Или не в висках? Она прислушалась. Нет, не в висках. Позади пиратской повозки отчетливо слышался глухой, но довольно резвый топот еще одной лошади. Двоих показалось мало, и теперь ее будет охранять еще третий мерзавец? Или это случайный путник? Тогда ему крупно не повезло.
Он отставал. Медленно, почти незаметно, но абсолютно безнадежно. Уставшая Селестия не могла тягаться со свежими гнедыми, а Руис не мог заставить себя пришпоривать ее, гнать беспощадно, зная, что кобыла не выдержит долгой гонки. С другой стороны, здесь он не упустит карету из вида, а то, что отстает, должно успокоить похитителей. Как и то, что он один. Всего лишь случайный путник, который торопится куда-то настолько, что не может даже переждать послеполуденную жару.
Карета отдалялась, оседала поднятая колесами пыль, и, казалось, вместе с этой пылью развеивались охватившие Руиса в первые минуты сумбурные, беспорядочные и бестолковые эмоции. Паника, страх не за себя — за незнакомку, которой никто, кроме него, не поможет. Изумление пополам с возмущением — чтобы в Бьероте похищали и насильно увозили девушек?! Да когда такое было?! Руис большую часть сознательной жизни провел в этих краях, на самой южной оконечности Таргодеры. И пусть он жил в Корво, а не в Бьероте, два этих порта достаточно близко, чтобы прекрасно знать, как обстоят дела у соседей.
И самое неприятное — смятение, в котором даже себе самому не хотелось признаваться. Да, в его жизни были времена, когда приходилось выживать, рассчитывая только на собственные кулаки, ловкость и не слишком сильную магию. Но это в прошлом. Сейчас его оружие — ум и знания, но Руис не обольщался: похитителей не победить умением выстраивать выгодную торговлю и находить дыры в финансовых документах. И даже не факт, что ему поможет заряженный магически усиленной пулей пистолет, который постоянно при себе в любой поездке после случая с мантикорой. Пуля, хоть и артефактная, всего одна, да и стрелок из финансиста Руиса Дальено так себе. По мантикоре, наверное, не промажет — по крайней мере, Руис очень на это надеялся, хотя еще больше надеялся, что проверить никогда не придется! А по человеку — очень даже может.
Но после первого всплеска эмоций возвращалась способность мыслить рационально. Немедленная опасность незнакомке не грозит: убить проще на месте, если ее похитили, значит, она зачем-то нужна живой. Зачем? Судя по мелькнувшей пиратской бороде, логичнее всего предположить, что ради выкупа, а значит, чести ее тоже ничего не угрожает. Только кошельку ее семьи.
Меньшая вероятность, которую, все же, не стоит отбрасывать совсем: девушка приглянулась кому-то, кто никак не может заполучить ее законным путем. Отвергнутый жених или уже женатый мерзавец, который возжелал ее в любовницы, а может, какой-нибудь пиратский капитан, контрабандист или авантюрист без роду-племени. Это хуже, но сколько-то времени в любом случае будет. Нужно всего лишь проследить за каретой, не привлекая внимания, а там — действовать по обстоятельствам. В конце концов, разве его не учил когда-то сэн Гармиано, известный в Корво не только как финансист, но и как опасный человек, которому даже отъявленные мерзавцы боялись переходить дорогу? Разве не пришлось ему еще тогда убедиться, что все эти бандитос и пиратос, которыми пугают своих детей обыватели — всего лишь падальщики, которые ищут легкой поживы, но боятся наткнуться на силу? Это не мантикора, против которой вышел в одиночку сэн Адан. Совсем не надо быть умелым охотником и невероятно сильным магом, чтобы справиться с кучкой швали. Достаточно не потерять голову от страха.
Карета свернула с дороги, и Руис мысленно кивнул: отлично, дело упрощается. Было бы довольно сложно доставать незнакомую девушку из незнакомого же дома, где ее могли запереть в любой комнате, от хозяйской спальни до подвала, и где Руис автоматически стал бы проникшим в чужой дом нарушителем закона. Но это — в Корво. А разбитая грунтовка, по которой вывозят в сезон урожай с виноградников, может привести разве что в какой-нибудь тайный притон, где девушкам не место, а блюстителям закона и порядка — тем более. Там придется действовать на свой страх и риск, зато у него будут развязаны руки.
Он позволил Селестии пройти немного шагом. По левую руку зеленели ровные ряды виноградных кустов, окруженные легким флером защитной магии — не от воров, против человека чары слишком слабы, но отпугнуть жадных до сладких ягод птиц и насекомых хватит. Справа серебрилась между камней полынь, покрывала склоны густая, непроходимая ежевика. Руис наклонился с седла, сорвал иссиня-черную блестящую ягоду. Эти заросли скрывали немало тайных тропинок, по которым можно незамеченным спуститься к морю, к какой-нибудь укромной бухточке, в которой выгружают товар контрабандисты. Как воспитанник и ученик сэна Гармиано, Руис неплохо знал все эти тайные места. И тропы к морю, и пещеры, в которых можно укрыть товар от пограничной стражи, и потаенные бухты. Похоже, придется вспомнить молодость.
Как ни странно, эта мысль совсем не вызывала отторжения. Разве что легкую иронию — право же, можно подумать, что в свои двадцать восемь он старик. Пожалуй, не слишком полезно для мужчины дни напролет просиживать в кабинете над бухгалтерскими книгами.
— Поднажми немного, девочка, — он похлопал Селестию по шее и послал в галоп. Совсем недалеко отсюда домик охраняющего виноградники сторожа, старый Винченцо наверняка обратит внимание на подозрительную карету и уж точно не согласится покрывать похитителей, а раз так, те должны свернуть с дороги раньше. Если, конечно, у них есть хоть капля мозгов. Плохо, что неподалеку сразу несколько и удобных спусков, и неплохих укрытий внизу в скалах. Все стало бы гораздо проще, если бы Руис заранее понял, куда они направляются.
С другой стороны, было бы гораздо сложнее, если бы он вовсе не знал здешних мест.
Дорога вильнула, карета скрылась за поворотом, Руис пришпорил Селестию:
— Быстрее, девочка, осталось недолго. Старик Винченцо о тебе позаботится.
Кобылу, конечно, придется оставить, не тащить же ее по кручам, где и человек пройдет с трудом. Хорошо, что Винченцо — давний приятель сэна Гармиано. А вот куда денут коней и карету похитители?
Или, может быть, они вовсе не знают о домике сторожа? Если ехать по этой дороге, не сворачивая ни в виноградники, ни на тайные тропки, она попетляет по склонам и выведет к отмелям. Там не пристать даже рыбацкому баркасу, но если их ждет лодка…
Это был бы самый отвратительный вариант.
Поворот проскочили галопом, и Руис от души выругался. Кареты не было. Дорога здесь просматривалась далеко вперед, абсолютно пустая, как будто вовсе забытая людьми. Только напротив пологого, заросшего мягкой травой склона пыль еще не до конца осела.
Руис подскакал туда, осадил Селестию. Да, вот высокая трава смята колесами, след совсем свежий, обломанные соцветия горного колокольчика даже привянуть не успели.
И куда же они собираются спрятать карету? И ладно еще карету, но коней? Пологая поляна упиралась в каменистый обрыв. Руис спрыгнул с седла, пошел по следу. Селестию вел в поводу — после такой скачки нельзя отпускать ее сразу пастись. Карета проехала поляну наискось, до места, где обрыв почти сходил на нет, а из-под камней бил крохотный родничок. Кобыла потянулась к воде.
— Нет, тебе пока нельзя, — Руис накинул повод на куст неподалеку. А вот сам и напился, и умылся. Холодная вода на жаре казалась ледяной. На влажной почве четко отпечатались следы копыт и двойные полосы от колес.
А вокруг стояла та тишина, какая бывает только в знойный летний полдень и только здесь — звонкая и тягучая, наполненная шорохом ветра в траве, стрекотанием кузнечиков, жужжанием шмелей и далеким, но все же отчетливо слышным рокотом волн. И Руис засомневался. Судя по этой тишине, он и так уже слишком сильно отстал, а если заезжать к Винченцо… Четверть часа туда, сколько-то там, пока объяснит ситуацию, обратно — пешком — полчаса, а то и дольше, и пока еще здесь разберется, куда идти дальше. Заботясь о лошади, он оставит наедине с опасностью девушку. А если именно это, потерянное, время окажется критическим?
— Мы идем дальше, Селестия, — сказал он, дергая за повод. — Не трусь, их гнедые там как-то прошли, значит, и ты пройдешь.
Кармела отчетливо ощутила, когда они съехали с накатанной дороги. Повозка кренилась, подпрыгивала, дергалась, так что настойчиво хотелось выплюнуть собственные внутренности — никакой качке даже не снилось! К счастью, мучительно тряское ожидание длилось не очень долго. После резкого оклика они остановиились, и снаружи донеслось:
— Хватай ее и тащи! Будет дергаться — тюкни по башке или придуши. Слегка! А не как в прошлый раз, дурья твоя хребтина!
— А чего так высоко встали? — недовольно пробубнил дуролом рядом. — Ты б еще на скалу влез и там встал. Небось, не ты ее на горбу волочешь!
— Поболтай мне тут! — прикрикнул мерзавец снаружи, которого Кармела определила для себя как «буйного». Вспыхивал он, судя по всему, от любой искры. А вот как долго после этого полыхал, с последствиями или без, было непонятно, а выяснять — слишком много чести. Со вторым было сложнее. «Дуролом» ему подходило отлично, только вот и дуроломы бывают разные. «Как в прошлый раз» звучало нехорошо и опасно — если у дурня совсем нет мозгов, то, пожалуй, он и «тюкнет» запросто, не рассчитывая силу, и придушит от души. С таким шутить стоит только на расстоянии, а не тогда, когда ты «на горбу» в его полной власти.
— Если лошади тут ноги переломают, Лысый с нас шкуру спустит. — Нехотя добавил буйный заметно спокойнее. Значит, отходчивый. Или слегка опасается своего здоровенного дружка? — Да и светиться нам сейчас не с руки. Салага денники проверять теперь на закате пойдет, так что пока здесь пусто.
Но что еще за «Лысый»? Кармела не знала ни одного пиратского капитана с таким имечком, а когда ты ходишь на «Маринере», то, само собой, знаком со всеми, если не лично, так понаслышке.
Причем одними капитанами не отделаешься, стоит помнить еще старпомов и боцманов — всякое в море случается. Особенно если твой парус чернее южных ночей, а душа давно продана пиратскому дьяволу. Значит, точно какая-то скороспелая шайка из прибрежных крыс. Что ж, тем лучше. Проучить береговое отребье проще, чем бывалую банду на стремительных бригах с поддержкой пушек и опытных абордажников. Можно не опасаться серьезных последствий. Конечно, возможные последствия ее останавливали редко, но все же приятно знать, что здесь и сейчас у тебя развязаны руки для любого безумства! Впрочем, руки-то как раз пока еще очень даже связаны. Но это ненадолго, не будь она Кармела Тебас!
Дуролом тем временем бесцеремонно сгреб ее в охапку, закинул на плечо, как и в первый раз, и поволок неведомо куда. Пробасил:
— Что-то она притихла. Не окочурилась бы раньше времени.
— Раньше какого еще времени? — окрысился Буйный. — Окочуриться она может только дома у папочки, а туда должна попасть живой и целой, иначе не видать нам золота как своих ушей. Понял?!
— Понял, не дурак. Я ее и пальцем не трогал, что я, враг себе? Может, со страху сомлела?
— Шлепни ее по заднице, сразу оживет, — со смешком предложил Буйный, и Кармела напряглась. Если хоть одно из этих ничтожеств и вправду посмеет…
— Спятил? Я ж потом не сдержусь. Она хоть и не особо мягонькая, а все ж девка, — пропыхтел Дуролом. Судя по тому, как ее трясло на его плече, он то карабкался куда-то, то спускался по неровному каменистому склону. — И сиськи, и бедра — все на месте.
— Где ты бедра разглядел, дурень? Под юбки эти проклятущие, что ли, заглядывал?
— Так видно ж! В поясе-то она тонкая, а ниже…
— А ниже юбки! — возразил Нервный.
Создатель, им что, больше не о чем поговорить?! Они волокут заложницу в свою берлогу, явно собираясь стребовать с отца немаленький выкуп, а треплются о юбках?! Черт знает что за идиоты!
— А куда мы ее денем? — вдруг забеспокоился Дуролом. — Остальные прознают — церемониться с ней не станут, а то и вовсе назовут своей добычей. Наше слово против их — чья возьмет? Лысый-то с парнями только к ночи, небось, вернутся.
— Опомнился, — выплюнул Буйный. — Сказал же: держись меня, будет тебе и почет, и золотишко, много не обещаю, но на побрякушки для твоих «мягоньких» да на веселую гульбу в тавернах хватит. Чего тебе еще?
— Значит, спрячем? — спросил Дуролом с надеждой.
— Спрячем, — согласился Буйный и нехорошо, лающе расхохотался. — В клетку Ильхады засунем и запрем. Миску воды ей притащишь, чтоб не загнулась ненароком. Очухается — полакает. Всю ее гордость и дурь как рукой снимет.
— А не подхватит она эту… ну, что-там у Ильхады было, что она так внезапно сдохла?
— Не подхватит, — как маленькому, с заметной долей превосходства заявил Буйный. — Она ж не волчица, что ей сделается. Да и клетку потом и в море полоскали, и на солнце жарили. Если там что и было, давно выветрилось. Заканчивай трепаться. В пещеру спускаться будем по-тихому, и смотри мне... чтоб ни одна шавка тебя не услышала, понял?
Они замолчали, а Кармела напряженно думала не столько о клетке какой-то там волчицы (хотя было интересно, на кой черт пиратам сдалась волчица, понятно если б штормовой кот, или еще какая живность, привычная к морю), сколько о пещере. Судя по всему, остальные из шайки в эту пещеру не особенно суются, иначе Буйный не счел бы ее безопасной. Значит, место укромное, и вряд ли эти двое будут неусыпно караулить пленницу — скорее наоборот, вернутся к остальным и будут отвлекать внимание до возвращения Лысого.
Что ж, похоже, это именно тот шанс, которого она ждала. Клетка ее не удержит. На сколько бы замков ни заперли, с ними легко справиться. Раздевать и обыскивать они наверняка уже не будут, раз не озаботились этим с самого начала. Ну да что взять с изнеженной папиной дочурки, кроме юбок? Именно так и думают эти идиоты, которые даже не удосужились поспрашивать хоть в порту, хоть в тавернах, какие слухи ходят по Бьероте о Кармеле Тебас и что она, такая изнеженная и гордая, забыла на самом большом фрегате южного флота. Впрочем, и отлично, что не удосужились — проще будет с ними разобраться. Ишь какие ловкие, решили выслужиться перед главным. Ну ничего, скоро она им устроит, и «почет», и уважение, и золото с бриллиантами.
В пещере от шагов этой дурной парочки, вроде бы тихих и осторожных, разносилось нешуточное эхо. Значит, пространство большое и своды высокие, отметила Кармела, осторожно вдыхая сырой, немного спертый воздух. Где-то отчетливо капала вода, а где-то еще дальше, словно в печной трубе, подвывал ветер. А вот запах моря, который она почуяла с самой первой секунды, когда Дуролом взвалил ее на плечо и выволок из повозки, здесь ощущался очень насыщенно и сильно. Запах, который Кармела узнала бы из множества множеств, потому что именно он с детства преследовал ее во снах, диктуя цели и мечты. И именно за ним она пошла бы хоть на край света.
Звякнуло что-то похожее на цепь, лязгнуло железо, и Дуролом с заметной осторожностью опустил ее на твердое.
— Глаза-то развязать ей? — спросил неуверенно.
Прода от 30.07.2024, 09:12
ГЛАВА 3
Он отставал. Медленно, почти незаметно, но абсолютно безнадежно. Уставшая Селестия не могла тягаться со свежими гнедыми, а Руис не мог заставить себя пришпоривать ее, гнать беспощадно, зная, что кобыла не выдержит долгой гонки. С другой стороны, здесь он не упустит карету из вида, а то, что отстает, должно успокоить похитителей. Как и то, что он один. Всего лишь случайный путник, который торопится куда-то настолько, что не может даже переждать послеполуденную жару.
Карета отдалялась, оседала поднятая колесами пыль, и, казалось, вместе с этой пылью развеивались охватившие Руиса в первые минуты сумбурные, беспорядочные и бестолковые эмоции. Паника, страх не за себя — за незнакомку, которой никто, кроме него, не поможет. Изумление пополам с возмущением — чтобы в Бьероте похищали и насильно увозили девушек?! Да когда такое было?! Руис большую часть сознательной жизни провел в этих краях, на самой южной оконечности Таргодеры. И пусть он жил в Корво, а не в Бьероте, два этих порта достаточно близко, чтобы прекрасно знать, как обстоят дела у соседей.
И самое неприятное — смятение, в котором даже себе самому не хотелось признаваться. Да, в его жизни были времена, когда приходилось выживать, рассчитывая только на собственные кулаки, ловкость и не слишком сильную магию. Но это в прошлом. Сейчас его оружие — ум и знания, но Руис не обольщался: похитителей не победить умением выстраивать выгодную торговлю и находить дыры в финансовых документах. И даже не факт, что ему поможет заряженный магически усиленной пулей пистолет, который постоянно при себе в любой поездке после случая с мантикорой. Пуля, хоть и артефактная, всего одна, да и стрелок из финансиста Руиса Дальено так себе. По мантикоре, наверное, не промажет — по крайней мере, Руис очень на это надеялся, хотя еще больше надеялся, что проверить никогда не придется! А по человеку — очень даже может.
Но после первого всплеска эмоций возвращалась способность мыслить рационально. Немедленная опасность незнакомке не грозит: убить проще на месте, если ее похитили, значит, она зачем-то нужна живой. Зачем? Судя по мелькнувшей пиратской бороде, логичнее всего предположить, что ради выкупа, а значит, чести ее тоже ничего не угрожает. Только кошельку ее семьи.
Меньшая вероятность, которую, все же, не стоит отбрасывать совсем: девушка приглянулась кому-то, кто никак не может заполучить ее законным путем. Отвергнутый жених или уже женатый мерзавец, который возжелал ее в любовницы, а может, какой-нибудь пиратский капитан, контрабандист или авантюрист без роду-племени. Это хуже, но сколько-то времени в любом случае будет. Нужно всего лишь проследить за каретой, не привлекая внимания, а там — действовать по обстоятельствам. В конце концов, разве его не учил когда-то сэн Гармиано, известный в Корво не только как финансист, но и как опасный человек, которому даже отъявленные мерзавцы боялись переходить дорогу? Разве не пришлось ему еще тогда убедиться, что все эти бандитос и пиратос, которыми пугают своих детей обыватели — всего лишь падальщики, которые ищут легкой поживы, но боятся наткнуться на силу? Это не мантикора, против которой вышел в одиночку сэн Адан. Совсем не надо быть умелым охотником и невероятно сильным магом, чтобы справиться с кучкой швали. Достаточно не потерять голову от страха.
Прода от 02.08.2024, 09:54
Карета свернула с дороги, и Руис мысленно кивнул: отлично, дело упрощается. Было бы довольно сложно доставать незнакомую девушку из незнакомого же дома, где ее могли запереть в любой комнате, от хозяйской спальни до подвала, и где Руис автоматически стал бы проникшим в чужой дом нарушителем закона. Но это — в Корво. А разбитая грунтовка, по которой вывозят в сезон урожай с виноградников, может привести разве что в какой-нибудь тайный притон, где девушкам не место, а блюстителям закона и порядка — тем более. Там придется действовать на свой страх и риск, зато у него будут развязаны руки.
Он позволил Селестии пройти немного шагом. По левую руку зеленели ровные ряды виноградных кустов, окруженные легким флером защитной магии — не от воров, против человека чары слишком слабы, но отпугнуть жадных до сладких ягод птиц и насекомых хватит. Справа серебрилась между камней полынь, покрывала склоны густая, непроходимая ежевика. Руис наклонился с седла, сорвал иссиня-черную блестящую ягоду. Эти заросли скрывали немало тайных тропинок, по которым можно незамеченным спуститься к морю, к какой-нибудь укромной бухточке, в которой выгружают товар контрабандисты. Как воспитанник и ученик сэна Гармиано, Руис неплохо знал все эти тайные места. И тропы к морю, и пещеры, в которых можно укрыть товар от пограничной стражи, и потаенные бухты. Похоже, придется вспомнить молодость.
Как ни странно, эта мысль совсем не вызывала отторжения. Разве что легкую иронию — право же, можно подумать, что в свои двадцать восемь он старик. Пожалуй, не слишком полезно для мужчины дни напролет просиживать в кабинете над бухгалтерскими книгами.
— Поднажми немного, девочка, — он похлопал Селестию по шее и послал в галоп. Совсем недалеко отсюда домик охраняющего виноградники сторожа, старый Винченцо наверняка обратит внимание на подозрительную карету и уж точно не согласится покрывать похитителей, а раз так, те должны свернуть с дороги раньше. Если, конечно, у них есть хоть капля мозгов. Плохо, что неподалеку сразу несколько и удобных спусков, и неплохих укрытий внизу в скалах. Все стало бы гораздо проще, если бы Руис заранее понял, куда они направляются.
С другой стороны, было бы гораздо сложнее, если бы он вовсе не знал здешних мест.
Дорога вильнула, карета скрылась за поворотом, Руис пришпорил Селестию:
— Быстрее, девочка, осталось недолго. Старик Винченцо о тебе позаботится.
Кобылу, конечно, придется оставить, не тащить же ее по кручам, где и человек пройдет с трудом. Хорошо, что Винченцо — давний приятель сэна Гармиано. А вот куда денут коней и карету похитители?
Или, может быть, они вовсе не знают о домике сторожа? Если ехать по этой дороге, не сворачивая ни в виноградники, ни на тайные тропки, она попетляет по склонам и выведет к отмелям. Там не пристать даже рыбацкому баркасу, но если их ждет лодка…
Это был бы самый отвратительный вариант.
Поворот проскочили галопом, и Руис от души выругался. Кареты не было. Дорога здесь просматривалась далеко вперед, абсолютно пустая, как будто вовсе забытая людьми. Только напротив пологого, заросшего мягкой травой склона пыль еще не до конца осела.
Руис подскакал туда, осадил Селестию. Да, вот высокая трава смята колесами, след совсем свежий, обломанные соцветия горного колокольчика даже привянуть не успели.
И куда же они собираются спрятать карету? И ладно еще карету, но коней? Пологая поляна упиралась в каменистый обрыв. Руис спрыгнул с седла, пошел по следу. Селестию вел в поводу — после такой скачки нельзя отпускать ее сразу пастись. Карета проехала поляну наискось, до места, где обрыв почти сходил на нет, а из-под камней бил крохотный родничок. Кобыла потянулась к воде.
— Нет, тебе пока нельзя, — Руис накинул повод на куст неподалеку. А вот сам и напился, и умылся. Холодная вода на жаре казалась ледяной. На влажной почве четко отпечатались следы копыт и двойные полосы от колес.
А вокруг стояла та тишина, какая бывает только в знойный летний полдень и только здесь — звонкая и тягучая, наполненная шорохом ветра в траве, стрекотанием кузнечиков, жужжанием шмелей и далеким, но все же отчетливо слышным рокотом волн. И Руис засомневался. Судя по этой тишине, он и так уже слишком сильно отстал, а если заезжать к Винченцо… Четверть часа туда, сколько-то там, пока объяснит ситуацию, обратно — пешком — полчаса, а то и дольше, и пока еще здесь разберется, куда идти дальше. Заботясь о лошади, он оставит наедине с опасностью девушку. А если именно это, потерянное, время окажется критическим?
— Мы идем дальше, Селестия, — сказал он, дергая за повод. — Не трусь, их гнедые там как-то прошли, значит, и ты пройдешь.
Прода от 06.08.2024, 09:41
ГЛАВА 4
Кармела отчетливо ощутила, когда они съехали с накатанной дороги. Повозка кренилась, подпрыгивала, дергалась, так что настойчиво хотелось выплюнуть собственные внутренности — никакой качке даже не снилось! К счастью, мучительно тряское ожидание длилось не очень долго. После резкого оклика они остановиились, и снаружи донеслось:
— Хватай ее и тащи! Будет дергаться — тюкни по башке или придуши. Слегка! А не как в прошлый раз, дурья твоя хребтина!
— А чего так высоко встали? — недовольно пробубнил дуролом рядом. — Ты б еще на скалу влез и там встал. Небось, не ты ее на горбу волочешь!
— Поболтай мне тут! — прикрикнул мерзавец снаружи, которого Кармела определила для себя как «буйного». Вспыхивал он, судя по всему, от любой искры. А вот как долго после этого полыхал, с последствиями или без, было непонятно, а выяснять — слишком много чести. Со вторым было сложнее. «Дуролом» ему подходило отлично, только вот и дуроломы бывают разные. «Как в прошлый раз» звучало нехорошо и опасно — если у дурня совсем нет мозгов, то, пожалуй, он и «тюкнет» запросто, не рассчитывая силу, и придушит от души. С таким шутить стоит только на расстоянии, а не тогда, когда ты «на горбу» в его полной власти.
— Если лошади тут ноги переломают, Лысый с нас шкуру спустит. — Нехотя добавил буйный заметно спокойнее. Значит, отходчивый. Или слегка опасается своего здоровенного дружка? — Да и светиться нам сейчас не с руки. Салага денники проверять теперь на закате пойдет, так что пока здесь пусто.
Но что еще за «Лысый»? Кармела не знала ни одного пиратского капитана с таким имечком, а когда ты ходишь на «Маринере», то, само собой, знаком со всеми, если не лично, так понаслышке.
Причем одними капитанами не отделаешься, стоит помнить еще старпомов и боцманов — всякое в море случается. Особенно если твой парус чернее южных ночей, а душа давно продана пиратскому дьяволу. Значит, точно какая-то скороспелая шайка из прибрежных крыс. Что ж, тем лучше. Проучить береговое отребье проще, чем бывалую банду на стремительных бригах с поддержкой пушек и опытных абордажников. Можно не опасаться серьезных последствий. Конечно, возможные последствия ее останавливали редко, но все же приятно знать, что здесь и сейчас у тебя развязаны руки для любого безумства! Впрочем, руки-то как раз пока еще очень даже связаны. Но это ненадолго, не будь она Кармела Тебас!
Дуролом тем временем бесцеремонно сгреб ее в охапку, закинул на плечо, как и в первый раз, и поволок неведомо куда. Пробасил:
— Что-то она притихла. Не окочурилась бы раньше времени.
— Раньше какого еще времени? — окрысился Буйный. — Окочуриться она может только дома у папочки, а туда должна попасть живой и целой, иначе не видать нам золота как своих ушей. Понял?!
— Понял, не дурак. Я ее и пальцем не трогал, что я, враг себе? Может, со страху сомлела?
— Шлепни ее по заднице, сразу оживет, — со смешком предложил Буйный, и Кармела напряглась. Если хоть одно из этих ничтожеств и вправду посмеет…
— Спятил? Я ж потом не сдержусь. Она хоть и не особо мягонькая, а все ж девка, — пропыхтел Дуролом. Судя по тому, как ее трясло на его плече, он то карабкался куда-то, то спускался по неровному каменистому склону. — И сиськи, и бедра — все на месте.
— Где ты бедра разглядел, дурень? Под юбки эти проклятущие, что ли, заглядывал?
— Так видно ж! В поясе-то она тонкая, а ниже…
— А ниже юбки! — возразил Нервный.
Создатель, им что, больше не о чем поговорить?! Они волокут заложницу в свою берлогу, явно собираясь стребовать с отца немаленький выкуп, а треплются о юбках?! Черт знает что за идиоты!
Прода от 09.08.2024, 09:11
— А куда мы ее денем? — вдруг забеспокоился Дуролом. — Остальные прознают — церемониться с ней не станут, а то и вовсе назовут своей добычей. Наше слово против их — чья возьмет? Лысый-то с парнями только к ночи, небось, вернутся.
— Опомнился, — выплюнул Буйный. — Сказал же: держись меня, будет тебе и почет, и золотишко, много не обещаю, но на побрякушки для твоих «мягоньких» да на веселую гульбу в тавернах хватит. Чего тебе еще?
— Значит, спрячем? — спросил Дуролом с надеждой.
— Спрячем, — согласился Буйный и нехорошо, лающе расхохотался. — В клетку Ильхады засунем и запрем. Миску воды ей притащишь, чтоб не загнулась ненароком. Очухается — полакает. Всю ее гордость и дурь как рукой снимет.
— А не подхватит она эту… ну, что-там у Ильхады было, что она так внезапно сдохла?
— Не подхватит, — как маленькому, с заметной долей превосходства заявил Буйный. — Она ж не волчица, что ей сделается. Да и клетку потом и в море полоскали, и на солнце жарили. Если там что и было, давно выветрилось. Заканчивай трепаться. В пещеру спускаться будем по-тихому, и смотри мне... чтоб ни одна шавка тебя не услышала, понял?
Они замолчали, а Кармела напряженно думала не столько о клетке какой-то там волчицы (хотя было интересно, на кой черт пиратам сдалась волчица, понятно если б штормовой кот, или еще какая живность, привычная к морю), сколько о пещере. Судя по всему, остальные из шайки в эту пещеру не особенно суются, иначе Буйный не счел бы ее безопасной. Значит, место укромное, и вряд ли эти двое будут неусыпно караулить пленницу — скорее наоборот, вернутся к остальным и будут отвлекать внимание до возвращения Лысого.
Что ж, похоже, это именно тот шанс, которого она ждала. Клетка ее не удержит. На сколько бы замков ни заперли, с ними легко справиться. Раздевать и обыскивать они наверняка уже не будут, раз не озаботились этим с самого начала. Ну да что взять с изнеженной папиной дочурки, кроме юбок? Именно так и думают эти идиоты, которые даже не удосужились поспрашивать хоть в порту, хоть в тавернах, какие слухи ходят по Бьероте о Кармеле Тебас и что она, такая изнеженная и гордая, забыла на самом большом фрегате южного флота. Впрочем, и отлично, что не удосужились — проще будет с ними разобраться. Ишь какие ловкие, решили выслужиться перед главным. Ну ничего, скоро она им устроит, и «почет», и уважение, и золото с бриллиантами.
В пещере от шагов этой дурной парочки, вроде бы тихих и осторожных, разносилось нешуточное эхо. Значит, пространство большое и своды высокие, отметила Кармела, осторожно вдыхая сырой, немного спертый воздух. Где-то отчетливо капала вода, а где-то еще дальше, словно в печной трубе, подвывал ветер. А вот запах моря, который она почуяла с самой первой секунды, когда Дуролом взвалил ее на плечо и выволок из повозки, здесь ощущался очень насыщенно и сильно. Запах, который Кармела узнала бы из множества множеств, потому что именно он с детства преследовал ее во снах, диктуя цели и мечты. И именно за ним она пошла бы хоть на край света.
Звякнуло что-то похожее на цепь, лязгнуло железо, и Дуролом с заметной осторожностью опустил ее на твердое.
— Глаза-то развязать ей? — спросил неуверенно.
