В морг зашел Мак и удивленно застыл при виде Тани с мозгами в руках.
– Мы тут новичков на прочность испытывали, – похвастался Весельчак. – У нас есть победитель.
– Еще лучше ты ничего не придумал?! – разъярился Мак. – Алексей, на дежурство со мной! Только руки помой! Роды едем принимать!
– У него железные нервы, видать, на войне побывал, – донеслось Тане в спину чей-то шепот.
Всю дорогу Мак не разговаривал с Таней. И как она заметила, держал её дело. Заговорил он с ней только возле дома роженицы:
– Сегодня решающее для тебя испытание. Не пройдешь, я пишу письмо кому надо, и ты вылетаешь из университета без права на восстановление. Поверь, мне хватит связей, чтобы испортить тебе жизнь. Ты меня понял?
– Да, хаит.
– Тогда идем.
Роды были очень тяжелыми. Мак даже позволил Тане самой принять ребёнка и остановить кровотечение. И когда она справилась с тяжелой задачей, впервые похвалил её…»
«А теперь, Оля, давай посмотрим, что ты изменила в последней сцене».
– Я не верю…
В этот момент её снова посетило видение.
«Сами роды прошли без осложнений. Самое страшное началось потом…
Ульяна в облике старшего брата Игоря держала в руках только что родившегося младенца и едва сдерживала дрожь в руках.
– Унесите это отродье! – заплакала роженица. – Унесите, молю!
Уля прижала ребёнка к себе и понесла в другую комнату, где курил и ждал её Мак. Куратор подошел ближе и посмотрел на грудь младенца.
– Отказник. На списание его, – произнес он хладнокровно. – Приедут, заберут на склад. Алексей, подготовь отчет.
– Да, хаит, – на миг у Ульяны дрогнул голос.
– О, у тебя все-таки есть чувства, – хмыкнул Мак. – Так вот привыкай, у беженцев каждый десятый будет отказник.
– Вы даже не предложили женщине очистить его, хаит…
– Толку? Она отказ написала еще до родов, а ребёнка назвала монстром. У него одна судьба. Попасть на склад и сдохнуть там. Я, кажется, сказал тебе готовить отчет.
Ульяна положила младенца на стол. За время пока она готовила отчет, ребёнок надрывно кричал, но никто к нему не подошел, словно в доме все оглохли. Мак курил и, прислонившись к стене, ждал.
Приехали люди в серой одежде и бросили ребёнка в мешок, нисколько не заботясь о его сохранности, словно вещь.
– Алексей, едем назад, хватит на сегодня, – приказал Мак.
В карете Мак немного смягчился и протянул дрожащей Ульяне сигарету.
– Спасибо, не курю.
– Гнев должен иметь выход, а у тебя от гнева метки искрятся.
– Я привык сдерживаться, – закрыла рукавом татуировку Ульяна, продолжая дрожать.
– Понимаю. Ты хорошо справился. Я ожидал увидеть истерику.
– Вы знали, кто родится с самого начала.
– Да, поэтому и взял тебя с собой. Ты должен понимать, с чем столкнешься. Наш мир жесток.
– На его месте могли быть вы!
– Моя история отличается от всех слышанных тобой, я – другой,– глубоко затянулся дымом Мак. – Меня очистили взрослым.
У Ульяны глаза округлились от удивления.
– Твое выражение лица бесценно!
– Я не верю в исправление… садистов и убийц.
– Не верь, – ухмыльнулся Мак, выпуская ей дым прямо в лицо. – Все мы немного чудовища. Но некоторые научились сдерживать своего зверя. Не так ли, Ночной скиталец?
– Ночной скиталец? – нахмурилась Ульяна.
– Вижу, новости не читаешь и не интересуешься собственными «подвигами», значит, не ради удовольствия и развлечения это делал. Такое прозвище тебе дали за ту бойню, что ты устроил в рабовладельческом центре.
– Не вижу связи…
– Тебе дали имя в честь одного древнего и жестокого духа, который убивал похожим способом. Только твоя игла могла не оставить никаких следов…
Ульяна молчала и недобро смотрела на курящего Мака.
– Мне нет дела до того, кому ты мстишь и за что. Главное, чтобы ты моих пациентов не начал убивать. И мне плевать какого ты пола, но вот то, что ты – безумный маньяк, меня беспокоит…
– Как получилось, что вас очистили взрослым, хаит? – сменила опасную тему Ульяна.
– Упал в сердце леса.
– Вы… видели сердце леса?
– Скажу больше, я их уничтожал вместе с создателями леса. Было легко убивать молодых создателей леса, которые при всей своей огромной силе не могли себя защитить из-за малого боевого опыта, – он с намеком посмотрел на неё. – Но одного из них… я недооценил. Его звали Шоро. Он не стал сражаться, понимая, что не выстоит, и подпустил меня к сердцу леса, а затем просто столкнул… с тех пор, моя жизнь кардинально изменилась. Это должно было убить меня, но… я выжил.
– Что произошло?
– Я не помню, знаю только, что это… изменило меня, хотя у меня сохранились воспоминания моей прошлой жизни, но что-то словно встало на место. Я помню свой ужас от осознания, какое я чудовище. Пришлось даже менять внешность и обрывать старые связи, уж слишком много было желающих меня прикончить.
– Я не понимаю, зачем вы мне все это рассказываете. Вы знаете, что я вас не сдам, иначе вы сдадите меня. Но… что за умысел кроется за вашим признанием?
– Ночной скиталец не ограничен рамками морали, у него есть то, чего нет у меня и у Алексея. Свободы действия. Ты думаешь, мне нравится списывать детей, как какой-то мусор? Все, что интересует мой народ и ваш народ – их жизненные камни. Из них изготавливают талисманы, их используют в снадобьях, даже вставляют в светильники… но только вдумайся, сколько детских жизней за этим стоит. Но всех, всё устраивает. Нежеланные дети насилия, чудовища, у которых одно будущее: вырасти садистами и моральными уродами.
– Как же те, кто взялся очищать жизненный камень?
– Проблема в ускоренном старении и в том насколько мучительная смерть ждет «героя», рискнувшего взяться за очищение. И не факт, что хватит жизненной силы, чтобы очистить камень.
– И что нужно делать, чтобы исправить ситуацию?
– Ставить эксперименты на жизненных камнях живых тэасов, чтобы разобраться в механизме очищения. Официально любое вмешательство в жизненный камень еще живого ребёнка под запретом. Любое неосторожное действие и жизненный камень теряет силу, а ребёнок умирает.
– Я не пойду на это, – отвернулась Ульяна.
– Я ничего не предлагаю, – откинулся на спинку Мак. – Но я бы не хотел, чтобы твой дар умер вместе с тобой. Сколько тебе на самом деле? Ты ведь еще совсем молод.
– Одно дело убивать взрослых, но другое… детей.
– Ты и так сегодня подписал смертный приговор одному младенцу. Или тебе важно, делаешь ты это сам или кто-то другой выполняет за тебя грязную работу?
– Почему нельзя ставить опыт на взрослых? Например, на пленниках?
– Материал не гибкий, да и всех пленников и так на эксперименты пускают, если удается их живыми взять. Взрослого красного тэаса нелегко захватить в плен. Они если чувствуют, что не могут сбежать, сами себя взрывают, что делают добычу пленных крайне тяжелой задачей.
Мак закурил еще одну трубку.
– И знаешь, очень удачно, что с твоей «женой» спит Иро. Интересно, во сколько раз он увеличивает ее силу? И еще интереснее, насколько сильнее становится он сам?
Ульяна очень зло посмотрела на Мака.
– Что? Будь я женщиной, я бы тоже лег под хранителя. Иро самый могущественный и старый хранитель, посильнее любого отца леса будет. Раньше я думал, что его бабы вообще не интересуют, никто никогда не слышал, чтобы у него рождались дети. И я очень удивился, когда случайно застал Иро… в процессе. И еще больше удивился, что твоя «супруга» не отравилась его магией.
– К чему вы клоните, хаит?
– Я видел, как быстро заживали его раны… он твоей «жене» должен услугу за её дар . Можно использовать его как телохранителя, если надо будет отправиться, например, на охоту за пленниками или за редкими травами, которые растут на вражеской территории…
– Мне не нравится этот разговор, хаит. Я устал и хочу домой, – очень зло ответила Ульяна.
Мак с насмешливой улыбкой пустил кольцами дым и больше тему не поднимал.
– Пожалуйста, не надо! – заплакала Оля. – Уля не могла на такое пойти!
«А ты бы на что пошла ради своих крошек? Разве у Ульяны не было причин, чтобы так поступить?»
– Это слишком ужасно!
Но видение уже предстало перед глазами и Оле пришлось смотреть, как Уля билась в истерике, обнимая старшего сына.
– Жахо, уведи их, – кивнул на Костю и Мирослава Дахот.
Когда мальчики покинули помещение, Дахот присел рядом с Сашей и посмотрел на его грудь, где краснел не очищенный жизненный камень.
– Маленький кхтулух, – зло произнес Дахот.
– Его дразнили, – плакала Ульяна. – Я не думал, что он на такое решится!
– Дети бывают наивны и глупы! А ты куда смотрела?! Как он умудрился достать из тебя камень?!
– Я пришел уставший! Ты думаешь легко работать в две смены?! У нас людей не хватает! Можно ли что-то сделать?! Вы… вы… можете провести его через сердце леса… он исцелится, как исцелился Мак…
Дахот отрицательно покачал головой.
– Лес не даст такого разрешения. Будет… милосердней его убить.
– Нет…
– Так будет лучше для вас обоих! Ульяна, он поменяется! Это уже будет не твой сын, а чудовище!
– Я сам решу, что делать с моим сыном! Не смей прикасаться к нему, раз не хочешь помочь мне!
– Я не ждал, что ты меня услышишь… в общем, ты знаешь как меня позвать. Но советую, держать его на привязи, а пока… я заберу твоих детей. Лес не станет рисковать их жизнями из-за твоего безрассудства.
С этими словами он исчез, оставив плачущую Ульяну наедине со своим горем.
После ухода Дахота у Ульяны случился нервный срыв. На спрятанного в лаборатории сына она не могла смотреть без слез. От горя её посещали мысли о самоубийстве.
– Я должен все исправить! – говорила она себе каждую минуту и каждый день.
Как одержимая Ульяна приступила к поискам способа спасти сына. Перерыла всю библиотеку в надежде найти лекарства, но во всех книгах авторы твердили, что очистить камень невозможно. Она не желала им верить и мириться с потерей сына.
Страшное решение созрело, когда её тайно позвали принять роды у дворянской дочери. Родители девушки умоляли волшебника не раскрывать их секрета и сразу же уничтожить скверну. О какой скверне шла речь Уля, поняла, когда обмывала пищащего младенца с красным камнем в груди. По правилам она должна была передать о случае в академию, как поступали другие волшебники, которые не могли сами уничтожить зло.
Ульяна никому ничего не сообщила и забрала младенца с собой в лабораторию, где начала экспериментировать над его жизненным камнем. Через час ребёнок замолчал навсегда. Сжигая в печи мертвое тельце, Ульяна не сводила взгляда с всепоглощающего пламени. В ушах стоял крик младенца, но остановиться она уже не могла.
Работая как проклятая днём и ночью, Ульяна искала потомство красных тэасов. И когда находила, принималась за эксперименты.
Она потеряла счет времени и смертям своей ужасной безбожной деятельности. Ездила в лагеря беженцев, где было особенно много изнасилованных женщин, и собирала урожай отвергнутых матерями детей.
Прошел не один год, прежде чем у Ульяны получилось отчистить жизненный камень, и он позеленел прямо на глазах, а ребёнок не умер. Женщина не поверила своей удаче. Она проверяла и перепроверяла, но результат оставался прежним.
– Я заберу эти исследования, – прозвучал зловещий голос Жахо за спиной.
Он отнял у Ульяны записную книжку, куда она записывала результаты исследований. Одержимая своим безумием женщина совершенно забыла о существовании хранителей.
– Я должен помочь сыну! – крикнула Уля дрожащим от волнения голосом.
– Я сам очищу его камень, а тебе пора остановиться!
– Но эти знания помогут сотням жизней! Ты понимаешь?! Больше не надо убивать младенцев! Мы можем очищать их жизненный камень!
– Тебя казнят за это! – Жахо поднял тетрадку на уровень глаз, словно доказательство вины.
– Но я…
– Оставь это! Забудь о своих исследованиях и никогда о них не рассказывай!
– Но люди должны знать!
– Ничего они не должны! – рявкнул Жахо. – Ты хоть понимаешь, идиотка, с какой целью люди используют жизненный камень?! Ты думаешь, они скажут тебе спасибо за то, что ты хочешь лишить их заработка?! Едва ты откроешь рот о своем открытии, тебя убьют!
Ульяна бессильно опустилась на стул. Казалось, у неё сели батарейки, и она потеряла остатки выдержки и сил.
– Значит… все было зря… столько жизней… я погубил зря…
– Ты спасла сына.
– Но какой ценой?! – она схватилась за голову. – А сейчас ты говоришь, что мое открытие никому не нужно!
– Оно нужно лесу, и мы его заберем для твоего же блага, – со стороны стола пискнул один из младенцев. – Их я тоже заберу. А Саша… он не сразу проснется, надо… подождать немного.
– Я подожду…
Через три дня она тайком пригласила Мака, не зная кому еще могла довериться.
– Вы один, хаит? – спросила она тихо.
– Плохо выглядишь, – без разрешения вошел в лабораторию Мак и сразу же последовал в скрытую ото всех часть.
Он долго стоял над койкой, на которой вполне мирно спал Саша.
– Ты в своем уме?! Это же улика против тебя! – сразу обо всем догадался Мак. – Я прикрывал твою деятельность не для того, чтобы ты глупо попался на этом! – он указала на Сашу.
– Что мне было еще делать?! Мне предлагали его убить! Я не мог оставить его в таком состоянии!
Мак выругался.
– Так, главное не паниковать… так-так-так, есть один феномен. Его называют феноменом Арабии… вот этим и займемся. Скоро вернусь.
И прежде чем Ульяна сумела о чем-либо спросить, Мак взял на руки подростка и пулей вылетел из лаборатории. Его место занял Дахот.
– Как у тебя на родине выражают восторг?
– Хлопают в ладоши, – опешила Ульяна.
Дахот тут же захлопал.
– Уважаю, умный этот ваш Мак.
– Что за феномен Арабии? – тихо спросила Ульяна. – Я не нашел ни одного упоминания о нём…
– О, в тебе просыпается любопытство – это хороший знак. Ну, давай я тебя отвлеку своей болтовней. Волшебник Арабия заражал специально носителей красных камней неизлечимой формой чумы и случайно очистил их до зеленого цвета. Из-за опасности распространения чумы, феномен Арабии изучают только в закрытых архивах.
– Если ты знал… почему не сказал?! – Ульяна с яростью посмотрела на хранителя. – Ты знал…
– Если бы ты стала причиной вспышки чумы? Убила бы и себя и сына, и ответа бы не нашла. Думаю, поэтому молчал и Мак.
– Вы… просто смотрели, как я убиваю их… и ничего не делали…
– Не пытайся переложить свою вину на нас. Никто не заставлял тебя убивать детей, ты сама сделала выбор.
– Вы не верили, что у меня получиться… вы поставили крест на Саше… вы превратили меня в монстра…
– Неправда, кое-кто верил в тебя, – тихо произнес Дахот и отступил на шаг, чтобы пропустить детей.
С громкими криками радости Ульяну заключили в объятия сыновья. Нисколько не стесняясь, оба плакали и что-то бессвязное бормотали, размазывая слезы.
Женщина крепко обняла мальчиков в ответ. Но было одно обстоятельство, которое ее смутило...
– Дахот, сколько времени прошло?..
– Для нас прошло два месяца, а для тебя? – с ехидством задал встречный вопрос хранитель.
– Не меньше пяти лет…
– Будь осторожней с этим даром.
– Я мог… предотвратить Сашину глупость…
– Не рискуй, ты не умеешь пользоваться этим даром и можешь прыгнуть так далеко, что не сможешь вернуться назад.
– Я не заметил, как перемещаюсь во времени…
– В этом и заключается опасность твоего дара.
– Скольких я…
– Одиннадцать.
– Но я помню о сотнях…
– Похорони это в памяти и забудь».
– Мы тут новичков на прочность испытывали, – похвастался Весельчак. – У нас есть победитель.
– Еще лучше ты ничего не придумал?! – разъярился Мак. – Алексей, на дежурство со мной! Только руки помой! Роды едем принимать!
– У него железные нервы, видать, на войне побывал, – донеслось Тане в спину чей-то шепот.
Всю дорогу Мак не разговаривал с Таней. И как она заметила, держал её дело. Заговорил он с ней только возле дома роженицы:
– Сегодня решающее для тебя испытание. Не пройдешь, я пишу письмо кому надо, и ты вылетаешь из университета без права на восстановление. Поверь, мне хватит связей, чтобы испортить тебе жизнь. Ты меня понял?
– Да, хаит.
– Тогда идем.
Роды были очень тяжелыми. Мак даже позволил Тане самой принять ребёнка и остановить кровотечение. И когда она справилась с тяжелой задачей, впервые похвалил её…»
«А теперь, Оля, давай посмотрим, что ты изменила в последней сцене».
– Я не верю…
В этот момент её снова посетило видение.
«Сами роды прошли без осложнений. Самое страшное началось потом…
Ульяна в облике старшего брата Игоря держала в руках только что родившегося младенца и едва сдерживала дрожь в руках.
– Унесите это отродье! – заплакала роженица. – Унесите, молю!
Уля прижала ребёнка к себе и понесла в другую комнату, где курил и ждал её Мак. Куратор подошел ближе и посмотрел на грудь младенца.
– Отказник. На списание его, – произнес он хладнокровно. – Приедут, заберут на склад. Алексей, подготовь отчет.
– Да, хаит, – на миг у Ульяны дрогнул голос.
– О, у тебя все-таки есть чувства, – хмыкнул Мак. – Так вот привыкай, у беженцев каждый десятый будет отказник.
– Вы даже не предложили женщине очистить его, хаит…
– Толку? Она отказ написала еще до родов, а ребёнка назвала монстром. У него одна судьба. Попасть на склад и сдохнуть там. Я, кажется, сказал тебе готовить отчет.
Ульяна положила младенца на стол. За время пока она готовила отчет, ребёнок надрывно кричал, но никто к нему не подошел, словно в доме все оглохли. Мак курил и, прислонившись к стене, ждал.
Приехали люди в серой одежде и бросили ребёнка в мешок, нисколько не заботясь о его сохранности, словно вещь.
– Алексей, едем назад, хватит на сегодня, – приказал Мак.
В карете Мак немного смягчился и протянул дрожащей Ульяне сигарету.
– Спасибо, не курю.
– Гнев должен иметь выход, а у тебя от гнева метки искрятся.
– Я привык сдерживаться, – закрыла рукавом татуировку Ульяна, продолжая дрожать.
– Понимаю. Ты хорошо справился. Я ожидал увидеть истерику.
– Вы знали, кто родится с самого начала.
– Да, поэтому и взял тебя с собой. Ты должен понимать, с чем столкнешься. Наш мир жесток.
– На его месте могли быть вы!
– Моя история отличается от всех слышанных тобой, я – другой,– глубоко затянулся дымом Мак. – Меня очистили взрослым.
У Ульяны глаза округлились от удивления.
– Твое выражение лица бесценно!
– Я не верю в исправление… садистов и убийц.
– Не верь, – ухмыльнулся Мак, выпуская ей дым прямо в лицо. – Все мы немного чудовища. Но некоторые научились сдерживать своего зверя. Не так ли, Ночной скиталец?
– Ночной скиталец? – нахмурилась Ульяна.
– Вижу, новости не читаешь и не интересуешься собственными «подвигами», значит, не ради удовольствия и развлечения это делал. Такое прозвище тебе дали за ту бойню, что ты устроил в рабовладельческом центре.
– Не вижу связи…
– Тебе дали имя в честь одного древнего и жестокого духа, который убивал похожим способом. Только твоя игла могла не оставить никаких следов…
Ульяна молчала и недобро смотрела на курящего Мака.
– Мне нет дела до того, кому ты мстишь и за что. Главное, чтобы ты моих пациентов не начал убивать. И мне плевать какого ты пола, но вот то, что ты – безумный маньяк, меня беспокоит…
– Как получилось, что вас очистили взрослым, хаит? – сменила опасную тему Ульяна.
– Упал в сердце леса.
– Вы… видели сердце леса?
– Скажу больше, я их уничтожал вместе с создателями леса. Было легко убивать молодых создателей леса, которые при всей своей огромной силе не могли себя защитить из-за малого боевого опыта, – он с намеком посмотрел на неё. – Но одного из них… я недооценил. Его звали Шоро. Он не стал сражаться, понимая, что не выстоит, и подпустил меня к сердцу леса, а затем просто столкнул… с тех пор, моя жизнь кардинально изменилась. Это должно было убить меня, но… я выжил.
– Что произошло?
– Я не помню, знаю только, что это… изменило меня, хотя у меня сохранились воспоминания моей прошлой жизни, но что-то словно встало на место. Я помню свой ужас от осознания, какое я чудовище. Пришлось даже менять внешность и обрывать старые связи, уж слишком много было желающих меня прикончить.
– Я не понимаю, зачем вы мне все это рассказываете. Вы знаете, что я вас не сдам, иначе вы сдадите меня. Но… что за умысел кроется за вашим признанием?
– Ночной скиталец не ограничен рамками морали, у него есть то, чего нет у меня и у Алексея. Свободы действия. Ты думаешь, мне нравится списывать детей, как какой-то мусор? Все, что интересует мой народ и ваш народ – их жизненные камни. Из них изготавливают талисманы, их используют в снадобьях, даже вставляют в светильники… но только вдумайся, сколько детских жизней за этим стоит. Но всех, всё устраивает. Нежеланные дети насилия, чудовища, у которых одно будущее: вырасти садистами и моральными уродами.
– Как же те, кто взялся очищать жизненный камень?
– Проблема в ускоренном старении и в том насколько мучительная смерть ждет «героя», рискнувшего взяться за очищение. И не факт, что хватит жизненной силы, чтобы очистить камень.
– И что нужно делать, чтобы исправить ситуацию?
– Ставить эксперименты на жизненных камнях живых тэасов, чтобы разобраться в механизме очищения. Официально любое вмешательство в жизненный камень еще живого ребёнка под запретом. Любое неосторожное действие и жизненный камень теряет силу, а ребёнок умирает.
– Я не пойду на это, – отвернулась Ульяна.
– Я ничего не предлагаю, – откинулся на спинку Мак. – Но я бы не хотел, чтобы твой дар умер вместе с тобой. Сколько тебе на самом деле? Ты ведь еще совсем молод.
– Одно дело убивать взрослых, но другое… детей.
– Ты и так сегодня подписал смертный приговор одному младенцу. Или тебе важно, делаешь ты это сам или кто-то другой выполняет за тебя грязную работу?
– Почему нельзя ставить опыт на взрослых? Например, на пленниках?
– Материал не гибкий, да и всех пленников и так на эксперименты пускают, если удается их живыми взять. Взрослого красного тэаса нелегко захватить в плен. Они если чувствуют, что не могут сбежать, сами себя взрывают, что делают добычу пленных крайне тяжелой задачей.
Мак закурил еще одну трубку.
– И знаешь, очень удачно, что с твоей «женой» спит Иро. Интересно, во сколько раз он увеличивает ее силу? И еще интереснее, насколько сильнее становится он сам?
Ульяна очень зло посмотрела на Мака.
– Что? Будь я женщиной, я бы тоже лег под хранителя. Иро самый могущественный и старый хранитель, посильнее любого отца леса будет. Раньше я думал, что его бабы вообще не интересуют, никто никогда не слышал, чтобы у него рождались дети. И я очень удивился, когда случайно застал Иро… в процессе. И еще больше удивился, что твоя «супруга» не отравилась его магией.
– К чему вы клоните, хаит?
– Я видел, как быстро заживали его раны… он твоей «жене» должен услугу за её дар . Можно использовать его как телохранителя, если надо будет отправиться, например, на охоту за пленниками или за редкими травами, которые растут на вражеской территории…
– Мне не нравится этот разговор, хаит. Я устал и хочу домой, – очень зло ответила Ульяна.
Мак с насмешливой улыбкой пустил кольцами дым и больше тему не поднимал.
– Пожалуйста, не надо! – заплакала Оля. – Уля не могла на такое пойти!
«А ты бы на что пошла ради своих крошек? Разве у Ульяны не было причин, чтобы так поступить?»
– Это слишком ужасно!
Но видение уже предстало перед глазами и Оле пришлось смотреть, как Уля билась в истерике, обнимая старшего сына.
– Жахо, уведи их, – кивнул на Костю и Мирослава Дахот.
Когда мальчики покинули помещение, Дахот присел рядом с Сашей и посмотрел на его грудь, где краснел не очищенный жизненный камень.
– Маленький кхтулух, – зло произнес Дахот.
– Его дразнили, – плакала Ульяна. – Я не думал, что он на такое решится!
– Дети бывают наивны и глупы! А ты куда смотрела?! Как он умудрился достать из тебя камень?!
– Я пришел уставший! Ты думаешь легко работать в две смены?! У нас людей не хватает! Можно ли что-то сделать?! Вы… вы… можете провести его через сердце леса… он исцелится, как исцелился Мак…
Дахот отрицательно покачал головой.
– Лес не даст такого разрешения. Будет… милосердней его убить.
– Нет…
– Так будет лучше для вас обоих! Ульяна, он поменяется! Это уже будет не твой сын, а чудовище!
– Я сам решу, что делать с моим сыном! Не смей прикасаться к нему, раз не хочешь помочь мне!
– Я не ждал, что ты меня услышишь… в общем, ты знаешь как меня позвать. Но советую, держать его на привязи, а пока… я заберу твоих детей. Лес не станет рисковать их жизнями из-за твоего безрассудства.
С этими словами он исчез, оставив плачущую Ульяну наедине со своим горем.
После ухода Дахота у Ульяны случился нервный срыв. На спрятанного в лаборатории сына она не могла смотреть без слез. От горя её посещали мысли о самоубийстве.
– Я должен все исправить! – говорила она себе каждую минуту и каждый день.
Как одержимая Ульяна приступила к поискам способа спасти сына. Перерыла всю библиотеку в надежде найти лекарства, но во всех книгах авторы твердили, что очистить камень невозможно. Она не желала им верить и мириться с потерей сына.
Страшное решение созрело, когда её тайно позвали принять роды у дворянской дочери. Родители девушки умоляли волшебника не раскрывать их секрета и сразу же уничтожить скверну. О какой скверне шла речь Уля, поняла, когда обмывала пищащего младенца с красным камнем в груди. По правилам она должна была передать о случае в академию, как поступали другие волшебники, которые не могли сами уничтожить зло.
Ульяна никому ничего не сообщила и забрала младенца с собой в лабораторию, где начала экспериментировать над его жизненным камнем. Через час ребёнок замолчал навсегда. Сжигая в печи мертвое тельце, Ульяна не сводила взгляда с всепоглощающего пламени. В ушах стоял крик младенца, но остановиться она уже не могла.
Работая как проклятая днём и ночью, Ульяна искала потомство красных тэасов. И когда находила, принималась за эксперименты.
Она потеряла счет времени и смертям своей ужасной безбожной деятельности. Ездила в лагеря беженцев, где было особенно много изнасилованных женщин, и собирала урожай отвергнутых матерями детей.
Прошел не один год, прежде чем у Ульяны получилось отчистить жизненный камень, и он позеленел прямо на глазах, а ребёнок не умер. Женщина не поверила своей удаче. Она проверяла и перепроверяла, но результат оставался прежним.
– Я заберу эти исследования, – прозвучал зловещий голос Жахо за спиной.
Он отнял у Ульяны записную книжку, куда она записывала результаты исследований. Одержимая своим безумием женщина совершенно забыла о существовании хранителей.
– Я должен помочь сыну! – крикнула Уля дрожащим от волнения голосом.
– Я сам очищу его камень, а тебе пора остановиться!
– Но эти знания помогут сотням жизней! Ты понимаешь?! Больше не надо убивать младенцев! Мы можем очищать их жизненный камень!
– Тебя казнят за это! – Жахо поднял тетрадку на уровень глаз, словно доказательство вины.
– Но я…
– Оставь это! Забудь о своих исследованиях и никогда о них не рассказывай!
– Но люди должны знать!
– Ничего они не должны! – рявкнул Жахо. – Ты хоть понимаешь, идиотка, с какой целью люди используют жизненный камень?! Ты думаешь, они скажут тебе спасибо за то, что ты хочешь лишить их заработка?! Едва ты откроешь рот о своем открытии, тебя убьют!
Ульяна бессильно опустилась на стул. Казалось, у неё сели батарейки, и она потеряла остатки выдержки и сил.
– Значит… все было зря… столько жизней… я погубил зря…
– Ты спасла сына.
– Но какой ценой?! – она схватилась за голову. – А сейчас ты говоришь, что мое открытие никому не нужно!
– Оно нужно лесу, и мы его заберем для твоего же блага, – со стороны стола пискнул один из младенцев. – Их я тоже заберу. А Саша… он не сразу проснется, надо… подождать немного.
– Я подожду…
Через три дня она тайком пригласила Мака, не зная кому еще могла довериться.
– Вы один, хаит? – спросила она тихо.
– Плохо выглядишь, – без разрешения вошел в лабораторию Мак и сразу же последовал в скрытую ото всех часть.
Он долго стоял над койкой, на которой вполне мирно спал Саша.
– Ты в своем уме?! Это же улика против тебя! – сразу обо всем догадался Мак. – Я прикрывал твою деятельность не для того, чтобы ты глупо попался на этом! – он указала на Сашу.
– Что мне было еще делать?! Мне предлагали его убить! Я не мог оставить его в таком состоянии!
Мак выругался.
– Так, главное не паниковать… так-так-так, есть один феномен. Его называют феноменом Арабии… вот этим и займемся. Скоро вернусь.
И прежде чем Ульяна сумела о чем-либо спросить, Мак взял на руки подростка и пулей вылетел из лаборатории. Его место занял Дахот.
– Как у тебя на родине выражают восторг?
– Хлопают в ладоши, – опешила Ульяна.
Дахот тут же захлопал.
– Уважаю, умный этот ваш Мак.
– Что за феномен Арабии? – тихо спросила Ульяна. – Я не нашел ни одного упоминания о нём…
– О, в тебе просыпается любопытство – это хороший знак. Ну, давай я тебя отвлеку своей болтовней. Волшебник Арабия заражал специально носителей красных камней неизлечимой формой чумы и случайно очистил их до зеленого цвета. Из-за опасности распространения чумы, феномен Арабии изучают только в закрытых архивах.
– Если ты знал… почему не сказал?! – Ульяна с яростью посмотрела на хранителя. – Ты знал…
– Если бы ты стала причиной вспышки чумы? Убила бы и себя и сына, и ответа бы не нашла. Думаю, поэтому молчал и Мак.
– Вы… просто смотрели, как я убиваю их… и ничего не делали…
– Не пытайся переложить свою вину на нас. Никто не заставлял тебя убивать детей, ты сама сделала выбор.
– Вы не верили, что у меня получиться… вы поставили крест на Саше… вы превратили меня в монстра…
– Неправда, кое-кто верил в тебя, – тихо произнес Дахот и отступил на шаг, чтобы пропустить детей.
С громкими криками радости Ульяну заключили в объятия сыновья. Нисколько не стесняясь, оба плакали и что-то бессвязное бормотали, размазывая слезы.
Женщина крепко обняла мальчиков в ответ. Но было одно обстоятельство, которое ее смутило...
– Дахот, сколько времени прошло?..
– Для нас прошло два месяца, а для тебя? – с ехидством задал встречный вопрос хранитель.
– Не меньше пяти лет…
– Будь осторожней с этим даром.
– Я мог… предотвратить Сашину глупость…
– Не рискуй, ты не умеешь пользоваться этим даром и можешь прыгнуть так далеко, что не сможешь вернуться назад.
– Я не заметил, как перемещаюсь во времени…
– В этом и заключается опасность твоего дара.
– Скольких я…
– Одиннадцать.
– Но я помню о сотнях…
– Похорони это в памяти и забудь».
