Артур, поворочавшись и наконец поняв, что заснуть не получится, спустился на кухню налить себе лимонада и в итоге просидел там до полуночи. Он размышлял о том, что ждёт его впереди и как рассказать Мэри о том, что им вскоре придётся расстаться на долгих три года, и что будет потом, когда он вернётся. Углубившись в свои невесёлые мысли, он не услышал лёгкие шаги за спиной.
— Артур?!
Юноша вздрогнул от неожиданности и обернулся. В сумраке просторного помещения кухни, освещаемого лишь свечой на столе, едва просматривалась хрупкая фигурка девушки в просторном халате, накинутом на ночную рубашку, и капоре, из-под которого струились по плечам волнистые пряди льняных волос. Это была Мэри.
Артур вскочил, едва не опрокинув громоздкий табурет, и быстрыми шагами подошёл к любимой.
— Мэри!
— Почему вы здесь, Артур? Разве вы не должны быть у себя в комнате? — смущённо спросила девушка.
— Мне не спалось, вот и решил выпить лимонаду, да засиделся.
— Но вы могли позвать кого-нибудь из прислуги. Зачем же сами?..
Мэри не успела договорить, так как Артур порывисто накрыл её губы страстным поцелуем и, подхватив на руки, вынес через открытую дверь кухни в цветущий яблоневый сад.
— Доброе утро, господин Артур! Хорошо ли почивали?
— Благодарю, Этан, и тебе доброе утро!
— Сэр, его сиятельство ждёт вас в библиотеке.
— Так рано? До завтрака? — удивился Артур, но тут же добавил: — Что ж, передай отцу, что я сейчас спущусь.
Артур после бессонной ночи, проведённой со своей любимой под сенью цветущих деревьев, чувствовал себя немного утомлённым, но счастливым. Правда, к этому счастью присоединялась никуда не ушедшая тревога из-за его скорого отъезда. А сейчас она только усилилась: зачем его позвал отец, о чём он хочет с ним поговорить?
В просторном помещении библиотеки в обитом красным плюшем кресле с позолоченными подлокотниками сидел грузный мужчина лет пятидесяти в просторном домашнем халате из зелёного габардина с простроченным шалевым воротником. В некогда смоляной шевелюре поблёскивала благородная седина, кустистые седые брови, аккуратно постриженные усы и бородка довершали портрет доблестного мужа — графа Джейкоба Сэмюэля Крэддока.
— Входи, Артур, мой мальчик! — ласково кивнул он сыну. — Ты неважно выглядишь: плохо спал?
— Доброе утро, отец! Да, ночью было душно, верно, перед дождём. Никак не мог заснуть.
— Вот как? Велю Агнес, чтобы хорошенечко проветрили твою комнату, да проследила, чтобы прохладной водой всё промыли. Вот и будет посвежее.
— Не беспокойтесь, отец. Это, верно, не из-за того, просто скорый мой отъезд, новая жизнь вдали от вас меня очень беспокоят.
Граф указал жестом на соседнее кресло.
— Присядь! Об этом я и хотел с тобой поговорить. Что делать, мой дорогой! Тебе двадцать лет, и ты уже достаточно взрослый, чтобы начать самостоятельную жизнь.
Они некоторое время помолчали, отпивая небольшими глотками душистый чай, принесённый слугой.
— Наш дом в Лондоне уже подготовили к твоему приезду. Мой поверенный в делах мистер Гиббс будет следить за твоими расходами и выдавать необходимые суммы на проживание. Прошу только, не будь слишком расточителен, мой мальчик. В Лондоне много соблазнов, но они к добру не приводят. Главная твоя задача — постигать науки.
Артур поставил чашку с недопитым чаем на серебряный поднос и промокнул губы белоснежной салфеткой.
— Не беспокойтесь, отец, вам не стоит обо мне волноваться, — Артур на секунду замялся, но тут же продолжил:
— Я хотел вас просить…
— Слушаю. Что тебя беспокоит?
— Мэри. Вы знаете, как мы дружны. Ей без меня будет одиноко, и не все в нашем доме относятся к ней с должным уважением… Присмотрите за ней. Да и за Саймоном тоже. Я думаю, ему стоит нанять учителя. Он умный мальчик и многое уже постиг. Я сам с ним занимался.
— Артур, тебе не о чем беспокоиться. О Мэри я уже подумал и хочу тебя обрадовать: она скоро выйдет замуж. Мистер Риверс, наш подрядчик, недавно овдовел, и у него остались двое детей — мальчики семи и девяти лет. Он ещё не старый, имеет хороший доход. Мэри будет с ним счастлива. А Саймон… ну что ж, ничего, что они родные брат и сестра, пока будет жить с нами. Я о нём позабочусь.
Артур вскочил с кресла в сильном волнении:
— Отец, что вы такое говорите? Мэри молоденькая девушка, а вы хотите отдать её за старика, да ещё с двумя детьми! Не делайте этого, прошу вас! Она никогда не будет с ним счастлива, и ни с кем…
Старый граф озадаченно посмотрел на сына, его губы на секунду скривились в досадной гримасе и он произнёс с некоторым недовольством в голосе:
— Сядь, прошу тебя, что ты так разволновался? Я знаю, как нежно ты относишься к Мэри и как беспокоишься о её судьбе. Но она всего лишь моя воспитанница, как и Саймон. У неё нет ни состояния, ни титула. Мистер Риверс — очень хорошая партия. Поверь! И это всё, что я могу для неё сделать в память о её матери, верно служившей нашему семейству на протяжение двадцати лет. Глэдис была незаменимой гувернанткой твоей покойной матушке, именно поэтому я принял на себя заботы о Мэри и Саймоне и теперь отдаю девушку в надёжные руки…
Артур опять было собрался вскочить, но граф нетерпеливым жестом остановил его, с громким стуком поставив чашку, отчего немного напитка выплеснулось на белоснежное блюдце.
— Отец! Вы… вы не можете этого сделать! — с отчаяньем в голосе воскликнул Артур.
При этих словах лицо графа начало покрываться красными пятнами. Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то гневное, дабы приструнить зарвавшегося мальчишку, но Артур его опередил:
— Я… я люблю её! Мы любим друг друга! И после обучения я хотел просить вас разрешить мне жениться на Мэри. Отец, умоляю, не делайте этого, я не могу её потерять!
Слова были произнесены с такой страстью и с таким отчаяньем в голосе, что старый граф посмотрел на сына в некотором замешательстве, которое мгновенно сменилось паническим ужасом.
— Что? Что ты такое говоришь, мой мальчик? Ты в своём уме? — пролепетал он, всё ещё не веря в услышанное.
«Как же я мог такое допустить! Господи всемогущий, это моё наказание! Вот она — расплата за мой грех!»
Но сила характера и стойкая, приобретённая с годами выдержка помогли взять себя в руки. Граф с минуту помолчал, не спуская глаз с возбуждённого сына, и сказал как можно спокойнее:
— Артур, мальчик мой! Опомнись, прошу тебя! Мэри не может стать твоей женой! Сам посуди, почему я должен объяснять тебе такие простые вещи? Этот брак никогда не будет принят в обществе, ты это должен прекрасно понимать! Никогда! Ты — мой сын и
единственный наследник! И ты думаешь, я допущу, чтобы какая-то безродная кухарка стала матерью моих внуков? — Волнение, охватившее старого графа, быстро опять переросло в раздражение. — Не бывать этому никогда! Немедленно выброси эту чушь из головы и ступай готовиться к отъезду.
— Но, отец…
Старый граф по натуре был властен и не привык, чтобы ему перечили, и уж точно никак не ожидал непослушания от своего сына, который до сих пор всегда и во всём ему подчинялся и никогда не прекословил.
— Завтра же ты уедешь в Лондон, а сегодня я дам своё согласие на брак мистеру Риверсу. Тот час же отпишу ему, и покончим с этим!
Крэддок был крайне раздражён, но между тем он усилием воли старался сдержать свой гнев, надеясь на то, что его послушный ребёнок и в этот раз согласится с его разумными доводами.
— Твоё… гм… увлечение — это обычная юношеская влюблённость. Ты мало общался с девицами из достойных домов. Это моя вина, мой мальчик: думал, что так будет лучше, что тебе сначала необходимо получить образование. А Мэри… Ты слишком много проводил с ней времени, вот и напридумывал себе… гм… любовь.
Артур с ужасом слушал отца, едва сдерживал отчаяние, близкое к истерике, но всё ещё надеялся, что сможет его убедить, и любящий отец, всегда по-доброму к нему относившийся, поймёт и не станет рушить их с Мэри жизнь.
— Отец, умоляю, не делайте этого, вы погубите нас обоих. Не заставляйте меня идти на отчаянный шаг… Я не смогу жить, зная, что моя Мэри — жена другого! Наши жизни будут загублены!
Плотина была сорвана: бешенство, вызванное ослиным упрямством сына, охватило старого графа. Он больше не в силах был себя сдерживать: резко приподнявшись с кресла, отвесил Артуру пощёчину, отдавшуюся звонким эхом в сводах высоких потолков библиотеки. Губы графа дрожали, а гневно сверкающие под кустистыми бровями глаза метали в ошеломлённого юношу тысячи полыхающих молний:
— Негодный мальчишка! Да как ты смеешь мне, отцу, который тебя вырастил, дал всё для счастливой жизни, говорить такое? Из-за кого — какой-то безродной девки! Да её даже простой клерк за себя не возьмёт! Она — никто! Живёт в моём доме из милости на всём готовом, даже не служит!
Граф тяжело опустился в кресло и провёл ладонью по влажному лбу, затем, отпив глоток давно остывшего чая, с досадой покачал головой:
— И это твоя благодарность! Сегодня же отправлю её в дальнее поместье за птицей смотреть!
Артур по-прежнему стоял в оцепенении с усилием пытаясь понять смысл слов, сказанных отцом. Его никто никогда не бил, он даже представить себе не мог, что такое возможно. С рождения, сколько себя помнил, его окружали любовь и забота близких людей. И вот его ударили. И кто — его отец! Пощёчина, окрасившая щёку в малиновый цвет, отрезвила и привела мысли в порядок. Истерика ушла, уступив место холодному трезвому решению, возникшему мгновенно.
— Хорошо, отец! Тогда и я ухожу. Мне ничего не нужно — ни титула, ни наследства. Мы уйдём вместе и будем жить своим трудом. Я не откажусь от Мэри — это моё последнее слово!
Граф вдруг испугался. Он через секунду пожалел о своей несдержанности. Как он мог ударить своего мальчика? И за что? За то, что сам допустил ошибку, позволив Артуру так близко общаться с этой несносной девчонкой. И как он её раньше не разглядел? Кто мог подумать, что эта скромняшка так вероломно влезет в семью, влюбит в себя его единственного сына? Да она паршивка! Но как? Как такое возможно?.. Что ж, это судьба! Если он не хочет потерять своего единственного ребёнка, своего любимого мальчика, видимо, придётся раскрыть эту постыдную тайну, пока ещё не поздно! Сын не виноват — это его грех!
— Артур, послушай! — начал граф, с болью в глазах взглянув на сына. — Не думал, что мне когда-нибудь случится сказать тебе это… Я знаю, Мэри хорошая девушка, и я не тиран. Я бы дал согласие на ваш брак, но это… это невозможно.
— Невозможно, потому что она простая девушка и не ровня мне? — с металлическим спокойствием в голосе спросил Артур.
— Есть ещё одна причина, по которой вы не можете быть вместе: вы единокровные брат и сестра. Мэри — мой грех.
Ошеломлённый таким заявлением, Артур буквально прирос к креслу, а старый граф тяжело вздохнул и продолжил:
— Когда-то мы с её матерью очень любили друг друга. Увы, мой сын, так случается в жизни! Моя жена, твоя мать, знала о нашей с Сесилией преступной связи, но молчала. Она была воспитана в послушании и подчинении своему мужу и никогда ни словом, ни взглядом ни разу меня не упрекнула. Я сам положил всему конец. Ещё когда Сесилия была беременна, я выдал её замуж, подыскав хорошую партию — небогатого, но достойного человека, мистера Фицвильяма. Конечно, мне пришлось ему заплатить немалую сумму, чтобы он признал ребёнка своим и сохранил тайну, да и за Сесилией я дал достойное приданое. Прожили вместе они недолго: мистер Фицвильям был уже немолод и вскоре после рождения сына умер, не оставил им ничего. Он был заядлым игроком на скачках, вот и спустил всё, даже то, что предназначалось на приданое Мэри и обучение Саймона. Я забрал Сесилию с детьми в наш дом и оплатил все их немалые долги.
Артур, поражённый услышанным, не сводил с отца остановившегося взгляда. В библиотеке стояла оглушающая тишина, лишь звякнула о блюдце неосторожно поставленная графом чашка.
— Теперь ты понимаешь, что брак Мэри с мистером Риверсом — это лучший выход? Забудь её, мой мальчик. У тебя всё впереди, и ты обязательно найдёшь себе достойную партию. Я же дам за Мэри хорошее приданое и подарю им дом в предместье Йоркшира, — он немного помедлил и посмотрел на сына с виной во взгляде: — Прости меня, дорогой, за мою несдержанность. Ты ни в чём не виноват, мой мальчик, во всём случившемся моя вина.
Артур поднялся и, посмотрев на отца спокойным, ничего не выражающим взглядом, холодно ответил:
— Да, отец! Я не сержусь. Вы тоже меня простите, я не должен был говорить с вами в таком тоне. Я пойду.
Крэддок встал и подошёл к сыну, отечески похлопав его по плечу.
— Перед отъездом не забудь навестить тётушку Оливию. Она собиралась дать тебе свои наставления и поручить кое-что заказать для неё в книжной лавке для своей библиотеки. Ступай, мой дорогой, встретимся за завтраком.
Для свидания с любимой было всё готово. В их беседке Артур накрыл маленький складной столик ажурной салфеткой, поставил блюдо с фруктами и свежим козьим сыром. Достал из деревянного ларца два старинных серебряных кубка и бутылку с густым вишнёвым пуншем. Он ещё днём послал Мэри записку через Саймона и теперь ждал в нетерпении, то и дело поглядывая в сторону едва заметной среди травы и деревьев тропинки. Вот среди зелени кустов мелькнуло белое платье.
«Мэри!»
Артур побежал навстречу и в нетерпении прижал девушку к своей груди.
— Боялся, что ты не придёшь, — прошептал он, нежно прикасаясь губами к льняным волосам.
— Почему же вы боялись, разве я могла не прийти? Весь день ждала часа нашей встречи.
— Милая! Какая же ты милая! — он взял её руку и поцеловал кончики пальцев. — Идём же в беседку, я кое-что для нас приготовил!
— О, Артур! — удивлённо воскликнула Мэри, увидев накрытый столик. — Вы сами это принесли сюда?
— Конечно сам. Не мог же я приказать камердинеру: «Чарли, отнеси в дальнюю беседку вино и фрукты, у меня вечером свидание с Мэри!»
— Да, — тут же погрустнела девушка, — вы так сказать не могли. Чарли тут же доложил бы вашему папеньке. Представляю, какой бы скандал разразился.
— Прости, я не подумал, что тебя моя шутка может так огорчить. Я — болван, всё испортил!
— Ах, Артур, вы не можете меня этим огорчить. Я знаю своё место в вашем доме и не смею даже мечтать. А завтра… завтра вы уедете и забудете свою бедную Мэри.
— Не печалься, милая, у нас всё будет хорошо, — он протянул руку к девушке. — Иди ко мне!
Они сели на скамью и Артур обнял девушку, притянув к себе за тонкую талию.
— Мне пришлось добавить в вечерний чай сон-травы кухаркам и миссис Софи, иначе бы они так и продолжали сидеть в кухне до полночи. А миссис Софи ещё угостила чаем вашего камердинера, кажется, у них что-то вроде романа.
— Умница, ты это хорошо придумала. Теперь мы можем не опасаться, что нас кто-нибудь хватится. И, Мэри, пожалуйста, я ведь просил, никогда не обращайся ко мне на «вы», когда мы одни.
— Хорошо, Артур, — кротко согласилась девушка, ласково взглянув на своего возлюбленного.
Мягкий голос Мэри, фиалковый аромат её волос безумно нравились Артуру, и он начинал уже ощущать нечто большее, чем трепетное волнение. Он чувствовал, что его состояние передалось и Мэри.
— Артур?!
Юноша вздрогнул от неожиданности и обернулся. В сумраке просторного помещения кухни, освещаемого лишь свечой на столе, едва просматривалась хрупкая фигурка девушки в просторном халате, накинутом на ночную рубашку, и капоре, из-под которого струились по плечам волнистые пряди льняных волос. Это была Мэри.
Артур вскочил, едва не опрокинув громоздкий табурет, и быстрыми шагами подошёл к любимой.
— Мэри!
— Почему вы здесь, Артур? Разве вы не должны быть у себя в комнате? — смущённо спросила девушка.
— Мне не спалось, вот и решил выпить лимонаду, да засиделся.
— Но вы могли позвать кого-нибудь из прислуги. Зачем же сами?..
Мэри не успела договорить, так как Артур порывисто накрыл её губы страстным поцелуем и, подхватив на руки, вынес через открытую дверь кухни в цветущий яблоневый сад.
***
— Доброе утро, господин Артур! Хорошо ли почивали?
— Благодарю, Этан, и тебе доброе утро!
— Сэр, его сиятельство ждёт вас в библиотеке.
— Так рано? До завтрака? — удивился Артур, но тут же добавил: — Что ж, передай отцу, что я сейчас спущусь.
Артур после бессонной ночи, проведённой со своей любимой под сенью цветущих деревьев, чувствовал себя немного утомлённым, но счастливым. Правда, к этому счастью присоединялась никуда не ушедшая тревога из-за его скорого отъезда. А сейчас она только усилилась: зачем его позвал отец, о чём он хочет с ним поговорить?
В просторном помещении библиотеки в обитом красным плюшем кресле с позолоченными подлокотниками сидел грузный мужчина лет пятидесяти в просторном домашнем халате из зелёного габардина с простроченным шалевым воротником. В некогда смоляной шевелюре поблёскивала благородная седина, кустистые седые брови, аккуратно постриженные усы и бородка довершали портрет доблестного мужа — графа Джейкоба Сэмюэля Крэддока.
— Входи, Артур, мой мальчик! — ласково кивнул он сыну. — Ты неважно выглядишь: плохо спал?
— Доброе утро, отец! Да, ночью было душно, верно, перед дождём. Никак не мог заснуть.
— Вот как? Велю Агнес, чтобы хорошенечко проветрили твою комнату, да проследила, чтобы прохладной водой всё промыли. Вот и будет посвежее.
— Не беспокойтесь, отец. Это, верно, не из-за того, просто скорый мой отъезд, новая жизнь вдали от вас меня очень беспокоят.
Граф указал жестом на соседнее кресло.
— Присядь! Об этом я и хотел с тобой поговорить. Что делать, мой дорогой! Тебе двадцать лет, и ты уже достаточно взрослый, чтобы начать самостоятельную жизнь.
Они некоторое время помолчали, отпивая небольшими глотками душистый чай, принесённый слугой.
— Наш дом в Лондоне уже подготовили к твоему приезду. Мой поверенный в делах мистер Гиббс будет следить за твоими расходами и выдавать необходимые суммы на проживание. Прошу только, не будь слишком расточителен, мой мальчик. В Лондоне много соблазнов, но они к добру не приводят. Главная твоя задача — постигать науки.
Артур поставил чашку с недопитым чаем на серебряный поднос и промокнул губы белоснежной салфеткой.
— Не беспокойтесь, отец, вам не стоит обо мне волноваться, — Артур на секунду замялся, но тут же продолжил:
— Я хотел вас просить…
— Слушаю. Что тебя беспокоит?
— Мэри. Вы знаете, как мы дружны. Ей без меня будет одиноко, и не все в нашем доме относятся к ней с должным уважением… Присмотрите за ней. Да и за Саймоном тоже. Я думаю, ему стоит нанять учителя. Он умный мальчик и многое уже постиг. Я сам с ним занимался.
— Артур, тебе не о чем беспокоиться. О Мэри я уже подумал и хочу тебя обрадовать: она скоро выйдет замуж. Мистер Риверс, наш подрядчик, недавно овдовел, и у него остались двое детей — мальчики семи и девяти лет. Он ещё не старый, имеет хороший доход. Мэри будет с ним счастлива. А Саймон… ну что ж, ничего, что они родные брат и сестра, пока будет жить с нами. Я о нём позабочусь.
Артур вскочил с кресла в сильном волнении:
— Отец, что вы такое говорите? Мэри молоденькая девушка, а вы хотите отдать её за старика, да ещё с двумя детьми! Не делайте этого, прошу вас! Она никогда не будет с ним счастлива, и ни с кем…
Старый граф озадаченно посмотрел на сына, его губы на секунду скривились в досадной гримасе и он произнёс с некоторым недовольством в голосе:
— Сядь, прошу тебя, что ты так разволновался? Я знаю, как нежно ты относишься к Мэри и как беспокоишься о её судьбе. Но она всего лишь моя воспитанница, как и Саймон. У неё нет ни состояния, ни титула. Мистер Риверс — очень хорошая партия. Поверь! И это всё, что я могу для неё сделать в память о её матери, верно служившей нашему семейству на протяжение двадцати лет. Глэдис была незаменимой гувернанткой твоей покойной матушке, именно поэтому я принял на себя заботы о Мэри и Саймоне и теперь отдаю девушку в надёжные руки…
Артур опять было собрался вскочить, но граф нетерпеливым жестом остановил его, с громким стуком поставив чашку, отчего немного напитка выплеснулось на белоснежное блюдце.
— Отец! Вы… вы не можете этого сделать! — с отчаяньем в голосе воскликнул Артур.
При этих словах лицо графа начало покрываться красными пятнами. Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то гневное, дабы приструнить зарвавшегося мальчишку, но Артур его опередил:
— Я… я люблю её! Мы любим друг друга! И после обучения я хотел просить вас разрешить мне жениться на Мэри. Отец, умоляю, не делайте этого, я не могу её потерять!
Слова были произнесены с такой страстью и с таким отчаяньем в голосе, что старый граф посмотрел на сына в некотором замешательстве, которое мгновенно сменилось паническим ужасом.
— Что? Что ты такое говоришь, мой мальчик? Ты в своём уме? — пролепетал он, всё ещё не веря в услышанное.
«Как же я мог такое допустить! Господи всемогущий, это моё наказание! Вот она — расплата за мой грех!»
Но сила характера и стойкая, приобретённая с годами выдержка помогли взять себя в руки. Граф с минуту помолчал, не спуская глаз с возбуждённого сына, и сказал как можно спокойнее:
— Артур, мальчик мой! Опомнись, прошу тебя! Мэри не может стать твоей женой! Сам посуди, почему я должен объяснять тебе такие простые вещи? Этот брак никогда не будет принят в обществе, ты это должен прекрасно понимать! Никогда! Ты — мой сын и
единственный наследник! И ты думаешь, я допущу, чтобы какая-то безродная кухарка стала матерью моих внуков? — Волнение, охватившее старого графа, быстро опять переросло в раздражение. — Не бывать этому никогда! Немедленно выброси эту чушь из головы и ступай готовиться к отъезду.
— Но, отец…
Старый граф по натуре был властен и не привык, чтобы ему перечили, и уж точно никак не ожидал непослушания от своего сына, который до сих пор всегда и во всём ему подчинялся и никогда не прекословил.
— Завтра же ты уедешь в Лондон, а сегодня я дам своё согласие на брак мистеру Риверсу. Тот час же отпишу ему, и покончим с этим!
Крэддок был крайне раздражён, но между тем он усилием воли старался сдержать свой гнев, надеясь на то, что его послушный ребёнок и в этот раз согласится с его разумными доводами.
— Твоё… гм… увлечение — это обычная юношеская влюблённость. Ты мало общался с девицами из достойных домов. Это моя вина, мой мальчик: думал, что так будет лучше, что тебе сначала необходимо получить образование. А Мэри… Ты слишком много проводил с ней времени, вот и напридумывал себе… гм… любовь.
Артур с ужасом слушал отца, едва сдерживал отчаяние, близкое к истерике, но всё ещё надеялся, что сможет его убедить, и любящий отец, всегда по-доброму к нему относившийся, поймёт и не станет рушить их с Мэри жизнь.
— Отец, умоляю, не делайте этого, вы погубите нас обоих. Не заставляйте меня идти на отчаянный шаг… Я не смогу жить, зная, что моя Мэри — жена другого! Наши жизни будут загублены!
Плотина была сорвана: бешенство, вызванное ослиным упрямством сына, охватило старого графа. Он больше не в силах был себя сдерживать: резко приподнявшись с кресла, отвесил Артуру пощёчину, отдавшуюся звонким эхом в сводах высоких потолков библиотеки. Губы графа дрожали, а гневно сверкающие под кустистыми бровями глаза метали в ошеломлённого юношу тысячи полыхающих молний:
— Негодный мальчишка! Да как ты смеешь мне, отцу, который тебя вырастил, дал всё для счастливой жизни, говорить такое? Из-за кого — какой-то безродной девки! Да её даже простой клерк за себя не возьмёт! Она — никто! Живёт в моём доме из милости на всём готовом, даже не служит!
Граф тяжело опустился в кресло и провёл ладонью по влажному лбу, затем, отпив глоток давно остывшего чая, с досадой покачал головой:
— И это твоя благодарность! Сегодня же отправлю её в дальнее поместье за птицей смотреть!
Артур по-прежнему стоял в оцепенении с усилием пытаясь понять смысл слов, сказанных отцом. Его никто никогда не бил, он даже представить себе не мог, что такое возможно. С рождения, сколько себя помнил, его окружали любовь и забота близких людей. И вот его ударили. И кто — его отец! Пощёчина, окрасившая щёку в малиновый цвет, отрезвила и привела мысли в порядок. Истерика ушла, уступив место холодному трезвому решению, возникшему мгновенно.
— Хорошо, отец! Тогда и я ухожу. Мне ничего не нужно — ни титула, ни наследства. Мы уйдём вместе и будем жить своим трудом. Я не откажусь от Мэри — это моё последнее слово!
Граф вдруг испугался. Он через секунду пожалел о своей несдержанности. Как он мог ударить своего мальчика? И за что? За то, что сам допустил ошибку, позволив Артуру так близко общаться с этой несносной девчонкой. И как он её раньше не разглядел? Кто мог подумать, что эта скромняшка так вероломно влезет в семью, влюбит в себя его единственного сына? Да она паршивка! Но как? Как такое возможно?.. Что ж, это судьба! Если он не хочет потерять своего единственного ребёнка, своего любимого мальчика, видимо, придётся раскрыть эту постыдную тайну, пока ещё не поздно! Сын не виноват — это его грех!
— Артур, послушай! — начал граф, с болью в глазах взглянув на сына. — Не думал, что мне когда-нибудь случится сказать тебе это… Я знаю, Мэри хорошая девушка, и я не тиран. Я бы дал согласие на ваш брак, но это… это невозможно.
— Невозможно, потому что она простая девушка и не ровня мне? — с металлическим спокойствием в голосе спросил Артур.
— Есть ещё одна причина, по которой вы не можете быть вместе: вы единокровные брат и сестра. Мэри — мой грех.
Ошеломлённый таким заявлением, Артур буквально прирос к креслу, а старый граф тяжело вздохнул и продолжил:
— Когда-то мы с её матерью очень любили друг друга. Увы, мой сын, так случается в жизни! Моя жена, твоя мать, знала о нашей с Сесилией преступной связи, но молчала. Она была воспитана в послушании и подчинении своему мужу и никогда ни словом, ни взглядом ни разу меня не упрекнула. Я сам положил всему конец. Ещё когда Сесилия была беременна, я выдал её замуж, подыскав хорошую партию — небогатого, но достойного человека, мистера Фицвильяма. Конечно, мне пришлось ему заплатить немалую сумму, чтобы он признал ребёнка своим и сохранил тайну, да и за Сесилией я дал достойное приданое. Прожили вместе они недолго: мистер Фицвильям был уже немолод и вскоре после рождения сына умер, не оставил им ничего. Он был заядлым игроком на скачках, вот и спустил всё, даже то, что предназначалось на приданое Мэри и обучение Саймона. Я забрал Сесилию с детьми в наш дом и оплатил все их немалые долги.
Артур, поражённый услышанным, не сводил с отца остановившегося взгляда. В библиотеке стояла оглушающая тишина, лишь звякнула о блюдце неосторожно поставленная графом чашка.
— Теперь ты понимаешь, что брак Мэри с мистером Риверсом — это лучший выход? Забудь её, мой мальчик. У тебя всё впереди, и ты обязательно найдёшь себе достойную партию. Я же дам за Мэри хорошее приданое и подарю им дом в предместье Йоркшира, — он немного помедлил и посмотрел на сына с виной во взгляде: — Прости меня, дорогой, за мою несдержанность. Ты ни в чём не виноват, мой мальчик, во всём случившемся моя вина.
Артур поднялся и, посмотрев на отца спокойным, ничего не выражающим взглядом, холодно ответил:
— Да, отец! Я не сержусь. Вы тоже меня простите, я не должен был говорить с вами в таком тоне. Я пойду.
Крэддок встал и подошёл к сыну, отечески похлопав его по плечу.
— Перед отъездом не забудь навестить тётушку Оливию. Она собиралась дать тебе свои наставления и поручить кое-что заказать для неё в книжной лавке для своей библиотеки. Ступай, мой дорогой, встретимся за завтраком.
***
Для свидания с любимой было всё готово. В их беседке Артур накрыл маленький складной столик ажурной салфеткой, поставил блюдо с фруктами и свежим козьим сыром. Достал из деревянного ларца два старинных серебряных кубка и бутылку с густым вишнёвым пуншем. Он ещё днём послал Мэри записку через Саймона и теперь ждал в нетерпении, то и дело поглядывая в сторону едва заметной среди травы и деревьев тропинки. Вот среди зелени кустов мелькнуло белое платье.
«Мэри!»
Артур побежал навстречу и в нетерпении прижал девушку к своей груди.
— Боялся, что ты не придёшь, — прошептал он, нежно прикасаясь губами к льняным волосам.
— Почему же вы боялись, разве я могла не прийти? Весь день ждала часа нашей встречи.
— Милая! Какая же ты милая! — он взял её руку и поцеловал кончики пальцев. — Идём же в беседку, я кое-что для нас приготовил!
— О, Артур! — удивлённо воскликнула Мэри, увидев накрытый столик. — Вы сами это принесли сюда?
— Конечно сам. Не мог же я приказать камердинеру: «Чарли, отнеси в дальнюю беседку вино и фрукты, у меня вечером свидание с Мэри!»
— Да, — тут же погрустнела девушка, — вы так сказать не могли. Чарли тут же доложил бы вашему папеньке. Представляю, какой бы скандал разразился.
— Прости, я не подумал, что тебя моя шутка может так огорчить. Я — болван, всё испортил!
— Ах, Артур, вы не можете меня этим огорчить. Я знаю своё место в вашем доме и не смею даже мечтать. А завтра… завтра вы уедете и забудете свою бедную Мэри.
— Не печалься, милая, у нас всё будет хорошо, — он протянул руку к девушке. — Иди ко мне!
Они сели на скамью и Артур обнял девушку, притянув к себе за тонкую талию.
— Мне пришлось добавить в вечерний чай сон-травы кухаркам и миссис Софи, иначе бы они так и продолжали сидеть в кухне до полночи. А миссис Софи ещё угостила чаем вашего камердинера, кажется, у них что-то вроде романа.
— Умница, ты это хорошо придумала. Теперь мы можем не опасаться, что нас кто-нибудь хватится. И, Мэри, пожалуйста, я ведь просил, никогда не обращайся ко мне на «вы», когда мы одни.
— Хорошо, Артур, — кротко согласилась девушка, ласково взглянув на своего возлюбленного.
Мягкий голос Мэри, фиалковый аромат её волос безумно нравились Артуру, и он начинал уже ощущать нечто большее, чем трепетное волнение. Он чувствовал, что его состояние передалось и Мэри.
