Солнце начало медленно клониться к закату, когда мать оставила его на качелях, пообещав, что вернется с соком. Он наблюдал, как она удаляется, как ее худое тело исчезает в густых деревьях, оставляя его одного на заброшенной игровой площадке, укрытой в лесу. Это место едва напоминало детскую площадку — ржавые турники согнулись, как сломанные ребра, расколотая горка лежала на боку, как опрокинутый надгробный камень, а деревянные качели скрипели при каждом порыве ветра, нашептывая секреты, которые могли услышать только мертвые.
Он продолжал качаться, рассеянно смотря по сторонам, его пятки выглядывали из дырок в носках. Его шорты были слишком малы и потерты на подгибах, а футболка — когда-то белая — приобрела грязно-серый оттенок. Его желудок урчал, потому что скудный обед превратился в далекое воспоминание.
Они собирались на пикник. Так сказала мама. Он думал, что они пойдут в парк рядом с домом, может, покормят птиц, но вместо этого она отвела его на автобусную остановку. Поездка была долгой, сиденья скрипучими, а когда они, наконец, вышли, парка не было — только лес. Казалось, они шли целую вечность. Его крошечные ножки болели, и он начал капризничать, но мама успокаивала, что осталось совсем немного.
Они остановились на заброшенной детской площадке, давно забытой и поглощенной лесом. Скрипучие качели, опрокинутая горка, съеденные ржавчиной турники. Но это не имело значения. Он был в восторге. Они сели на сломанную скамейку и пообедали — съели по половине сэндвича, запив его водой. Затем он играл, пока солнце не стало садиться. Мама не присоединилась к нему. Она сидела на скамейке и смотрела в пустоту со скучающим видом. Но мальчик не возражал. Он получил в свое распоряжение всю площадку, чего раньше никогда не случалось.
Они часто ходили в парк, когда была жива бабушка. Она забирала его из школы, качала на качелях, хлопала, когда он скатывался с горки. Но бабушки больше нет. Мама сказала, что она умерла во сне. С тех пор посещения парка стали редкими.
Темнело. Лес становился тише. Не было слышно ни птиц, ни насекомых, только гнетущая тишина, наползающая, как густой туман. Он сжал маленькие кулачки вокруг ржавых цепей качелей и услышал, как что-то зашуршало в кустах.
А потом раздался смех. Вот только люди так не смеются.
Его дыхание сбилось. Он уловил движение и разглядел маленькие ножки, которые выглядывали из подлеска, соскочил с качелей и пошел туда.
Немного в нерешительности постоял перед кустарником, а потом раздвинул ветки.
Ничего. А когда обернулся, то увидел в нескольких дюймах от себя полупрозрачное детское лицо с пустыми глазами и неестественно широкой улыбкой.
В страхе он отшатнулся назад, и упал.
Вокруг раздался целый хор пронзительных смешков, искаженных и неестественных, но явно обращенных к нему.
Мальчик вскочил на ноги и закричал:
— Мама!!!
Смех тут же прекратился.
И тут он увидел ее.
Женщина стояла между деревьями, наблюдала за ним. Ее лицо было не разглядеть в сумерках, но что-то в нем казалось знакомым. Она махнула рукой, подзывая к себе.
Облегчение нахлынуло на него — мать была здесь. Она отвезет его домой, он знал это. Ему не о чем было беспокоиться.
Мальчик бежал за ней, но не мог догнать. Она удалялась, и ее фигура была едва видна.
Он сошел с грунтовой тропы и понял, что воздух изменился — стал тяжелым и удушливым. А потом услышал позади себя тихие шаги.
Обернулся, но сзади никого не было. И в этот момент невидимые руки коснулась его плеч.
Его сердце сжалось от страха. Он ускорил шаг, но невидимое присутствие позади становилось все тяжелее, давило на него своими ледяными пальцами.
Женщина впереди буквально парила над землей, ее ноги едва касались травы.
— Мама! — крикнул он из последних сил и потянул руки в ее сторону.
Она слегка повернула голову, ровно настолько, чтобы он мог узнать ее лицо и успокоиться. Но затем улыбнулась. Слишком широко. Слишком резко. И спокойствие перешло в новый приступ страха.
Он опустил руки, хотя всего несколько секунд назад тянулся к ней, и снова услышал шепот. Хор тихих голосов, рыдающих и умоляющих. Не уходи. Постой. Останься.
Мальчик упал, споткнувшись о невидимую преграду, и зажал ладонями уши, стараясь заглушить крики «Стой!» Ему вдруг стало казаться, что если он и дальше будет идти с этой женщиной, то голоса прекратятся, но когда поднял глаза, ее нигде не было.
Тьма сгущалась.
Вдруг чья-то крепкая рука дернула его назад и потащила сквозь кустарник. Он пытался цепляться ногами за ветки, но это не помогало. А потом всего в нескольких шагах показался обрыв, уходящий в темноту, и только острые камни были едва различимы в лунном свете.
Человек, который тащил его за руку, остановился. Это был незнакомый мужчина. Он поставил мальчика на землю и спросил:
— Ты в порядке?
— Где моя мама?
— Здесь никого нет, только мы.
Мужчина — его звали Дэвид — привел мальчика к своей палатке у костра. Дал ему поесть и завернул в куртку. Ребенок едва чувствовал вкус пищи. Его тело дрожало, но не от холода, а от чего-то другого — древнего и очень страшного.
Дэвид не отходил от него всю ночь.
Прошло двадцать лет, но я до сих пор просыпаюсь от звука детского плача в ушах.
Правда раскрылась много лет спустя, когда я стал достаточно взрослым, чтобы ее понять.
Мама не хотела заботиться обо мне, считала меня обузой. Отца я вообще не знал, хотя иногда приходили чеки с алиментами. Одно время моим воспитанием занималась бабушка, но после ее смерти у мамы ненадолго хватило терпения. Поэтому она отвела меня туда, зная, что я не выберусь.
У этого места была своя история.
Семьдесят пять лет назад один богатый человек построил специальную школу на краю леса, и в ней учились дети, которые никому не были нужны. Тогда время было другое, и правила жизни сильно отличались от нынешних.
Школа процветала, пока был жив ее основатель. Пожертвования лились рекой, о детях заботились и занимались реабилитацией. Но когда он умер, денег не стало, а вместе с ними закончилась и доброта. Тогда управляющая школой придумала вот что.
Если ребенок болел или требовал слишком много усилий, она уводила его в лес и там оставляла. Тела этих детей так и не были найдены, но упоминания о них сохранились в документах.
Долго никто не обращал внимания на пропавших детей, но нашелся один человек, которому это показалось странным, и он предал дело огласке.
Как говорится, шепот перешел в ропот, а ропот перерос в обвинения. Другие сотрудники школы, которые до этого молчали из-за страха, заговорили. Они не знали всей правды, но знали точно, что управляющая отводила детей в парк в лесу, и больше их никто не видел.
Потом пришли власти, обыскали территорию школы и лес. Но время хорошо хранит свои секреты. Не было найдено могил, вообще никаких улик. Только пустые кровати и имена пропавших детей.
Школу хотели закрыть, но судьба распорядилась иначе.
Бывшие родители требовали справедливости. Когда-то они бросили своих малышей на произвол судьбы, но теперь жаждали крови, и им нужен был виноватый. Их негодование превратилась в праведную ярость.
У школы собралась разъяренная толпа. Затем они ворвались внутрь. Нашли управляющую и забили ее до смерти палками, камнями, кулаками.
Но справедливость, если это можно назвать справедливостью, не принесла мира. Она оставила после себя пустую школу, безымянную могилу и истории, которые отказывались умирать.
Люди плевали на землю, когда речь заходила о ней. Они прозвали ее Ведьма из Холлоу Хилл, Старуха в Белом.
В тот день я последовал за ней в лес.
Я должен был стать еще одним телом в земле.
Дети — ее жертвы, считали меня своим. Думаю, когда они увидели, что я сижу один на качелях, то окружили меня, чтобы защитить. А когда она повела меня к обрыву, они попытались меня остановить.
И Дэвид услышал их. Исследователь паранормальных явлений, одержимый необъяснимым, он хотел создать канал на YouTube, посвященный призракам. Той ночью по воле судьбы он разбил лагерь на площадке возле леса, надеясь снять на камеру что-нибудь интересное. Лес давно был заброшен, местные жители панически боялись его из-за мрачного прошлого школы, но тропинки все еще проходили по его краям. Дэвид не ожидал многого, но он услышал странные шепоты, а потом крики о помощи. Еле слышные голоса в ночи. И тогда он побежал в лес с камерой в руке, и нашел меня, семилетнего мальчика, чем-то завороженного и идущего прямо к обрыву.
На следующий день он позвонил в полицию. Мою мать обвинили в отказе от ребенка, и они начали искать моих родственников. Вот тогда сестра отца, которая знала обо мне, но никогда не вмешивалась в семейные дела брата, откликнулась. Не знаю, было это из-за любви или из-за чувства вины. Но, так или иначе, она взяла меня к себе.
Я больше никогда не видел свою мать. Моя тетя и ее семья любили и воспитывали меня. Я вырос спокойным и психически уравновешенным человеком, но время от времени вижу во сне ту ночь. Просыпаюсь в поту, преследуемый шепотом погибших детей, которые спасли меня от призрака бывшей школьной управляющей, а потом закрываю глаза и шепчу в темноту:
— Спасибо.
Он продолжал качаться, рассеянно смотря по сторонам, его пятки выглядывали из дырок в носках. Его шорты были слишком малы и потерты на подгибах, а футболка — когда-то белая — приобрела грязно-серый оттенок. Его желудок урчал, потому что скудный обед превратился в далекое воспоминание.
Они собирались на пикник. Так сказала мама. Он думал, что они пойдут в парк рядом с домом, может, покормят птиц, но вместо этого она отвела его на автобусную остановку. Поездка была долгой, сиденья скрипучими, а когда они, наконец, вышли, парка не было — только лес. Казалось, они шли целую вечность. Его крошечные ножки болели, и он начал капризничать, но мама успокаивала, что осталось совсем немного.
Они остановились на заброшенной детской площадке, давно забытой и поглощенной лесом. Скрипучие качели, опрокинутая горка, съеденные ржавчиной турники. Но это не имело значения. Он был в восторге. Они сели на сломанную скамейку и пообедали — съели по половине сэндвича, запив его водой. Затем он играл, пока солнце не стало садиться. Мама не присоединилась к нему. Она сидела на скамейке и смотрела в пустоту со скучающим видом. Но мальчик не возражал. Он получил в свое распоряжение всю площадку, чего раньше никогда не случалось.
Они часто ходили в парк, когда была жива бабушка. Она забирала его из школы, качала на качелях, хлопала, когда он скатывался с горки. Но бабушки больше нет. Мама сказала, что она умерла во сне. С тех пор посещения парка стали редкими.
Темнело. Лес становился тише. Не было слышно ни птиц, ни насекомых, только гнетущая тишина, наползающая, как густой туман. Он сжал маленькие кулачки вокруг ржавых цепей качелей и услышал, как что-то зашуршало в кустах.
А потом раздался смех. Вот только люди так не смеются.
Его дыхание сбилось. Он уловил движение и разглядел маленькие ножки, которые выглядывали из подлеска, соскочил с качелей и пошел туда.
Немного в нерешительности постоял перед кустарником, а потом раздвинул ветки.
Ничего. А когда обернулся, то увидел в нескольких дюймах от себя полупрозрачное детское лицо с пустыми глазами и неестественно широкой улыбкой.
В страхе он отшатнулся назад, и упал.
Вокруг раздался целый хор пронзительных смешков, искаженных и неестественных, но явно обращенных к нему.
Мальчик вскочил на ноги и закричал:
— Мама!!!
Смех тут же прекратился.
И тут он увидел ее.
Женщина стояла между деревьями, наблюдала за ним. Ее лицо было не разглядеть в сумерках, но что-то в нем казалось знакомым. Она махнула рукой, подзывая к себе.
Облегчение нахлынуло на него — мать была здесь. Она отвезет его домой, он знал это. Ему не о чем было беспокоиться.
Мальчик бежал за ней, но не мог догнать. Она удалялась, и ее фигура была едва видна.
Он сошел с грунтовой тропы и понял, что воздух изменился — стал тяжелым и удушливым. А потом услышал позади себя тихие шаги.
Обернулся, но сзади никого не было. И в этот момент невидимые руки коснулась его плеч.
Его сердце сжалось от страха. Он ускорил шаг, но невидимое присутствие позади становилось все тяжелее, давило на него своими ледяными пальцами.
Женщина впереди буквально парила над землей, ее ноги едва касались травы.
— Мама! — крикнул он из последних сил и потянул руки в ее сторону.
Она слегка повернула голову, ровно настолько, чтобы он мог узнать ее лицо и успокоиться. Но затем улыбнулась. Слишком широко. Слишком резко. И спокойствие перешло в новый приступ страха.
Он опустил руки, хотя всего несколько секунд назад тянулся к ней, и снова услышал шепот. Хор тихих голосов, рыдающих и умоляющих. Не уходи. Постой. Останься.
Мальчик упал, споткнувшись о невидимую преграду, и зажал ладонями уши, стараясь заглушить крики «Стой!» Ему вдруг стало казаться, что если он и дальше будет идти с этой женщиной, то голоса прекратятся, но когда поднял глаза, ее нигде не было.
Тьма сгущалась.
Вдруг чья-то крепкая рука дернула его назад и потащила сквозь кустарник. Он пытался цепляться ногами за ветки, но это не помогало. А потом всего в нескольких шагах показался обрыв, уходящий в темноту, и только острые камни были едва различимы в лунном свете.
Человек, который тащил его за руку, остановился. Это был незнакомый мужчина. Он поставил мальчика на землю и спросил:
— Ты в порядке?
— Где моя мама?
— Здесь никого нет, только мы.
Мужчина — его звали Дэвид — привел мальчика к своей палатке у костра. Дал ему поесть и завернул в куртку. Ребенок едва чувствовал вкус пищи. Его тело дрожало, но не от холода, а от чего-то другого — древнего и очень страшного.
Дэвид не отходил от него всю ночь.
*****
Прошло двадцать лет, но я до сих пор просыпаюсь от звука детского плача в ушах.
Правда раскрылась много лет спустя, когда я стал достаточно взрослым, чтобы ее понять.
Мама не хотела заботиться обо мне, считала меня обузой. Отца я вообще не знал, хотя иногда приходили чеки с алиментами. Одно время моим воспитанием занималась бабушка, но после ее смерти у мамы ненадолго хватило терпения. Поэтому она отвела меня туда, зная, что я не выберусь.
У этого места была своя история.
Семьдесят пять лет назад один богатый человек построил специальную школу на краю леса, и в ней учились дети, которые никому не были нужны. Тогда время было другое, и правила жизни сильно отличались от нынешних.
Школа процветала, пока был жив ее основатель. Пожертвования лились рекой, о детях заботились и занимались реабилитацией. Но когда он умер, денег не стало, а вместе с ними закончилась и доброта. Тогда управляющая школой придумала вот что.
Если ребенок болел или требовал слишком много усилий, она уводила его в лес и там оставляла. Тела этих детей так и не были найдены, но упоминания о них сохранились в документах.
Долго никто не обращал внимания на пропавших детей, но нашелся один человек, которому это показалось странным, и он предал дело огласке.
Как говорится, шепот перешел в ропот, а ропот перерос в обвинения. Другие сотрудники школы, которые до этого молчали из-за страха, заговорили. Они не знали всей правды, но знали точно, что управляющая отводила детей в парк в лесу, и больше их никто не видел.
Потом пришли власти, обыскали территорию школы и лес. Но время хорошо хранит свои секреты. Не было найдено могил, вообще никаких улик. Только пустые кровати и имена пропавших детей.
Школу хотели закрыть, но судьба распорядилась иначе.
Бывшие родители требовали справедливости. Когда-то они бросили своих малышей на произвол судьбы, но теперь жаждали крови, и им нужен был виноватый. Их негодование превратилась в праведную ярость.
У школы собралась разъяренная толпа. Затем они ворвались внутрь. Нашли управляющую и забили ее до смерти палками, камнями, кулаками.
Но справедливость, если это можно назвать справедливостью, не принесла мира. Она оставила после себя пустую школу, безымянную могилу и истории, которые отказывались умирать.
Люди плевали на землю, когда речь заходила о ней. Они прозвали ее Ведьма из Холлоу Хилл, Старуха в Белом.
В тот день я последовал за ней в лес.
Я должен был стать еще одним телом в земле.
Дети — ее жертвы, считали меня своим. Думаю, когда они увидели, что я сижу один на качелях, то окружили меня, чтобы защитить. А когда она повела меня к обрыву, они попытались меня остановить.
И Дэвид услышал их. Исследователь паранормальных явлений, одержимый необъяснимым, он хотел создать канал на YouTube, посвященный призракам. Той ночью по воле судьбы он разбил лагерь на площадке возле леса, надеясь снять на камеру что-нибудь интересное. Лес давно был заброшен, местные жители панически боялись его из-за мрачного прошлого школы, но тропинки все еще проходили по его краям. Дэвид не ожидал многого, но он услышал странные шепоты, а потом крики о помощи. Еле слышные голоса в ночи. И тогда он побежал в лес с камерой в руке, и нашел меня, семилетнего мальчика, чем-то завороженного и идущего прямо к обрыву.
На следующий день он позвонил в полицию. Мою мать обвинили в отказе от ребенка, и они начали искать моих родственников. Вот тогда сестра отца, которая знала обо мне, но никогда не вмешивалась в семейные дела брата, откликнулась. Не знаю, было это из-за любви или из-за чувства вины. Но, так или иначе, она взяла меня к себе.
Я больше никогда не видел свою мать. Моя тетя и ее семья любили и воспитывали меня. Я вырос спокойным и психически уравновешенным человеком, но время от времени вижу во сне ту ночь. Просыпаюсь в поту, преследуемый шепотом погибших детей, которые спасли меня от призрака бывшей школьной управляющей, а потом закрываю глаза и шепчу в темноту:
— Спасибо.
