Она несколько раз внимательно прочла раздел «Домовой», пролистала книгу полностью, но кроме описания обряда о силовом подчинении строптивого и злого домового, проводимым главой семьи, ничего не нашла.
Нина с сомнением покосилась в сторону гостиной. Обряд был прост донельзя: самый старший мужчина в доме должен обойти жилище по часовой стрелке, хлеща все углы кожаной плетью с железными наконечниками и приговаривая приблизительно следующее:
«Я хозяин в доме, а не ты! Слушайся меня, уважай жену и детей моих, береги всё добро и скотину мою!»
Текст мог быть произвольным, даже дозволялось ругать домового, но только без использования матерных слов, чтобы не оскорбить и без того рассерженного духа.
Но Нина сомневалась, что Евгений согласится на участие в подобном действе, а только ещё больше уверится в её «чеканутости».
Девушка закрыла книгу и задумчиво постучала пальцем по кожаной обложке: нужно было оставить решение этой проблемы до возвращения Евгения. Возможно, он развеется во время командировки и сможет принять её доводы, тем более, что сегодня домовой затих и ещё никак не проявлял себя.
* * *
Она медленно выходила из сонного забытья, всячески сопротивляясь пробуждению, но громкий равномерный стук вторгался в её сознание всё сильнее - хлоп, хлоп, хлоп!
Девушка повернулась на бок и натянула на голову одеяло, стараясь спрятаться под ним от раздражающего шума и жалобно простонала:
- Я так устала… Ну, дайте же мне поспать, наконец, нормально…
Стук не прекращался и продолжал звучать в ночной комнате, почти беспрепятственно минуя мягкую преграду и вонзаясь Нине прямо в уши – хлоп, хлоп, хлоп!
Девушка резко села на постели, одним рывком сбрасывая с себя остатки сна, и испуганно посмотрела на мужа. Евгений мирно спал, закинув руки за голову, его грудь равномерно поднималась и опускалась, а на выдохе изо рта вылетало еле слышимое и спокойное: хр-р-сф-фь-ю-ю…
Она вздохнула было с облегчением, но настойчивое и бесперебойное – хлоп, хлоп, хлоп! – продолжало разноситься по комнате.
Свет от горящих на набережной фонарей проникал через окно в комнату и желтоватым цветом очерчивал пространство и предметы в ней. Нина повернулась на источник звука, который находился, как ей показалось в дальнем левом углу комнаты, где стоял высокий громоздкий трёхстворчатый шкаф, и затаила дыхание от испуга.
Одна из створок шкафа, словно болтаемая сильным сквозняком, стремительно распахивалась, но не долетев до стены, резко останавливалась и неслась обратно, с силой закрывалась, издав громкое «хлоп!» И тут же распахивалась вновь, и всё повторялось, превращаясь в бесперебойное: «хлоп, хлоп, хлоп!»
Нина зажмурилась, стараясь выудить из заледеневшего ума слова молитв, но тут её мозг словно молнией поразило – это же отличнейшая возможность доказать мужу наличие у них домового и убедить его в необходимости проведения обряда!
И она принялась трясти Евгения:
- Проснись! Проснись, Женя! Посмотри, что происходит! - но муж не проснулся, а лишь опустил руки из-за головы на живот и захрапел ещё громче.
- Проснись! Ты только посмотри на это! – не сдавалась Нина.
Евгений нахмурился и, не открывая глаз, сердито рявкнул:
- Да не хочу я ни на что смотреть! Отстань от меня, дура!
Внезапно рядом с кроватью в воздухе появились две пылающие ярким огнём мужские руки и шустро юркнули к ней под одеяло. Оторопевшая Нина почувствовала, как одна рука скользнула под поясницу, а вторая подхватила её под колени и вместе они стали приподнимать девушку над кроватью, одновременно стягивая с постели в сторону шкафа. Дико перепугавшись, Нина громко завопила и принялась колотить в воздухе руками и ногами, стараясь вырваться из огненных объятий невидимки.
Хватка исчезла, девушка упала обратно в кровать и рывком откинула с себя одеяло: на простыне под ней горели два отпечатка от этих страшных рук. Странно, но пламя совсем не обжигало Нину, она чувствовала жаркое тепло, исходящее от этих следов, но боли и вреда они ей не причиняли.
Нина провела рукой по постели, ощупывая следы, но ладонь свободно скользнула по простыне, прошла сквозь пламя и не ощутила порчи и обугливания ткани.
«…ибо Ангелам Своим заповесть о тебе… на руках возьмут тя, да не когда преткнёшь о камень ногою свою, на аспида и василиска наступивши и поперевши льва и змия…» - всплыла в памяти строчка из молитвы, и на душе у девушки вдруг стало очень хорошо и спокойно. Страх испарился, вытесненный чувством защищённости и безопасности.
Сидя на постели, Нина взяла одеяло и принялась тушить странный не обжигающий призрачный огонь, ощущая, как тепло от его пламени разливается по всему телу и накрывает сонным покрывалом. Веки потяжелели, глаза закрывались сами собой, дремота навалилась с необычайной силой и она стала проваливаться в уютные объятия сна.
«Это так странно. Похоже, я всё-таки сумасшедшая»… - мелькнуло в её мозгу, прежде чем она крепко уснула, уткнувшись носом в подушку и засопела под убаюкивающий мерный стук – хлоп, хлоп, хлоп…
* * *
Утром Нина отвела Ванечку в сад и, вернувшись, принялась готовить мужу завтрак, тихо мурлыкая себе под нос и, наблюдая, как Евгений нервно носится по квартире, собираясь в командировку. Девушка впервые за долгое время чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей.
Небрежно покидав всё необходимое в большую дорожную сумку, муж одел новый светлый костюм и пришёл на кухню завтракать. Увидев обычную овсяную кашу, он недовольно поджал губы и принялся нехотя ковырять ложкой в тарелке.
Нина, стоя возле плиты, пила чай и задумчиво смотрела в окно, с наслаждением вдыхая аромат мяты, добавленной в напиток. На улице похолодало, и пошёл крупный снег, покрывая тонкий лед реки, набережную и спешащих ссутулившихся людей белым мягким пушком, рождая в душе девушки нежное чувство ожидания праздника.
- Ты ничего ночью не видел? – спросила Нина, дождавшись, когда муж закончил есть и с пренебрежением оттолкнул от себя тарелку с недоеденной кашей.
Он презрительно посмотрел на жену и ядовито ухмыльнулся:
- Что, опять глюки были? Нет, я, как все нормальные люди по ночам сплю. Чай налей, долго мне ещё ждать? Знаешь же, что тороплюсь.
Девушка вздрогнула, как от пощёчины и закусила губу от обиды: хорошее настроение мигом улетучилось. Достав из шкафчика кружку, Нина взяла с плиты посапывающий струйкой пара чайник и стала наливать чай для Жени на кухонном столе. Но не успела девушка наполнить кружку и наполовину, как та подпрыгнула на месте, и жалобно взвизгнув напоследок, рассыпалась на части, расплескав в стороны горячий мятный напиток.
Мужчина резко вскочил и оттолкнул Нину с такой силой, что та отлетела к раковине и, больно ударившись спиной, чудом не плеснула на себя из чайника кипятком. Аккуратно поставив его на плиту, она с недоумением посмотрела на мужа. Тот критично осматривал свой костюм, стряхивая с него несуществующие капли. Ничего не обнаружив, он напустился на жену, побагровев от злости:
- Безрукая! Даже чай нормально налить не можешь! – грозно нависнув над ней, принялся больно тыкать указательным пальцем ей в лоб – Появится ли вот здесь хоть что-нибудь или так и будет пусто?!
- Но… ты же видел, что это была не моя вина… - от неожиданности и унижения растерялась девушка.
- А чья? Домового? Знаешь что? Денег на проезд я не оставлю, а то повадилась всякую ерунду покупать. Ничего, пешочком походишь. Может быть, хоть так в голове что-то включится, и работу быстрее себе найдёшь. - произнёс Евгений, с удовлетворением наблюдая, ошарашенный и потерянный вид жены
Окинув напоследок презрительным взглядом Нину с головы до ног, Евгений вышел из кухни и, подхватив в руки дорожную сумку, ушёл из квартиры, громко хлопнув дверью на прощание. Нина вздрогнула всем телом и вдруг такая злость охватила всё её существо: да когда же это всё кончится, наконец?!
Девушка решительно направилась в коридор, где с антресолей достала старый кожаный ремень, сохранившийся ещё со времён срочной службы в армии её брата Александра.
В принципе, обряд она могла провести и сама, заменив плеть с наконечниками ремнём с железной пряжкой. В конце концов, её терпение лопнуло, и пора было навести порядок в этом доме, раз и навсегда объяснив всяким невидимым сущностям, кто здесь хозяин!
Встав спиной к входной двери, Нина хлестнула импровизированной плетью угол и, придав голосу грозности, произнесла:
- Я здесь хозяйка, а не ты! Слушайся меня! Прекрати портить вещи!
И тут её прорвало. Накопленные за долгое время и сдерживаемые негативные эмоции, словно прорвав внутреннюю плотину, облачаясь в гневные слова, неукротимо рванули наружу. Обходя дом по часовой стрелке, Нина хлестала углы, стены и кричала, припоминая домовому всё: и постоянно портящуюся еду, и шум по ночам, и накалившуюся в доме атмосферу, и унизительные упрёки мужа, которые ей приходится терпеть из-за этого, припомнила ему даже разбитую кружку Евгения.
Закончив, выдохнувшаяся Нина вернулась в гостиную, и устало плюхнулась в кресло:
- В конце концов, всегда ведь можно просто поговорить и обсудить то, что тебе не нравится… - примирительным тоном пробормотала она, и небрежно бросила своё оружие на компьютерный стол рядом с открытым ноутбуком.
Тот ожил, зажужжал, вышел из спящего режима и включился, являя девушке открытую страницу социальных сетей с личной перепиской супруга.
Конечно, читать чужие сообщения не хорошо, и Нина даже хотела сразу закрыть страницу не глядя, но стоило взгляду выхватить несколько строк с экрана, как она уже не могла остановиться.
Ставшими длинными осенними вечерами, уставший и раздражённый после работы, Евгений находил в себе достаточно сил, чтобы с энтузиазмом и искромётным позитивом переписываться с большим количеством разномастных женщин, и одновременно успевать ядовито цыкать и делать колкие замечания своей «тупой курице» жене.
Среди этих милых дам, с радостью подставляющих утешительную грудь в жилетке для соплей чужого мужа, и лилейными голосками потявкивающими в поддержку его праведного гнева против «криворукой дуры и её сыночка-кретина, которых ему приходиться обеспечивать, не видя света белого от работы и никакой благодарности в ответ», имелись так же три постоянных любовницы.
Именно у них Евгений и проводил все свои «командировки», отдыхая от опостылевшего семейного очага.
Все эти грязные и обидные слова раскалённым железом выжигали в душе Нины всё доброе, что она испытывала к Жене, рождая на обугленном пепле только холодное презрение к этому человеку.
Но самым оскорбительным для девушки стало не то, что он поносил её, используя для этого ноутбук, принадлежавший ей, и даже не то, что лгал и был не верен. А то, что позволил себе в общении с малознакомыми бабами оскорбительно отзываться о её сыне, называя Ванечку «недоразвитым кретином, которому место в интернате для дебилов».
Нина вздохнула и откинулась на кресло, скрестив руки на груди. Слёз не было, в душе холодным пламенем жгли ярость и ненависть к этому ничтожному человеку.
И тут же вздрогнула от неожиданного появления на компьютерном столе странного существа. Покрытое коричневой шерстью, оно было похоже на крупного кота с гибким телом куницы и длинным хвостом, как у лемура. Вместо мордочки у него было человеческое личико с огромными чёрными глазами, а голову венчали острые ушки.
Существо по-кошачьи село на задние лапы и уложило хвост за спиной, изогнув его вверх неоконченной восьмёркой, и внимательно смотрело на девушку, словно давая ей время рассмотреть себя и привыкнуть.
«Так вот ты какой, домовой Никифор.» - подумала Нина, вспомнив рисунок сына и с удивлением понимая, что не испытывает страха перед этим необычным созданием. Существо было странное и не привычное, да, но… не пугающее.
- Прочитала? – насмешливым тоном произнёс домовой и кивнул головой в сторону экрана, – Требуется теперь ещё что-то объяснять? А ты меня ремнём, ремнём… Не стыдно? – и его глаза заискрились весёлыми смешинками, давая понять, что он совершенно не сердится на неё за это.
Нина бросила быстрый взгляд на монитор и промолчала.
- Что теперь собираешься делать? – спросил Никифор, заметно заволновавшись от отсутствия реакции с её стороны.
- А разве не ясно? – холодно произнесла Нина, вставая, - Навести порядок в этом доме.
Домовой с довольным выражением личика остался сидеть на столе, наблюдая, как Нина вновь принялась обходить квартиру, но на этот раз, собирая вещи Евгения в большие мусорные пакеты. Закончив, критическим взглядом окинула жилище, на предмет того, не пропустила ли она какую-нибудь мелочь, взяла в руки телефон и позвонила своему будущему бывшему супругу с требованием забрать свои вещи.
Никифор одобряюще кивнул и переместился на шкаф.
Евгений приехал очень быстро. Недоумевающе посмотрев на два больших пластиковых мешка в гостиной, он на мгновение сник, поняв, что Нине стало всё известно, но тут же взял себя в руки и применил старую добрую тактику: лучшая защита – это нападение.
Упёршись руками в бока, принялся орать, доказывая Нине, что это только её вина в том, что подобное произошло в их семье; он пашет, гробится на них с ребёнком, обеспечивает их и имеет право на отдых.
Нина молча бросила перед ним на пол чек из ювелирного магазина, найденный ею при сборе вещей, где итоговая сумма намного превышала ту, что он выделял на месяц для ведения хозяйства.
Захлопав глазами и ртом от неожиданности, Евгений потерял самообладание, замахал руками, затопал ногами и сорвался на визг, когда брызгая по сторонам слюной, он принялся доказывать, что обеспечивать её и ребёнка от другого мужика не обязан.
Нина прикрыла ладонью рот, стараясь сдержать рвущийся наружу смех.
Нет, ну право слово, здоровенный мужичина, дёргающий руками и ногами в истерике и громко визжащий, как молочный поросёнок, выглядел крайне комично.
Пару раз вздрогнув плечами, девушка не удержалась и расхохоталась до слёз: она ведь и правда дура, раз терпела рядом с собой подобное ничтожество.
Евгений окаменел от её реакции.
- Вот как? – он подошёл и демонстративно хлопнулся в кресло, - А знаешь что? Никуда я не пойду. И ничего ты с этим не сделаешь. Я платил коммуналку за эту халупу и имею полное право жить здесь. А не нравится что-то, можешь сама катиться ко всем чертям, дверь открыта.
Нина удивлённо онемела, не ожидая подобного заявления: в смысле, она может катиться? Он что, её из собственной квартиры выгоняет?!
Внезапно кресло под Евгением дрогнуло и опрокинулось назад, так что он оказался лежащим в нём с торчащими вверх ногами. Штанины брюк сползли до колен, обнажив тощие кривые волосатые ноги, которыми он засучил в воздухе как жук-навозник, упавший на спину.
Со шкафа за ним наблюдал ехидно ухмыляющийся Никифор. Девушка, почувствовав заступничество домового, с облегчением выдохнула и улыбнулась.
Красный и разъярённый мужчина, наконец, выбрался из кресла и угрожающе стал надвигаться на Нину:
- Ах ты, су… - но не успел он договорить, как один из громоздких пластиковых пакетов воспарил вверх, со свистом рассёк воздух, и стремительно пролетев мимо его головы, с грохотом упал в прихожей.
- Это что ещё… - захлопал ртом от удивления мужчина, когда второй пакет повторил участь собрата.
- Ты о чём, милый? – ехидно спросила Нина и незаметно подмигнула Никифору: а ну-ка, покажи ему, где раки зимуют!
Нина с сомнением покосилась в сторону гостиной. Обряд был прост донельзя: самый старший мужчина в доме должен обойти жилище по часовой стрелке, хлеща все углы кожаной плетью с железными наконечниками и приговаривая приблизительно следующее:
«Я хозяин в доме, а не ты! Слушайся меня, уважай жену и детей моих, береги всё добро и скотину мою!»
Текст мог быть произвольным, даже дозволялось ругать домового, но только без использования матерных слов, чтобы не оскорбить и без того рассерженного духа.
Но Нина сомневалась, что Евгений согласится на участие в подобном действе, а только ещё больше уверится в её «чеканутости».
Девушка закрыла книгу и задумчиво постучала пальцем по кожаной обложке: нужно было оставить решение этой проблемы до возвращения Евгения. Возможно, он развеется во время командировки и сможет принять её доводы, тем более, что сегодня домовой затих и ещё никак не проявлял себя.
* * *
Она медленно выходила из сонного забытья, всячески сопротивляясь пробуждению, но громкий равномерный стук вторгался в её сознание всё сильнее - хлоп, хлоп, хлоп!
Девушка повернулась на бок и натянула на голову одеяло, стараясь спрятаться под ним от раздражающего шума и жалобно простонала:
- Я так устала… Ну, дайте же мне поспать, наконец, нормально…
Стук не прекращался и продолжал звучать в ночной комнате, почти беспрепятственно минуя мягкую преграду и вонзаясь Нине прямо в уши – хлоп, хлоп, хлоп!
Девушка резко села на постели, одним рывком сбрасывая с себя остатки сна, и испуганно посмотрела на мужа. Евгений мирно спал, закинув руки за голову, его грудь равномерно поднималась и опускалась, а на выдохе изо рта вылетало еле слышимое и спокойное: хр-р-сф-фь-ю-ю…
Она вздохнула было с облегчением, но настойчивое и бесперебойное – хлоп, хлоп, хлоп! – продолжало разноситься по комнате.
Свет от горящих на набережной фонарей проникал через окно в комнату и желтоватым цветом очерчивал пространство и предметы в ней. Нина повернулась на источник звука, который находился, как ей показалось в дальнем левом углу комнаты, где стоял высокий громоздкий трёхстворчатый шкаф, и затаила дыхание от испуга.
Одна из створок шкафа, словно болтаемая сильным сквозняком, стремительно распахивалась, но не долетев до стены, резко останавливалась и неслась обратно, с силой закрывалась, издав громкое «хлоп!» И тут же распахивалась вновь, и всё повторялось, превращаясь в бесперебойное: «хлоп, хлоп, хлоп!»
Нина зажмурилась, стараясь выудить из заледеневшего ума слова молитв, но тут её мозг словно молнией поразило – это же отличнейшая возможность доказать мужу наличие у них домового и убедить его в необходимости проведения обряда!
И она принялась трясти Евгения:
- Проснись! Проснись, Женя! Посмотри, что происходит! - но муж не проснулся, а лишь опустил руки из-за головы на живот и захрапел ещё громче.
- Проснись! Ты только посмотри на это! – не сдавалась Нина.
Евгений нахмурился и, не открывая глаз, сердито рявкнул:
- Да не хочу я ни на что смотреть! Отстань от меня, дура!
Внезапно рядом с кроватью в воздухе появились две пылающие ярким огнём мужские руки и шустро юркнули к ней под одеяло. Оторопевшая Нина почувствовала, как одна рука скользнула под поясницу, а вторая подхватила её под колени и вместе они стали приподнимать девушку над кроватью, одновременно стягивая с постели в сторону шкафа. Дико перепугавшись, Нина громко завопила и принялась колотить в воздухе руками и ногами, стараясь вырваться из огненных объятий невидимки.
Хватка исчезла, девушка упала обратно в кровать и рывком откинула с себя одеяло: на простыне под ней горели два отпечатка от этих страшных рук. Странно, но пламя совсем не обжигало Нину, она чувствовала жаркое тепло, исходящее от этих следов, но боли и вреда они ей не причиняли.
Нина провела рукой по постели, ощупывая следы, но ладонь свободно скользнула по простыне, прошла сквозь пламя и не ощутила порчи и обугливания ткани.
«…ибо Ангелам Своим заповесть о тебе… на руках возьмут тя, да не когда преткнёшь о камень ногою свою, на аспида и василиска наступивши и поперевши льва и змия…» - всплыла в памяти строчка из молитвы, и на душе у девушки вдруг стало очень хорошо и спокойно. Страх испарился, вытесненный чувством защищённости и безопасности.
Сидя на постели, Нина взяла одеяло и принялась тушить странный не обжигающий призрачный огонь, ощущая, как тепло от его пламени разливается по всему телу и накрывает сонным покрывалом. Веки потяжелели, глаза закрывались сами собой, дремота навалилась с необычайной силой и она стала проваливаться в уютные объятия сна.
«Это так странно. Похоже, я всё-таки сумасшедшая»… - мелькнуло в её мозгу, прежде чем она крепко уснула, уткнувшись носом в подушку и засопела под убаюкивающий мерный стук – хлоп, хлоп, хлоп…
* * *
Утром Нина отвела Ванечку в сад и, вернувшись, принялась готовить мужу завтрак, тихо мурлыкая себе под нос и, наблюдая, как Евгений нервно носится по квартире, собираясь в командировку. Девушка впервые за долгое время чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей.
Небрежно покидав всё необходимое в большую дорожную сумку, муж одел новый светлый костюм и пришёл на кухню завтракать. Увидев обычную овсяную кашу, он недовольно поджал губы и принялся нехотя ковырять ложкой в тарелке.
Нина, стоя возле плиты, пила чай и задумчиво смотрела в окно, с наслаждением вдыхая аромат мяты, добавленной в напиток. На улице похолодало, и пошёл крупный снег, покрывая тонкий лед реки, набережную и спешащих ссутулившихся людей белым мягким пушком, рождая в душе девушки нежное чувство ожидания праздника.
- Ты ничего ночью не видел? – спросила Нина, дождавшись, когда муж закончил есть и с пренебрежением оттолкнул от себя тарелку с недоеденной кашей.
Он презрительно посмотрел на жену и ядовито ухмыльнулся:
- Что, опять глюки были? Нет, я, как все нормальные люди по ночам сплю. Чай налей, долго мне ещё ждать? Знаешь же, что тороплюсь.
Девушка вздрогнула, как от пощёчины и закусила губу от обиды: хорошее настроение мигом улетучилось. Достав из шкафчика кружку, Нина взяла с плиты посапывающий струйкой пара чайник и стала наливать чай для Жени на кухонном столе. Но не успела девушка наполнить кружку и наполовину, как та подпрыгнула на месте, и жалобно взвизгнув напоследок, рассыпалась на части, расплескав в стороны горячий мятный напиток.
Мужчина резко вскочил и оттолкнул Нину с такой силой, что та отлетела к раковине и, больно ударившись спиной, чудом не плеснула на себя из чайника кипятком. Аккуратно поставив его на плиту, она с недоумением посмотрела на мужа. Тот критично осматривал свой костюм, стряхивая с него несуществующие капли. Ничего не обнаружив, он напустился на жену, побагровев от злости:
- Безрукая! Даже чай нормально налить не можешь! – грозно нависнув над ней, принялся больно тыкать указательным пальцем ей в лоб – Появится ли вот здесь хоть что-нибудь или так и будет пусто?!
- Но… ты же видел, что это была не моя вина… - от неожиданности и унижения растерялась девушка.
- А чья? Домового? Знаешь что? Денег на проезд я не оставлю, а то повадилась всякую ерунду покупать. Ничего, пешочком походишь. Может быть, хоть так в голове что-то включится, и работу быстрее себе найдёшь. - произнёс Евгений, с удовлетворением наблюдая, ошарашенный и потерянный вид жены
Окинув напоследок презрительным взглядом Нину с головы до ног, Евгений вышел из кухни и, подхватив в руки дорожную сумку, ушёл из квартиры, громко хлопнув дверью на прощание. Нина вздрогнула всем телом и вдруг такая злость охватила всё её существо: да когда же это всё кончится, наконец?!
Девушка решительно направилась в коридор, где с антресолей достала старый кожаный ремень, сохранившийся ещё со времён срочной службы в армии её брата Александра.
В принципе, обряд она могла провести и сама, заменив плеть с наконечниками ремнём с железной пряжкой. В конце концов, её терпение лопнуло, и пора было навести порядок в этом доме, раз и навсегда объяснив всяким невидимым сущностям, кто здесь хозяин!
Встав спиной к входной двери, Нина хлестнула импровизированной плетью угол и, придав голосу грозности, произнесла:
- Я здесь хозяйка, а не ты! Слушайся меня! Прекрати портить вещи!
И тут её прорвало. Накопленные за долгое время и сдерживаемые негативные эмоции, словно прорвав внутреннюю плотину, облачаясь в гневные слова, неукротимо рванули наружу. Обходя дом по часовой стрелке, Нина хлестала углы, стены и кричала, припоминая домовому всё: и постоянно портящуюся еду, и шум по ночам, и накалившуюся в доме атмосферу, и унизительные упрёки мужа, которые ей приходится терпеть из-за этого, припомнила ему даже разбитую кружку Евгения.
Закончив, выдохнувшаяся Нина вернулась в гостиную, и устало плюхнулась в кресло:
- В конце концов, всегда ведь можно просто поговорить и обсудить то, что тебе не нравится… - примирительным тоном пробормотала она, и небрежно бросила своё оружие на компьютерный стол рядом с открытым ноутбуком.
Тот ожил, зажужжал, вышел из спящего режима и включился, являя девушке открытую страницу социальных сетей с личной перепиской супруга.
Конечно, читать чужие сообщения не хорошо, и Нина даже хотела сразу закрыть страницу не глядя, но стоило взгляду выхватить несколько строк с экрана, как она уже не могла остановиться.
Ставшими длинными осенними вечерами, уставший и раздражённый после работы, Евгений находил в себе достаточно сил, чтобы с энтузиазмом и искромётным позитивом переписываться с большим количеством разномастных женщин, и одновременно успевать ядовито цыкать и делать колкие замечания своей «тупой курице» жене.
Среди этих милых дам, с радостью подставляющих утешительную грудь в жилетке для соплей чужого мужа, и лилейными голосками потявкивающими в поддержку его праведного гнева против «криворукой дуры и её сыночка-кретина, которых ему приходиться обеспечивать, не видя света белого от работы и никакой благодарности в ответ», имелись так же три постоянных любовницы.
Именно у них Евгений и проводил все свои «командировки», отдыхая от опостылевшего семейного очага.
Все эти грязные и обидные слова раскалённым железом выжигали в душе Нины всё доброе, что она испытывала к Жене, рождая на обугленном пепле только холодное презрение к этому человеку.
Но самым оскорбительным для девушки стало не то, что он поносил её, используя для этого ноутбук, принадлежавший ей, и даже не то, что лгал и был не верен. А то, что позволил себе в общении с малознакомыми бабами оскорбительно отзываться о её сыне, называя Ванечку «недоразвитым кретином, которому место в интернате для дебилов».
Нина вздохнула и откинулась на кресло, скрестив руки на груди. Слёз не было, в душе холодным пламенем жгли ярость и ненависть к этому ничтожному человеку.
И тут же вздрогнула от неожиданного появления на компьютерном столе странного существа. Покрытое коричневой шерстью, оно было похоже на крупного кота с гибким телом куницы и длинным хвостом, как у лемура. Вместо мордочки у него было человеческое личико с огромными чёрными глазами, а голову венчали острые ушки.
Существо по-кошачьи село на задние лапы и уложило хвост за спиной, изогнув его вверх неоконченной восьмёркой, и внимательно смотрело на девушку, словно давая ей время рассмотреть себя и привыкнуть.
«Так вот ты какой, домовой Никифор.» - подумала Нина, вспомнив рисунок сына и с удивлением понимая, что не испытывает страха перед этим необычным созданием. Существо было странное и не привычное, да, но… не пугающее.
- Прочитала? – насмешливым тоном произнёс домовой и кивнул головой в сторону экрана, – Требуется теперь ещё что-то объяснять? А ты меня ремнём, ремнём… Не стыдно? – и его глаза заискрились весёлыми смешинками, давая понять, что он совершенно не сердится на неё за это.
Нина бросила быстрый взгляд на монитор и промолчала.
- Что теперь собираешься делать? – спросил Никифор, заметно заволновавшись от отсутствия реакции с её стороны.
- А разве не ясно? – холодно произнесла Нина, вставая, - Навести порядок в этом доме.
Домовой с довольным выражением личика остался сидеть на столе, наблюдая, как Нина вновь принялась обходить квартиру, но на этот раз, собирая вещи Евгения в большие мусорные пакеты. Закончив, критическим взглядом окинула жилище, на предмет того, не пропустила ли она какую-нибудь мелочь, взяла в руки телефон и позвонила своему будущему бывшему супругу с требованием забрать свои вещи.
Никифор одобряюще кивнул и переместился на шкаф.
Евгений приехал очень быстро. Недоумевающе посмотрев на два больших пластиковых мешка в гостиной, он на мгновение сник, поняв, что Нине стало всё известно, но тут же взял себя в руки и применил старую добрую тактику: лучшая защита – это нападение.
Упёршись руками в бока, принялся орать, доказывая Нине, что это только её вина в том, что подобное произошло в их семье; он пашет, гробится на них с ребёнком, обеспечивает их и имеет право на отдых.
Нина молча бросила перед ним на пол чек из ювелирного магазина, найденный ею при сборе вещей, где итоговая сумма намного превышала ту, что он выделял на месяц для ведения хозяйства.
Захлопав глазами и ртом от неожиданности, Евгений потерял самообладание, замахал руками, затопал ногами и сорвался на визг, когда брызгая по сторонам слюной, он принялся доказывать, что обеспечивать её и ребёнка от другого мужика не обязан.
Нина прикрыла ладонью рот, стараясь сдержать рвущийся наружу смех.
Нет, ну право слово, здоровенный мужичина, дёргающий руками и ногами в истерике и громко визжащий, как молочный поросёнок, выглядел крайне комично.
Пару раз вздрогнув плечами, девушка не удержалась и расхохоталась до слёз: она ведь и правда дура, раз терпела рядом с собой подобное ничтожество.
Евгений окаменел от её реакции.
- Вот как? – он подошёл и демонстративно хлопнулся в кресло, - А знаешь что? Никуда я не пойду. И ничего ты с этим не сделаешь. Я платил коммуналку за эту халупу и имею полное право жить здесь. А не нравится что-то, можешь сама катиться ко всем чертям, дверь открыта.
Нина удивлённо онемела, не ожидая подобного заявления: в смысле, она может катиться? Он что, её из собственной квартиры выгоняет?!
Внезапно кресло под Евгением дрогнуло и опрокинулось назад, так что он оказался лежащим в нём с торчащими вверх ногами. Штанины брюк сползли до колен, обнажив тощие кривые волосатые ноги, которыми он засучил в воздухе как жук-навозник, упавший на спину.
Со шкафа за ним наблюдал ехидно ухмыляющийся Никифор. Девушка, почувствовав заступничество домового, с облегчением выдохнула и улыбнулась.
Красный и разъярённый мужчина, наконец, выбрался из кресла и угрожающе стал надвигаться на Нину:
- Ах ты, су… - но не успел он договорить, как один из громоздких пластиковых пакетов воспарил вверх, со свистом рассёк воздух, и стремительно пролетев мимо его головы, с грохотом упал в прихожей.
- Это что ещё… - захлопал ртом от удивления мужчина, когда второй пакет повторил участь собрата.
- Ты о чём, милый? – ехидно спросила Нина и незаметно подмигнула Никифору: а ну-ка, покажи ему, где раки зимуют!
