Горячий осмотр
Аня нервно сжимала в руках тонкую папку с документами, ощущая, как влажнеют ладони. В свои двадцать лет она впервые решилась на полноценный визит к гинекологу, и само слово «осмотр» вызывало у нее дрожь. Все вокруг казалось стерильным, холодным и пугающе официальным.
Когда ее вызвали, она вошла в светлый, залитый солнцем кабинет. В углу комнаты возвышалось гинекологическое кресло, накрытое медицинской простыней — объект ее главного страха. Но внимание Ани привлекло не оно.
Из-за стола поднялся доктор. Кирилл Андреевич Волков. Он был молод, возможно, ему точно еще не было 30-ти, с красивыми серыми глазами, густыми каштановыми волосами и обезоруживающей улыбкой, которая, впрочем, не скрывала его профессиональной собранности. Аня почувствовала, как краска мгновенно заливает щеки. Попасть в такую деликатную ситуацию, да еще и к такому привлекательному врачу, — это было верхом неловкости.
«Здравствуйте, Анна. Присаживайтесь», — его голос был бархатным и спокойным, что немного сняло первоначальное напряжение.
Она села на стул у его стола, стараясь не смотреть в сторону кресла.
«Прежде чем начнем, мне нужно задать вам несколько стандартных вопросов», — начал он, взяв в руки ее карту. «Возраст я вижу. Скажите, когда у вас началась первая менструация?»
«В тринадцать», — едва слышно прошептала Аня.
«Цикл регулярный? Есть ли болезненные ощущения?»
Она отвечала на его вопросы, чувствуя себя так, словно выкладывала на стол самые сокровенные тайны своего тела. Доктор кивал, делая пометки, и его деловой тон помогал ей собраться.
Затем последовал вопрос, которого она боялась больше всего.
«Анна, вы уже живете половой жизнью?» — он поднял на нее глаза, и во взгляде не было ни капли осуждения или праздного любопытства, только профессиональный интерес.
Покраснев до корней волос, Аня опустила голову. «Да… Несколько месяцев назад. Собственно, поэтому я и пришла».
«Это очень правильное и ответственное решение», — мягко сказал он. «Не нужно смущаться. Это абсолютно нормально и необходимо для полной картины вашего здоровья».
После еще нескольких вопросов он отложил карту.
«Хорошо. Теперь нам нужно провести осмотр. Начнем с молочных желез. Вам нужно будет раздеться до пояса».
Сердце Ани ухнуло вниз. Она медленно кивнула и прошла за ширму. Пальцы дрожали, пока она расстегивала бюстгальтер. Сделав глубокий вдох, она вышла, прикрывая грудь скрещенными руками, чувствуя себя невероятно обнаженной и уязвимой. Щеки пылали.
«Не нужно стесняться, Анна», — голос был мягким, но в нем проскользнула едва уловимая хрипотца. Он стоял у окна, и свет очерчивал его сильный силуэт.
Он повернулся, и его взгляд скользнул по ней — не оценивающе, а… заинтересованно.
Его глаза, до этого спокойные, серые, показалось, на долю секунды потемнели.
«Подойдите, пожалуйста. Руки вдоль тела».
«Сейчас мне нужно будет провести пальпацию», — предупредил он, и его голос прозвучал как-то глухо.
Аня замерла, когда почувствовала, как его теплые, сильные руки легли на ее грудь. Она вздрогнула от первого прикосновения, но не отстранилась.
Ее мозг отчаянно кричал: «Это осмотр, просто осмотр», но тело отказывалось слушать.
Его пальцы двигались методично, по всем правилам, круговыми движениями обследуя каждую дольку. Но его прикосновения не были клинически-отстраненными. Они были нежными, почти интимными. Под его ладонями ее кожа горела.
Когда его большой палец, как бы случайно, скользнул по напряженному соску, Аня резко втянула воздух. По ее телу пронесся электрический разряд, заставив низ живота сладко сжаться. Она закусила губу, чтобы не издать ни звука. Грань между медицинским осмотром и откровенной лаской стерлась окончательно.
Он, должно быть, почувствовал ее реакцию. Он на мгновение замер, его палец задержался на ее соске, а затем он продолжил осмотр, но теперь в его движениях появилась новая, едва уловимая уверенность. Перейдя ко второй груди, он повторил все то же самое, но на этот раз его касание соска было уже не случайным, а намеренным, медленным, дразнящим.
Аня едва дышала. Она чувствовала, как предательская влага собирается между ног, и от этого осознания ее охватила паника, смешанная с темным, порочным восторгом. Она была полностью в его власти, и, что самое ужасное, ей это нравилось.
Наконец он закончил и отступил на шаг. Воздух снова стал прохладным, и ее кожа покрылась мурашками.
«Здесь все в полном порядке», — его голос прозвучал так же ровно, но в его потемневших глазах она видела отражение того же огня, что пылал сейчас внутри нее.
«Теперь, пожалуйста, проходите на кресло».
С замиранием сердца Аня устроилась на кресле, чувствуя себя абсолютно беззащитной под ярким светом лампы. Она невольно сжалась.
«Аня, дышите», — его голос стал тише, почти интимным.
«Чем сильнее вы будете сжиматься, тем дискомфортнее будет. Просто доверьтесь мне».
Он надел перчатки и коснулся ее легким, почти невесомым поглаживанием по нежной коже ее внутренней стороны бедра. Ее кожа мгновенно покрылась мурашками. Она резко втянула воздух, ее тело вздрогнуло от неожиданной ласки.
Это было не врачебное прикосновение. Это была прелюдия.
Его пальцы скользнули выше. Он развел ее большие губы с медлительностью ценителя, открывая вид на влажные, розовые складочки внутри. Он не спешил. Он провел кончиком пальца по всей длине ее щели, от лобка вниз и обратно, заставляя ее замереть на кресле. Затем он коснулся ее клитора. Аня издала тихий стон.
Затем он ввел в нее один палец. Медленно, дразняще, вращая им, позволяя ей почувствовать его движения. Она была такой влажной и узкой, что он издал тихий, одобрительный звук. Затем он добавил второй палец. Ощущение наполненности заставило ее бедра непроизвольно приподняться навстречу его руке.
Его пальцы внутри слегка согнулись, надавливая на ее переднюю стенку, исследуя, находя точки, которые доставляли ей порочное удовольствие, массируя ее изнутри.
Большим пальцем этой же руки он стал нежно и поглаживать ее набухший клитор. Одновременно его вторая рука легла ей на низ живота и начала мягко надавливать.
Сочетание этих точек давления было ошеломляющим. Горячая волна затопила ее, и она почувствовала, как ее влага смачивает его перчатку.
Стыд обжег ее щеки, но она была бессильна.
Его большой палец снаружи делал медленные, почти ленивые круговые движения. В ее голове вспыхнула яркая картина: она, лежащая здесь, полностью открытая ему, течет для него. Дыхание сбилось. Эта мысль стала последней каплей. Ее тело выгнулось дугой, и безмолвный спазм прошел по всему телу, заставляя мышцы сокращаться в сладкой агонии.
Он не вынул руку. Он продолжал двигать в ней пальцами, позволяя ей пережить затихающие волны ее оргазма. Наклонился к ней так близко, что она почувствовала его горячее дыхание у своего уха.
«Какая же ты чувствительная», — прошептал он. «Какая же ты мокрая… Вся течешь».
Он убрал руку, и она, к своему стыду, пожалела, что все закончилось.
Но он произнес:
- Тшшш... Все хорошо, девочка. Ты такая отзывчивая. Сейчас мы продолжим осмотр.
И прежде чем она успела осознать смысл его слов, он зачерпнул ее собственную, обильную смазку и коснулся ее заднего прохода. Ее тело инстинктивно сжалось.
«Тихо… тихо», — прошептал он, его большой палец вернулся к ее клитору, и нежно погладил, успокаивая.
«Не бойся. Я просто хочу осмотреть тебя всю. Ты так хорошо отзываешься на меня…»
Его палец, скользкий от ее же влаги, осторожно надавил, пробуя ее сжатое колечко мышц. Стыд боролся с огнем, который он вновь разжег в ее теле.
А его ловкие и умелые руки продолжали гладить и разминать ее анус. Он готовил ее. Погружая в нее свои пальцы, сначала один, потом два.
«Да, вот так», — хрипло прошептал он. «Ты хочешь этого, я знаю. Хочешь почувствовать меня всего внутри себя, правда?»
Его большой палец снова поглаживал ее влажные после оргазма складочки.
Каждое его пошлое слово было как масло, подлитое в огонь. Он на мгновение остановился, давая ей выбор. И в этой тишине, на пике возбуждения, Аня поняла, что не хочет, чтобы он останавливался.
«Пожалуйста…» — вырвался из ее груди сдавленный шепот. — «Не останавливайтесь».
Этого было достаточно. Она услышала тихий звук расстегиваемой молнии.
«Ты сама этого попросила», — прошептал он.
Он несколько раз провел своим членом вверх и вниз по ее складочкам, задевая ее припухший от возбуждения клитор. А затем приставил головку своего члена к ее смазанному входу.
Вошел в нее медленно, но неотвратимо. Боль была острой, но сладкой, смешанной с невероятным чувством наполненности. Его пальцы вернулись к ее клитору, продолжая ласкать ее, заставляя испытывать невероятное возбуждение на грани.
Он начал двигаться, установив глубокий, животный ритм. Он брал ее прямо на гинекологическом кресле, шепча ей грязные, пошлые слова, описывая, что он с ней делает, какая она узкая и горячая.
Она чувствовала приближение разрядки — еще более сильной, сокрушительной.
«Давай, Аня! Кончи для меня!» — сказал он.
Его слова стали спусковым крючком. Ее мир взорвался ослепительно-белой вспышкой. Ее тело сотрясалось в самых глубоких спазмах. В тот же миг она почувствовала, как он с глубоким, гортанным стоном кончил в нее.
Он замер, оставаясь внутри нее пока ее оргазм не закончился. Эта было почти невыносимо. Она чувствовала последние глубокие толчки его пульса внутри себя, в то время как ее собственные судороги удовольствия продолжались, волна за волной. Он давал ей возможность прочувствовать все до последней капли.
Когда ее тело наконец обмякло, он медленно и плавно вышел из нее. Без единого слова он привел себя и ее в порядок и со словами - Теперь можешь одеваться. - пошел к столу, чтобы сделать запись в ее карте. Аня, на дрожащих ногах, побрела за ширму.
Когда она вышла, уже одетая, он протянул ей карточку. На его лице была все та же спокойная, профессиональная маска.
- Я бы рекомендовал повторный осмотр через месяц, для контроля, — сказал он с улыбкой и в его глазах блеснул огонек, который теперь она понимала.
Она молча взяла карточку.
Выходя из кабинета и проходя по больничному коридору, она вдруг вспомнила, как перед записью читала отзывы о нем в интернете. Десятки восторженных комментариев: «Лучший врач, которого я встречала», «Невероятно чуткий и внимательный», «После визита к нему чувствуешь себя совершенно по-новому».
Теперь она понимала, о чем писали эти женщины. О какой именно «чуткости» шла речь.
И улыбнувшись своим мыслям, она поняла с абсолютной уверенностью — она обязательно вернется на этот «контрольный осмотр».
Практическое Занятие
Медная ручка двери в кабинет с табличкой «Лебедев А.В., гинеколог» кажется клеймом, раскаленным докрасна. Я касаюсь ее вспотевшей ладонью и тут же отдергиваю руку. Господи, какой позор. Горячая, удушливая волна стыда ползет от ключиц к щекам, затапливая лицо багровым румянцем. Двадцать восемь лет. В мои годы женщины разводятся и рожают второго, а я сижу здесь, под дверью, чтобы попросить врача избавить меня от невинности.
Сама формулировка звучит как диагноз из средневекового трактата. «Медицинская дефлорация». Приговор моей трусости, моей нескладной жизни, моему паническому страху перед мужчинами.
Завтра у меня свидание с Кириллом. Он – само совершенство из женских романов. Умный, обходительный, невероятно терпеливый. Он ждал три месяца, деликатно принимая мои дурацкие отговорки про «еще не время» и «я не готова». Но я не слепая. Я вижу, как гаснет искорка в его глазах, как на смену ей приходит вежливое недоумение. Его терпение на исходе. Завтра он забронировал номер в отеле. Вечер «Икс». А я – ходячая катастрофа, клубок комплексов, боящаяся боли, неловкости и, хуже всего, жалости в его глазах. Поэтому я здесь. Решила сжульничать. Устранить техническую проблему, чтобы потом попытаться изобразить страсть. Ха. Страсть.
Дверь плавно отворяется, и я слышу мужской голос.
• Проходите.
На ватных ногах я вплываю в кабинет и застываю на пороге. Мозг отказывается обрабатывать картинку. Вместо седовласого эскулапа, которого я себе навоображала, за столом сидит он. Мужчина, которому место на обложке спортивного журнала, а не в гинекологическом кабинете. Ему едва ли больше тридцати. Белоснежный халат натянут на таких широких плечах, что кажется, вот-вот треснет по швам. Из-под расстегнутого ворота виднеется темно-синяя футболка, облегающая бугры мышц. Короткие темные волосы аккуратно и явно дорого пострижены, на волевом подбородке – тень щетины, а светло-серые глаза смотрят на меня с хищным, ленивым любопытством.
• Присаживайтесь. – его голос – низкий бархат с легкой хрипотцой, от которого по спине бегут мурашки. Он кивает на стул.
Я опускаюсь на самый краешек, вцепившись в свой клатч как утопающий в спасательный круг.
• Я… по записи. К доктору Лебедеву.
• Антон Валерьевич – это я. – уголок его рта ползет вверх в подобии улыбки. – Слушаю вас. Что беспокоит?
Я открываю рот, но вместо слов получается какой-то сиплый звук. Как сказать ему? Как произнести эту унизительную фразу, глядя в эти насмешливые глаза? Он буравит меня взглядом, и мне становится не просто жарко – я чувствую, как плавится кожа.
• Ну же. Я здесь не для того, чтобы вас смущать. Я врач. Жалобы есть? Боли, выделения, сбитый цикл?
Я судорожно мотаю головой.
• Тогда… – он откидывается на спинку кресла, сцепляя руки на груди. Халат натягивается еще сильнее, и я невольно отмечаю мощь его бицепсов. – Причина вашего визита?
Я зажмуриваюсь, как перед прыжком в ледяную воду, и выпаливаю на одном выдохе:
• Мне нужна медицинская дефлорация.
Тишина. Густая, звенящая, оглушающая. Я уверена, что он сейчас расхохочется. Громко, по-мужски, смакуя всю абсурдность ситуации.
• Вот как… – его голос абсолютно ровный, даже без тени удивления. – Откройте глаза.
Я повинуюсь. В его серых глазах больше нет насмешки. Только острый, профессиональный интерес и… что-то еще. Что-то похожее на азарт.
• Показания? Патологически плотная плева, травмы в анамнезе?
• Н-нет… – голос предательски дрожит.
• По собственному желанию. – это не вопрос, а утверждение. – Что ж, смело. Ваш возраст?
• Двадцать восемь. – шепчу я, и цифра повисает в воздухе, как табличка с надписью «бракованная».
• Двадцать восемь. – повторяет он, словно пробуя цифру на вкус. – И что же послужило триггером? Мужчина на горизонте?
Его прямота выбивает почву из-под ног.
• Завтра свидание.
• А, вот оно что. – он понимающе кивает. – Боитесь боли. Боитесь показаться неумехой. Боитесь, что он решит, будто с вами что-то не так, и сбежит. Я угадал?
Он не просто угадал. Он вскрыл мой череп и прочитал самые постыдные мысли. Я не выдерживаю и всхлипываю, роняя на клатч горячую слезу.
• Эй, только без этого. – он мгновенно оказывается рядом, опустившись передо мной на корточки. – Слезы – худший помощник. Твоя проблема не в физиологии, а вот здесь. – он легонько стучит пальцем по моему лбу, переходя на «ты» так естественно, что я даже не сразу это осознаю. – В голове.
Он протягивает руку и большим пальцем смахивает влажный след с моей щеки. Его кожа теплая и чуть шершавая. Прикосновение обжигает, заставляя меня вздрогнуть всем телом.
Аня нервно сжимала в руках тонкую папку с документами, ощущая, как влажнеют ладони. В свои двадцать лет она впервые решилась на полноценный визит к гинекологу, и само слово «осмотр» вызывало у нее дрожь. Все вокруг казалось стерильным, холодным и пугающе официальным.
Когда ее вызвали, она вошла в светлый, залитый солнцем кабинет. В углу комнаты возвышалось гинекологическое кресло, накрытое медицинской простыней — объект ее главного страха. Но внимание Ани привлекло не оно.
Из-за стола поднялся доктор. Кирилл Андреевич Волков. Он был молод, возможно, ему точно еще не было 30-ти, с красивыми серыми глазами, густыми каштановыми волосами и обезоруживающей улыбкой, которая, впрочем, не скрывала его профессиональной собранности. Аня почувствовала, как краска мгновенно заливает щеки. Попасть в такую деликатную ситуацию, да еще и к такому привлекательному врачу, — это было верхом неловкости.
«Здравствуйте, Анна. Присаживайтесь», — его голос был бархатным и спокойным, что немного сняло первоначальное напряжение.
Она села на стул у его стола, стараясь не смотреть в сторону кресла.
«Прежде чем начнем, мне нужно задать вам несколько стандартных вопросов», — начал он, взяв в руки ее карту. «Возраст я вижу. Скажите, когда у вас началась первая менструация?»
«В тринадцать», — едва слышно прошептала Аня.
«Цикл регулярный? Есть ли болезненные ощущения?»
Она отвечала на его вопросы, чувствуя себя так, словно выкладывала на стол самые сокровенные тайны своего тела. Доктор кивал, делая пометки, и его деловой тон помогал ей собраться.
Затем последовал вопрос, которого она боялась больше всего.
«Анна, вы уже живете половой жизнью?» — он поднял на нее глаза, и во взгляде не было ни капли осуждения или праздного любопытства, только профессиональный интерес.
Покраснев до корней волос, Аня опустила голову. «Да… Несколько месяцев назад. Собственно, поэтому я и пришла».
«Это очень правильное и ответственное решение», — мягко сказал он. «Не нужно смущаться. Это абсолютно нормально и необходимо для полной картины вашего здоровья».
После еще нескольких вопросов он отложил карту.
«Хорошо. Теперь нам нужно провести осмотр. Начнем с молочных желез. Вам нужно будет раздеться до пояса».
Сердце Ани ухнуло вниз. Она медленно кивнула и прошла за ширму. Пальцы дрожали, пока она расстегивала бюстгальтер. Сделав глубокий вдох, она вышла, прикрывая грудь скрещенными руками, чувствуя себя невероятно обнаженной и уязвимой. Щеки пылали.
«Не нужно стесняться, Анна», — голос был мягким, но в нем проскользнула едва уловимая хрипотца. Он стоял у окна, и свет очерчивал его сильный силуэт.
Он повернулся, и его взгляд скользнул по ней — не оценивающе, а… заинтересованно.
Его глаза, до этого спокойные, серые, показалось, на долю секунды потемнели.
«Подойдите, пожалуйста. Руки вдоль тела».
«Сейчас мне нужно будет провести пальпацию», — предупредил он, и его голос прозвучал как-то глухо.
Аня замерла, когда почувствовала, как его теплые, сильные руки легли на ее грудь. Она вздрогнула от первого прикосновения, но не отстранилась.
Ее мозг отчаянно кричал: «Это осмотр, просто осмотр», но тело отказывалось слушать.
Его пальцы двигались методично, по всем правилам, круговыми движениями обследуя каждую дольку. Но его прикосновения не были клинически-отстраненными. Они были нежными, почти интимными. Под его ладонями ее кожа горела.
Когда его большой палец, как бы случайно, скользнул по напряженному соску, Аня резко втянула воздух. По ее телу пронесся электрический разряд, заставив низ живота сладко сжаться. Она закусила губу, чтобы не издать ни звука. Грань между медицинским осмотром и откровенной лаской стерлась окончательно.
Он, должно быть, почувствовал ее реакцию. Он на мгновение замер, его палец задержался на ее соске, а затем он продолжил осмотр, но теперь в его движениях появилась новая, едва уловимая уверенность. Перейдя ко второй груди, он повторил все то же самое, но на этот раз его касание соска было уже не случайным, а намеренным, медленным, дразнящим.
Аня едва дышала. Она чувствовала, как предательская влага собирается между ног, и от этого осознания ее охватила паника, смешанная с темным, порочным восторгом. Она была полностью в его власти, и, что самое ужасное, ей это нравилось.
Наконец он закончил и отступил на шаг. Воздух снова стал прохладным, и ее кожа покрылась мурашками.
«Здесь все в полном порядке», — его голос прозвучал так же ровно, но в его потемневших глазах она видела отражение того же огня, что пылал сейчас внутри нее.
«Теперь, пожалуйста, проходите на кресло».
С замиранием сердца Аня устроилась на кресле, чувствуя себя абсолютно беззащитной под ярким светом лампы. Она невольно сжалась.
«Аня, дышите», — его голос стал тише, почти интимным.
«Чем сильнее вы будете сжиматься, тем дискомфортнее будет. Просто доверьтесь мне».
Он надел перчатки и коснулся ее легким, почти невесомым поглаживанием по нежной коже ее внутренней стороны бедра. Ее кожа мгновенно покрылась мурашками. Она резко втянула воздух, ее тело вздрогнуло от неожиданной ласки.
Это было не врачебное прикосновение. Это была прелюдия.
Его пальцы скользнули выше. Он развел ее большие губы с медлительностью ценителя, открывая вид на влажные, розовые складочки внутри. Он не спешил. Он провел кончиком пальца по всей длине ее щели, от лобка вниз и обратно, заставляя ее замереть на кресле. Затем он коснулся ее клитора. Аня издала тихий стон.
Затем он ввел в нее один палец. Медленно, дразняще, вращая им, позволяя ей почувствовать его движения. Она была такой влажной и узкой, что он издал тихий, одобрительный звук. Затем он добавил второй палец. Ощущение наполненности заставило ее бедра непроизвольно приподняться навстречу его руке.
Его пальцы внутри слегка согнулись, надавливая на ее переднюю стенку, исследуя, находя точки, которые доставляли ей порочное удовольствие, массируя ее изнутри.
Большим пальцем этой же руки он стал нежно и поглаживать ее набухший клитор. Одновременно его вторая рука легла ей на низ живота и начала мягко надавливать.
Сочетание этих точек давления было ошеломляющим. Горячая волна затопила ее, и она почувствовала, как ее влага смачивает его перчатку.
Стыд обжег ее щеки, но она была бессильна.
Его большой палец снаружи делал медленные, почти ленивые круговые движения. В ее голове вспыхнула яркая картина: она, лежащая здесь, полностью открытая ему, течет для него. Дыхание сбилось. Эта мысль стала последней каплей. Ее тело выгнулось дугой, и безмолвный спазм прошел по всему телу, заставляя мышцы сокращаться в сладкой агонии.
Он не вынул руку. Он продолжал двигать в ней пальцами, позволяя ей пережить затихающие волны ее оргазма. Наклонился к ней так близко, что она почувствовала его горячее дыхание у своего уха.
«Какая же ты чувствительная», — прошептал он. «Какая же ты мокрая… Вся течешь».
Он убрал руку, и она, к своему стыду, пожалела, что все закончилось.
Но он произнес:
- Тшшш... Все хорошо, девочка. Ты такая отзывчивая. Сейчас мы продолжим осмотр.
И прежде чем она успела осознать смысл его слов, он зачерпнул ее собственную, обильную смазку и коснулся ее заднего прохода. Ее тело инстинктивно сжалось.
«Тихо… тихо», — прошептал он, его большой палец вернулся к ее клитору, и нежно погладил, успокаивая.
«Не бойся. Я просто хочу осмотреть тебя всю. Ты так хорошо отзываешься на меня…»
Его палец, скользкий от ее же влаги, осторожно надавил, пробуя ее сжатое колечко мышц. Стыд боролся с огнем, который он вновь разжег в ее теле.
А его ловкие и умелые руки продолжали гладить и разминать ее анус. Он готовил ее. Погружая в нее свои пальцы, сначала один, потом два.
«Да, вот так», — хрипло прошептал он. «Ты хочешь этого, я знаю. Хочешь почувствовать меня всего внутри себя, правда?»
Его большой палец снова поглаживал ее влажные после оргазма складочки.
Каждое его пошлое слово было как масло, подлитое в огонь. Он на мгновение остановился, давая ей выбор. И в этой тишине, на пике возбуждения, Аня поняла, что не хочет, чтобы он останавливался.
«Пожалуйста…» — вырвался из ее груди сдавленный шепот. — «Не останавливайтесь».
Этого было достаточно. Она услышала тихий звук расстегиваемой молнии.
«Ты сама этого попросила», — прошептал он.
Он несколько раз провел своим членом вверх и вниз по ее складочкам, задевая ее припухший от возбуждения клитор. А затем приставил головку своего члена к ее смазанному входу.
Вошел в нее медленно, но неотвратимо. Боль была острой, но сладкой, смешанной с невероятным чувством наполненности. Его пальцы вернулись к ее клитору, продолжая ласкать ее, заставляя испытывать невероятное возбуждение на грани.
Он начал двигаться, установив глубокий, животный ритм. Он брал ее прямо на гинекологическом кресле, шепча ей грязные, пошлые слова, описывая, что он с ней делает, какая она узкая и горячая.
Она чувствовала приближение разрядки — еще более сильной, сокрушительной.
«Давай, Аня! Кончи для меня!» — сказал он.
Его слова стали спусковым крючком. Ее мир взорвался ослепительно-белой вспышкой. Ее тело сотрясалось в самых глубоких спазмах. В тот же миг она почувствовала, как он с глубоким, гортанным стоном кончил в нее.
Он замер, оставаясь внутри нее пока ее оргазм не закончился. Эта было почти невыносимо. Она чувствовала последние глубокие толчки его пульса внутри себя, в то время как ее собственные судороги удовольствия продолжались, волна за волной. Он давал ей возможность прочувствовать все до последней капли.
Когда ее тело наконец обмякло, он медленно и плавно вышел из нее. Без единого слова он привел себя и ее в порядок и со словами - Теперь можешь одеваться. - пошел к столу, чтобы сделать запись в ее карте. Аня, на дрожащих ногах, побрела за ширму.
Когда она вышла, уже одетая, он протянул ей карточку. На его лице была все та же спокойная, профессиональная маска.
- Я бы рекомендовал повторный осмотр через месяц, для контроля, — сказал он с улыбкой и в его глазах блеснул огонек, который теперь она понимала.
Она молча взяла карточку.
Выходя из кабинета и проходя по больничному коридору, она вдруг вспомнила, как перед записью читала отзывы о нем в интернете. Десятки восторженных комментариев: «Лучший врач, которого я встречала», «Невероятно чуткий и внимательный», «После визита к нему чувствуешь себя совершенно по-новому».
Теперь она понимала, о чем писали эти женщины. О какой именно «чуткости» шла речь.
И улыбнувшись своим мыслям, она поняла с абсолютной уверенностью — она обязательно вернется на этот «контрольный осмотр».
Практическое Занятие
Медная ручка двери в кабинет с табличкой «Лебедев А.В., гинеколог» кажется клеймом, раскаленным докрасна. Я касаюсь ее вспотевшей ладонью и тут же отдергиваю руку. Господи, какой позор. Горячая, удушливая волна стыда ползет от ключиц к щекам, затапливая лицо багровым румянцем. Двадцать восемь лет. В мои годы женщины разводятся и рожают второго, а я сижу здесь, под дверью, чтобы попросить врача избавить меня от невинности.
Сама формулировка звучит как диагноз из средневекового трактата. «Медицинская дефлорация». Приговор моей трусости, моей нескладной жизни, моему паническому страху перед мужчинами.
Завтра у меня свидание с Кириллом. Он – само совершенство из женских романов. Умный, обходительный, невероятно терпеливый. Он ждал три месяца, деликатно принимая мои дурацкие отговорки про «еще не время» и «я не готова». Но я не слепая. Я вижу, как гаснет искорка в его глазах, как на смену ей приходит вежливое недоумение. Его терпение на исходе. Завтра он забронировал номер в отеле. Вечер «Икс». А я – ходячая катастрофа, клубок комплексов, боящаяся боли, неловкости и, хуже всего, жалости в его глазах. Поэтому я здесь. Решила сжульничать. Устранить техническую проблему, чтобы потом попытаться изобразить страсть. Ха. Страсть.
Дверь плавно отворяется, и я слышу мужской голос.
• Проходите.
На ватных ногах я вплываю в кабинет и застываю на пороге. Мозг отказывается обрабатывать картинку. Вместо седовласого эскулапа, которого я себе навоображала, за столом сидит он. Мужчина, которому место на обложке спортивного журнала, а не в гинекологическом кабинете. Ему едва ли больше тридцати. Белоснежный халат натянут на таких широких плечах, что кажется, вот-вот треснет по швам. Из-под расстегнутого ворота виднеется темно-синяя футболка, облегающая бугры мышц. Короткие темные волосы аккуратно и явно дорого пострижены, на волевом подбородке – тень щетины, а светло-серые глаза смотрят на меня с хищным, ленивым любопытством.
• Присаживайтесь. – его голос – низкий бархат с легкой хрипотцой, от которого по спине бегут мурашки. Он кивает на стул.
Я опускаюсь на самый краешек, вцепившись в свой клатч как утопающий в спасательный круг.
• Я… по записи. К доктору Лебедеву.
• Антон Валерьевич – это я. – уголок его рта ползет вверх в подобии улыбки. – Слушаю вас. Что беспокоит?
Я открываю рот, но вместо слов получается какой-то сиплый звук. Как сказать ему? Как произнести эту унизительную фразу, глядя в эти насмешливые глаза? Он буравит меня взглядом, и мне становится не просто жарко – я чувствую, как плавится кожа.
• Ну же. Я здесь не для того, чтобы вас смущать. Я врач. Жалобы есть? Боли, выделения, сбитый цикл?
Я судорожно мотаю головой.
• Тогда… – он откидывается на спинку кресла, сцепляя руки на груди. Халат натягивается еще сильнее, и я невольно отмечаю мощь его бицепсов. – Причина вашего визита?
Я зажмуриваюсь, как перед прыжком в ледяную воду, и выпаливаю на одном выдохе:
• Мне нужна медицинская дефлорация.
Тишина. Густая, звенящая, оглушающая. Я уверена, что он сейчас расхохочется. Громко, по-мужски, смакуя всю абсурдность ситуации.
• Вот как… – его голос абсолютно ровный, даже без тени удивления. – Откройте глаза.
Я повинуюсь. В его серых глазах больше нет насмешки. Только острый, профессиональный интерес и… что-то еще. Что-то похожее на азарт.
• Показания? Патологически плотная плева, травмы в анамнезе?
• Н-нет… – голос предательски дрожит.
• По собственному желанию. – это не вопрос, а утверждение. – Что ж, смело. Ваш возраст?
• Двадцать восемь. – шепчу я, и цифра повисает в воздухе, как табличка с надписью «бракованная».
• Двадцать восемь. – повторяет он, словно пробуя цифру на вкус. – И что же послужило триггером? Мужчина на горизонте?
Его прямота выбивает почву из-под ног.
• Завтра свидание.
• А, вот оно что. – он понимающе кивает. – Боитесь боли. Боитесь показаться неумехой. Боитесь, что он решит, будто с вами что-то не так, и сбежит. Я угадал?
Он не просто угадал. Он вскрыл мой череп и прочитал самые постыдные мысли. Я не выдерживаю и всхлипываю, роняя на клатч горячую слезу.
• Эй, только без этого. – он мгновенно оказывается рядом, опустившись передо мной на корточки. – Слезы – худший помощник. Твоя проблема не в физиологии, а вот здесь. – он легонько стучит пальцем по моему лбу, переходя на «ты» так естественно, что я даже не сразу это осознаю. – В голове.
Он протягивает руку и большим пальцем смахивает влажный след с моей щеки. Его кожа теплая и чуть шершавая. Прикосновение обжигает, заставляя меня вздрогнуть всем телом.
