голые кости, лицо напоминало череп, обтянутый жёлтой кожей, но, в отличие от черепа, это лицо могло похвастаться носом, загнутым книзу и достающим буквально до подбородка, а также жёлтыми глазами, пронзительно сверкавшими из-под спутанных седых косм.
Из полупровалившегося рта высовывались длинные и неожиданно крепкие клыки. В костяной руке ужасная старуха сжимала посох, увенчанный черепом, внутри которого пылал огонь, — лучи света падали из пустых глазниц, так что посох одновременно выполнял роль фонаря.
— Совсем стража наша плоха стала, — проскрипела старуха, — ни мышей, ни… слизней не ловит. Вот и ползают, подлые… — она указала скрюченной рукой, на которой ещё была плоть, хоть и усохшая почти до состояния мумии, на совершенно деморализованного Недопёскина.
Но на этом "вечер приятных сюрпризов" для "Великого Сказочника" не закончился. В холле внезапно появился самый настоящий Змей Горыныч — трёхголовый и очень злой. Надо сказать, что зол он был не только потому, что его старинного приятеля Баюна обманули и обокрали, но и потому, что всё это время он старался уменьшить своё тело так, чтобы поместиться в холле.
Яга почему-то не хотела рушить особняк, и Горынычу пришлось её желание уважить. Мог бы он, конечно, явиться в виде добра молодца, но хотелось всё же дополнительно пугнуть сволочного плагиатора! Вот и старался трёхголовый уменьшиться… Это для Горыныча возможно, но отнюдь не просто.
— Ну наконец-то! — радостно проревел блюститель авторских прав. — Уж так хотелось мне в бесстыжие глазки посмотреть! — и он подсунулся всеми тремя огроменными башками чуть ли не под нос Викентию.
Правда, "посмотреть в глазки" этот манёвр не особо помог, так как они у Великого Сказочника как раз закатились.
— Эй ты, Недоноскин! — рявкнул Горыныч. — Сознание не терять, в глаза смотреть! — и слегка, ну просто самую малость, дохнул пламенем.
От такого Викентий, конечно, сразу же очнулся.
— Как же ты посмел, падла… — нежно протянул Горыныч. — Думал, что всё с рук сойдёт, гнида паскудная?
— Но я же… — пискнул Викентий. — Мы же договаривались! — он с мольбой простёр руки к Баюну. — Я же не мог написать, что вы автор! Мне бы не поверили!
— Договаривалимурлись… — мурлыкнул Кот. — Что ты напишешь: "автор пожелал остаться неизвестным". Псевдоним — Кот Баюн, мур. А ты будешь мурмоим агентом, — вот как мы, мур, договарлимурлись…
— Но я...
— Можно я его зажарю? — с плотоядной лаской во взгляде спросила левая голова Горыныча.
— Лучше сварить… — предложила правая. — На мееедленном огне.
Средняя голова облизнулась, но сурово ответила:
— Есть не будем — гадость всякую… Но насчёт варки-жарки — я за!
— Котик!!! — тонко вскрикнул Недопёскин.
— Мур-мур… — нежно ответил Баюн. — Я тебе не котик! Мне нравятся твои предложения, Горыныч… Сварить, пожалуй, лучше…
— Нет!!! — заорал Недопёскин. — Помогите!!! Кто-нибудь!!!
— А ну молчать! — Яга стукнула посохом в пол.
— Значится так… я тут подумала… Стражей у нас дефицит… Давно не ловили мы таких вот… недоноскиных. Пора исправляться.
— Но какой же, мур, из него, мурстраж? — искренне удивился Баюн.
— Пока, конечно, никакой, — согласилась Яга. — Учить долго придётся… Ничаво! Научится… А не научится — тогда и сварите, зажарите… Жалко, что ли…
И не обращая более внимания на попытки Викентия открыть дверь, позвать на помощь или вымолить пощады, Яга стукнула посохом, а потом указала его вершиной-черепом на Викентия.
Вспышка. И на том месте, где только что в ужасе корчился человек, оказалась мелкая собачонка, из тех, что называют шавками. Она немедленно истерически залаяла.
— Утихни, — поморщилась Яга, слегка шевельнув посохом, и стало наконец тихо, хотя собачонка продолжала открывать пасть.
— Мур-мда… — протянул Баюн. — Недопёскин и есть… Страж, мур, нескоромур из него помурчится…
— Пока будет у моей избушки бегать, — равнодушно дёрнула плечом Яга, принимая истинный облик молодой черноволосой и черноокой красавицы. — Посмотрим. Не будет толку — в топь кину. — Ты уж извини, Горыныч, но чего там варить да жарить… только посуду портить…
— Да уж и сам вижу, — все три головы брезгливо отвернулись. — А можно я дом спалю? — оживилась левая голова.
— Нельзя! — отрезала Яга. — Хватит нам уже жить только своим миром, оставив людей на свою волю… Плохо у них выходит, сами видите. Здесь это… Центр Детского Творчества откроем… Ты, Горыныч, начитанный у нас, прямо страсть! Будешь литературный кружок вести. Ну и Баюн тебе в помощь. Вахтовым методом работать можете.
— А ты, Яга, мур?
— Ну а я… не знаю пока. Может, танцы, актёрское мастерство там… Кощея подрядим насчёт техники и точных наук. Ну и людей наберём, конечно, смену воспитаем. Пошли пока отседова.
И Яга растворилась в воздухе, предварительно набросив на недопёска Недопёскина магический поводок и утащив его вслед за собой.
Горыныч и Баюн молча посмотрели друг на друга.
— Во попали, — почесала в затылке левая голова Горыныча. — Может, отказаться?
— Да разве ж у Яги отвертишься, мур, — развёл лапами Баюн. — Да и мурнужно ли? Мне, мур, скучновато было всё по цепи, мур, ходить, когда, мур, слушателей — кот наплакал.
— Ладно, попробуем! — решила средняя голова.
— Договримурлись, — ответил Баюн и тоже растаял в воздухе.
Горыныч ещё какое-то время постоял в холле, посмотрел по сторонам, причём левая голова явственно сожалела, что нельзя тут всё спалить, а правая интересовалась, есть ли в доме библиотека. Но потом средняя голова встряхнулась, и Горыныч тоже исчез.
Посреди глухих дебрей заповедного леса, на цветущей поляне, где обычно располагалась Избушка на курьих ножках, собралось избранное общество. Избушка же как раз отсутствовала — загуляла где-то со своим женихом китайским Пагодой на журавлиных ногах (и как только не подламываются?)
Яга уже вовсю вела переговоры с заморскими сказочными державами насчёт устройства будущего потомства, а сама пока проживала в особняке бывшего Великого Сказочника, бывшего писателя Изумрудова и бывшего же гражданина Недопёскина, теперь с готовностью отзывавшегося на кличку Недопёсок.
Он, похоже, уже совершенно адаптировался к своему новому состоянию и с энтузиазмом выслуживался, мечтая о карьере настоящего Пса. Яга полагала, что шансы у него есть, он даже подрос немного и тявкал теперь не так часто и истерично, как вначале.
Итак, на полянке, среди цветов и трав, вальяжно возлежал Кот Баюн, с вялым интересом посматривавший на порхающих бабочек и пролетающих птичек.
Чуть поодаль основательно устроился Горыныч. Правая голова увлечённо читала фэнтези про драконов; левая полностью погрузилась в новый мистический триллер; а средняя с интересом изучала "Множественные умы Билли Миллигана", периодически отрываясь и с облегчением посматривая на своих соседей — правую и левую.
"Всё-таки повезло мне с растроением голов и личности, — благодушно размышляла она. — Они у меня хоть и с причудами, но в целом — нормальные парни. И договориться с ними всегда можно".
Кощей, принарядившийся в чёрный бархатный камзол с серебряным шитьём и щёгольскую шляпу, нервно расхаживал поблизости, размышляя не преобразить ли меч булатный в шпагу. Наверное, так изящнее будет и лучше подойдёт к его утончённому во всех смыслах облику. С другой стороны: шпага — это несерьёзно, штопальная игла какая-то, а меч — солидно.
Кощей остановился и мановением руки подбавил на ножны каменьев драгоценных. В основном — бриллиантов, чтобы было не пестро, а элегантно. Но тут же подумал, что невесту-то хочет бескорыстную, так зачем же тогда богатство своё напоказ выставлять? Убрать? Жалко… Красиво получилось. Посомневавшись, Кощей уменьшил бриллианты и добавил немного алмазной пыли. Вышло так здорово, что сам залюбовался и решил оставить, как есть.
— Ну где же Яга? — вопросил он тоскливо, изнывая от нехорошего предчувствия, что снова ничего не выйдет.
Недавно она уже поманила его надеждой. Хотела сосватать царевну по имени Несравненная Красота, ту самую, которую Иван на Сивке Бурке на весь белый свет опозорил! Как писали в "Сказочном вестнике":
"Несравненная Красота, велела построить себе терем о двенадцати столбах, о двенадцати венцах. В этом тереме она сядет на самый верх и будет ждать, кто бы с одного лошадиного скока доскочил до неё и поцеловал в губы. За такого наездника, какого бы роду он ни был, царь отдаст в жены свою дочь, Несравненную Красоту, и полцарства в придачу."
Ну вот и дождалась она, на самом верху сидючи… Прискакал-таки самый лучший наездник, доскочил! Только и не подумал её целовать, а драгоценности содрал — и был таков! Говорят, корона самоцветная и ожерелье бесценное потом на заморском аукционе всплыли. А вот перстень заветный нигде не появлялся… Видно, несостоявшийся жених, хоть и Иван, да не дурак! Перстень-то волшебный — ему вообще цены нет! И не найдёшь его теперь, пока Иван не захочет…
Яга, впрочем, могла бы найти, да только ей без надобности. Она царевну дурищщей обозвала и сказала, что сама виновата! Не по скаковым качествам мужа-то выбирать надо! Чай не жокея ищешь!
И теперь сидела Несравненная Красота безвылазно в тереме за закрытыми ставнями, стыдно людям на глаза показаться было после такого пренебрежения — побрякушки-то "поскакун" повыше оценил, чем её, и даже полцарства впридачу не пожелал…
Вот Яга-то и решила было, что после такого облома царевна малость поумнеет и научится ценить внутреннее содержание. Подбила Кощея поухаживать за ней.
Несравненная Красота замуж за Кощея выйти соглашалась и вроде бы даже интерес к нему начала проявлять, как к собеседнику. Мужское внимание для униженной женщины — самое лучшее утешение и самая большая ценность! На это Яга и рассчитывала. Но потом резко свернула сватовство, отрезав:
— Не годится. Другую буду искать.
Кощей попытался возражать, но Яга была неумолима.
— Я твой заказ выполняю, между прочим! Ты чего заказывал? Чтоб жена тебя любила! А эта — только себя любит… Промахнулась я, уж не серчай, Кощеюшка. Будем искать…
Кощей уныло вздохнул, уже не особо веря в успех предприятия, но решил идти до конца.
Потом была Белоснежка. Кощей, не мудрствуя лукаво, как следует встряхнул домовину, прямо не выходя из домика семи гномов. Кусок отравленного яблока, как положено, выскочил из горла, и дева пробудилась!
Правда, увидев Кощея, чуть снова в кому не впала… Но после привыкла и даже прониклась к нему тёплыми чувствами… Какое сердце не тронет мужчина, ищущий любви и мечтающий окружить заботой избранницу?
Но тут сам Кощей как-то заскучал… Белоснежка кормила птичек и поливала цветочки, ещё она любила гладить зайчиков и петь незатейливые песенки. И яблоки любила. На этом, собственно, всё. От умных разговоров она засыпала, а книжки любила только с картинками, на которых должны были быть… да-да — цветы, птички, зайчики и ещё принцессы в красивых платьях и принцы на белых конях.
Полюбовавшись пару дней на "счастье влюблённых", Яга и этот эксперимент признала неудачным, во мгновение ока окрутив Белоснежку с подходящим принцем. А на все (впрочем, вялые) возражения Кощея отвечала твёрдо:
— Будем искать!
И вот сегодня Яга объявила, что нашла ещё одну кандидатку.
— Третий раз — счастливый! — обнадёжила она Кощея и отправилась на переговоры — неизвестно куда и к кому, а Кощею велела ждать на полянке.
Изнывая от любопытства, волнения, нетерпения и множества иных чувств, Кощей на всякий случай принарядился, — вдруг Яга с невестой знакомить будет. Ну и прихватил друзей для моральной поддержки.
— Ну где же Яга? — не выдержал наконец Кощей, уже часа два маявшийся на полянке.
— Будет тебе Яга, — протянул задремавший было Баюн. — И невеста тебе, мурбудет…
— Откуда знаешь? — тут же подскочил к Коту Кощей.
— Вещун я, забыл, что ли? Вот и вещаю! Жди — и непременно, мур, дождёшься! — Кот издевательски ухмыльнулся.
Кощей приготовился с ним от души поругаться, но тут появилась Яга. Невесты при ней не было, но выглядела она весьма довольной.
— Ну что, поздравляю, Кощеюшка! — объявила она. — На этот раз — дело верное! Девица не особо юная, под тридцатник уже подвалило, но симпатичная. Читать любит — бульдозером из библиотеки не вытащишь! И с детства мечтает за какого-нибудь злодея замуж выскочить!
— За злодея? — озадачился Кощей. — Но я ведь…
— Ну да, ты у нас уже практически положительный персонаж и только со всякими гадами зверствуешь, но ей это пока знать не обязательно. Мечта у неё — чтобы настоящая любовь пробудила очерствевшее сердце и… всякая прочая муть.
— Ну почему же муть…
— Да потому! — рявкнула Яга. — Это только в книжках бывает, что замуж выходишь за Чудовище, а муж оказывается Прекрасным Принцем. В жизни всё наоборот обычно… И если уж жених с самого начала чудовище, то после свадьбы из него наверняка получится первостатейный монстр! Но твоей невесте мы на этот прискорбный факт глаза открывать не будем. Прикинешься пока… ну… вспомни себя в былые годы! Прикажешь там кого-нибудь схватить, казнить… Страшной казнью!
— Да ты чего, Яга?!
— Я сказала — прикажешь, а не казнишь! Ты не перебивай, а слушай. Уму-разуму, окромя меня, некому вас учить… Ничего вы в женщинах не понимаете. Я сказала — в женщинах, а не в кошках, так что не перебивай, Баюн. Значит, прикажешь казнить, но только обязательно при невесте, а она, натурально, начнёт тебя просить, уговаривать… окропит грудь слезами… Ну всё как положено! Поломаешься для виду и помилуешь… Ну и вот таким порядком… Понял систему?
— Понял — не дурак, — кивнул Кощей.
— Вот так вот будешь добреть с каждым днём. Только не торопись особо… Чтобы девица прочувствовала, как её любовь тебя изменила.
— А кто у нас девица? — оторвался от книг Горыныч.
— Ах да, я не сказала ещё… Это потому что вы всё время перебиваете! Дочка Красавицы и Чудовища. Младшенькая. Всё ищет себе на шею чудовище почудовищнее… на нормальных парней и не смотрит. Хочет любовью спасать, понимаешь ли! Ну вот и пусть спасает! И ей хорошо, и тебе. Согласен, что ль, Кощеюшко?
— Согласен! — расплылся в улыбке Кощей, наконец-то осознавший какое счастье ему привалило.
— Только ты ей улыбаться не вздумай, — погрозила пальцем Яга. — Посуровее держись. Месяца через три улыбнёшься — так она у тебя в обморок от счастья упадёт — гарантирую! Через четыре месяца цветочек какой-нито подаришь… Ромашечку там, незабудочку… Усвоил программу?
— А то, — расплылся Кощей. — Веди, Яга, к невесте, улыбаюсь последний раз на ближайшие три месяца!
Однажды Ваня Иванов, обычный российский школьник, отдыхая с родителями на море нашёл старинную лампу необычной формы — точь в точь такую, как в мультфильме про Аладдина. Ваня поднял странный предмет и потёр его — ну так, на всякий случай.
Внезапно лампа завибрировала у него в руках, а потом и вовсе вырвалась, упала на песок и из неё поднялся столб густого синего дыма, а в дыму показался самый что ни на есть натуральный джинн, похожий на Хоттабыча.
— Моё имя Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, — объявил джинн голосом, подобным громовому раскату. — Скажи, чего ты желаешь, смертный, и я исполню твою волю. Но помни, что желание может быть только одно!
Из полупровалившегося рта высовывались длинные и неожиданно крепкие клыки. В костяной руке ужасная старуха сжимала посох, увенчанный черепом, внутри которого пылал огонь, — лучи света падали из пустых глазниц, так что посох одновременно выполнял роль фонаря.
— Совсем стража наша плоха стала, — проскрипела старуха, — ни мышей, ни… слизней не ловит. Вот и ползают, подлые… — она указала скрюченной рукой, на которой ещё была плоть, хоть и усохшая почти до состояния мумии, на совершенно деморализованного Недопёскина.
Но на этом "вечер приятных сюрпризов" для "Великого Сказочника" не закончился. В холле внезапно появился самый настоящий Змей Горыныч — трёхголовый и очень злой. Надо сказать, что зол он был не только потому, что его старинного приятеля Баюна обманули и обокрали, но и потому, что всё это время он старался уменьшить своё тело так, чтобы поместиться в холле.
Яга почему-то не хотела рушить особняк, и Горынычу пришлось её желание уважить. Мог бы он, конечно, явиться в виде добра молодца, но хотелось всё же дополнительно пугнуть сволочного плагиатора! Вот и старался трёхголовый уменьшиться… Это для Горыныча возможно, но отнюдь не просто.
— Ну наконец-то! — радостно проревел блюститель авторских прав. — Уж так хотелось мне в бесстыжие глазки посмотреть! — и он подсунулся всеми тремя огроменными башками чуть ли не под нос Викентию.
Правда, "посмотреть в глазки" этот манёвр не особо помог, так как они у Великого Сказочника как раз закатились.
— Эй ты, Недоноскин! — рявкнул Горыныч. — Сознание не терять, в глаза смотреть! — и слегка, ну просто самую малость, дохнул пламенем.
От такого Викентий, конечно, сразу же очнулся.
— Как же ты посмел, падла… — нежно протянул Горыныч. — Думал, что всё с рук сойдёт, гнида паскудная?
— Но я же… — пискнул Викентий. — Мы же договаривались! — он с мольбой простёр руки к Баюну. — Я же не мог написать, что вы автор! Мне бы не поверили!
— Договаривалимурлись… — мурлыкнул Кот. — Что ты напишешь: "автор пожелал остаться неизвестным". Псевдоним — Кот Баюн, мур. А ты будешь мурмоим агентом, — вот как мы, мур, договарлимурлись…
— Но я...
— Можно я его зажарю? — с плотоядной лаской во взгляде спросила левая голова Горыныча.
— Лучше сварить… — предложила правая. — На мееедленном огне.
Средняя голова облизнулась, но сурово ответила:
— Есть не будем — гадость всякую… Но насчёт варки-жарки — я за!
— Котик!!! — тонко вскрикнул Недопёскин.
— Мур-мур… — нежно ответил Баюн. — Я тебе не котик! Мне нравятся твои предложения, Горыныч… Сварить, пожалуй, лучше…
— Нет!!! — заорал Недопёскин. — Помогите!!! Кто-нибудь!!!
— А ну молчать! — Яга стукнула посохом в пол.
— Значится так… я тут подумала… Стражей у нас дефицит… Давно не ловили мы таких вот… недоноскиных. Пора исправляться.
— Но какой же, мур, из него, мурстраж? — искренне удивился Баюн.
— Пока, конечно, никакой, — согласилась Яга. — Учить долго придётся… Ничаво! Научится… А не научится — тогда и сварите, зажарите… Жалко, что ли…
И не обращая более внимания на попытки Викентия открыть дверь, позвать на помощь или вымолить пощады, Яга стукнула посохом, а потом указала его вершиной-черепом на Викентия.
Вспышка. И на том месте, где только что в ужасе корчился человек, оказалась мелкая собачонка, из тех, что называют шавками. Она немедленно истерически залаяла.
— Утихни, — поморщилась Яга, слегка шевельнув посохом, и стало наконец тихо, хотя собачонка продолжала открывать пасть.
— Мур-мда… — протянул Баюн. — Недопёскин и есть… Страж, мур, нескоромур из него помурчится…
— Пока будет у моей избушки бегать, — равнодушно дёрнула плечом Яга, принимая истинный облик молодой черноволосой и черноокой красавицы. — Посмотрим. Не будет толку — в топь кину. — Ты уж извини, Горыныч, но чего там варить да жарить… только посуду портить…
— Да уж и сам вижу, — все три головы брезгливо отвернулись. — А можно я дом спалю? — оживилась левая голова.
— Нельзя! — отрезала Яга. — Хватит нам уже жить только своим миром, оставив людей на свою волю… Плохо у них выходит, сами видите. Здесь это… Центр Детского Творчества откроем… Ты, Горыныч, начитанный у нас, прямо страсть! Будешь литературный кружок вести. Ну и Баюн тебе в помощь. Вахтовым методом работать можете.
— А ты, Яга, мур?
— Ну а я… не знаю пока. Может, танцы, актёрское мастерство там… Кощея подрядим насчёт техники и точных наук. Ну и людей наберём, конечно, смену воспитаем. Пошли пока отседова.
И Яга растворилась в воздухе, предварительно набросив на недопёска Недопёскина магический поводок и утащив его вслед за собой.
Горыныч и Баюн молча посмотрели друг на друга.
— Во попали, — почесала в затылке левая голова Горыныча. — Может, отказаться?
— Да разве ж у Яги отвертишься, мур, — развёл лапами Баюн. — Да и мурнужно ли? Мне, мур, скучновато было всё по цепи, мур, ходить, когда, мур, слушателей — кот наплакал.
— Ладно, попробуем! — решила средняя голова.
— Договримурлись, — ответил Баюн и тоже растаял в воздухе.
Горыныч ещё какое-то время постоял в холле, посмотрел по сторонам, причём левая голова явственно сожалела, что нельзя тут всё спалить, а правая интересовалась, есть ли в доме библиотека. Но потом средняя голова встряхнулась, и Горыныч тоже исчез.
Часть двадцать пятая. Невеста для Кощея
Посреди глухих дебрей заповедного леса, на цветущей поляне, где обычно располагалась Избушка на курьих ножках, собралось избранное общество. Избушка же как раз отсутствовала — загуляла где-то со своим женихом китайским Пагодой на журавлиных ногах (и как только не подламываются?)
Яга уже вовсю вела переговоры с заморскими сказочными державами насчёт устройства будущего потомства, а сама пока проживала в особняке бывшего Великого Сказочника, бывшего писателя Изумрудова и бывшего же гражданина Недопёскина, теперь с готовностью отзывавшегося на кличку Недопёсок.
Он, похоже, уже совершенно адаптировался к своему новому состоянию и с энтузиазмом выслуживался, мечтая о карьере настоящего Пса. Яга полагала, что шансы у него есть, он даже подрос немного и тявкал теперь не так часто и истерично, как вначале.
Итак, на полянке, среди цветов и трав, вальяжно возлежал Кот Баюн, с вялым интересом посматривавший на порхающих бабочек и пролетающих птичек.
Чуть поодаль основательно устроился Горыныч. Правая голова увлечённо читала фэнтези про драконов; левая полностью погрузилась в новый мистический триллер; а средняя с интересом изучала "Множественные умы Билли Миллигана", периодически отрываясь и с облегчением посматривая на своих соседей — правую и левую.
"Всё-таки повезло мне с растроением голов и личности, — благодушно размышляла она. — Они у меня хоть и с причудами, но в целом — нормальные парни. И договориться с ними всегда можно".
Кощей, принарядившийся в чёрный бархатный камзол с серебряным шитьём и щёгольскую шляпу, нервно расхаживал поблизости, размышляя не преобразить ли меч булатный в шпагу. Наверное, так изящнее будет и лучше подойдёт к его утончённому во всех смыслах облику. С другой стороны: шпага — это несерьёзно, штопальная игла какая-то, а меч — солидно.
Кощей остановился и мановением руки подбавил на ножны каменьев драгоценных. В основном — бриллиантов, чтобы было не пестро, а элегантно. Но тут же подумал, что невесту-то хочет бескорыстную, так зачем же тогда богатство своё напоказ выставлять? Убрать? Жалко… Красиво получилось. Посомневавшись, Кощей уменьшил бриллианты и добавил немного алмазной пыли. Вышло так здорово, что сам залюбовался и решил оставить, как есть.
— Ну где же Яга? — вопросил он тоскливо, изнывая от нехорошего предчувствия, что снова ничего не выйдет.
Недавно она уже поманила его надеждой. Хотела сосватать царевну по имени Несравненная Красота, ту самую, которую Иван на Сивке Бурке на весь белый свет опозорил! Как писали в "Сказочном вестнике":
"Несравненная Красота, велела построить себе терем о двенадцати столбах, о двенадцати венцах. В этом тереме она сядет на самый верх и будет ждать, кто бы с одного лошадиного скока доскочил до неё и поцеловал в губы. За такого наездника, какого бы роду он ни был, царь отдаст в жены свою дочь, Несравненную Красоту, и полцарства в придачу."
Ну вот и дождалась она, на самом верху сидючи… Прискакал-таки самый лучший наездник, доскочил! Только и не подумал её целовать, а драгоценности содрал — и был таков! Говорят, корона самоцветная и ожерелье бесценное потом на заморском аукционе всплыли. А вот перстень заветный нигде не появлялся… Видно, несостоявшийся жених, хоть и Иван, да не дурак! Перстень-то волшебный — ему вообще цены нет! И не найдёшь его теперь, пока Иван не захочет…
Яга, впрочем, могла бы найти, да только ей без надобности. Она царевну дурищщей обозвала и сказала, что сама виновата! Не по скаковым качествам мужа-то выбирать надо! Чай не жокея ищешь!
И теперь сидела Несравненная Красота безвылазно в тереме за закрытыми ставнями, стыдно людям на глаза показаться было после такого пренебрежения — побрякушки-то "поскакун" повыше оценил, чем её, и даже полцарства впридачу не пожелал…
Вот Яга-то и решила было, что после такого облома царевна малость поумнеет и научится ценить внутреннее содержание. Подбила Кощея поухаживать за ней.
Несравненная Красота замуж за Кощея выйти соглашалась и вроде бы даже интерес к нему начала проявлять, как к собеседнику. Мужское внимание для униженной женщины — самое лучшее утешение и самая большая ценность! На это Яга и рассчитывала. Но потом резко свернула сватовство, отрезав:
— Не годится. Другую буду искать.
Кощей попытался возражать, но Яга была неумолима.
— Я твой заказ выполняю, между прочим! Ты чего заказывал? Чтоб жена тебя любила! А эта — только себя любит… Промахнулась я, уж не серчай, Кощеюшка. Будем искать…
Кощей уныло вздохнул, уже не особо веря в успех предприятия, но решил идти до конца.
Потом была Белоснежка. Кощей, не мудрствуя лукаво, как следует встряхнул домовину, прямо не выходя из домика семи гномов. Кусок отравленного яблока, как положено, выскочил из горла, и дева пробудилась!
Правда, увидев Кощея, чуть снова в кому не впала… Но после привыкла и даже прониклась к нему тёплыми чувствами… Какое сердце не тронет мужчина, ищущий любви и мечтающий окружить заботой избранницу?
Но тут сам Кощей как-то заскучал… Белоснежка кормила птичек и поливала цветочки, ещё она любила гладить зайчиков и петь незатейливые песенки. И яблоки любила. На этом, собственно, всё. От умных разговоров она засыпала, а книжки любила только с картинками, на которых должны были быть… да-да — цветы, птички, зайчики и ещё принцессы в красивых платьях и принцы на белых конях.
Полюбовавшись пару дней на "счастье влюблённых", Яга и этот эксперимент признала неудачным, во мгновение ока окрутив Белоснежку с подходящим принцем. А на все (впрочем, вялые) возражения Кощея отвечала твёрдо:
— Будем искать!
И вот сегодня Яга объявила, что нашла ещё одну кандидатку.
— Третий раз — счастливый! — обнадёжила она Кощея и отправилась на переговоры — неизвестно куда и к кому, а Кощею велела ждать на полянке.
Изнывая от любопытства, волнения, нетерпения и множества иных чувств, Кощей на всякий случай принарядился, — вдруг Яга с невестой знакомить будет. Ну и прихватил друзей для моральной поддержки.
— Ну где же Яга? — не выдержал наконец Кощей, уже часа два маявшийся на полянке.
— Будет тебе Яга, — протянул задремавший было Баюн. — И невеста тебе, мурбудет…
— Откуда знаешь? — тут же подскочил к Коту Кощей.
— Вещун я, забыл, что ли? Вот и вещаю! Жди — и непременно, мур, дождёшься! — Кот издевательски ухмыльнулся.
Кощей приготовился с ним от души поругаться, но тут появилась Яга. Невесты при ней не было, но выглядела она весьма довольной.
— Ну что, поздравляю, Кощеюшка! — объявила она. — На этот раз — дело верное! Девица не особо юная, под тридцатник уже подвалило, но симпатичная. Читать любит — бульдозером из библиотеки не вытащишь! И с детства мечтает за какого-нибудь злодея замуж выскочить!
— За злодея? — озадачился Кощей. — Но я ведь…
— Ну да, ты у нас уже практически положительный персонаж и только со всякими гадами зверствуешь, но ей это пока знать не обязательно. Мечта у неё — чтобы настоящая любовь пробудила очерствевшее сердце и… всякая прочая муть.
— Ну почему же муть…
— Да потому! — рявкнула Яга. — Это только в книжках бывает, что замуж выходишь за Чудовище, а муж оказывается Прекрасным Принцем. В жизни всё наоборот обычно… И если уж жених с самого начала чудовище, то после свадьбы из него наверняка получится первостатейный монстр! Но твоей невесте мы на этот прискорбный факт глаза открывать не будем. Прикинешься пока… ну… вспомни себя в былые годы! Прикажешь там кого-нибудь схватить, казнить… Страшной казнью!
— Да ты чего, Яга?!
— Я сказала — прикажешь, а не казнишь! Ты не перебивай, а слушай. Уму-разуму, окромя меня, некому вас учить… Ничего вы в женщинах не понимаете. Я сказала — в женщинах, а не в кошках, так что не перебивай, Баюн. Значит, прикажешь казнить, но только обязательно при невесте, а она, натурально, начнёт тебя просить, уговаривать… окропит грудь слезами… Ну всё как положено! Поломаешься для виду и помилуешь… Ну и вот таким порядком… Понял систему?
— Понял — не дурак, — кивнул Кощей.
— Вот так вот будешь добреть с каждым днём. Только не торопись особо… Чтобы девица прочувствовала, как её любовь тебя изменила.
— А кто у нас девица? — оторвался от книг Горыныч.
— Ах да, я не сказала ещё… Это потому что вы всё время перебиваете! Дочка Красавицы и Чудовища. Младшенькая. Всё ищет себе на шею чудовище почудовищнее… на нормальных парней и не смотрит. Хочет любовью спасать, понимаешь ли! Ну вот и пусть спасает! И ей хорошо, и тебе. Согласен, что ль, Кощеюшко?
— Согласен! — расплылся в улыбке Кощей, наконец-то осознавший какое счастье ему привалило.
— Только ты ей улыбаться не вздумай, — погрозила пальцем Яга. — Посуровее держись. Месяца через три улыбнёшься — так она у тебя в обморок от счастья упадёт — гарантирую! Через четыре месяца цветочек какой-нито подаришь… Ромашечку там, незабудочку… Усвоил программу?
— А то, — расплылся Кощей. — Веди, Яга, к невесте, улыбаюсь последний раз на ближайшие три месяца!
Часть двадцать шестая. Только одно желание
Однажды Ваня Иванов, обычный российский школьник, отдыхая с родителями на море нашёл старинную лампу необычной формы — точь в точь такую, как в мультфильме про Аладдина. Ваня поднял странный предмет и потёр его — ну так, на всякий случай.
Внезапно лампа завибрировала у него в руках, а потом и вовсе вырвалась, упала на песок и из неё поднялся столб густого синего дыма, а в дыму показался самый что ни на есть натуральный джинн, похожий на Хоттабыча.
— Моё имя Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, — объявил джинн голосом, подобным громовому раскату. — Скажи, чего ты желаешь, смертный, и я исполню твою волю. Но помни, что желание может быть только одно!
