Пролог
Место действия: Королевская резиденция Фонтенбло.
Старинный замок среди лесов, зеркальных прудов и шумящих аллей.
Здесь под шелестом фонтанов звучат не только серенады, но и шёпот заговорщиков.
Каждый бал — как сказка, каждый шепот — как удар шпаги.
Говорят, в канун великих событий во дворце начинают мерцать зеркала.
И те, кто больше всего улыбается, — реже всего говорят правду.
Действующие лица:
Людовик XIV, молодой Король-Солнце — блистает на балах, но не упускает ни одной тени.
Генриетта Стюарт, английская принцесса — теперь герцогиня Орлеанская, с тайнами за улыбкой.
Филипп Орлеанский, брат короля — остроумен, опасен и влюблён не по правилам.
Олимпия де Суассон, возлюбленная Людовика — блистательная и независимая, в её глазах может утонуть даже король.
Франсуа-Анри дю Плесси-Бельер, маршал двора — охотник на заговорщиков под маской любимца женщин.
Франсуа де Виллеруа, юный маркиз — вечно не вовремя, но именно там, где нужен.
Катрин де Монако и Ора де Монтале — нежные вихри с острым языком и врождённой способностью к катастрофам.
Арман де Руже, генерал - человек слова и чести, хранит в тайне любовь к принцессе.
Леон Данжюс, бывший паж — философ и сибарит, он знает древние тайны и умеет находить неприятности даже в библиотеке.
Мольер, драматург — с его помощью даже фейерверк может обернуться разоблачением.
Франсуа де Вард, светский волк в кружевных перчатках — его комплименты опасны, а визиты — ещё больше.
Нинон де Ланкло, легенда парижских салонов — кружит головы мужчинам, сохраняя здравомыслие и стойкость.
Никола Фуке, изворотливый финансист и блестящий придворный — умеет удивлять как врагов, так и почитателей.
Никола Ла Рейни, человек в тени — когда он появляется, игра начинается всерьёз.
И многие другие важные лица.
Краткое содержание предыдущего тома:
Весна 1661 года. Заговор был близок к успеху — но ловушка захлопнулась.
Шкатулка с тайнами Медичи, перстень принцессы, фейерверки в Фонтенбло, шёпот на лестницах, поцелуи за колоннами и… начало правления Людовика XIV.
Он взял бразды правления в свои руки. Кто-то уже понял его намерения, а кто-то заметил амбиции молодого монарха слишком поздно.
Королевский двор переехал в Фонтенбло.
Старые интриги ещё не закончены.
Новые — уже начались.
Никто не знает, кто доживёт до осени в фаворе… а кто — в опале.
Второй том романа «В тени Солнца» начинается.
Занавес поднимается!
Прода от 14.06.2025 06:00
Часть V. Блистательные стратеги
Глава 1. Новый рецепт от скуки
31 марта 1661 г. Дворец Фонтенбло
- Это было нечто! Вы бы видели лица зевак! Вот же умора!
Возбуждённые после событий на Большой лужайке, де Гиш и де Лоррен наперебой обсуждали неудавшийся фейерверк, тогда как Филипп с лицом мрачнее тучи ходил взад и вперёд, всецело погрузившись в раздумья.
- А эта мадам де Лафайет проявила удивительное спокойствие, несмотря на устроенный переполох, - заметил д’Эффиа, небрежно распушив остатки перьев на плюмаже шляпы, пострадавшей от искр и пороховой гари.
- Да уж, эта женщина и в огне будет радеть за дисциплину в рядах своих подопечных, - хохотнул де Лоррен.
- Кстати, она едва удержала Её высочество от побега, - со смехом заметил де Беврон, но тут же отхватил смачный тумак в бок от разозлённого де Гиша:
- Не от побега! Её высочество рвалась на помощь. К вам, мой принц! - сказал он, пытаясь перехватить взгляд Филиппа, когда тот остановил беспорядочный бег по комнате и застыл у окна.
- Что? - спросил тот и нехотя обернулся. - Ах да, Анриэтт! Да, она показала себя... Надёжной, - согласился он, отвечая, скорее, на свои собственные мысли, нежели на реплику, брошенную графом.
Он снова отвернулся к окну и продолжил разглядывать пёстрые купола шатров, расставленных на противоположной стороне Большой лужайки, где мастеровые заканчивали строительство зрительских трибун перед высоким помостом, предназначенным для театральных представлений.
- А не прогуляться ли нам верхом в какой-нибудь из кабачков в Барбизоне? - предложил д’Эффиа, закончив чистку пёрышек на шляпе, обгоревшие поля которой были безнадежно испорчены.
- В таком виде? Да нас примут за бродяг или того хуже: за бандитов с Парижской дороги! - скептично хмыкнул де Лоррен и посмотрел на Филиппа:
- Мой принц, - капризные нотки в голосе любимца должны были привлечь внимание герцога Орлеанского, но тот, вопреки ожиданиям продолжал смотреть в окно.
- Мой принц! - повторно обратился к нему Шевалье и протянул руку к вазочке с фиалковой пастилой. - Я рассчитываю на ваше милосердие и гостеприимство! Мне никак не можно выйти в свет, не в таком виде, - он демонстративно щёлкнул пальцами, смахнув налёт сажи с покрытого пеплом рукава камзола.
- Ага, как же! - передразнил его капризный тон д’Эффиа. - Здесь вам не Лувр, дорогуша! Все гостевые комнаты давным-давно были распределены и для нас если и найдется какая-нибудь лачужка, то навряд ли в неё можно будет впихнуть кадку с водой, не то что ванную на ваш выбор.
- Вот и я о том же, - томно вздохнул Шевалье и обратил многозначительный взгляд на дверь банных покоев принца.
- Делайте что хотите! - махнул рукой Филипп. - А я отправлюсь проведать Данжюса. Кто со мной?
- Я пойду с вами, мой принц! - вызвался де Гиш, чей костюм из чёрного бархата не то чтобы не пострадал от пожара, но менее остальных выглядел испачканным в саже.
- А как же королевский обед? - напомнил де Беврон.
- Мы вернёмся. Возможно, - ответил на это Филипп, чьи мысли были всецело заняты неотвязной идеей, вертевшейся в его голове.
Предоставив свои покои и доступные удобства приятелям, Филипп направился к выходу. Но вовсе не к парадным дверям, за которыми его наверняка дожидались десятки просителей и поздравительные делегации от дворян и торговцев из провинций. Он выбрал путь через коридор для прислуги, который ведёт к боковой лестнице, некогда служившей выходом из восточного крыла дворца.
Следом за ним шли де Гиш и личный слуга принца - выходец из беарнского предгорья, который по своему характеру был таким же молчаливым типом с меланхоличным выражением лица.
- Андре, ты захватил корзинку? - спросил Филипп, на что слуга лаконично хмыкнул и приподнял правую руку, в которой была корзинка, заботливо прикрытая клетчатым шерстяным шарфом.
- Вино, надеюсь, тоже?
- И вино, Монсеньор, - на этот раз вопрос был удостоен ответа.
- Данжюс будет рад! - ухмыльнулся Филипп. - Надеюсь, что гостинцы поднимут ему настроение. Что скажете, Арман, удастся нам уговорить нашего философа на маленькую авантюру?
- Если бы речь шла о де Лоррене! Да хоть бы о том же де Бевроне, то я сказал бы: смотря какая авантюра, - ответил де Гиш.
- Вы бы также ответили?
- И я... Возможно. Хотя, как знать? Это зависит от настроения. Но Данжюс ради спасения от скуки готов на всё.
- Вот и славно! - потёр руки Филипп и уселся верхом на широкую мраморную перекладину лестничных перил, чтобы повторить детский подвиг - проехаться на перилах до первого этажа.
Глава 2. Борьба с тоской по-королевски
31 марта 1661 г. Дворец Фонтенбло
Поставив господина суперинтенданта перед фактом того, что необходимо немедленно обеспечить их всем, что требуется для воплощения новой королевской затеи, де Вивонн не переставал улыбаться ему вослед и довольно потирал руки.
- А откуда вы знали, что он согласится привезти эти чёртовы костюмы, дю Плесси-Бельер? - спросил граф, как только за Фуке захлопнулась дверь.
- Чистой воды случайность, - небрежно махнув рукой, маркиз улыбнулся и с таинственным видом посмотрел на Людовика, который устроился в кресле во главе стола для совещаний.
- Зная вас, дорогой маршал, я уже и не сомневаюсь, что вам помогает всё на свете кроме случайностей! Фортуна, удача - да, но не простой случай, - произнёс Людовик и также, как и де Вивонн, вопросительно посмотрел на дю Плесси-Бельера. - Итак?
- Ну хорошо! - пожал тот плечами. - Судите сами: случайно это или нет? Маркизу де Виллеруа досталась комната как раз под самой башней в гостевом крыле. Кто-то, кто занимал эту комнату до него, не удосужился забрать свои сундуки до сегодняшнего полудня. И совершенно случайно, прошу заметить, камердинер нашего друга открыл один из тех сундуков, приняв его за один из сундуков с гардеробом Франсуа. К его удивлению, там обнаружилась целая дюжина форменных камзолов слуг Королевского дома. Понятное дело, что сундук вынесли из комнаты маркиза, как только они хватились его. Но Франсуа случайно узнал о маленьком секрете.
- А причём тут Фуке? - строго спросил Людовик, чувствуя, что маршал неспроста заговорил об этой находке.
- Как выяснилось позднее, сундук с камзолами принадлежит личному секретарю виконта. По совместительству этот человек является и распорядителем празднеств здесь, в Фонтенбло.
- А! Вы говорите об этом пронырливом типе - о Виллеме?! - хлопнув по подлокотнику кресла, воскликнул де Вивонн. - У меня найдётся с дюжину вопросов к этому человеку. Думаю, что и с камзолами для слуг не всё ладно.
- Ну, тут могут быть разные объяснения, - возразил дю Плесси-Бельер, выбрав нарочито безразличный тон. - Важно то, что теперь нам доподлинно известно, что Фуке имеет достаточно много связей, и поэтому он в состоянии предоставить нам всё, что мы потребуем от него.
Людовик ничего не сказал на это. Он сидел, рассматривая эскизы, которые он нарисовал для того, чтобы представить и себе самому, и друзьям видение того, что должно произойти во время бала. Больше всего ему хотелось с головой увлечься любой затеей, какую бы только не предложили ему де Вивонн и дю Плесси-Бельер. Но те молчали, как видно, вполне сытые уже имеющимся планом остроумной на их взгляд шутки над герцогом Орлеанским. Но до этого грандиозного розыгрыша оставался невозможно долгий и скучный вечер, заполненный утомляюще нудным церемониалом. Торжественный обед с непременным представлением новобрачных и речами всех членов Королевского совета. Вечернее представление в театре, хотя и обещало быть забавным, благодаря юмору Мольера и мастерству его актёров, всё же оставалось мероприятием в строгих рамках семейного выхода. И всё это никак не могло отвлечь Людовика от томительного ожидания приезда Олимпии.
Хуже всего было то, что в глубине души он не был уверен в том, что графиня решит приехать в Фонтенбло, как она пообещала ему. То обещание было дано ещё до того, как он заговорил о задуманных им переменах в балете и до вспыхнувшей между ними ссоры. И теперь, глядя перед собой, Людовик никак не мог заставить себя забыть брошенное Олимпией обвинение в предательстве, которое она выпалила ему прямо в лицо, нисколько не церемонясь и не пожелав выслушать его до конца.
Что же происходит между ними теперь? О, он бы всё отдал ради того, чтобы знать наверняка, но догадывался, что, также как и он, его возлюбленная не находит себе места. Но верным было и то, что Олимпия так и не решится пойти на примирение первой. А что же он? В глубине души Людовик чувствовал потребность видеть её немедленно. Но проклятое упрямство не позволяло ему послать гонца к графине с просьбой приехать и выслушать его. О нет! Не в этот раз и ни в какой другой! Отныне он, как король, должен быть недосягаем для вспышек ревности, недоверия и всяческих попыток манипулировать им.
- Больше никогда!
- Что вы сказали, Ваше величество?
Людовик поднял голову и встретил удивлённый взгляд дю Плесси-Бельера, который смотрел на него вот уже несколько минут. Он и не заметил, что произнёс вслух слова, адресованные графине де Суассон.
- Нет, ничего! Всё в порядке, господа. Если мы обсудили все вопросы, связанные с сюрпризом на балу, то я не задерживаю вас более.
Дю Плесси-Бельер с недоверием кивнул, но воздержался от расспросов. Да и к чему они, если он и без того прекрасно понимал причины дурного настроения и неуверенности в себе Людовика. А де Вивонн привык во всём, что было непонятно ему самому, полагаться на то, что при необходимости Людовик сам раскроет все карты.
- Что же, тогда я пойду в кордегардию и займусь подбором гвардейцев для этой нашей эскапады.
- Да. Пусть это будут ребята покрепче и надёжнее! Всё-таки им придётся много бегать и, к тому же грести на вёслах.
С этими словами Людовик хлопнул ладонью по столу и, заметно повеселев, с улыбкой посмотрел на окна, откуда просматривалась лишь небольшая часть внутреннего двора с садом, вдоль аллей которого были высажены розовые кусты - предмет особой гордости королевского садовника господина Ленотра.
- Вы даже не представляете, господа, как вы меня обяжете, если эта затея поможет всем хорошенько развеяться и развлечёт нас от скуки!
А вот на это маршал ответил острым взглядом. Сомнений быть не могло: Людовик и Олимпия в очередной раз занялись возведением глухой стены между ними. Как долго выстоит эта стена? Каким образом они будут искать пути к примирению? Не зная ещё, чем реально может обернуться новая размолвка между ними, маршал видел больше минусов для обоих, нежели пользы, а следовательно, и минусов для дел двора и даже для государства, коль скоро Людовик решил взять бразды правления в свои руки.
- Могу я быть ещё чем-то полезен Вашему величеству? - тихо спросил дю Плесси-Бельер, когда де Вивонн покинул кабинет.
- Полезным? Но разве вы уже не заняты расследованием той ужасной находки, о которой вы доложили мне этим утром?
Вопрос прозвучал слишком сурово, да и его тон показался нарочитым, а это значит, что Людовику всё-таки требовалась помощь. Более того, он хотел вернуть Олимпию, но из упрямства или гордости медлил, не позволяя себе сделать первый шаг.
Как всё это было знакомо Франсуа-Анри по его собственным неудачам и победам во взаимоотношениях с женщинами! Конечно же, в его положении было проще проявить сдержанность и даже суровость, ведь он не любил ни одну из своих пассий с такой же искренностью и страстью, как любили друг друга Людовик и Олимпия. Этой разнице он мог бы радоваться, если бы на самом деле в глубине души не завидовал этим двум, обретшим свою любовь, тогда как сам он должен был всегда скрывать настоящие чувства и единственную в своей жизни привязанность.
- Нет, - после долгого молчания ответил Людовик и поднялся из-за стола, - пройдёмте через мою спальню, маршал. Сплетникам, ждущим своего куска за дверьми моего кабинета, не обязательно знать, что в это утро вы уже дважды побывали у меня. Я не могу защитить вас от ревности обманутых мужей, маркиз! Но оградить вас от зависти придворных - это пока ещё в моих силах!
Прода от 17.06.2025 06:00
Глава 3. Кузины Данжюса
31 марта 1661 г. Казарма мушкетёров в Фонтенбло
Не пожелав дожидаться, когда приведут осёдланных для них лошадей, Филипп пустился наперерез через Большую лужайку к аллее, намереваясь дойти до казармы мушкетёров быстрее, чем это можно сделать верхом на лошади. Нетерпение подгоняло его, словно хлыст незримого погонщика. Да и сам он то и дело хлестал голенища сапог, на которые сменил щегольские туфли с бантами, безнадежно испорченные после сражения с пожаром, уничтожившим праздничный шатёр.
