Я действительно старалась быть оптимистичной.
Но оптимизма явно не хватало.
Когда солнце садилось, мне показалось, что мельком увидела луну за облаками, и, сидя на ступеньках маяка, я тихонько пожелала себе счастливого Рождества.
Рождество. Я напрочь забыла о нем до этого момента. Мы даже не поставили елку. Проглотив свои причитания, я спустилась по лестнице, чтобы вернуться в дом, а когда открыла дверь на улицу, то услышала крики.
Сквозь снег и темноту я видела в доме огни и тени, движущиеся в окнах.
Одна тень явно принадлежала папе.
Вторая была слишком большой, чтобы принадлежать человеку.
Я многого не разглядела, но поняла, что идет борьба, а через пару секунд на улицу через черный ход выбежала мама. Она увидела меня и крикнула, чтобы я вернулась внутрь маяка и заперлась там, а потом за ее спиной появилось огромное нечто.
Оно двигалось невероятно быстро, схватило маму огромными руками и бросило на землю, а потом впилось в горло длинными зазубренными когтями. Я услышала мамин хрип и поняла, что ей не помочь. Отцу, наверняка, тоже.
Я захлопнула дверь маяка и попыталась как-то забаррикадироваться изнутри, но рядом стоял только стол, и было ясно, что это не поможет. Не стала терять время и помчалась обратно вверх по лестнице, надеясь, что там найду спасение.
Я сидела на верхней площадке, держа пистолет в руках, и смотрела вниз. Дверь разлетелась в щепки с одного удара, и это существо полезло по лестнице ко мне.
Я пыталась рассмотреть, что это было, но даже сейчас у меня нет слов, чтобы описать всю жуть.
Кристиан сказал, что это человек, но он только имел форму человека.
Его кожа была почерневшей от холода, и слишком плотно прилегала к костям, превращая его в долговязое, дикое существо. Его волосы были длинными и спутанными, и такая же спутанная, узловатая борода с шариками замерзшей крови. Черты лица были совершенно нечеловеческими, больше похожими на труп. Губы обглоданы, а кожа вся изодрана. Вместо носа рваная дыра посреди лица. И только глаза были похожи на человеческие. Налитые кровью и широко раскрытые, в них читался интеллект.
Как только я посмотрела ему в глаза, я нажала на спусковой крючок в первый раз. Упырь отпрянул, когда пуля ударила его, и прижался к стене маяка, но не прекратил попыток подняться ко мне.
Я выстрелила снова. На этот раз либо промахнулась, либо только слегка задела его, так как он не остановился. Он находился всего в нескольких футах от меня.
В пистолете оставался последний патрон, и я выстрелила, когда его почерневший, рваный рот открылся в диком крике.
Пуля разнесла ему голову. Его глаза остекленели, но тело продолжало двигаться по инерции. Потом его конечности задергались, он потерял равновесие и упал вниз. Сразу после этого наступила тишина. Я стояла неподвижно и ждала, что он снова начнет подниматься, но ничего не произошло.
25 декабря 1933 г.
Земля была слишком твердая, а снег слишком глубокий, чтобы похоронить маму и папу. Я оставил то, что от них осталось, снаружи, и молюсь о том, чтобы дикие звери не подобрались к их трупам.
Тело того существа я сбросила с обрыва, предварительно разрубив на части топором. Лучше быть полностью уверенной, что он не очнется.
Дом поврежден, но я думаю, что смогу в нем уберечься от холода. Не знаю, сколько продержусь с моими ограниченными запасами, даже если буду экономить. Но я сделаю все, что смогу, хотя сейчас стараюсь не внушать себе ложной надежды.
Я буду следить за маяком и продолжать вызывать помощь по радио. Я не вселяю в себя надежду на спасение, но есть часть меня, которая все равно цепляется за нее.
Видимо, я все еще оптимист.
С Рождеством.
