ПРОЛОГ
Место действия: Франция, королевская резиденция Фонтенбло — старинный замок среди лесов, зеркальных прудов и шумящих аллей. Здесь под шелест фонтанов звучат не только серенады, но и шёпот заговорщиков. Каждый бал — словно сказка, каждый шёпот — удар шпаги. Говорят, в канун великих событий во дворце начинают мерцать зеркала, а те, кто больше всего улыбается, реже всего говорят правду.
Действующие лица:
• Людовик XIV, молодой Король-Солнце — блистает на балах, но не упускает ни одной тени.
• Генриетта Стюарт, английская принцесса, герцогиня Орлеанская — с тайнами за улыбкой.
• Филипп Орлеанский, брат короля — остроумен, прекрасен и живёт не по правилам.
• Олимпия де Суассон, возлюбленная Людовика — блистательная и независимая, её улыбка может обескуражить или вдохновить.
• Франсуа-Анри дю Плесси-Бельер, маршал двора — охотится на заговорщиков под маской любимца женщин.
• Франсуа де Виллеруа, юный маркиз — вечно не вовремя, но именно там, где он нужен.
• Катрин де Монако — нежный вихрь и острая на язык.
• Ора де Монтале — кто, как не она, спасёт друга от выволочки или корону от очередного заговора?
• Леон Данжюс, бывший паж — философ и сибарит, знаком с тайнами древних и умеет находить неприятности даже в библиотеке.
• Нинон де Ланкло, легенда парижских салонов — кружит головы мужчинам, сохраняя здравомыслие и стойкость.
• Джордж Вильерс — его слава шагает впереди него, но не всё, о чём шепчут за спиной, действительно правда.
• Никола Фуке, изворотливый финансист и придворный — умеет удивлять как врагов, так и почитателей.
• Никола Ла Рейни, человек в тени — даже когда его самого не видно, не стоит недооценивать зоркость его шпионов.
…и многие другие.
Время действия: апрель 1661 года, начало самостоятельного правления Людовика XIV после смерти кардинала Мазарини. Кто-то уже понял намерения молодого монарха, а кто-то заметил его истинные амбиции слишком поздно.
В предыдущих томах:
Двор Людовика XIV — блестящий, величественный и одновременно живой — место, где каждое движение, каждое слово и каждый взгляд могут переменить судьбу. Позолота в залах королевского дворца отражает свет от сотен свечей и солнца, зеркальные галереи множат силуэты гостей, а аллеи садов скрывают тайны за шелестом листьев и журчанием фонтанов. В череде пышных приёмов, балов и маскарадов рождаются не только романтичные истории, но и опасные интриги.
В первых томах «В тени Солнца» мы стали свидетелями прибытия Генриетты Стюарт ко двору, её свадьбы с Филиппом Орлеанским и переезда королевского двора во Фонтенбло.
Людовик и Олимпия пережили размолвку из-за недосказанностей и недопонимания. А накануне приезда королевского кортежа в парке Фонтенбло был найден убитый медик — тихий сигнал о том, что спокойствие старинной резиденции королей обманчиво, а безопасность королевского двора - иллюзорна. На свадебном пикнике пламя и взрыв фейерверков превратили праздник в хаос, напомнив всем, что под блеском роскоши таятся свои опасности. В лесу Франсуа де Виллеруа едва спасся от рук разбойников, а во дворце, инкогнито, появилась Нинон де Ланкло — загадочная и обворожительная, с тайной, которую ещё предстоит разгадать.
Олимпия вернулась к двору, чтобы быть рядом с Людовиком, но обнаружила, что её путь осложняется скрытой враждебностью, тщательно замаскированной улыбками и любезностями. Филипп Орлеанский, не удержавшись от шутки, оказался на сцене в пьесе Мольера перед всем двором, а сам Людовик, вместе с друзьями, переодетыми корсарами, похитил Генриетту с бала в её же честь. Бурная ночь завершилась внезапным арестом Леона Данжюса, а злая шутка карлика лишила Людовика свидания с Олимпией.
Все эти события переплелись в сложную, увлекательную сеть интриг, неожиданных союзов и смелых поступков. Каждый персонаж, каждая мелочь, каждый шёпот и улыбка имеют значение. И именно эти истории задают тон новым приключениям, которые ждут героев в третьем томе.
Во Фонтенбло романтика соседствует с розыгрышами, драма — с комедией, смелость — с осторожностью. Здесь каждый шаг может привести к неожиданности, а каждая тень скрывает обещание нового открытия.
Добро пожаловать во дворец, где возможно всё: любовь и верность, смелость и хитрость, тайны и откровения. Добро пожаловать в Фонтенбло!
Прода от 10.10.2025 06:00
Часть IX. Первоапрельское утро
Глава 1. Купание в Карповом пруду
1 апреля 1661 г. Карповый пруд в Фонтенбло
Всё дышало весной в Фонтенбло: и усыпанные капельками росы изумрудные партеры, и подстриженные в виде конусов деревца с молодой листвой, и сверкающие в лучах восходящего солнца стёкла в окнах королевского дворца. Ночная прохлада растворилась в лёгком тумане, окутавшем Большую лужайку на рассвете. Ни облачка в лазури высокого неба - солнечный апрель вступает в свои права.
- Ах, как же я люблю эту пору! Всегда любил её! - восторгался Франсуа, вскинув руки высоко над головой.
- Эх, маркиз, мне бы толику вашего спокойствия! Поделитесь? - буркнул д’Эффиа и мрачно посмотрел на дворцовые окна. - Какая обманчивая она - эта утренняя безмятежность.
- На самом деле я далёк от спокойствия, - возразил де Виллеруа и посмотрел на тёмный от воды песок у себя под ногами. - Это во мне говорит «легкомыслие де Невилей».
В том месте, куда они пришли, берег Карпового пруда не был заключён в гранит и являл собой естественную песчаную кромку, откуда в жаркие июльские дни купальщики бросались в воду, игнорируя купальни, которые возводили поодаль у ступенек гранитной набережной.
- Доброе утро, не так ли господа?
Приветствие прозвучало, скорее, как вопрос, что показалось им странным, и друзья обернулись в сторону приближающейся к ним компании. Двое незнакомцев были одеты в длиннополые кафтаны с золочёными шнурами поперёк груди и, несмотря на устоявшуюся уже тёплую погоду, на их головах красовались шапки с меховой оторочкой и плюмажами из фазаньих перьев. Гладко выбритые щеки и тонкие закрученные вверх усики свидетельствовали о том, что, вопреки бросающейся в глаза небрежности в подборе одежды, утро было начато ими с тщательного приведения себя в порядок.
- Я прошу прощения, господа! Мои спутники не привыкли представляться первыми, - заговорил высокий мужчина средних лет, одетый в камзол, сшитый по всем правилам парижской моды из добротного сукна и украшенный на плечах пышными бантами.
- Мне кажется, что это нам следует первыми представиться Вашему высочеству! - вежливо сняв шляпу, ответил д’Эффиа и, локтем подтолкнув де Виллеруа, шепнул ему:
- Это князь Богуслав, брат Януша Радзивилла - польского магната...
- Велико-Литовского, с вашего позволения! - также шёпотом поправил его молодой человек, шедший слева от князя, и громко представился:
- Франтишек Александр Войнич, канцлер войсковых дел, конюший и советник при князе.
- Особенно же по части придворных правил, - смеясь, добавил Радзивилл и спустился к воде. - Я прошу прощения за мой бедный французский, господа! Немецкий и латынь мне более знакомы.
- Вы недурно справляетесь, Ваше высочество! - не удержался от похвалы Франсуа, с восторгом рассматривая длиннополые кафтаны на спутниках князя.
- Антуан Куаффье де Рюзе, маркиз д’Эффиа, - представился его друг и указал на него:
- А это - Франсуа д’Аленкур де Невиль, маркиз де Виллеруа.
- Не вы ли, господа, те молодые люди, которые в прошлом месяце устроили знатную заварушку в кабачке у ворот Сен-Дени? - поинтересовался Радзивилл. - Наслышан о вашей компании! Дерзко. Но и смело же, чёрт возьми!
Он указал на русоволосого юношу, стоящего справа от него, который задумчиво рассматривал солнечные блики, пляшущие на тёмной глади пруда:
- Янош Фелициан Альгерд Дроздович, володарь Олешковичей.
Звучные имена иноземцев показались Франсуа приятными на слух, но совершенно невозможными при попытке повторить их. Он намеревался произнести полагающуюся случаю вежливость, но застыл в нерешительности.
- Маркиз де Виллеруа, не вы ли приходитесь сыном губернатору Лиона? - вновь заговорил князь и, сняв перчатку, протянул ему свою пятерню для крепкого рукопожатия. - Я, можно сказать, заочно знаком с вами. И всё благодаря рассказам вашего почтенного дядюшки, архиепископа Лионского. Его преосвященство оказал мне любезность, взяв на себя хлопоты ходатайствовать от моего имени перед Канцелярией Ватикана. По богословскому вопросу, - чуть помедлив, пояснил он, и лёгкий румянец на щеках преобразил его лицо, придав ему мечтательное и слегка неуверенное выражение.
- Можете называть меня паном Франтишеком или по-вашему месье Франсуа, - с широкой улыбкой предложил конюший князя и принялся расстёгивать кафтан. - А не испробовать ли нам водицу? Утро ясное - тишь да гладь! Когда мы ещё искупаемся в волю?
- А что, это блестящая затея! - подхватил д’Эффиа и принялся развязывать кружевной бант на шее.
- Но ведь холодно ещё, - не понял его намерений Франсуа, но Антуан показал на дрейфующий посреди пруда плот с полотняным навесом, под которым виднелись подушки и приземистый столик:
- А вон и завтрак! Если я не ошибаюсь, нас ждёт розовое вино и остывшие за ночь закуски.
- Ну, если ради завтрака нам требуется совершить заплыв в эту хтонь... - с сомнением произнёс князь и тронул воду носком туфли.
- А давайте наперегонки! - уловив вызов в глазах иноземного тёзки, крикнул Франсуа и сбросил с себя курточку, изобиловавшую бантиками и кружевными вставками.
- Первому, кто заберётся на плот, приз от меня! - подбодрил князь, неторопливо расстёгивая длинный ряд серебряных пуговиц на безупречно сидящем на нём жюстокоре.
Д’Эффиа уже успел снять и камзол, и жюстокор, и панталоны, и даже туфли, отправив на в тот же миг образовавшуюся горку из одежды шёлковые чулки. Оставшись в исподних штанах и расхристанной рубахе, он бросился в воду, крича от холода и возбуждения. Следом за ним прыгнул Войнич, а чуть погодя одновременно плюхнулись с головой в воду и де Виллеруа с Дроздовичем.
Князь, видимо, не намереваясь состязаться с ними в скорости, неспешно разделся, аккуратно сложил камзол поверх перевязи со шпагой, прикрыв от взглядов случайных прохожих сверкающий бриллиантами эфес, и только затем вошёл в воду. Не окунаясь, он шёл на глубину, пока вода не укрыла его плечи, и тогда только оттолкнулся от дна и поплыл вслед за остальными.
Франсуа плыл быстро и отчаянно, не столько ради того, чтобы первым достигнуть плота, сколько от внезапно охватившего его страха. Старинный пруд оказался не только холодным, но и по-настоящему пугающим: длинные стебли водорослей обвивались вокруг ног, и их прикосновения вызывали отвращение, словно это были щупальца чудовищ или пальцы утопленниц, о которых Данжюс мастерски рассказывал страшилки. Что там было о Деве источника? Выдумка или нет, а вот холодные объятия невидимой сущности так и норовили утянуть запаниковавшего пловца на дно!
Из последних сил Франсуа выплыл на поверхность. Хотелось истошно закричать и позвать на помощь, но его словно судорогой свело, и из горла вырвался хриплый кашель. Всмотревшись, он увидел плывущих впереди князя и своего тёзку, тёмные кудри которого сверкали от бесчисленных капелек воды.
Ещё дальше над водой показалась огненно-рыжая шевелюра д’Эффиа. Намокшие в воде волосы маркиза потемнели и казались медными, словно на голове у него был венок из осенних листьев.
- Ну как вы? Сможете сами доплыть?
Рядом с де Виллеруа оказался второй спутник князя, одно из имён которого звучало похожим на латинское «Феликс».
- Да! Я смогу! - выпалил Франсуа, но, случайно хлебнув воды, снова закашлялся.
- Не спешите так, сударь! В этом месте водоросли коварны. Ухватятся за ноги - не выплывете! - предупредил его Дроздович и, неторопливо загребая воду, поплыл вперёд, то и дело оглядываясь назад.
Столь неприкрытый патронаж разозлил Франсуа. Одно дело, когда рядом с тобой друг, проверенный временем и невзгодами, поделенными пополам, а тут иноземец, впервые встреченный им в это же утро! Да и на вид ему далеко за тридцать - словом, глубокий старик в глазах шестнадцатилетнего сорванца! К тому же речь его оставляла желать лучшего: как попало расставленные между собой слова и исковерканные окончания вкупе с рычащими «р», вместо истинно французского грассирования в нос, резали слух. Нет, не сказать, что маркизу не нравился этот шевалье. Выглядел-то он очень даже любопытно, а, судя по шрамам на груди и плечах, замеченным Франсуа, когда Дроздович снял рубаху, ему довелось побывать в настоящей сече. Дуэль? А может, сражение с турками? Эта спонтанная догадка повысила репутацию Дроздовича в глазах Франсуа, но упрямство и тем паче страх показаться слабаком, заставили маркиза грозно насупить брови и подавить желание откашляться и выплюнуть воду, так что он едва не захлебнулся. Решительно устремившись вперёд, он и думать забыл о том, что, истратив понапрасну силы, мог так и не достигнуть плота.
- Полегче, сударь! - окликнул его Радзивилл, когда Франсуа шлёпнул ладонью ему по плечу, отчаянно стремясь достичь плот, который виднелся уже совсем близко.
- Руку, маркиз! - крикнул кто-то.
Со смешанной радостью и толикой разочарования Франсуа увидел русоволосого шевалье, который протянул ему руку с плота. Феликс, нет, Фелициан - только это, красивое и звучное имя польского дворянина, он запомнил из всех перечисленных.
- Ну, кому досталась честь выбрать для нас бутылку вина? - весело спросил князь, ухватившись обеими руками за край плота и подтянулся, чтобы забраться на него.
- Да вот же, Ваше высочество - этот юноша обставил всех нас! - ответил Войнич, но д’Эффиа протестующе замахал руками:
- Мы одновременно схватились за плот, но месье Франсуа забрался первый. Можно сказать, взял корабль на абордаж!
- Что ж, стало быть, выбор за вами! - довольно улыбнулся Радзивилл и снял с руки перстень с камнем глубокого синего цвета. - А это вам от меня, маркиз. В качестве приза. Если вам когда-нибудь понадобится слово или дело любого шляхтича, этот перстень будет поручительством от меня лично. Держите!
- Ну, право же! - Антуан бросил нерешительный взгляд на дворец, возвышавшийся вдалеке за зелёными конусами деревьев.
- В чём дело? - не привыкший предлагать покровительство дважды, Радзивилл нахмурил брови, но молодой человек и не собирался возражать.
- Я не хочу показаться неучтивым, Ваше высочество. Но мне как раз требуется слово, да и шпага любого дворянина, который согласится пойти со мной на правое дело.
- Вот оно как? А в чём же состоит ваше дело?
Они смотрели друг на друга: Радзивилл в ожидании ответа, а д’Эффиа в борьбе с сомнениями, когда их диалог прервал Франсуа, заговорив с неожиданной серьёзностью несмотря на то, что едва успел отдышаться:
- Дело в том, что нашего друга арестовали этой ночью. И всё бы ничего, если бы его арестовали мушкетёры короля или даже гвардейцы Её величества. Но Данжюса арестовали люди префекта парижской полиции! И они заперли его в казарме мушкетёров. А оттуда нынче же утром повезут в Париж, в Консьержери, как какого-нибудь вора или убийцу.
