Кара с трудом распрямила натруженную спину, откинула со лба прядь волос и устало огляделась вокруг. Лазарет был переполнен ранеными. Одни стонали, проклиная врагов, командиров и кривые руки лекаря, другие лежали тихо, забывшись тревожным сном. Наконец все раны
были перевязаны, ушибы обработаны, лечебные мази наложены. Гарнизонный лекарь, утомленно привалившись к спинке ближайшей кровати, кивнул Каре, отпуская ее отдыхать.
Сражение было тяжелым. Гарнизон, защищающий спорные южные территории Ветландии, постоянно сталкивался с нападениями боевых отрядов государства Фарух, несмотря на то, что официально с ним поддерживался нейтралитет. В этот раз вражеская конница смогла прорвать укрепления и зайти с фланга, причинив защитникам немалый ущерб. Даже Каре, в обязанности которой в основном входило приготовление лечебных отваров и мазей, пришлось взяться за меч.
Ценой немалых усилий вражеский отряд был зажат в кольцо и уничтожен, а его остатки обезоружены и взяты в плен. И произошло это главным образом благодаря воительницам горной страны Келлах, к которым относилась и Кара. Исключительно верные, надежные и строго соблюдающие воинскую дисциплину, наемницы в последние годы стали основной ударной силой императора. Собственные войска гарнизона, под управлением его молодого капитана, дисциплиной не отличались, за что и поплатились в этом кровопролитном сражении.
Обработка ран длилась до самого вечера, ночью Кара изготавливала новые порции лекарств, а к утру нужно было вновь заниматься перевязками. И вот, наконец, все закончилось. Девушка не помнила, как добралась до своей комнаты, где повалилась на кровать и мгновенно уснула.
Пробуждение было тяжелым – ныли натруженные мышцы, в голове, словно налитой свинцом, вяло ворочались обрывки мыслей. Но изголодавшийся организм отчаянно просил свежего окорока с пряными травами, запах которого пробивался со стороны гарнизонной кухни, поэтому Кара волей-неволей выбралась из постели.
За окном вечерело. Солнце зависло над горизонтом в туманной дымке, и на землю опустилась долгожданная прохлада. Девушка наскоро сполоснула лицо тепловатой водой и выбралась за дверь. Гарнизонный двор встретил ее неожиданным для вечернего времени оживлением. Пытаясь разглядеть причину шума, Кара приблизилась к толпе, собравшейся возле западного крыла. Подойдя ближе, она обомлела. Возле стены стояла большая клетка, в которую бросили связанных воинов вражеского отряда. Они были изранены и грязны, на их полуобнаженных телах зияли свежие царапины. Гарнизонные вояки, потешаясь, кидали в пленников камни и остро заточенные палки, норовя попасть по наиболее чувствительным местам. А те, не имея возможности защититься, сбились в плотную кучку, пытаясь хоть как-то прикрыть самых слабых.
Впереди, закрывая остальных своей широкой спиной, стоял рослый молодой воин. По лохмотьям дорогого мундира, гордой осанке и благородному лицу Кара сразу опознала в нем командира. Его темные волосы слиплись от крови, а в холодных синих глазах застыло презрение к унижавшей его солдатне, болезненным ударам камней и всему жестокому миру вокруг. Он стоял, твердый, как скала, излучающий уверенность и силу. И только чуть прикушенные от боли губы, да бисеринки пота на висках показывали, как дорого ему это дается.
Внезапно их взгляды встретились. Мужчина не вздрогнул, не изменился в лице, но Кара почувствовала, что он смотрит ей прямо в душу, в тот потаенный уголок, который обычно был закрыт для всех людей, кроме ее самой.
Кара гневно шагнула к клетке, но посмотрев в гадко ухмыляющиеся рожи мужланов, развернулась и резко направилась в сторону центральной башни. Лицо ее горело от гнева. С этими разговаривать было бесполезно. Гарнизонные крысы, отсидевшиеся за чужими спинами в самый разгар сражения, а теперь, словно шакалы, набрасывающиеся на тех, кто не может хоть как-то себя защитить. Сколько труда стоило поставить их на место и приучить, чтобы не лезли к ней со своими сальными шуточками! А те немногие солдаты, с которыми было не страшно идти в бой плечом к плечу, взяли основной удар на себя и сейчас лежали в лазарете, продолжая свою битву за жизнь.
Ворвавшись в башню, Кара взметнулась по лестнице и распахнула кабинет управляющего. На свое несчастье он был на месте – надменный холеный типчик в идеально выглаженном мундире, который выглядел чуждо среди простого гарнизонного быта. Младший сынок одного из баронов, сосланный подальше за нерадивость в учебе и нарушение распорядка.
- Какого демона там твориться? – возмущенно прорычала Кара.
Управляющий удивленно вскинул голову. В отличие от своих прихвостней он быстро усвоил, что конфликтовать с воительницами – себе дороже.
- Что случилось, уважаемая травница?
- Почему твои люди издеваются над пленниками?
Управляющий пожал плечами.
- Надо же им как-то спустить пар.
Кара гневно сжала кулаки.
- Так пусть идут на плац и тренируются! А издевательство над пленными никому не делает чести!
Управляющий возвел глаза к потолку.
- Нам запрещено возвращать пленных за вознаграждение, чтобы они вновь не встали в ряды армии Фаруха. Их все равно сделают рабами и отправят на рудники. Какая разница, сдохнут они здесь и сейчас или там через несколько месяцев?
- А что скажет твое начальство, когда узнает, что по твоей вине на рудники отправилось гораздо меньше людей, чем могло бы? Думаешь их это обрадует?
Управляющего явно не испугала такая перспектива, но тут в кабинет вошла Синта – командующая отрядом воительниц. Статная рослая женщина, имеющая огромный опыт в сражениях на разных фронтах. Поговаривали, что она уже давно могла бы служить в личной охране императора. Но Синта больше всего ценила свободу, которой пришлось бы лишиться при дворце. И регулярные кровавые сражения – то единственное, что позволяло ей почувствовать себя по-настоящему живой, поэтому в родные горы Келлаха она возвращаться тоже не спешила.
- Кара права, капитан. – И без того низкий голос воительницы звучал хрипло, сорванный в пылу недавнего боя. По красным глазам и помятому виду командующей Кара поняла, что она тоже отсыпалась после боя большую часть дня. – Я не желаю пятнать свою честь плохим обращением с пленными, так что пока наш отряд находится в твоем гарнизоне, потрудись соблюдать воинские традиции.
Управляющий опасливо покосился на Синту и сплюнул прямо на пол.
- И охота вам возиться с этой падалью? Ребята будут недовольны, но если вам так хочется…
Синта тут же распорядилась собрать свободных воительниц и послала их за пленными. Она знала, что гарнизонные солдаты утихнут, лишь столкнувшись с грубой силой.
Стычке так и не суждено было разгореться, тем более что слабые стоны пленных уже порядком поднадоели солдатне, а всерьез достать их мешала решетка. Хорошо, что хоть об этом управляющий изволил позаботиться. Но все равно голодные, страдающие от жажды, израненные люди представляли собой жалкое зрелище.
Воительницы оттащили их в гарнизонную тюрьму, кое-как запихнули в камеру и сняли веревки. Здесь царил полумрак и сырость пробирала до костей, что, конечно же, не способствовало улучшению состояния пленников. Но так их хотя бы можно было без помех напоить лечебными отварами и перевязать раны, чем Кара не замедлила заняться.
Конечно, воительницы были не столь наивны, чтобы забыть о безопасности. Трое из них держали на изготовку копья, чтобы пресечь любые попытки нападения. Поэтому, когда один из пленников приподнялся и крепко схватил Кару за руку, в его грудь тотчас уперлись три остро отточенных копья. Но Кара узнала в пленнике того голубоглазого командира и взмахом руки приказала убрать оружие.
Мужчина смотрел на травницу пристально, будто не совсем понимая, что происходит вокруг.
- Это ведь ты? Ты заставила их выпустить нас из клетки? Я знаю, это была ты… - он с трудом выдавливал из себя хриплый шепот, вцепившись в руку девушки словно это было единственное, что помогало ему удерживаться на этом свете.
Кара сразу поняла, что состояние его очень тяжелое. Помимо неглубоких ран, полученных в бою, и свежих ссадин, оставленных камнями, Кара заметила ожоги и следы ударов плетью. Похоже, после поимки его еще и пытали.
Возможно для гарнизонного начальства он и был врагом, который заслуживает жестокого обращения, но Кара видела перед собой прежде всего человека, несчастного и измученного. Ему, так же как и ей, совершенно не нужна была эта война. Правители делили территории, устанавливали свое влияние на спорных землях, а ей хотелось просто жить, собирать лечебные травы, растить детей… Но служба в армии Ветландии была единственным способом заработать средства к существованию для своей маленькой горной страны и после окончания службы занять там высокое положение.
Однако сейчас не время для пустых размышлений. Раненые нуждались в ее помощи. Кара бережно высвободила свою руку и успокаивающе улыбнулась пленнику.
- Все хорошо, потерпи немного, я должна обработать твои раны.
Командир стоически выдержал болезненные перевязки, лишь изредка шипя и тихонько ругаясь сквозь зубы. Похоже, лекарственный отвар на него совсем не действовал. Глубокая рана на плече была загрязнена землёй, Кара почистила ее насколько это было возможно в неровном тусклом свете факелов, и наложила толстый слой лечебной мази из подорожника и корней кровохлебки. Оставалось надеяться, что молодой крепкий организм, привыкший к разного рода передрягам, сможет выкарабкаться, а уж она постарается сделать для этого все возможное.
Закончив с ранеными в казематах гарнизонной крепости, Кара едва перехватила на кухне кусок мяса и хлеб, наскоро запила водой и помчалась на помощь лекарю делать перевязки уже своим раненым бойцам.
Все дела были окончены уже глубокой ночью. Наконец приведя себя в порядок, Кара легла в постель, надеясь как следует отдохнуть. Сон не шел. И виной тому было не только то, что она проспала сегодня до самого вечера. Усталость, несомненно, взяла бы свое. Но мысли ее снова и снова возвращались к Фарухскому командиру. Как он там? Вдруг ему стало хуже?
Наконец, устав терзаться сомнениями, девушка встала с постели, оделась и отправилась в подвалы. Сонный тюремный стражник без вопросов пропустил Кару и открыл ей нужную камеру. В тот момент девушка даже не подумала о том, что ей может понадобиться охрана. Тусклый свет едва проникал сквозь решетку тюремной двери. Измученные пленники спали, забывшись тяжелым сном. Кара аккуратно поправила чью-то съехавшую повязку. Командир раскинулся на соломенном лежаке, дыхание его было тяжелым и хриплым. Но сейчас сделать все равно ничего было нельзя, надо ждать утра, чтобы попытаться перевести его в лучшие условия. Кара нашла в кармане своего камзола какую-то тряпицу, смочила ее водой, тихонько положила на горячий лоб спящего человека и двинулась к выходу.
Вдруг что-то тяжелое навалилось на нее сзади, рот оказался зажат скользкой холодной пятерней, пропахшей железом и кровью. Нападение было таким неожиданным, что Кара в первый момент растерялась, лишь сдавленно пискнув, на крик не хватило воздуха. Страха не было, вместо этого волной поднялось возмущение. Она лишь хотела им помочь, а ее смеют лапать своими грязными лапами! В ухо противно задышали и низкий хриплый голос зашептал:
- Тихо, тихо, малышка. Привлечешь охрану – и ты труп.
«Малышка»? Кажется, тупой вояка не понимает, с кем связался. Кара замерла, стараясь расслабиться и ожидая, когда напавший немного ослабит хватку.
- Стиг, ты что, совсем головой ударился? Немедленно отпусти ее – знакомый голос звучал слабо, но Кара почувствовала, что пленники в камере начали просыпаться. И неизвестно, хватит ли у них ума помочь Каре, или они предпочтут прийти на помощь к пленившему ее Стигу. И чем тогда это может закончиться?
- Ты мне больше не командир, понятно? – зло прошипел тот. Нашего отряда больше нет. Мы все считай мертвы. Покойники! А так я хоть перед смертью развлекусь немного, да, сладкая?
- Ты дурак, Стиг. Если бы не она – ты бы уже сдох в этой проклятой клетке! А если не отпустишь ее, нас точно убьют, причем прямо сейчас.
Кара услышала, как командир отряда завозился в постели, пытаясь приподняться. Осознав, что действовать нужно прямо сейчас, Кара резко повернула запястье, освобождаясь от захвата, наугад ткнула локтем назад и одновременно вцепившись зубами в ладонь захватчика. От неожиданности он разжал руки, и Кара резко скинула его с себя, перекатившись по полу. Вскочив она в сердцах пнула мужчину в наиболее уязвимое место и отскочила, готовая пресечь его попытки подняться. Кто-то встал, пытаясь помочь то ли ей, то ли Стигу, но капитан резким приказом заставил всех замереть на месте. Стиг катался по полу, скрутившись от боли и сдавленно ругаясь.
Капитан все же встал с лежанки и пошатываясь приблизился к Каре, пристально глядя на нее. Во взгляде этого гордого, когда-то, безусловно, очень красивого мужчины застыла мольба.
- Я прошу тебя, не отправляй ребят обратно в клетку… Не губи их из-за одного недоумка. Они не переживут еще один такой день. Я – их командир. Я отвечаю за них. Значит это моя вина. Пусть лучше туда посадят меня одного. Пожалуйста!
Пленник опустил глаза, с тревогой ожидая её ответа. Кара молчала, не зная, что сказать.
Но тут, наконец-то, обеспокоенный шумом стражник заглянул в камеру.
- Кара, что-то ты долго. У тебя все в порядке?
- Да, спасибо Эгберт. Дай-ка мне веревку, здесь один тип страдает лунатизмом, надо бы его привязать, пока не покалечился.
Стражник невнятно выругался, но веревку притащил и проследил, чтобы пленник был привязан как можно более тщательно. Стиг не сопротивлялся. Командир отряда молча лег на свое место. Видно было, что последнее усилие дорого ему стоило. Он взял оброненную влажную повязку и положил ее обратно на лоб, закрыв глаза. И тихонько, почти беззвучным шепотом произнес:
- Спасибо… Кара…
Утро принесло пасмурную погоду. Крепость окуталась туманной хмарью, которая, проникала внутрь помещений, забиралась под одежду, делая все вокруг сырым и неуютным. Погода в предгорьях менялась так быстро! Каре было трудно к этому привыкнуть.
В этот раз с ней вновь пошли девушки из воительниц, помогли напоить раненых и дать жидкую похлебку тем, кто в состоянии был ее переварить. Стиг так и лежал связанным, перевязку он выдержал с закрытыми глазами, усиленно делая вид, что потерял сознание. Командир же был совсем плох. Лоб его стал еще более горячим, а в затуманенных глазах застыла пелена боли. В сырости подвалов рана загноилась и его бил озноб. Взявшись за перевязку, Кара досадливо прищурилась – как же мешал этот мятущийся свет факелов!
Не закончив работу, травница вскочила и направилась прямиком в кабинет управляющего.
- Капитана нужно перенести в лазарет!
были перевязаны, ушибы обработаны, лечебные мази наложены. Гарнизонный лекарь, утомленно привалившись к спинке ближайшей кровати, кивнул Каре, отпуская ее отдыхать.
Сражение было тяжелым. Гарнизон, защищающий спорные южные территории Ветландии, постоянно сталкивался с нападениями боевых отрядов государства Фарух, несмотря на то, что официально с ним поддерживался нейтралитет. В этот раз вражеская конница смогла прорвать укрепления и зайти с фланга, причинив защитникам немалый ущерб. Даже Каре, в обязанности которой в основном входило приготовление лечебных отваров и мазей, пришлось взяться за меч.
Ценой немалых усилий вражеский отряд был зажат в кольцо и уничтожен, а его остатки обезоружены и взяты в плен. И произошло это главным образом благодаря воительницам горной страны Келлах, к которым относилась и Кара. Исключительно верные, надежные и строго соблюдающие воинскую дисциплину, наемницы в последние годы стали основной ударной силой императора. Собственные войска гарнизона, под управлением его молодого капитана, дисциплиной не отличались, за что и поплатились в этом кровопролитном сражении.
Обработка ран длилась до самого вечера, ночью Кара изготавливала новые порции лекарств, а к утру нужно было вновь заниматься перевязками. И вот, наконец, все закончилось. Девушка не помнила, как добралась до своей комнаты, где повалилась на кровать и мгновенно уснула.
Пробуждение было тяжелым – ныли натруженные мышцы, в голове, словно налитой свинцом, вяло ворочались обрывки мыслей. Но изголодавшийся организм отчаянно просил свежего окорока с пряными травами, запах которого пробивался со стороны гарнизонной кухни, поэтому Кара волей-неволей выбралась из постели.
За окном вечерело. Солнце зависло над горизонтом в туманной дымке, и на землю опустилась долгожданная прохлада. Девушка наскоро сполоснула лицо тепловатой водой и выбралась за дверь. Гарнизонный двор встретил ее неожиданным для вечернего времени оживлением. Пытаясь разглядеть причину шума, Кара приблизилась к толпе, собравшейся возле западного крыла. Подойдя ближе, она обомлела. Возле стены стояла большая клетка, в которую бросили связанных воинов вражеского отряда. Они были изранены и грязны, на их полуобнаженных телах зияли свежие царапины. Гарнизонные вояки, потешаясь, кидали в пленников камни и остро заточенные палки, норовя попасть по наиболее чувствительным местам. А те, не имея возможности защититься, сбились в плотную кучку, пытаясь хоть как-то прикрыть самых слабых.
Впереди, закрывая остальных своей широкой спиной, стоял рослый молодой воин. По лохмотьям дорогого мундира, гордой осанке и благородному лицу Кара сразу опознала в нем командира. Его темные волосы слиплись от крови, а в холодных синих глазах застыло презрение к унижавшей его солдатне, болезненным ударам камней и всему жестокому миру вокруг. Он стоял, твердый, как скала, излучающий уверенность и силу. И только чуть прикушенные от боли губы, да бисеринки пота на висках показывали, как дорого ему это дается.
Внезапно их взгляды встретились. Мужчина не вздрогнул, не изменился в лице, но Кара почувствовала, что он смотрит ей прямо в душу, в тот потаенный уголок, который обычно был закрыт для всех людей, кроме ее самой.
Кара гневно шагнула к клетке, но посмотрев в гадко ухмыляющиеся рожи мужланов, развернулась и резко направилась в сторону центральной башни. Лицо ее горело от гнева. С этими разговаривать было бесполезно. Гарнизонные крысы, отсидевшиеся за чужими спинами в самый разгар сражения, а теперь, словно шакалы, набрасывающиеся на тех, кто не может хоть как-то себя защитить. Сколько труда стоило поставить их на место и приучить, чтобы не лезли к ней со своими сальными шуточками! А те немногие солдаты, с которыми было не страшно идти в бой плечом к плечу, взяли основной удар на себя и сейчас лежали в лазарете, продолжая свою битву за жизнь.
Ворвавшись в башню, Кара взметнулась по лестнице и распахнула кабинет управляющего. На свое несчастье он был на месте – надменный холеный типчик в идеально выглаженном мундире, который выглядел чуждо среди простого гарнизонного быта. Младший сынок одного из баронов, сосланный подальше за нерадивость в учебе и нарушение распорядка.
- Какого демона там твориться? – возмущенно прорычала Кара.
Управляющий удивленно вскинул голову. В отличие от своих прихвостней он быстро усвоил, что конфликтовать с воительницами – себе дороже.
- Что случилось, уважаемая травница?
- Почему твои люди издеваются над пленниками?
Управляющий пожал плечами.
- Надо же им как-то спустить пар.
Кара гневно сжала кулаки.
- Так пусть идут на плац и тренируются! А издевательство над пленными никому не делает чести!
Управляющий возвел глаза к потолку.
- Нам запрещено возвращать пленных за вознаграждение, чтобы они вновь не встали в ряды армии Фаруха. Их все равно сделают рабами и отправят на рудники. Какая разница, сдохнут они здесь и сейчас или там через несколько месяцев?
- А что скажет твое начальство, когда узнает, что по твоей вине на рудники отправилось гораздо меньше людей, чем могло бы? Думаешь их это обрадует?
Управляющего явно не испугала такая перспектива, но тут в кабинет вошла Синта – командующая отрядом воительниц. Статная рослая женщина, имеющая огромный опыт в сражениях на разных фронтах. Поговаривали, что она уже давно могла бы служить в личной охране императора. Но Синта больше всего ценила свободу, которой пришлось бы лишиться при дворце. И регулярные кровавые сражения – то единственное, что позволяло ей почувствовать себя по-настоящему живой, поэтому в родные горы Келлаха она возвращаться тоже не спешила.
- Кара права, капитан. – И без того низкий голос воительницы звучал хрипло, сорванный в пылу недавнего боя. По красным глазам и помятому виду командующей Кара поняла, что она тоже отсыпалась после боя большую часть дня. – Я не желаю пятнать свою честь плохим обращением с пленными, так что пока наш отряд находится в твоем гарнизоне, потрудись соблюдать воинские традиции.
Управляющий опасливо покосился на Синту и сплюнул прямо на пол.
- И охота вам возиться с этой падалью? Ребята будут недовольны, но если вам так хочется…
Синта тут же распорядилась собрать свободных воительниц и послала их за пленными. Она знала, что гарнизонные солдаты утихнут, лишь столкнувшись с грубой силой.
Стычке так и не суждено было разгореться, тем более что слабые стоны пленных уже порядком поднадоели солдатне, а всерьез достать их мешала решетка. Хорошо, что хоть об этом управляющий изволил позаботиться. Но все равно голодные, страдающие от жажды, израненные люди представляли собой жалкое зрелище.
Воительницы оттащили их в гарнизонную тюрьму, кое-как запихнули в камеру и сняли веревки. Здесь царил полумрак и сырость пробирала до костей, что, конечно же, не способствовало улучшению состояния пленников. Но так их хотя бы можно было без помех напоить лечебными отварами и перевязать раны, чем Кара не замедлила заняться.
Конечно, воительницы были не столь наивны, чтобы забыть о безопасности. Трое из них держали на изготовку копья, чтобы пресечь любые попытки нападения. Поэтому, когда один из пленников приподнялся и крепко схватил Кару за руку, в его грудь тотчас уперлись три остро отточенных копья. Но Кара узнала в пленнике того голубоглазого командира и взмахом руки приказала убрать оружие.
Мужчина смотрел на травницу пристально, будто не совсем понимая, что происходит вокруг.
- Это ведь ты? Ты заставила их выпустить нас из клетки? Я знаю, это была ты… - он с трудом выдавливал из себя хриплый шепот, вцепившись в руку девушки словно это было единственное, что помогало ему удерживаться на этом свете.
Кара сразу поняла, что состояние его очень тяжелое. Помимо неглубоких ран, полученных в бою, и свежих ссадин, оставленных камнями, Кара заметила ожоги и следы ударов плетью. Похоже, после поимки его еще и пытали.
Возможно для гарнизонного начальства он и был врагом, который заслуживает жестокого обращения, но Кара видела перед собой прежде всего человека, несчастного и измученного. Ему, так же как и ей, совершенно не нужна была эта война. Правители делили территории, устанавливали свое влияние на спорных землях, а ей хотелось просто жить, собирать лечебные травы, растить детей… Но служба в армии Ветландии была единственным способом заработать средства к существованию для своей маленькой горной страны и после окончания службы занять там высокое положение.
Однако сейчас не время для пустых размышлений. Раненые нуждались в ее помощи. Кара бережно высвободила свою руку и успокаивающе улыбнулась пленнику.
- Все хорошо, потерпи немного, я должна обработать твои раны.
Командир стоически выдержал болезненные перевязки, лишь изредка шипя и тихонько ругаясь сквозь зубы. Похоже, лекарственный отвар на него совсем не действовал. Глубокая рана на плече была загрязнена землёй, Кара почистила ее насколько это было возможно в неровном тусклом свете факелов, и наложила толстый слой лечебной мази из подорожника и корней кровохлебки. Оставалось надеяться, что молодой крепкий организм, привыкший к разного рода передрягам, сможет выкарабкаться, а уж она постарается сделать для этого все возможное.
Закончив с ранеными в казематах гарнизонной крепости, Кара едва перехватила на кухне кусок мяса и хлеб, наскоро запила водой и помчалась на помощь лекарю делать перевязки уже своим раненым бойцам.
Все дела были окончены уже глубокой ночью. Наконец приведя себя в порядок, Кара легла в постель, надеясь как следует отдохнуть. Сон не шел. И виной тому было не только то, что она проспала сегодня до самого вечера. Усталость, несомненно, взяла бы свое. Но мысли ее снова и снова возвращались к Фарухскому командиру. Как он там? Вдруг ему стало хуже?
Наконец, устав терзаться сомнениями, девушка встала с постели, оделась и отправилась в подвалы. Сонный тюремный стражник без вопросов пропустил Кару и открыл ей нужную камеру. В тот момент девушка даже не подумала о том, что ей может понадобиться охрана. Тусклый свет едва проникал сквозь решетку тюремной двери. Измученные пленники спали, забывшись тяжелым сном. Кара аккуратно поправила чью-то съехавшую повязку. Командир раскинулся на соломенном лежаке, дыхание его было тяжелым и хриплым. Но сейчас сделать все равно ничего было нельзя, надо ждать утра, чтобы попытаться перевести его в лучшие условия. Кара нашла в кармане своего камзола какую-то тряпицу, смочила ее водой, тихонько положила на горячий лоб спящего человека и двинулась к выходу.
Вдруг что-то тяжелое навалилось на нее сзади, рот оказался зажат скользкой холодной пятерней, пропахшей железом и кровью. Нападение было таким неожиданным, что Кара в первый момент растерялась, лишь сдавленно пискнув, на крик не хватило воздуха. Страха не было, вместо этого волной поднялось возмущение. Она лишь хотела им помочь, а ее смеют лапать своими грязными лапами! В ухо противно задышали и низкий хриплый голос зашептал:
- Тихо, тихо, малышка. Привлечешь охрану – и ты труп.
«Малышка»? Кажется, тупой вояка не понимает, с кем связался. Кара замерла, стараясь расслабиться и ожидая, когда напавший немного ослабит хватку.
- Стиг, ты что, совсем головой ударился? Немедленно отпусти ее – знакомый голос звучал слабо, но Кара почувствовала, что пленники в камере начали просыпаться. И неизвестно, хватит ли у них ума помочь Каре, или они предпочтут прийти на помощь к пленившему ее Стигу. И чем тогда это может закончиться?
- Ты мне больше не командир, понятно? – зло прошипел тот. Нашего отряда больше нет. Мы все считай мертвы. Покойники! А так я хоть перед смертью развлекусь немного, да, сладкая?
- Ты дурак, Стиг. Если бы не она – ты бы уже сдох в этой проклятой клетке! А если не отпустишь ее, нас точно убьют, причем прямо сейчас.
Кара услышала, как командир отряда завозился в постели, пытаясь приподняться. Осознав, что действовать нужно прямо сейчас, Кара резко повернула запястье, освобождаясь от захвата, наугад ткнула локтем назад и одновременно вцепившись зубами в ладонь захватчика. От неожиданности он разжал руки, и Кара резко скинула его с себя, перекатившись по полу. Вскочив она в сердцах пнула мужчину в наиболее уязвимое место и отскочила, готовая пресечь его попытки подняться. Кто-то встал, пытаясь помочь то ли ей, то ли Стигу, но капитан резким приказом заставил всех замереть на месте. Стиг катался по полу, скрутившись от боли и сдавленно ругаясь.
Капитан все же встал с лежанки и пошатываясь приблизился к Каре, пристально глядя на нее. Во взгляде этого гордого, когда-то, безусловно, очень красивого мужчины застыла мольба.
- Я прошу тебя, не отправляй ребят обратно в клетку… Не губи их из-за одного недоумка. Они не переживут еще один такой день. Я – их командир. Я отвечаю за них. Значит это моя вина. Пусть лучше туда посадят меня одного. Пожалуйста!
Пленник опустил глаза, с тревогой ожидая её ответа. Кара молчала, не зная, что сказать.
Но тут, наконец-то, обеспокоенный шумом стражник заглянул в камеру.
- Кара, что-то ты долго. У тебя все в порядке?
- Да, спасибо Эгберт. Дай-ка мне веревку, здесь один тип страдает лунатизмом, надо бы его привязать, пока не покалечился.
Стражник невнятно выругался, но веревку притащил и проследил, чтобы пленник был привязан как можно более тщательно. Стиг не сопротивлялся. Командир отряда молча лег на свое место. Видно было, что последнее усилие дорого ему стоило. Он взял оброненную влажную повязку и положил ее обратно на лоб, закрыв глаза. И тихонько, почти беззвучным шепотом произнес:
- Спасибо… Кара…
Утро принесло пасмурную погоду. Крепость окуталась туманной хмарью, которая, проникала внутрь помещений, забиралась под одежду, делая все вокруг сырым и неуютным. Погода в предгорьях менялась так быстро! Каре было трудно к этому привыкнуть.
Часть легко раненых солдат разбрелась по своим комнатам, и в лазарете стало посвободнее. Наскоро позавтракав, травница вновь взялась за перевязки. Ей хотелось справиться со всем поскорее, чтобы вернуться к пленным. Но лекарь, как назло, потребовал срочно восстановить запасы заживляющих мазей и прокипятить новые повязки, чтобы под рукой всегда был их запас. Кара не посмела ослушаться его приказа, поэтому добралась до подвалов уже перед самым обедом.
В этот раз с ней вновь пошли девушки из воительниц, помогли напоить раненых и дать жидкую похлебку тем, кто в состоянии был ее переварить. Стиг так и лежал связанным, перевязку он выдержал с закрытыми глазами, усиленно делая вид, что потерял сознание. Командир же был совсем плох. Лоб его стал еще более горячим, а в затуманенных глазах застыла пелена боли. В сырости подвалов рана загноилась и его бил озноб. Взявшись за перевязку, Кара досадливо прищурилась – как же мешал этот мятущийся свет факелов!
Не закончив работу, травница вскочила и направилась прямиком в кабинет управляющего.
- Капитана нужно перенести в лазарет!
