно обозначить так: «Любовь не знает расстояний».
Никаких расстояний. Ни социальных, ни сословных, ни географических, ни физических. Просто общение с объектом страсти осуществляется на более высоких «этажах», по отношению к биологическому базису (как сказали бы индуисты — на уровне высших чакр; если объяснить совсем грубо, на уровне поручика Ржевского, это когда сексуальный контакт происходит не «пися в писю», а душа в душу). Любовь имеет множество форм и способов выражения, помимо совместного проживания и ведения общего хозяйства, и далеко не всегда ее высшим смыслом и целью является рождение детей. И нередко наилучшие «дети» куртуазной любви — произведения искусства…
На этом месте у читателя может возникнуть вопрос: «Прекрасно, но как это все может соотноситься с обычной жизнью обычного человека?»
Вопрос законный. Для начала приведу несколько экстравагантный пример. Представьте, что вы со своим предметом обожания находитесь в разных домах (городах, странах и т.д.). У вас нет возможности связаться по интернету, телефону и прочим каналам коммуникации. И вот вы каким-то образом договорились вечером, ровно в восемь часов, подумать друг о друге. Прочитать одно и то же стихотворение (или сыграть одну и ту же пьесу на пианино, или, к примеру, посмотреть один и тот же фильм). Что произойдет? Если вы оба сдержите слово, то ваше свидание в психической реальности состоится. Говоря словами Андрея Миронова, который именно таким образом романтически встречался с одной из своих возлюбленных, вы «будете вместе на территории стихотворения». (с) Подробнее об этом можно прочесть в биографической книге Татьяны Егоровой "Андрей Миронов и я".
Хорошо, ну, а если объект обожания вообще не в курсе о вашем существовании? С точки зрения куртуазной любви - да и пускай. Ничто не мешает вам в любой момент дотронуться до него мыслью. Или... написать о нем роман или фанфик. Нарисовать картину. Создать поэму или сонет. Вообще сделать что угодно в его честь: хоть взять урок французского языка, хоть вскопать клумбу и посадить розы, хоть испечь яблочный пирог. Главное, чтобы вы сделали это осознанно и с удовольствием.
Когда никакая другая взаимность невозможна (по совокупности причин), может быть, именно такого рода духовная близость может считаться высшей формой взаимности.
Интересный пример презентации подобных чувств есть в романе Оноре де Бальзака «Блеск и нищета куртизанок», в сцене беседы загадочного священника Карлоса Эрреры и куртизанки Эстер.
«—Дочь моя, — сказал страшный судия, — существует любовь, в которой не открываются перед людьми, но ее признания с ликующей улыбкой приемлют ангелы.
— Что же это за любовь?
— Любовь безнадежная, любовь вдохновенная, любовь жертвенная, облагораживающая все наши действия, все наши помыслы. Да, подобной любви покровительствуют ангелы, она ведет к познанию бога! Совершенствоваться непрестанно, дабы стать достойной того, кого любишь, приносить ему тысячу тайных жертв, обожать издали, отдавать свою кровь капля за каплей, пренебречь самолюбием, не знать ни гордости, ни гнева, таить все, вплоть до жестокой ревности, которую любовь возжигает в вашем сердце, поступаться ради него, пусть в ущерб себе, всем, чего бы он ни пожелал, любить все, что он любит, прилепиться к нему мыслью, чтобы следовать за ним без его ведома, — подобную любовь простила бы религия, ибо она не оскорбляла бы ни законов человеческих, ни законов божеских и вывела бы вас на иной путь, нежели путь вашей мерзостной похоти.» ©
(Оноре де Бальзак, «Блеск и нищета куртизанок»).
Позиция священника, конечно, жесткая и небесспорная, да и цели его, по сюжету, были весьма коварными и эгоистическими — однако словом он владел мастерски, и суть любви-служения, возвышенной, свободной от бытовой и от грубо-плотской, «родовой» составляющей, и в тоже время полной чистого платоновского Эроса, выразил верно.
Настал момент подытожить наше рассуждение.
Несомненно, феномен куртуазной любви жив и в наши дни; более того — процветает в культуре современного мира, хотя временами приобретает довольно причудливые формы.
Речь идет именно об этом: любви к знаменитым певцам, кинозвездам, театральным актерам, литературным персонажам культовых книг. Все они могут быть разными в реальном мире, но для тех, кто состоит в орденах трубадуров, являют собой Идеал. Да, без малейшей иронии: Идеал. Или, если хотите, идеализированный образец (Красоты, Благородства, Силы, Мудрости, Высшей Гармонии и т.д.) И отношения с этим Идеалом — всегда очень личные, интимные — приносят плоды, воплощенные иногда в образцах творчества (стихах, прозе, музыке, рисунках и т.д.), а иногда в поступках (выбор определенной профессии, изучение иностранного языка, переезд в другой город или страну, и даже основание бизнеса).
Подобные истории людей отражены, например, в очень интересном и необычном фильме «Мой американский дядюшка» (1980 год, режиссер Ален Рене).
На всякий случай — еще одно пояснение. В этом эссе мы говорим не о людях с психическими нарушениями вроде «синдрома Адели», не о «сталкерах», которые занимаются преследованием знаменитостей, превращая их жизнь в кошмар. Мы говорим не о деятельных фанатах, бьющихся в пароксизмах страсти на концертах или спектаклях, и даже не об актах коллективного поклонения в фан-клубах. Все это явления другого порядка, хотя и в них можно найти отголоски особой любви, взыскующей Идеала.
Мы ставим в центр внимания осознанные индивидуализированные чувства, не связанные с модой. Носители этих чувств, как истинные трубадуры, как правило, целомудренны в их выражении. Это те, кто смотрят на предмет обожания издалека, не приближаясь, не стремясь разделить групповой восторг, но после уединяются и на волне вдохновения Создают. Создают нечто, что может вписываться или не вписываться в образцы канонического искусства, но всегда является актом личного творчества, придающим жизни смысл и полноту.
Платон считал, что мир идей выше вещного мира; соответственно, человек, как существо, стремящееся к Вечности, нуждается и в Идеале, и в особых духовных отношениях, не связанных напрямую ни с родом и семьей, ни с религией. Можно сказать (позволим себе некоторое обобщение), что именно духовные плоды страсти к Идеалу есть наилучшее обоснование для существования современной киноиндустрии, театра и шоу-бизнеса. Символический духовный акт любви дает постижение Красоты как мистической, божественной категории, позволяет . найти контакт с собственным Духом и создать нечто, потенциально способное пережить смертную телесную оболочку. Философы Средневековья называли это «алхимическим браком», способным приблизить человека к богопознанию.
В заключение — несколько слов о современной литературе, в частности, о таких направлениях, как любовный роман и фанфикшн. Куртуазная любовь как социокультурный феномен придает новое измерение и этическое обоснование произведениям, где в центр ставится не вымышленный, а реальный персонаж с вершины современного Олимпа. Качество текста всегда зависит только от таланта автора, здесь ситуация не изменилась со времен труверов; но лучшие образцы фантворчества ни по форме, ни по сути ничем не отличаются от серенад, сонетов, любовных поэм и романов, созданных в честь Прекрасного Рыцаря/Прекрасной Дамы, ради их бессмертия и вечной славы… (с)
Ричард Брук
Примечания: 3 редакция. Текущая версия (от 16.09.2021) самая полная. Перепечатка статьи только по согласованию, при репосте или цитировании необходимо указать имя автора и ссылку на Продаман. .
Давайте лучше о любви. О куртуазной любви.
Именно это прекрасное чувство побуждает нас тратить море времени и сил на создание любовных стихов и романов, песен, фанфиков и фанартов, в большинстве случаев без всякой материальной отдачи - или отклика со стороны читателей или прообразов героев.
Почему нам хочется писать о любви, воспевать ее, даже если она "не настоящая", почему мы любим годами, иногда - всю жизнь, того, с кем не можем сочетаться браком, потому что разминулись во времени и пространстве?
Для того, чтобы аргументировано ответить на вопрос - - следует немного углубиться в историю вопроса, в том числе психологическую.
Начнем ab ovo.
Когда-то провансальские трубадуры казались мне очень странными персонажами. Ну как это можно: влюбиться в прекрасную даму (или прекрасного рыцаря, поскольку и дамы отдавали дань куртуазным чувствам и поэзии), и ни разу не пожелать от предмета страсти ничего, даже поцелуя руки, удовлетворяться случайными взглядами или оброненным цветком, который потом много лет хранился, как святыня, где-нибудь между страницами Библии Гуттенберга?
Это еще «не так страшно». В конце концов, невзаимные или безнадежные чувства к объекту, который присутствует во плоти где-то рядом, можно понять. Ведь остается надежда, что объект передумает, заметит, ответит взаимностью или удостоит хотя бы дружбы. А если не передумает, то лучше все-таки видеть возлюбленного наяву, чем во сне, или вообще не видеть. Но ведь случалось и так, что в красавицу (или красавца) влюблялись по портрету, а то и вовсе — по описанию. Слагали в ее (или его) честь сонеты, мадригалы и прочие вирши в течение всей жизни… И умирали от отчаяния, если идеал настигала безвременная смерть.
Нередко можно услышать возражение: «У Петрарки была жена и дети, а свою Лауру он себе придумал». Этот аргумент едва ли можно считать убедительным. Современный читатель стихов Петрарки знает именно "придуманную" Лауру, и понятия не имеет, как звали реальную супругу. Сходная любовная судьба была и у Данте — с живой Беатриче он и говорить-то толком не говорил, видел ее только в церкви да иногда на улице, но все равно бледнел, краснел и едва не падал в обморок от восхищения и обожания… Беатриче умерла совсем молодой, имя ее и образ давно канули бы в забвение, как имена сотен тысяч ее современниц, однако любовь Данте — абсолютно настоящая! — сохранила и обессмертила эту даму. Весь мир знаком с Беатриче по «Божественной поэме», где она воплощает Идеальную возлюбленную, полную Божественного света.
В двадцатом веке сходный с дантовским «удар грома» пережил Жан Кокто при встрече с молодым Жаном Марэ — ослепленный его красотой, поэт едва не упал в обморок, и в дальнейшем говорил: «Я не познакомился с ним — я его узнал». Это была правда, ибо Кокто наяву увидел образ, много лет являвшийся ему в снах и видениях, запечатленный на рисунках… Результатом встречи стали великолепные стихи и поэмы, пьесы, гениальные фильмы, рисунки и фрески, посвященные Марэ. Жан Кокто сделал все возможное, чтобы прославить и увековечить имя и образ возлюбленного — и это ему удалось.
В чем же тут секрет? Он и прост, и сложен одновременно: все дело в устройстве человеческой психики. Для психики нет никакой разницы, виртуальный объект, то есть существующий лишь в воображении, или плотный, осязаемый, из плоти и крови. Это очень важный момент для понимания темы, поэтому специально подчеркну этот пункт: не имеет значения, реален ли ваш возлюбленный/возлюбленная, живете ли вы с ним под одной крышей физически — или только в своем воображении. Для психики это абсолютно все равно.
Nota bene: для психики, а не для вашей мамы, которая может огорчаться, что вы предпочитаете проводить время в обществе Анри де Лагардера, д'Артаньяна или Тириона Ланнистера, а не Пети из третьего подъезда или Ивана Ивановича из отдела продаж.
Воображаемая травма или придуманная болезнь могут нанести реальный вред, точно также и воображаемые чувства обладают всеми правами (а иногда и последствиями) настоящих.
Почему так происходит — подобное научное обоснование дают такие дисциплины, как нейрофизиология, юнгианский психоанализ, процессуальная психология и даже… квантовая физика. Скептики могут заглянуть в труды не только Фрейда и Юнга, но и современных исследователей мозга и бессознательного — Натальи Бехтеревой, Арнольда Минделла, Станисласа Грофа, а также в философские исследования Кена Уилбера и Мирче Элиаде.
Но я пишу литературное эссе, а не научную статью, поэтому для меня важно другое.
«Дон Кихот — не псих!» © Петя Васечкин.
«Любовь имеет все права быть настоящей» (с) Вероника Долина.
Да, речь пойдет как раз о том, что провансальские труверы вовсе не были инфантильными психами. Скорее, они интуитивно понимали психический феномен, который в поэтической форме можно обозначить так: «Любовь не знает расстояний».
Никаких расстояний. Ни социальных, ни сословных, ни географических, ни физических. Просто общение с объектом страсти осуществляется на более высоких «этажах», по отношению к биологическому базису (как сказали бы индуисты — на уровне высших чакр; если объяснить совсем грубо, на уровне поручика Ржевского, это когда сексуальный контакт происходит не «пися в писю», а душа в душу). Любовь имеет множество форм и способов выражения, помимо совместного проживания и ведения общего хозяйства, и далеко не всегда ее высшим смыслом и целью является рождение детей. И нередко наилучшие «дети» куртуазной любви — произведения искусства…
На этом месте у читателя может возникнуть вопрос: «Прекрасно, но как это все может соотноситься с обычной жизнью обычного человека?»
Вопрос законный. Для начала приведу несколько экстравагантный пример. Представьте, что вы со своим предметом обожания находитесь в разных домах (городах, странах и т.д.). У вас нет возможности связаться по интернету, телефону и прочим каналам коммуникации. И вот вы каким-то образом договорились вечером, ровно в восемь часов, подумать друг о друге. Прочитать одно и то же стихотворение (или сыграть одну и ту же пьесу на пианино, или, к примеру, посмотреть один и тот же фильм). Что произойдет? Если вы оба сдержите слово, то ваше свидание в психической реальности состоится. Говоря словами Андрея Миронова, который именно таким образом романтически встречался с одной из своих возлюбленных, вы «будете вместе на территории стихотворения». (с) Подробнее об этом можно прочесть в биографической книге Татьяны Егоровой "Андрей Миронов и я".
Хорошо, ну, а если объект обожания вообще не в курсе о вашем существовании? С точки зрения куртуазной любви - да и пускай. Ничто не мешает вам в любой момент дотронуться до него мыслью. Или... написать о нем роман или фанфик. Нарисовать картину. Создать поэму или сонет. Вообще сделать что угодно в его честь: хоть взять урок французского языка, хоть вскопать клумбу и посадить розы, хоть испечь яблочный пирог. Главное, чтобы вы сделали это осознанно и с удовольствием.
Когда никакая другая взаимность невозможна (по совокупности причин), может быть, именно такого рода духовная близость может считаться высшей формой взаимности.
Интересный пример презентации подобных чувств есть в романе Оноре де Бальзака «Блеск и нищета куртизанок», в сцене беседы загадочного священника Карлоса Эрреры и куртизанки Эстер.
«—Дочь моя, — сказал страшный судия, — существует любовь, в которой не открываются перед людьми, но ее признания с ликующей улыбкой приемлют ангелы.
— Что же это за любовь?
— Любовь безнадежная, любовь вдохновенная, любовь жертвенная, облагораживающая все наши действия, все наши помыслы. Да, подобной любви покровительствуют ангелы, она ведет к познанию бога! Совершенствоваться непрестанно, дабы стать достойной того, кого любишь, приносить ему тысячу тайных жертв, обожать издали, отдавать свою кровь капля за каплей, пренебречь самолюбием, не знать ни гордости, ни гнева, таить все, вплоть до жестокой ревности, которую любовь возжигает в вашем сердце, поступаться ради него, пусть в ущерб себе, всем, чего бы он ни пожелал, любить все, что он любит, прилепиться к нему мыслью, чтобы следовать за ним без его ведома, — подобную любовь простила бы религия, ибо она не оскорбляла бы ни законов человеческих, ни законов божеских и вывела бы вас на иной путь, нежели путь вашей мерзостной похоти.» ©
(Оноре де Бальзак, «Блеск и нищета куртизанок»).
Позиция священника, конечно, жесткая и небесспорная, да и цели его, по сюжету, были весьма коварными и эгоистическими — однако словом он владел мастерски, и суть любви-служения, возвышенной, свободной от бытовой и от грубо-плотской, «родовой» составляющей, и в тоже время полной чистого платоновского Эроса, выразил верно.
Настал момент подытожить наше рассуждение.
Несомненно, феномен куртуазной любви жив и в наши дни; более того — процветает в культуре современного мира, хотя временами приобретает довольно причудливые формы.
Речь идет именно об этом: любви к знаменитым певцам, кинозвездам, театральным актерам, литературным персонажам культовых книг. Все они могут быть разными в реальном мире, но для тех, кто состоит в орденах трубадуров, являют собой Идеал. Да, без малейшей иронии: Идеал. Или, если хотите, идеализированный образец (Красоты, Благородства, Силы, Мудрости, Высшей Гармонии и т.д.) И отношения с этим Идеалом — всегда очень личные, интимные — приносят плоды, воплощенные иногда в образцах творчества (стихах, прозе, музыке, рисунках и т.д.), а иногда в поступках (выбор определенной профессии, изучение иностранного языка, переезд в другой город или страну, и даже основание бизнеса).
Подобные истории людей отражены, например, в очень интересном и необычном фильме «Мой американский дядюшка» (1980 год, режиссер Ален Рене).
На всякий случай — еще одно пояснение. В этом эссе мы говорим не о людях с психическими нарушениями вроде «синдрома Адели», не о «сталкерах», которые занимаются преследованием знаменитостей, превращая их жизнь в кошмар. Мы говорим не о деятельных фанатах, бьющихся в пароксизмах страсти на концертах или спектаклях, и даже не об актах коллективного поклонения в фан-клубах. Все это явления другого порядка, хотя и в них можно найти отголоски особой любви, взыскующей Идеала.
Мы ставим в центр внимания осознанные индивидуализированные чувства, не связанные с модой. Носители этих чувств, как истинные трубадуры, как правило, целомудренны в их выражении. Это те, кто смотрят на предмет обожания издалека, не приближаясь, не стремясь разделить групповой восторг, но после уединяются и на волне вдохновения Создают. Создают нечто, что может вписываться или не вписываться в образцы канонического искусства, но всегда является актом личного творчества, придающим жизни смысл и полноту.
Платон считал, что мир идей выше вещного мира; соответственно, человек, как существо, стремящееся к Вечности, нуждается и в Идеале, и в особых духовных отношениях, не связанных напрямую ни с родом и семьей, ни с религией. Можно сказать (позволим себе некоторое обобщение), что именно духовные плоды страсти к Идеалу есть наилучшее обоснование для существования современной киноиндустрии, театра и шоу-бизнеса. Символический духовный акт любви дает постижение Красоты как мистической, божественной категории, позволяет . найти контакт с собственным Духом и создать нечто, потенциально способное пережить смертную телесную оболочку. Философы Средневековья называли это «алхимическим браком», способным приблизить человека к богопознанию.
В заключение — несколько слов о современной литературе, в частности, о таких направлениях, как любовный роман и фанфикшн. Куртуазная любовь как социокультурный феномен придает новое измерение и этическое обоснование произведениям, где в центр ставится не вымышленный, а реальный персонаж с вершины современного Олимпа. Качество текста всегда зависит только от таланта автора, здесь ситуация не изменилась со времен труверов; но лучшие образцы фантворчества ни по форме, ни по сути ничем не отличаются от серенад, сонетов, любовных поэм и романов, созданных в честь Прекрасного Рыцаря/Прекрасной Дамы, ради их бессмертия и вечной славы… (с)
Ричард Брук
Примечания: 3 редакция. Текущая версия (от 16.09.2021) самая полная. Перепечатка статьи только по согласованию, при репосте или цитировании необходимо указать имя автора и ссылку на Продаман. .
