Я родился, когда мир был молод. Я накрывал юные звёзды лапами, любуясь, как они мерцают. Звёзды походили на весёлых светлячков, хотя тогда я и не знал ещё этого слова. Как и многих других.
Я просто играл со своими братьями.
Мы лепили планеты, как человеческие дети лепят снежки. Мы катались на каруселях спиральных галактик. Галактики-шары были нашими большими мячами. В прятки лучше всего играть в туманностях. Чёрные дыры — особое развлечение. От них захватывает дух! Мы запускали кометы. Мы жили.
Но мы не знали слов, не знали ни боли, ни счастья, ни горя. Однажды детство закончилось. Мне захотелось узнать больше, заглянуть глубже.
Я увидел планету, на которой копошились забавные существа, маленькие, беспомощные, недавно выбравшиеся из первобытного океана. Я наблюдал за ними. Братья звали меня, но мне наскучили догонялки и прятки, мне не хотелось больше показывать свою силу — я и так знал, что она велика.
Братья говорили, что моё могущество тает, а сам я уменьшаюсь.
Я стал плотнее, у меня появилась шкура, а вместе с ней — и уязвимость. Братья звали меня… Но я не мог вернуться. Не мог, потому что не хотел.
Однажды я понял, что пути назад нет и не будет, мне никогда не вернуться к моим братьям, и они поняли это. Тогда я впервые испытал боль и ощутил тоску. Кажется, они тоже. Потому что они заплакали — прошёл метеоритный дождь. Он обрушился на мою планету, ставшую для меня и домом, и тюрьмой, он оставил первые пятна на моей шкуре…
Я наблюдал за растениями и животными, я плескался в океане, катался на вихрях, грелся в клубах горячего пепла, вздымаемых вулканами, играл с молниями. Но вскоре я заметил, что растения и животные умирают. Я узнал, что они испытывают боль и страдают от голода, что жизнь их — кратчайший миг… Тоска обрушилась на меня…
Я бежал, не разбирая пути, я хотел изменить мир, но не знал, как это сделать. Я мчался, пробуждая вулканы, вызывая землетрясения и цунами. А когда понял, что моя бешеная скачка наделала ещё больше бед, мне стало ужасно больно и я заплакал. Жгучие слёзы падали мне на грудь, оставляя пятна на моей шкуре…
Тогда я решил спрятаться, скрыться, я стал ещё меньше, ещё слабее. Лучше быть слабым, чтобы не стать причиной страданий для многих. По ночам я выходил из своих подземных убежищ и играл в лунном свете, я носился по лесам, пугая хищников, блики лунного света оставили новые пятна на моей шкуре.
Мне было одиноко. Я начал выходить и днём. Я уже не был таким сильным и таким огромным, я мог больше не бояться, что случайно вызову ураган или землетрясение. Играя на Солнце, я ловил солнечных зайчиков — из них получились самые нежные и радостные пятна на моей шкуре.
А потом на моей планете начались войны. И я узнал, что такое Зло, что такое гнев, жестокость и ненависть. Я испытал жажду мести и хотел, чтобы зло было отомщено, но чем больше одни мстили другим, тем больше становилось зла, боли и смерти…
Мою шкуру забрызгало кровью, залило слезами, горькие слёзы потерь и кровь убитых оставили на ней самые чёрные, несмываемые пятна, жгучие пятна на моей шкуре…
Меня обожествляли, мне приносили дары, меня молили о помощи и покровительстве. Иногда я и правда помогал, но меня слишком часто просили о смерти врагов, а я не хотел убивать. И ещё чаще просили меня о жизни друзей и родных, но я не мог её сохранить.
Слёзы бессилия оставили горькие, словно присыпанные золой, пятна на моей шкуре, а слёзы гнева на злых и неразумных оставили обжигающие угольно-чёрные пятна.
И однажды я решил полностью отказаться от своей силы. Если она не способна изменить мир — зачем она мне? Наверное, для этого нужно больше понимания, — подумал я. Для понимания нужно стать тем, кого хочешь понять, — решил я.
И вот — я родился — слабым, беспомощным, кратко живущим существом. На память о прошлом остались лишь пятна на моей шкуре.
Меня зовут леопардом. Меня называют ласковым убийцей. Да, я должен убивать, чтобы жить. Но я не испытываю удовольствия от мучений жертвы. Я убиваю одним ударом.
Я прожил всего несколько лет, кратких, как дуновение, земных лет. И вот, сегодня память вернулась ко мне, пришло знание. И понимание увенчало то и другое. Сегодня я вспоминаю о будущем и заглядываю в прошлое. Времени нет. На глубине, где даруется понимание, всё уже произошло и — ничего ещё не произошло.
Я знаю, что это значит. Сегодня последний день моей жизни. Этой жизни. За ней будут другие. Я вижу себя человеческим младенцем. Я проживу человеческую жизнь. Возможно, их будет много — этих жизней. Возможно, я снова встречу кого-то из своих братьев.
Ведь их детство тоже закончилось. Они тоже узнали добро и зло и получили свои пятна, по которым можно было бы прочесть их путь, полный радостей и бед, разочарований, боли, восторга и счастья.
Только познав добро и зло, можно сделать выбор, только сделав выбор, можно измениться, только изменившись, можно изменить мир.
Завтра меня убьют. Я вижу это. Из моей пятнистой шкуры сошьют модное пальто. Правда, одной моей шкуры будет мало…
Надо несколько шкур, несколько убитых леопардов нужны на одно бесполезное, но, несомненно, красивое пальто.
Жаль, что модница, которая его наденет, ничего не сможет прочесть по моим пятнам.
Хотя бы вот эти — со светлой сердцевинкой, похожие на цветы, — они могли бы рассказать ей о радости жизни, о солнечных зайчиках и лунных бликах, о цветах и бабочках. Но она не умеет читать по пятнам. Завтра капли моей крови станут последними пятнами на моей шкуре…
Я просто играл со своими братьями.
Мы лепили планеты, как человеческие дети лепят снежки. Мы катались на каруселях спиральных галактик. Галактики-шары были нашими большими мячами. В прятки лучше всего играть в туманностях. Чёрные дыры — особое развлечение. От них захватывает дух! Мы запускали кометы. Мы жили.
Но мы не знали слов, не знали ни боли, ни счастья, ни горя. Однажды детство закончилось. Мне захотелось узнать больше, заглянуть глубже.
Я увидел планету, на которой копошились забавные существа, маленькие, беспомощные, недавно выбравшиеся из первобытного океана. Я наблюдал за ними. Братья звали меня, но мне наскучили догонялки и прятки, мне не хотелось больше показывать свою силу — я и так знал, что она велика.
Братья говорили, что моё могущество тает, а сам я уменьшаюсь.
Я стал плотнее, у меня появилась шкура, а вместе с ней — и уязвимость. Братья звали меня… Но я не мог вернуться. Не мог, потому что не хотел.
Однажды я понял, что пути назад нет и не будет, мне никогда не вернуться к моим братьям, и они поняли это. Тогда я впервые испытал боль и ощутил тоску. Кажется, они тоже. Потому что они заплакали — прошёл метеоритный дождь. Он обрушился на мою планету, ставшую для меня и домом, и тюрьмой, он оставил первые пятна на моей шкуре…
Я наблюдал за растениями и животными, я плескался в океане, катался на вихрях, грелся в клубах горячего пепла, вздымаемых вулканами, играл с молниями. Но вскоре я заметил, что растения и животные умирают. Я узнал, что они испытывают боль и страдают от голода, что жизнь их — кратчайший миг… Тоска обрушилась на меня…
Я бежал, не разбирая пути, я хотел изменить мир, но не знал, как это сделать. Я мчался, пробуждая вулканы, вызывая землетрясения и цунами. А когда понял, что моя бешеная скачка наделала ещё больше бед, мне стало ужасно больно и я заплакал. Жгучие слёзы падали мне на грудь, оставляя пятна на моей шкуре…
Тогда я решил спрятаться, скрыться, я стал ещё меньше, ещё слабее. Лучше быть слабым, чтобы не стать причиной страданий для многих. По ночам я выходил из своих подземных убежищ и играл в лунном свете, я носился по лесам, пугая хищников, блики лунного света оставили новые пятна на моей шкуре.
Мне было одиноко. Я начал выходить и днём. Я уже не был таким сильным и таким огромным, я мог больше не бояться, что случайно вызову ураган или землетрясение. Играя на Солнце, я ловил солнечных зайчиков — из них получились самые нежные и радостные пятна на моей шкуре.
А потом на моей планете начались войны. И я узнал, что такое Зло, что такое гнев, жестокость и ненависть. Я испытал жажду мести и хотел, чтобы зло было отомщено, но чем больше одни мстили другим, тем больше становилось зла, боли и смерти…
Мою шкуру забрызгало кровью, залило слезами, горькие слёзы потерь и кровь убитых оставили на ней самые чёрные, несмываемые пятна, жгучие пятна на моей шкуре…
Меня обожествляли, мне приносили дары, меня молили о помощи и покровительстве. Иногда я и правда помогал, но меня слишком часто просили о смерти врагов, а я не хотел убивать. И ещё чаще просили меня о жизни друзей и родных, но я не мог её сохранить.
Слёзы бессилия оставили горькие, словно присыпанные золой, пятна на моей шкуре, а слёзы гнева на злых и неразумных оставили обжигающие угольно-чёрные пятна.
И однажды я решил полностью отказаться от своей силы. Если она не способна изменить мир — зачем она мне? Наверное, для этого нужно больше понимания, — подумал я. Для понимания нужно стать тем, кого хочешь понять, — решил я.
И вот — я родился — слабым, беспомощным, кратко живущим существом. На память о прошлом остались лишь пятна на моей шкуре.
Меня зовут леопардом. Меня называют ласковым убийцей. Да, я должен убивать, чтобы жить. Но я не испытываю удовольствия от мучений жертвы. Я убиваю одним ударом.
Я прожил всего несколько лет, кратких, как дуновение, земных лет. И вот, сегодня память вернулась ко мне, пришло знание. И понимание увенчало то и другое. Сегодня я вспоминаю о будущем и заглядываю в прошлое. Времени нет. На глубине, где даруется понимание, всё уже произошло и — ничего ещё не произошло.
Я знаю, что это значит. Сегодня последний день моей жизни. Этой жизни. За ней будут другие. Я вижу себя человеческим младенцем. Я проживу человеческую жизнь. Возможно, их будет много — этих жизней. Возможно, я снова встречу кого-то из своих братьев.
Ведь их детство тоже закончилось. Они тоже узнали добро и зло и получили свои пятна, по которым можно было бы прочесть их путь, полный радостей и бед, разочарований, боли, восторга и счастья.
Только познав добро и зло, можно сделать выбор, только сделав выбор, можно измениться, только изменившись, можно изменить мир.
Завтра меня убьют. Я вижу это. Из моей пятнистой шкуры сошьют модное пальто. Правда, одной моей шкуры будет мало…
Надо несколько шкур, несколько убитых леопардов нужны на одно бесполезное, но, несомненно, красивое пальто.
Жаль, что модница, которая его наденет, ничего не сможет прочесть по моим пятнам.
Хотя бы вот эти — со светлой сердцевинкой, похожие на цветы, — они могли бы рассказать ей о радости жизни, о солнечных зайчиках и лунных бликах, о цветах и бабочках. Но она не умеет читать по пятнам. Завтра капли моей крови станут последними пятнами на моей шкуре…
