— Я выгляжу как человек, у которого что-то не в порядке? — спросила Рена, с интересом вслушиваясь в буйство эмоций Дорны. Там были и страх, и стыд, и неожиданно сильное желание поддержать…
— Нет, но… — В глазах Дорны застыло сочувствие.
— В первую очередь мой супруг — очень занятой человек. И ты права, очень сложный. Но у меня все в порядке. Правда.
— Если тебе захочется поговорить, поделиться, не важно чем и о чем, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Я очень хотела бы помочь. Хоть как-то.
— Я буду иметь в виду, — Рена поднялась, мягко дотронулась до плеча Дорны. — Мне пора. Зайди ко мне, как появятся какие-нибудь новости. Я хочу знать, что происходит.
— Обязательно, — кивнула Дорна, поспешно вставая следом. — Я обязательно все расскажу. Ты ведь придешь… Проститься с ним? Когда все уладится с похоронами?
Рена снова остро почувствовала ее болезненное одиночество. Неуверенность в будущем, еще вчера казавшемся таким ясным. А если вспомнить еще и о предательстве подруги… Может, Энида и в самом деле собиралась помочь, да только отец не позволил. Но она могла хотя бы попытаться объяснить вместо того, чтобы молча захлопывать двери. Или прислать записку.
— Обязательно приду. Увидимся, Дорна.
— Значит, очень сложный муж? — сдержанно спросил Астор, не сводя с нее испытующего взгляда.
— Невероятно сложный, — Рена для особенной выразительности даже закатила глаза. — И занятой. И загадочный. И даже сам признался, что еще кровожадный и смертоносный.
— Может, ты заодно просветишь меня, что там за вздыхающий Конрад?
— О боги! Астор, — Рена рассмеялась. — Я рассказала об этом только потому что хочу, чтобы ты знал — в глазах Дорны, как и для всех, с кем она близко общается, пусть их и немного, наши отношения будут исключительно сносными. Ты ведь этого хотел?
Астор будто хотел что-то сказать, но вместо этого сгреб ее в охапку обеими руками, прижал к себе и только тогда заговорил:
— Рена… Я хотел бы, чтобы любой молодой дуболом, который вздумает слишком дерзко на тебя смотреть, знал, что ему придется иметь дело с очень злым мной. Но сейчас создать видимость только сносных отношений — хоть какая-то гарантия безопасности для тебя. Пока мы не распутаем весь этот клубок.
— Вряд ли кто-то из тех, кто видел нас в театре или на балу, усомнится в твоих истинных желаниях. Барон Свардольд, например. Наверняка до сих пор икает от испуга, вспоминая, как ты отобрал у него партнершу по танцам. Но я не против, чтобы ты временно охладел или отдалился. Исключительно в целях конспирации. И только вне этого дома. В конце концов, у всех бывают сложности. Да?
— Обещаю, это не затянется надолго. Узел уже начал распутываться. Спасибо тебе и твоей Дорне за травниц, это важный след, который мы чуть не упустили. Но это не единственная ниточка. Нашелся Эрик.
— Помощник гера Снарге?
— Именно. Нашего беглеца так долго не могли отыскать, что я уже готов был записать его в покойники. Но, представь, вчера этого мелкого мерзавчика арестовали. У него, оказывается, хватило ума понять, что тем, кто ему платил, он больше не нужен, а ненужных свидетелей убивают. Он перепугался, спрятался у любовницы и сидел у нее безвылазно, пока не закончились деньги. А как только закончились, эта достойная дама вышвырнула нахлебника на улицу.
— Еще одна любовница? — невольно изумилась Рена. — У него же здесь было две. И обе с разбитым сердцем.
— “Здесь” и “там” у таких субъектов обычно не пересекаются. Не удивлюсь, если и “там” была не одна, просто у геры Хелты очень удобно прятаться: она живет одна, и соседи не слишком любопытны. Так вот, Эрика прихватили на выезде из Кронбурга, и он сдал нам некоего гера Грольца, который снабдил его тем самым порошком. Наверняка посредник. Я уже вызвал Венделина, он лучший в слежке. Какое-то время понаблюдаем за Грольцем, а если он не приведет нас к заказчикам, что ж, значит, просто расскажет о них. Арестовывать его сразу я не хочу: можем спугнуть дичь покрупнее.
— Ты поэтому опоздал на ужин? — Астор так и не выпустил ее из рук, и Рена удобнее устроилась в его объятиях. — А я вечером посылала Вима к баронессе Орцвиг. С ней все будет в порядке. Правда, целитель запретил ей любые контакты на ближайшие несколько дней.
— Всецело его поддерживаю, — хмыкнул Астор. — Надо отправить к ней охрану. Нехорошо получится, если к смертям травниц добавится смерть главы их гильдии.
Послышался слабый стук в дверь, а вслед за ним раздался голос Керта, с совершенно не свойственной ему неуверенностью и опаской:
— Ваши сиятельства. Я прошу прощения. Но господин Венделин уже полчаса ждет в оружейной.
Рена фыркнула и ткнулась носом Астору в грудь, не сдерживая смех.
— Сейчас буду, — резко бросил тот и погладил ее по голове.
— Кажется, твое вчерашнее буйство не прошло бесследно, — придушенно выдохнула Рена. — Интересно, эти полчаса Керт торговался с Арне, кто тебя позовет, или просто набирался смелости?
— И если бы там ждал не Венделин, а кто-нибудь менее нужный для дела, я бы с удовольствием повторил вчерашний урок, — вздохнул Астор. — Но ничего не поделаешь, придется бросить все и заниматься делами. Пойду объясню ему задачу.
— Не отсылай его сразу. Пусть зайдет ко мне, я соскучилась. Надолго не задержу. — Рена, чувствуя, с какой неохотой Астор разжимает руки, подалась вверх и целомудренно поцеловала его в щеку. — Идите, ваше сиятельство. Вас ждут великие дела.
Разговор с Астором не занял много времени. Венделин нашел ее, когда Рена, едва успев привести себя в порядок и сходить в лабораторию, зашла в свой кабинет.
— Ваше сиятельство.
Венделин прикрыл за собой дверь. Рена с улыбкой наблюдала за вежливым поклоном и даже не стала возражать против поцелуя руки.
— Чернолесье странно на тебя влияет, шевалье Дюссак. Успел соскучиться по дворцовым церемониям?
— Не по ним. В гробу их видал, — поморщился Венделин, выпрямляясь, но не спеша ее отпускать, и Рена тоже не торопилась отнимать руку. Помедлив, сказала:
— Ты так внезапно исчез. Здесь столько всего успело случиться.
Она вспомнила то утро, когда вместе с перепуганной и потрясенной Ювой металась по спальне, пытаясь понять, что делать и что произошло. Был ли порошок из кровохлебки попыткой убить. Кто из слуг мог это сделать. Вспомнила, как сильно в тот момент ей не хватало именно Венделина. Она надеялась, он в Кронбурге. Но ее записка так и осталась без ответа. Ни мужа, ни друга, единственного, кому она тогда могла бы довериться. Она невольно поежилась. Воспоминания оказались на удивление яркими, острыми, болезненными.
— Ты сильно пострадала? — напряженно спросил Венделин, сжимая ее пальцы.
— Слегка, — она усмехнулась. — Ты же в курсе истории с Эриком, помощником садовника?
— В общих чертах.
— Гер Грольц, за которым ты отправляешься следить, именно его наводка.
— Да, я знаю. Было ли это покушением на твою жизнь — не ясно. Рена…
Леонора бы очень удивилась, если бы знала, насколько хорошо якобы слишком несдержанный, а иногда даже грубый Венделин умеет прятать по-настоящему важные, сильные эмоции. Он не считал нужным и правильным скрывать поверхностные чувства. Мог быть излишне резким, мог запросто сказать в лицо такое, что приличные люди предпочли бы либо прикрыть приятной оберткой, либо вовсе утаить. Но Венделин никогда не стал бы одним из лучших фехтовальщиков Стормберга, не умей он мыслить здраво даже в самых отчаянных ситуациях, держать себя в руках и подавлять сиюминутные порывы. А еще он умел быть очень, иногда даже излишне наблюдательным.
— Я потом расскажу подробнее, если захочешь. Не волнуйся. Больше всего пострадала Юва: ей пришлось пережить четыре портальных перемещения за день. И немного — моя гордость.
— Тебя это до сих пор беспокоит. Сильно.
Это не было вопросом. И Рена вынужденно призналась себе, что он прав. Забыть о случившемся оказалось проще, чем вернуться в тот день даже так, в воспоминаниях, через время. Отвлечься другими событиями, которые сейчас случались в избытке. Не думать об охвативших ее тогда растерянности, беспомощности и неожиданном одиночестве. Глупо, наверное, чувствовать себя одинокой в доме, полном слуг, в городе, где сейчас твой отец и даже король, который не отказал бы в помощи. Но иногда чувства — это просто чувства. Их невозможно себе запретить. И даже контролировать получается не всегда.
— Все хорошо, — сказала Рена, сглотнув неожиданно подступивший к горлу комок. — Тогда Астор вовремя вернулся из Чернолесья. — Почти вовремя, подумала она. Вернись он тем же утром, а не на следующий день, не было бы этих опустошающих воспоминаний. Но это в самом деле мелочи. — А теперь и Эрика нашли.
— Я захочу. Подробностей, — Венделин злился. И сейчас даже не пытался это скрывать. — Если это придумал Грольц…
— Ты все выяснишь. Но звала я тебя не только потому что соскучилась и хотела поплакаться. Я закончила, Вен.
Рена встретила изумленный взгляд и улыбнулась. Теперь уже по-настоящему, уверенно.
— Ты все еще хочешь опробовать опытный образец? Я подумала, может, как раз сейчас он будет особенно к месту?
— Ты спрашиваешь? Тут и думать не о чем! Он точно пригодится. Не с Грольцем, так с кем-то другим. Но как ты так быстро? Говорила же…
Она отошла к столу, достала из ящика флакон — маленький, удобной формы, без острых краев и лишних выступов, протянула подошедшему Венделину.
— Астор надолго задержался в приграничье. Да ты и сам знаешь. У меня было очень много свободного времени.
Очень много времени, которое нужно было занять. Тем, что смогло бы отвлечь ее от бесконечных мыслей по кругу о сбежавшем неведомо куда после первой брачной ночи муже. Работа заставляла выкинуть из головы все лишнее. Помогала сконцентрироваться. А желание довести дело до конца избавляло от беспокойной бессонницы. После целого дня в лаборатории она даже без отваров проваливалась в сон без сновидений до самого утра.
— И ты потратила его с пользой, — Венделин посмотрел через флакон на свет.
— Слегка маслянистые. Я пока не понимаю, как сделать текстуру более жидкой.
— Не беда. Главное проверить в действии. В условиях, приближенных к экстремальным, — он усмехнулся, осторожно пряча флакончик в карман. — А это я тебе обеспечу.
— Будь осторожен, — попросила Рена. — Обещай, что будешь.
— Обещаю. Для тебя — что угодно, госпожа герцогиня, — Венделин склонился в еще одном роскошном поклоне, но Рена успела заметить бесшабашную, хулиганскую улыбку. И она бы ответила такой же, если бы не охватившее вдруг тревожное беспокойство. Которое только усилилось, когда за Венделином закрылась дверь.
— Нет, но… — В глазах Дорны застыло сочувствие.
— В первую очередь мой супруг — очень занятой человек. И ты права, очень сложный. Но у меня все в порядке. Правда.
— Если тебе захочется поговорить, поделиться, не важно чем и о чем, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Я очень хотела бы помочь. Хоть как-то.
— Я буду иметь в виду, — Рена поднялась, мягко дотронулась до плеча Дорны. — Мне пора. Зайди ко мне, как появятся какие-нибудь новости. Я хочу знать, что происходит.
— Обязательно, — кивнула Дорна, поспешно вставая следом. — Я обязательно все расскажу. Ты ведь придешь… Проститься с ним? Когда все уладится с похоронами?
Рена снова остро почувствовала ее болезненное одиночество. Неуверенность в будущем, еще вчера казавшемся таким ясным. А если вспомнить еще и о предательстве подруги… Может, Энида и в самом деле собиралась помочь, да только отец не позволил. Но она могла хотя бы попытаться объяснить вместо того, чтобы молча захлопывать двери. Или прислать записку.
— Обязательно приду. Увидимся, Дорна.
Прода от 12.12.2024, 11:55
***
— Значит, очень сложный муж? — сдержанно спросил Астор, не сводя с нее испытующего взгляда.
— Невероятно сложный, — Рена для особенной выразительности даже закатила глаза. — И занятой. И загадочный. И даже сам признался, что еще кровожадный и смертоносный.
— Может, ты заодно просветишь меня, что там за вздыхающий Конрад?
— О боги! Астор, — Рена рассмеялась. — Я рассказала об этом только потому что хочу, чтобы ты знал — в глазах Дорны, как и для всех, с кем она близко общается, пусть их и немного, наши отношения будут исключительно сносными. Ты ведь этого хотел?
Астор будто хотел что-то сказать, но вместо этого сгреб ее в охапку обеими руками, прижал к себе и только тогда заговорил:
— Рена… Я хотел бы, чтобы любой молодой дуболом, который вздумает слишком дерзко на тебя смотреть, знал, что ему придется иметь дело с очень злым мной. Но сейчас создать видимость только сносных отношений — хоть какая-то гарантия безопасности для тебя. Пока мы не распутаем весь этот клубок.
— Вряд ли кто-то из тех, кто видел нас в театре или на балу, усомнится в твоих истинных желаниях. Барон Свардольд, например. Наверняка до сих пор икает от испуга, вспоминая, как ты отобрал у него партнершу по танцам. Но я не против, чтобы ты временно охладел или отдалился. Исключительно в целях конспирации. И только вне этого дома. В конце концов, у всех бывают сложности. Да?
— Обещаю, это не затянется надолго. Узел уже начал распутываться. Спасибо тебе и твоей Дорне за травниц, это важный след, который мы чуть не упустили. Но это не единственная ниточка. Нашелся Эрик.
— Помощник гера Снарге?
— Именно. Нашего беглеца так долго не могли отыскать, что я уже готов был записать его в покойники. Но, представь, вчера этого мелкого мерзавчика арестовали. У него, оказывается, хватило ума понять, что тем, кто ему платил, он больше не нужен, а ненужных свидетелей убивают. Он перепугался, спрятался у любовницы и сидел у нее безвылазно, пока не закончились деньги. А как только закончились, эта достойная дама вышвырнула нахлебника на улицу.
— Еще одна любовница? — невольно изумилась Рена. — У него же здесь было две. И обе с разбитым сердцем.
— “Здесь” и “там” у таких субъектов обычно не пересекаются. Не удивлюсь, если и “там” была не одна, просто у геры Хелты очень удобно прятаться: она живет одна, и соседи не слишком любопытны. Так вот, Эрика прихватили на выезде из Кронбурга, и он сдал нам некоего гера Грольца, который снабдил его тем самым порошком. Наверняка посредник. Я уже вызвал Венделина, он лучший в слежке. Какое-то время понаблюдаем за Грольцем, а если он не приведет нас к заказчикам, что ж, значит, просто расскажет о них. Арестовывать его сразу я не хочу: можем спугнуть дичь покрупнее.
— Ты поэтому опоздал на ужин? — Астор так и не выпустил ее из рук, и Рена удобнее устроилась в его объятиях. — А я вечером посылала Вима к баронессе Орцвиг. С ней все будет в порядке. Правда, целитель запретил ей любые контакты на ближайшие несколько дней.
— Всецело его поддерживаю, — хмыкнул Астор. — Надо отправить к ней охрану. Нехорошо получится, если к смертям травниц добавится смерть главы их гильдии.
Послышался слабый стук в дверь, а вслед за ним раздался голос Керта, с совершенно не свойственной ему неуверенностью и опаской:
— Ваши сиятельства. Я прошу прощения. Но господин Венделин уже полчаса ждет в оружейной.
Рена фыркнула и ткнулась носом Астору в грудь, не сдерживая смех.
— Сейчас буду, — резко бросил тот и погладил ее по голове.
— Кажется, твое вчерашнее буйство не прошло бесследно, — придушенно выдохнула Рена. — Интересно, эти полчаса Керт торговался с Арне, кто тебя позовет, или просто набирался смелости?
— И если бы там ждал не Венделин, а кто-нибудь менее нужный для дела, я бы с удовольствием повторил вчерашний урок, — вздохнул Астор. — Но ничего не поделаешь, придется бросить все и заниматься делами. Пойду объясню ему задачу.
— Не отсылай его сразу. Пусть зайдет ко мне, я соскучилась. Надолго не задержу. — Рена, чувствуя, с какой неохотой Астор разжимает руки, подалась вверх и целомудренно поцеловала его в щеку. — Идите, ваше сиятельство. Вас ждут великие дела.
Прода от 23.12.2024, 13:47
***
Разговор с Астором не занял много времени. Венделин нашел ее, когда Рена, едва успев привести себя в порядок и сходить в лабораторию, зашла в свой кабинет.
— Ваше сиятельство.
Венделин прикрыл за собой дверь. Рена с улыбкой наблюдала за вежливым поклоном и даже не стала возражать против поцелуя руки.
— Чернолесье странно на тебя влияет, шевалье Дюссак. Успел соскучиться по дворцовым церемониям?
— Не по ним. В гробу их видал, — поморщился Венделин, выпрямляясь, но не спеша ее отпускать, и Рена тоже не торопилась отнимать руку. Помедлив, сказала:
— Ты так внезапно исчез. Здесь столько всего успело случиться.
Она вспомнила то утро, когда вместе с перепуганной и потрясенной Ювой металась по спальне, пытаясь понять, что делать и что произошло. Был ли порошок из кровохлебки попыткой убить. Кто из слуг мог это сделать. Вспомнила, как сильно в тот момент ей не хватало именно Венделина. Она надеялась, он в Кронбурге. Но ее записка так и осталась без ответа. Ни мужа, ни друга, единственного, кому она тогда могла бы довериться. Она невольно поежилась. Воспоминания оказались на удивление яркими, острыми, болезненными.
— Ты сильно пострадала? — напряженно спросил Венделин, сжимая ее пальцы.
— Слегка, — она усмехнулась. — Ты же в курсе истории с Эриком, помощником садовника?
— В общих чертах.
— Гер Грольц, за которым ты отправляешься следить, именно его наводка.
— Да, я знаю. Было ли это покушением на твою жизнь — не ясно. Рена…
Леонора бы очень удивилась, если бы знала, насколько хорошо якобы слишком несдержанный, а иногда даже грубый Венделин умеет прятать по-настоящему важные, сильные эмоции. Он не считал нужным и правильным скрывать поверхностные чувства. Мог быть излишне резким, мог запросто сказать в лицо такое, что приличные люди предпочли бы либо прикрыть приятной оберткой, либо вовсе утаить. Но Венделин никогда не стал бы одним из лучших фехтовальщиков Стормберга, не умей он мыслить здраво даже в самых отчаянных ситуациях, держать себя в руках и подавлять сиюминутные порывы. А еще он умел быть очень, иногда даже излишне наблюдательным.
— Я потом расскажу подробнее, если захочешь. Не волнуйся. Больше всего пострадала Юва: ей пришлось пережить четыре портальных перемещения за день. И немного — моя гордость.
— Тебя это до сих пор беспокоит. Сильно.
Это не было вопросом. И Рена вынужденно призналась себе, что он прав. Забыть о случившемся оказалось проще, чем вернуться в тот день даже так, в воспоминаниях, через время. Отвлечься другими событиями, которые сейчас случались в избытке. Не думать об охвативших ее тогда растерянности, беспомощности и неожиданном одиночестве. Глупо, наверное, чувствовать себя одинокой в доме, полном слуг, в городе, где сейчас твой отец и даже король, который не отказал бы в помощи. Но иногда чувства — это просто чувства. Их невозможно себе запретить. И даже контролировать получается не всегда.
— Все хорошо, — сказала Рена, сглотнув неожиданно подступивший к горлу комок. — Тогда Астор вовремя вернулся из Чернолесья. — Почти вовремя, подумала она. Вернись он тем же утром, а не на следующий день, не было бы этих опустошающих воспоминаний. Но это в самом деле мелочи. — А теперь и Эрика нашли.
— Я захочу. Подробностей, — Венделин злился. И сейчас даже не пытался это скрывать. — Если это придумал Грольц…
— Ты все выяснишь. Но звала я тебя не только потому что соскучилась и хотела поплакаться. Я закончила, Вен.
Рена встретила изумленный взгляд и улыбнулась. Теперь уже по-настоящему, уверенно.
— Ты все еще хочешь опробовать опытный образец? Я подумала, может, как раз сейчас он будет особенно к месту?
— Ты спрашиваешь? Тут и думать не о чем! Он точно пригодится. Не с Грольцем, так с кем-то другим. Но как ты так быстро? Говорила же…
Она отошла к столу, достала из ящика флакон — маленький, удобной формы, без острых краев и лишних выступов, протянула подошедшему Венделину.
— Астор надолго задержался в приграничье. Да ты и сам знаешь. У меня было очень много свободного времени.
Очень много времени, которое нужно было занять. Тем, что смогло бы отвлечь ее от бесконечных мыслей по кругу о сбежавшем неведомо куда после первой брачной ночи муже. Работа заставляла выкинуть из головы все лишнее. Помогала сконцентрироваться. А желание довести дело до конца избавляло от беспокойной бессонницы. После целого дня в лаборатории она даже без отваров проваливалась в сон без сновидений до самого утра.
— И ты потратила его с пользой, — Венделин посмотрел через флакон на свет.
— Слегка маслянистые. Я пока не понимаю, как сделать текстуру более жидкой.
— Не беда. Главное проверить в действии. В условиях, приближенных к экстремальным, — он усмехнулся, осторожно пряча флакончик в карман. — А это я тебе обеспечу.
— Будь осторожен, — попросила Рена. — Обещай, что будешь.
— Обещаю. Для тебя — что угодно, госпожа герцогиня, — Венделин склонился в еще одном роскошном поклоне, но Рена успела заметить бесшабашную, хулиганскую улыбку. И она бы ответила такой же, если бы не охватившее вдруг тревожное беспокойство. Которое только усилилось, когда за Венделином закрылась дверь.
