Дежурить по ночам, работая в полиции, отстойно по множеству причин. Ночь самое жуткое время суток, особенно у нас, в Вайоминге, где кругом леса. Можете не верить, но я знаю, о чем говорю.
Обычно по ночам делать нечего. Я предпочитаю коротать время за просмотром фильма или чтением книги. Если и звонят, то по какой-нибудь ерунде. Типа, парень у бара показался кому-то подозрительным. Я всегда с радостью отвечаю на эти звонки, они вносят разнообразие в унылую ночную рутину. Честно скажу, работа в темное время суток не очень увлекательная, но она выгодна в плане денег и позволяет оплачивать счета.
Это произошло позапрошлой ночью. Я как раз вышел на свое первое дежурство после отпуска. Джимми, который замещал меня, честно признался, что теперь тоже ненавидит ночные смены. Я усмехнулся, поблагодарил его и заверил, что подменю его в случае необходимости. Джимми на этот раз выпало быть моим напарником.
Мы решили не сидеть в участке, а поехали в одно из наших укромных мест, чтобы посмотреть на ноуте какой-нибудь ужастик и попить пива. Конечно, нам не стоило этого делать, но кто нас арестует? Мы с Джимми совсем не мелкие ребята, и уж точно не опьянеем от трех-четырех банок. Мы думали, что так и просидим в машине до утра, пока не зазвонил служебный мобильник. Я поставил банку в подстаканник и ответил на звонок, автоматически посмотрев на часы. Было 3 ночи.
В трубке раздалось хихиканье, что меня озадачило. Звонил офицер Брайан, который один остался в участке. Это человек, лишенный всяких эмоций (за глаза мы называли его роботом), поэтому слышать его смех было странно.
— Привет, Том, как дела? — поинтересовался Брайан.
— Грех жаловаться. Что случилось?
— Вы не поверите. Мне позвонили из старой фабрики AMEK на Макхэбен-роуд. Звонивший сказал, что они проникли внутрь фабрики, чтобы украсть оборудование, и каким-то образом застряли там.
Мы с Джимми посмотрели друг на друга и почти одновременно расхохотались.
— Ты нас не разыгрываешь?
— Я абсолютно серьезен. Сделайте мне одолжение, помогите им выбраться оттуда. Можете даже никого не арестовывать, у парней и так выдалась плохая ночь.
— Мы с этим разберемся, — заверил я.
— Хорошо. Позвони мне, если понадобится подкрепление. Я свяжусь с участком в Пайндейле, они пришлют кого-нибудь.
— Договорились. Будем держать тебя в курсе.
Мы выехали на дорогу, и через десять минут были на месте. Я вышел из машины, чтобы снять ржавую цепь, перекрывавшую проезд. Фабрика не работала более десяти лет, после того как AMEK построила новый комплекс на севере, и туда уехала добрая половина жителей города. Теперь это было место подростковых тусовок, судя по количеству граффити на стенах. Мы доехали до ворот, но на них висел замок, поэтому дальше пошли пешком, освещая путь фонариками.
Джимми заметно нервничал, вероятно, потому, что не знал о существовании этого места. Он недавно переехал в наш город и не успел изучить окрестности. Мы решили разделиться. Я стал обходить здание с правой стороны, а он с левой.
Пробираясь сквозь заросли ежевики, я услышал, как Джимми закричал. Я тут же помчался к нему, держа руку на кобуре и готовясь к худшему. Это что, ловушка? Может, тот парень, который позвонил в участок, был психом? Я добежал до угла здания и повернул, светя перед собой фонариком, и почти сразу наткнулся на Джимми, который согнулся пополам от смеха. Я ничего не понял и спросил, все ли с ним в порядке. Он посмотрел на меня. На его лице играла самая широкая улыбка, которую я когда-либо видел.
У меня отлегло от сердца, когда я понял, что ничего страшного не произошло, но все же было неприятно, что Джимми так со мной поступил. Кажется, он уловил мое раздражение, потому что стал извиняться. Сказал, что просто хотел поднять мне настроение. Я вздохнул и напомнил, что нам надо как-то попасть внутрь.
Мы нашли разбитое окно и забрались в здание через него. Я сразу связался с участком и попросил Брайана прислать нам несколько ребят на тот случай, если все пойдет не так. После того, что устроил Джимми, я предпочел перестраховаться.
Мы шли по коридорам, освещая дорогу фонариками, и кричали в темноту, но ответа не было. Я приезжал сюда один раз, когда ловили наркоманов, но то в середине дня. Ночью картина представлялась совершенно иной.
Мы с Джимми решили разделиться, чтобы быстрее все осмотреть. Это и была наша первая ошибка. Мы договорились постоянно держать связь по рации и сообщать обо всем подозрительном. Да, вы правы, именно так и начинаются фильмы ужасов.
В какой-то момент мне стало казаться, что эти парни нашли выход и убежали, опасаясь ареста, но все же решил обойти здание до конца. Подумал, что не буду никого задерживать. Если они и хотели украсть оборудование, то оно в любом случае абсолютно ненужное, и предупреждения будет вполне достаточно.
Каждый раз, когда я проходил мимо комнат, расположенных справа и слева по коридору, светил туда фонариком и спрашивал, есть ли кто. Когда стал подниматься на второй этаж, решил сказать об этом по рации Джимми, но ответа от него не последовало. Я вызывал его несколько раз – эфир молчал, а ведь буквально минуту назад он сообщил, что с ним все в порядке, и он движется по параллельному коридору. Я уже собирался звонить Брайану, как рация ожила, и я услышал взволнованный голос Джимми.
— Эй, Том, я что-то вижу.
— Что?
— Из дверного проема торчит рука.
Мне стало немного не по себе.
— Что ты имеешь в виду?
— Чья-то рука грозит мне пальцем.
— Я сейчас буду. Не подходи к нему.
Я направился к лестнице, чтобы попасть в параллельный коридор. Рациональная часть моего сознания говорила, что человек просто зовет на помощь, и сейчас мы с Джимми его освободим. Когда я приблизился к коридору, в котором находился мой напарник, то услышал в рации его крик.
— ТОМ!
— Что?? Что случилось???
— ТАМ ЛИЦО! КТО-ТО СМОТРИТ НА МЕНЯ!
Я не ответил. Просто старался бежать как можно быстрее, насколько позволяла темнота. На всякий случай вытащил пистолет из кобуры — что бы там ни происходило, это было опасно.
И тут в свете фонарика я увидел, что коридор перегораживает дверь, закрытая на большой амбарный замок. А ведь Джимми должен находиться как раз за ней. Я разрядил почти всю обойму в замок. Он слетел, но дверь по-прежнему не открывалась — что-то, должно быть, блокировало ее с другой стороны.
Я решил перезарядить пистолет, и уронил фонарик. Он упал на бетонный пол и погас. В абсолютной темноте раздался скрип петель – кто-то открыл дверь. Этот кто-то стоял рядом, я чувствовал его дыхание. Со всей силы пнул его ногой. Ударил так сильно, что чуть не сломал лодыжку. Кажется, удачно попал, потому что услышал звук падающего на пол тела.
Я снова позвал Джимми, но он не отвечал. Когда глаза привыкли к темноте, увидел слабый свет в конце коридора, а в дверном проеме кто-то стоял. Я снова позвал Джимми, но ближе подходить не стал.
И вдруг кто-то засмеялся, сначала тихо, потом все громче. Силуэт в проеме начал двигаться. Казалось, он танцевал.
Я опять окликнул напарника, уже понимая, что происходит. Он издевался надо мной. Все это было подстроено, чтобы меня разыграть. Я был вне себя от злости и закричал.
— Ты что, издеваешься?? Я думал, кто-то на тебя напал. Я же тебе говорил не валять дурака, а ты чуть не довел меня до сердечного приступа, и я едва не покалечил тебя? Что, черт возьми, с тобой не так?
Я повернулся и пошел к выходу. Для одной ночи с меня было более чем достаточно.
— Я выйду на улицу и дождусь подкрепление, потом мы поедем в участок. Когда перестанешь дурить, садись в машину и тоже возвращайся на базу. И не подходи ко мне неделю, я серьезно облажался с тобой.
Я вылез обратно через окно и стал ждать. Полицейская машина приехала минут через пять, в ней был один офицер. Я сел на пассажирское сидение и попросил отвезти меня в участок.
Парень за рулем спросил:
— Ты не хочешь подождать своего напарника? Кажется, он там, у окна.
Я выглянул наружу. Одно из окон было слабо освещено изнутри, и за ним угадывался чей-то силуэт.
— Он вернется на нашей машине. Я очень зол на него.
Кивнув, офицер развернулся, и мы поехали на базу. Я поблагодарил, что он подвез меня, потом сдал дежурство, прыгнул в свою машину и отправился домой. Я был измотан и не хотел ждать, когда вернется Джимми.
Позже мне позвонили и сказали, что Джимми так и не приехал на работу. Мы решили, что он взял больничный и забыл сообщить, или не хотел встречаться со мной после всего случившегося.
На следующий день его тоже не было, и все стали волноваться, даже я. Мы отправили пару офицеров на ту заброшенную фабрику, чтобы они забрали патрульную машину, если вдруг Джимми уехал оттуда на такси. Конечно, машина была у ворот, где мы ее и оставили. Они позвонили в участок и попросили прислать людей, чтобы обыскать территорию. У меня был выходной, но я тоже поехал. Я отходчивый парень, и уже не держал зла на Джимми.
Мы обыскали всю фабрику и ничего не нашли, пока не добрались до того коридора, в котором меня так ловко разыграл Джимми, и где я его оставил. Я поднимался по лестнице последним и увидел, как одного офицера стошнило, а другой едва справлялся с рвотными позывами.
Пол в коридоре у дверного проема был залит кровью. Там же лежало совершенно изуродованное тело Джимми. Его глаза и язык отсутствовали, а живот выпотрошен. Но самое страшное — это руки и ноги. Из них были вырваны вены.
Сказать, что мне стало плохо от увиденного, ничего не сказать. Я стоял в коридоре, полностью ошеломленный. А когда шагнул за дверь, то чуть не потерял сознание. С потолка свисала веревка с петлей на конце, и свита она была из вен Джимми.
Обычно по ночам делать нечего. Я предпочитаю коротать время за просмотром фильма или чтением книги. Если и звонят, то по какой-нибудь ерунде. Типа, парень у бара показался кому-то подозрительным. Я всегда с радостью отвечаю на эти звонки, они вносят разнообразие в унылую ночную рутину. Честно скажу, работа в темное время суток не очень увлекательная, но она выгодна в плане денег и позволяет оплачивать счета.
Это произошло позапрошлой ночью. Я как раз вышел на свое первое дежурство после отпуска. Джимми, который замещал меня, честно признался, что теперь тоже ненавидит ночные смены. Я усмехнулся, поблагодарил его и заверил, что подменю его в случае необходимости. Джимми на этот раз выпало быть моим напарником.
Мы решили не сидеть в участке, а поехали в одно из наших укромных мест, чтобы посмотреть на ноуте какой-нибудь ужастик и попить пива. Конечно, нам не стоило этого делать, но кто нас арестует? Мы с Джимми совсем не мелкие ребята, и уж точно не опьянеем от трех-четырех банок. Мы думали, что так и просидим в машине до утра, пока не зазвонил служебный мобильник. Я поставил банку в подстаканник и ответил на звонок, автоматически посмотрев на часы. Было 3 ночи.
В трубке раздалось хихиканье, что меня озадачило. Звонил офицер Брайан, который один остался в участке. Это человек, лишенный всяких эмоций (за глаза мы называли его роботом), поэтому слышать его смех было странно.
— Привет, Том, как дела? — поинтересовался Брайан.
— Грех жаловаться. Что случилось?
— Вы не поверите. Мне позвонили из старой фабрики AMEK на Макхэбен-роуд. Звонивший сказал, что они проникли внутрь фабрики, чтобы украсть оборудование, и каким-то образом застряли там.
Мы с Джимми посмотрели друг на друга и почти одновременно расхохотались.
— Ты нас не разыгрываешь?
— Я абсолютно серьезен. Сделайте мне одолжение, помогите им выбраться оттуда. Можете даже никого не арестовывать, у парней и так выдалась плохая ночь.
— Мы с этим разберемся, — заверил я.
— Хорошо. Позвони мне, если понадобится подкрепление. Я свяжусь с участком в Пайндейле, они пришлют кого-нибудь.
— Договорились. Будем держать тебя в курсе.
Мы выехали на дорогу, и через десять минут были на месте. Я вышел из машины, чтобы снять ржавую цепь, перекрывавшую проезд. Фабрика не работала более десяти лет, после того как AMEK построила новый комплекс на севере, и туда уехала добрая половина жителей города. Теперь это было место подростковых тусовок, судя по количеству граффити на стенах. Мы доехали до ворот, но на них висел замок, поэтому дальше пошли пешком, освещая путь фонариками.
Джимми заметно нервничал, вероятно, потому, что не знал о существовании этого места. Он недавно переехал в наш город и не успел изучить окрестности. Мы решили разделиться. Я стал обходить здание с правой стороны, а он с левой.
Пробираясь сквозь заросли ежевики, я услышал, как Джимми закричал. Я тут же помчался к нему, держа руку на кобуре и готовясь к худшему. Это что, ловушка? Может, тот парень, который позвонил в участок, был психом? Я добежал до угла здания и повернул, светя перед собой фонариком, и почти сразу наткнулся на Джимми, который согнулся пополам от смеха. Я ничего не понял и спросил, все ли с ним в порядке. Он посмотрел на меня. На его лице играла самая широкая улыбка, которую я когда-либо видел.
У меня отлегло от сердца, когда я понял, что ничего страшного не произошло, но все же было неприятно, что Джимми так со мной поступил. Кажется, он уловил мое раздражение, потому что стал извиняться. Сказал, что просто хотел поднять мне настроение. Я вздохнул и напомнил, что нам надо как-то попасть внутрь.
Мы нашли разбитое окно и забрались в здание через него. Я сразу связался с участком и попросил Брайана прислать нам несколько ребят на тот случай, если все пойдет не так. После того, что устроил Джимми, я предпочел перестраховаться.
Мы шли по коридорам, освещая дорогу фонариками, и кричали в темноту, но ответа не было. Я приезжал сюда один раз, когда ловили наркоманов, но то в середине дня. Ночью картина представлялась совершенно иной.
Мы с Джимми решили разделиться, чтобы быстрее все осмотреть. Это и была наша первая ошибка. Мы договорились постоянно держать связь по рации и сообщать обо всем подозрительном. Да, вы правы, именно так и начинаются фильмы ужасов.
В какой-то момент мне стало казаться, что эти парни нашли выход и убежали, опасаясь ареста, но все же решил обойти здание до конца. Подумал, что не буду никого задерживать. Если они и хотели украсть оборудование, то оно в любом случае абсолютно ненужное, и предупреждения будет вполне достаточно.
Каждый раз, когда я проходил мимо комнат, расположенных справа и слева по коридору, светил туда фонариком и спрашивал, есть ли кто. Когда стал подниматься на второй этаж, решил сказать об этом по рации Джимми, но ответа от него не последовало. Я вызывал его несколько раз – эфир молчал, а ведь буквально минуту назад он сообщил, что с ним все в порядке, и он движется по параллельному коридору. Я уже собирался звонить Брайану, как рация ожила, и я услышал взволнованный голос Джимми.
— Эй, Том, я что-то вижу.
— Что?
— Из дверного проема торчит рука.
Мне стало немного не по себе.
— Что ты имеешь в виду?
— Чья-то рука грозит мне пальцем.
— Я сейчас буду. Не подходи к нему.
Я направился к лестнице, чтобы попасть в параллельный коридор. Рациональная часть моего сознания говорила, что человек просто зовет на помощь, и сейчас мы с Джимми его освободим. Когда я приблизился к коридору, в котором находился мой напарник, то услышал в рации его крик.
— ТОМ!
— Что?? Что случилось???
— ТАМ ЛИЦО! КТО-ТО СМОТРИТ НА МЕНЯ!
Я не ответил. Просто старался бежать как можно быстрее, насколько позволяла темнота. На всякий случай вытащил пистолет из кобуры — что бы там ни происходило, это было опасно.
И тут в свете фонарика я увидел, что коридор перегораживает дверь, закрытая на большой амбарный замок. А ведь Джимми должен находиться как раз за ней. Я разрядил почти всю обойму в замок. Он слетел, но дверь по-прежнему не открывалась — что-то, должно быть, блокировало ее с другой стороны.
Я решил перезарядить пистолет, и уронил фонарик. Он упал на бетонный пол и погас. В абсолютной темноте раздался скрип петель – кто-то открыл дверь. Этот кто-то стоял рядом, я чувствовал его дыхание. Со всей силы пнул его ногой. Ударил так сильно, что чуть не сломал лодыжку. Кажется, удачно попал, потому что услышал звук падающего на пол тела.
Я снова позвал Джимми, но он не отвечал. Когда глаза привыкли к темноте, увидел слабый свет в конце коридора, а в дверном проеме кто-то стоял. Я снова позвал Джимми, но ближе подходить не стал.
И вдруг кто-то засмеялся, сначала тихо, потом все громче. Силуэт в проеме начал двигаться. Казалось, он танцевал.
Я опять окликнул напарника, уже понимая, что происходит. Он издевался надо мной. Все это было подстроено, чтобы меня разыграть. Я был вне себя от злости и закричал.
— Ты что, издеваешься?? Я думал, кто-то на тебя напал. Я же тебе говорил не валять дурака, а ты чуть не довел меня до сердечного приступа, и я едва не покалечил тебя? Что, черт возьми, с тобой не так?
Я повернулся и пошел к выходу. Для одной ночи с меня было более чем достаточно.
— Я выйду на улицу и дождусь подкрепление, потом мы поедем в участок. Когда перестанешь дурить, садись в машину и тоже возвращайся на базу. И не подходи ко мне неделю, я серьезно облажался с тобой.
Я вылез обратно через окно и стал ждать. Полицейская машина приехала минут через пять, в ней был один офицер. Я сел на пассажирское сидение и попросил отвезти меня в участок.
Парень за рулем спросил:
— Ты не хочешь подождать своего напарника? Кажется, он там, у окна.
Я выглянул наружу. Одно из окон было слабо освещено изнутри, и за ним угадывался чей-то силуэт.
— Он вернется на нашей машине. Я очень зол на него.
Кивнув, офицер развернулся, и мы поехали на базу. Я поблагодарил, что он подвез меня, потом сдал дежурство, прыгнул в свою машину и отправился домой. Я был измотан и не хотел ждать, когда вернется Джимми.
Позже мне позвонили и сказали, что Джимми так и не приехал на работу. Мы решили, что он взял больничный и забыл сообщить, или не хотел встречаться со мной после всего случившегося.
На следующий день его тоже не было, и все стали волноваться, даже я. Мы отправили пару офицеров на ту заброшенную фабрику, чтобы они забрали патрульную машину, если вдруг Джимми уехал оттуда на такси. Конечно, машина была у ворот, где мы ее и оставили. Они позвонили в участок и попросили прислать людей, чтобы обыскать территорию. У меня был выходной, но я тоже поехал. Я отходчивый парень, и уже не держал зла на Джимми.
Мы обыскали всю фабрику и ничего не нашли, пока не добрались до того коридора, в котором меня так ловко разыграл Джимми, и где я его оставил. Я поднимался по лестнице последним и увидел, как одного офицера стошнило, а другой едва справлялся с рвотными позывами.
Пол в коридоре у дверного проема был залит кровью. Там же лежало совершенно изуродованное тело Джимми. Его глаза и язык отсутствовали, а живот выпотрошен. Но самое страшное — это руки и ноги. Из них были вырваны вены.
Сказать, что мне стало плохо от увиденного, ничего не сказать. Я стоял в коридоре, полностью ошеломленный. А когда шагнул за дверь, то чуть не потерял сознание. С потолка свисала веревка с петлей на конце, и свита она была из вен Джимми.
