ПРОЛОГ
— Это как же тебя угораздило?! — куратор не столько сердился, сколько пребывал в растерянности.
Стажёры умели удивлять, но обычно ему удавалось помочь им выпутаться из тех сложностей, которые они сами себе — и ему! — создавали. Но это… переходило все границы. И разумные, и неразумные тоже! Даже границы миров.
Ну ладно, выбрать для первого самостоятельного задания девушку, которая не собирается ни влюбляться, ни встречаться с парнями, ни выходить замуж в обозримом будущем. Это само по себе вызов, потому что причины у неё для этого есть… Несчастливая семья, если это вообще можно назвать семьёй, настроила её на независимость и самостоятельность. Хорошо, то есть — плохо, конечно! Но с этим можно работать.
Если стажёр хочет с самого начала проявить себя, то можно понять и его желание устроить личную жизнь дракона с довольно-таки экзотическими комплексами, который не собирается жениться. Ничего — вполне можно подобрать для него кого-то, кто не смеяться над ним станет, а восхищаться!
Но свести эту парочку вместе? Не обращая внимания на то, что они вообще-то не из разных городов или стран, а из разных миров?!
— Я подумал, что это хорошая идея… Если она попадёт в его мир, то им же придётся искать общий язык… — бубнил расстроенный стажёр, опустив голову.
Крылышки его поникли, новенький лук, только что сиявший так, что смотреть больно, совсем потускнел. В довершение жалобной картины несколько белых пёрышек выпали из его крыльев и печально спланировали вниз — куда-то к пушистым барашкам облаков, видневшихся вдалеке. Незадачливый стажёр и его руководитель проводили их грустными взглядами и синхронно вздохнули.
— Ты перьями не разбрасывайся, — буркнул куратор. — Если собираешься хотя бы попытаться сдать экзамен, они тебе ещё пригодятся.
Стажёр покорно кивнул и воззрился на старшего товарища взглядом, исполненным откровенной преданности и тайной надежды. Всё-таки не бросят его, помогут хотя бы советом… Иначе… страшно подумать!
Перья Амуров, попадая в миры смертных, превращались в волшебную пыльцу, которая пробуждала у разумных существ романтические устремления или наделяла не слишком сильным, но вполне заметным действием какие-нибудь предметы. Например, подарки или сувениры, осыпанные ею, притягивали внимание и пробуждали чувства. Редко кто мог устоять перед их очарованием, хотя, разумеется, это были лишь робкие искорки чувств, и каждый человек или другое разумное создание уже сам решал — затеплить ли от такой искорки свой огонёк или затушить её, а то и вовсе не заметить в жизненной суете.
Амуры были разновидностью ангелов, поэтому ни о каком насилии над чувствами людей и помыслить не могли. Свобода воли разумных существ священна, она заповедана Всетворцом! Но немного подтолкнуть, устроить встречу тем, кто, по мнению Амура, подходил друг другу, подстроить какие-нибудь обстоятельства или навеять романтичный настрой — это и была их работа. Очень важная и ответственная, между прочим! И в некоторых мирах всё более сложная… В заботах и погоне за материальным смертные часто не замечают тех шансов, что дарят им труженики Амуры. А иной раз, хотя и замечают, но отказываются от этих возможностей по разным причинам — из-за страхов, внутренних проблем или внешних обстоятельств.
— Как тебе такое на ум пришло?!
— Так ведь… можно же… это… того…
— С тобой даже ангельского терпения не хватит! Что ты мямлишь? Говори толком, были же у тебя какие-то соображения? Ты понимаешь, что второго шанса у тебя не будет? В ближайшую тысячу лет. Выбрал бы задание попроще, можно было бы пересдать, если что. И даже не один раз. А тут… При таком уровне сложности даётся только одна попытка, если не справишься, значит, проявил излишнюю самоуверенность и снисхождения не жди!
Стажёр судорожно кивнул, прижимая лук к груди так, будто его уже отнимали, собрался с силами, заговорил тихо, но достаточно твёрдо:
— Мы же можем открыть Ей проход в Его мир. Да-да, я знаю, на это потребуется очень много пыльцы, но я готов! — Он растопырил крылья, будто демонстрируя, сколько в них перьев.
Перьев было много! На диво густое оперение, с этим и куратор не мог поспорить. Но это же не повод вот так его расходовать!
— А поближе никого не нашлось? — с поистине ангельским терпением спросил старший.
— Но мне же не разрешат взять сразу две пары… А кого из них оставить, так и не смог решить. А там же очередь на осчастливливание на пять веков вперёд!
— Эх, молодёжь… всё сразу им нужно, — проворчал куратор, смягчаясь. Стажёр был искренен в желании причинять добро, а не стремился выделиться среди соучеников. Это было смягчающим обстоятельством. — Всех не осчастливишь! Люди сами должны… и драконы тоже! А они…
Стажёр только молча кивал. Всё это он слышал уже примерно полтора миллиона раз или около того. Если бы люди вели себя по-людски и следовали инструкциям — то есть Заповедям — то несчастливых и одиноких у них было бы всего ничего. Этим несчастным Амуры помогли бы с лёгкостью, и всё было бы хорошо. Но люди… — и так далее, и тому подобное.
— Но Она же не виновата! И Он…
— С первым утверждением соглашусь, второе — спорное.
— Но ведь Ему нужно будет добраться до Святилища Сияющего Ветра! Разве он один справится?
Куратор подавил тяжкий вздох. Технически Амурам, как существам нематериальным, не нужно было дышать, но, проводя изрядную часть своей жизни рядом с людьми, они перенимали их привычки — только безобидные, конечно. Хотя… Куратор с содроганием вспомнил череду всяческих шалостей, которые вытворяли его подопечные на протяжении веков.
— Откуда это у тебя такие сведения?
— Так ведь… глубокая проработка, всё, как учили!
— В будущее заглядывать тебя тоже учили?!
— Так я не заглядывал! Я… это… экстраполировал…
— Беда с этими заучками, — закатил глаза куратор. — Ничего в простоте не делают! Но если и так, вот и подобрал бы Ему кого-нибудь поближе! Всё было бы проще.
— Но тогда мне пришлось бы бросить Её, — стажёр упрямо потупился. — А Её мне жальче!
— Закончил бы стажировку и тогда…
— Да-а-а… — с сомнением протянул молодой Амур. — Кураторы всегда так говорят. А когда заканчивается стажировка, начальство не разрешает самим задания выбирать. Я узнавал! Говорят: вот наберёшь хотя бы трёхвековой стаж, тогда и поговорим.
— Вот ведь… любознательный какой, — то ли похвалил, то ли отругал старший. — Ладно, теперь уже всё равно поздно. Задание зарегистрировано. И что ты теперь собираешься делать, хотел бы я знать? — куратор позволил себе некоторую долю сарказма — на пределе допустимого для служителя Небес.
Стажёр ковырнул ножкой облако — оба Амура, начинающий и наставник, и сами не заметили, как опустились до уровня облаков. "Вот до чего доводит чрезмерная сложность и самонадеянность! — громко подумал куратор. — Так и до падения недалеко".
Стажёр с тоской в голубых глазах прижал лук к сердцу.
— Парные сувениры, — прошелестел он.
— Точно — заучка, — констатировал старший. — А я отговаривал на все курсы сразу записываться! Ну а дальше как, а?!
— Вселение… — тише тишайшего звука, с которым лёгкий ветерок пролетает над полем, выдохнул младший.
— За что? — возвёл очи к Небу старший. — Прости, Господи. Знаю, что неподобающий вопрос. Что мне с ним делать? С этим… этим… малым чадом Твоим?!
Младший тоже посмотрел ввысь. Высь ожидаемо промолчала. Ожидала Она того, что они разберутся сами, и оба это понимали.
— Не разрешаю! — рявкнул старший. — На вселение нужно особое разрешение! Это… это… стажёрам запрещено!
Младший Амур помотал головой, ещё крепче прижимая лук к груди.
— Что?!
— Не запрещено, — прошептал он. — Я узнавал.
Старший снова посмотрел вверх. Несколько мгновений было очень тихо, наконец, послышался очередной тяжкий вздох.
— Это упущение будет исправлено, — сообщил он официальным тоном, подтверждая, что до сих пор запрета не существовало.
Никому в голову не пришло, что стажёр до такого додумается! Не станешь ведь запрещать всё подряд.
— Так я…
— В кого?! — рявкнул старший так, что с дерева — а они уже успели опуститься до макушек деревьев — слетело несколько листов.
— Я… это… ещё не… я не…
— Полюбуйтесь на него! Теперь он блеет, как овца! В барана! Самый подходящий для тебя вариант!
Стажёр замотал головой и попятился.
— А что так? — с ласковой ядовитостью поинтересовался куратор. — Чем тебя не устраивает милый кудрявый барашек?
— Он… он… слишком большой… И, наверное… пахнет… и… вообще…
— Звери они такие, они все пахнут.
— Но не так! Кто же станет заводить себе барана? Это же не котёнок.
— Ухм… ну конечно, котята наше всё! А я было решил, что у тебя, по крайней мере, хорошо с фантазией и творческим подходом.
Стажёр немного воспрял.
— Если уж со всем остальным — плохо, — завершил куратор, и стажёр снова понурился, но не отступил:
— Котята — это неувядающая классика. Это добрая традиция!
Куратор, уже смирившийся с неизбежным, деловито просматривал варианты в окне возможностей, которое только что открыл. Перед ним, как в калейдоскопе, мелькали яркие картинки из мира драконов.
— Котят нет. Вижу подходящего кабанчика. Будешь брать?
— Ка-ка-какого кабанчика, — на стажёра даже заикание напало.
— Очень милого, полосатенького, — иронически ответствовал куратор. — Щетинка, мягкие ушки, влажный носик, то есть пятачок — почти котёнок!
Стажёр попятился.
— Что, всё, сдулся? Крылья опустились, лук из рук валится? Готов сдаться?
— Нет, ни за что! Я же должен им помочь… — он на миг зажмурился. — Ладно, я согласен на кабанчика. Полосатенького… Она любит полосатых кошек…
Куратор скептически хмыкнул.
— Ладно уж, ещё поищем. А может… мне удастся получить разрешение на частичное воплощение… Ох, молодёжь…
ГЛАВА 1. Дракончик с сюрпризом
Утро было совершенно обычным: пасмурно с прояснениями, семнадцать градусов тепла, временами дождь — в точности, как обещал прогноз. Свежее туманное утро начала лета, нежная небесная синь в объятиях мягких облаков, голоса птиц, суетящихся среди молодой листвы, через дверь донёсся звонкий лай — сосед-пенсионер повёл гулять своего лохматого пёселя, довольно-таки скандального, но всё равно милого и забавного.
Ольга невольно улыбнулась. Ей нравилось слышать, как щёлкает замок, а лай Яшки — так звали пса, тем более радовал. Её не раздражали ни голоса и топот, иногда доносившиеся из квартиры сверху, ни музыка, которая порой неслась из окон дома напротив. Нет, ей не было одиноко, она не променяла бы свою спокойную и независимую жизнь ни на какую другую, но всё-таки ощущение того, что рядом живут другие люди, действовало умиротворяюще. Разве что дрель не в счёт! Это орудие игры на соседских нервах никого не может ни порадовать, ни оставить равнодушным.
Итак, это тихое субботнее утро не предвещало совершенно ничего особенного, и Ольга собиралась провести его максимально спокойно. Она собрала волосы в хвост, умылась, выключила успевший закипеть чайник, немного постояла у окна прямо в пижаме, на всякий случай прикрывшись занавеской от случайных взглядов из дома напротив, прихлёбывая горячий кофе и лениво размышляя, стоит ли сначала убраться, а потом выйти на небольшую прогулку, заодно и в магазин заглянуть, купить йогурт, да и масло, кажется, заканчивается… Или, может быть, сначала выйти, а убираться уже потом? Не пойдёт ли дождь? Или наоборот — если задержаться, небо прояснится и можно будет заглянуть в парк и позаниматься прямо там, сидя на любимой лавочке рядом с ошеломляюще душистой сиренью?
Пожалуй, сначала уборка. Благо, в крохотной однокомнатной квартирке работы немного, а уж потом зелень, птички, йогурты, сирень — а будет дождь или нет, тут уж как повезёт. Главное — свобода и спокойствие, две вещи в её жизни, которые она научилась ценить, — может быть, слишком рано и слишком высоко.
И оденется она так, как ей хочется и как удобно! Как бы подружка-Танюшка ни приставала к ней со своими нотациями, не убеждала, что не стоит прятать свою природную красоту за вечными джинсами и футболками, что хорошо одеваться и достойно выглядеть надо, если уж не для окружающих и не в целях привлечения противоположного пола, то хотя бы для себя самой, для настроения, как она говорила. Но Ольгу на мякине не провести… Она отлично знала, что этот самый противоположный пол сам собой начинает… притягиваться, стоит только надеть что-нибудь женственное — для себя или не для себя, роли не играет! А если ещё и "сделать лицо попроще", как настоятельно рекомендовала та же Танюшка, то и совсем отбою не будет.
Танюшка работала секретарём-референтом в той же фирме, в которой Ольге удалось получить место помощника юриста, несмотря на пока незавершённое образование и необходимость совмещать работу с учёбой. Таня хорошая, она от души желает всем добра и советы свои непрошенные даёт от чистого сердца, потому до сих пор и не хватило Ольге решимости жёстко дать понять, что не нужны ей эти советы.
Она не для того намеренно тренировала взгляд, тяжёлый, как чугунная сковородка, от которого все дурацкие подкаты тут же застревают в горле у искателей приключений, чтобы теперь начать сладко улыбаться и носить платьишки. На работу, конечно, приходилось надевать костюмы, оставляя за порогом образ пацанки, а практически любой костюм, даже брючный, превращал Ольгу в женственное создание, неотвратимо притягивавшее мужские взгляды. Она это ненавидела, и научилась превращать костюм в броню, выражение лица — в забрало, дежурную улыбку в завуалированное, но всё же достаточно ясное предупреждение: "не подходи, убью!"
Но наивная Танюшка до сих пор не догадывалась, каких усилий стоило тщательно выстроить этот образ и однажды едва не довела всегда сдержанную Ольгу до нервного срыва настойчивым предложением купить "очень красивое" розовое платье, которое непременно превратит девушку в красавицу и поможет "устроить личную жизнь".
Ольга уже устроила свою личную жизнь — именно так, как хотела! А розовый цвет она терпеть не могла. Розовый любила мать, и в редкие дни просветления, когда не была занята постоянным "устройством своей личной жизни", иногда покупала дочери что-нибудь розовое — платье, юбку, игрушку, а потом страшно обижалась, что игрушка заброшена, а платье моментально пришло в негодность. Из шкафа извлекалось что-то значительно менее красивое — по мнению матери, и Оля с облегчением возвращалась к привычным вещам, поношенным, дешёвым, но главное — не розовым, без любимых матерью рюшечек, оборочек и бантиков. Со временем мать прекратила попытки принарядить Олю, и Тане тоже придётся смириться.
За упрямое нежелание нравиться, знакомиться, встречаться с мужчинами и любовь к синим тонам в одежде она наградила Олю прозвищем Синий Чулок. Строго говоря это прозвание Ольге не подходило — не настолько она была погружена в науки, хотя училась с завидным упорством, но это не от любви к юриспруденции, а от стремления к независимости. Да и выглядеть неженственно ей не удавалось, несмотря на все усилия.
Обидно — кто-то был бы счастлив иметь такую внешность, а Оля наоборот — с удовольствием поменялась бы с кем-то менее привлекательным.
