Эзра недоверчиво приподнял брови, усмехнувшись сказанному. В этот раз он смог услышать что-то новенькое и откровенно неискреннее от девушек клана.
– За этой фразой, скорее всего, последовало продолжение. – невесело улыбнулся он.
– …Да… – нехотя призналась она.
Вампир заметил, что Элиза старалась всячески сгладить слова девушек, чтобы не огорчать его. Эта ее черта его удивляла и рождала тепло в душе. Ее волновали его чувства, и она не стремилась как можно больнее ударить словами, в отличие от некоторых девушек. Хотя какие бы ни были слова, сказанные о нем, они уже давно не вызывали в нем ничего, кроме безразличия и легкой грусти.
Но сейчас его неожиданно обеспокоило то, что о нем говорят, ведь Элиза могла поддастся этому, и та хрупкая связь между ними могла оборваться.
– Так что ты хотела узнать? – спросил Эзра, морально готовясь к предстоящему неприятному вопросу.
– Что из того, что говорили вампирши о Ривае правда?
Эзра заторможено моргнул, ожидая совсем другого.
– То есть ты не будешь спрашивать о возможности иного выбора? – все же недоверчиво спросил он, имея ввиду других мужчин клана, что нисколько бы не отказались пройти неполный обряд с нимфой, что не была для них истинной. Для некоторых было не важно, что в таком браке у них никогда не будет потомства.
– Не буду. – спокойно ответила она, но видимо заметив сомнение в его глазах, продолжила улыбнувшись.–Я уже выбрала и передумывать не стану.
Вглядевшись в ее глаза, он едва заметно выдохнул и напряжение меж ними растаяло.
Через минуту он заговорил.
– Большая часть из того, что о нем говорят не правда. Но его магия действительно предназначена для того , чтобы убивать. Именно его и соответственно его отряд отправляли, чтобы устранить конфликт на корню. Мужчины из других кланов боялись его, и зародившийся конфликт, после его появления, старались решить мирным путем. Особенно после того, как он, желая припугнуть зарвавшийся клан, охватил его черным туманом. – увидев ужас в глазах Элизы он поспешил добавить.–Никто не погиб, лишь потеряли сознание. Хоть он и не может теперь использовать силу, но статус «убийцы» за ним следует по сей день. А по поводу девушки…тут все гораздо сложнее. Она была дочерью главы другого клана и встретила Ривая уже здесь, когда ее отец навестил нашего главу. Вероятно ее заинтересовал его статус «убийцы», да и в то время он уже был лучшим воином клана. Прекрасная партия для дочери главы... Когда они встретились, его глаза осветились. Правда ненадолго, они то загорались, то меркли.
Элиза нахмурилась, и Эзра решив, что причиной этому было лишь непонимание, без задней мысли объяснил:
– Если девушка, что осветила глаза носферату, сомневается в своих чувствах, борется с ними, то свет прерывается, если же мужчина ей неприятен или ее чувства не искренни, то глаза больше не поменяют свой цвет. Все носферату, что испытывали подобное, признаются, что не хотели бы ощутить это вновь…
Он не придал особого значения тому, что Элиза кивнула, опустив взгляд.
– А что если глаза носферату равномерно светятся и не гаснут? – подняв взор, осторожно спросила она.
– Это символ того, что чувства взаимны…– тихо произнес он, вглядываясь в ее светлые глаза, боясь спугнуть момент.
Если бы он только знал, что чувствовала Элиза в это мгновение, то был бы гораздо смелее.
Они молчали. И в тот момент, когда казалось напряжение достигло пика и Эзра чуть подался к ней, желая поцеловать, девушка быстро отвела взгляд и заговорила:
– И что было дальше..?
Эзра подавил в себе порыв прикоснуться к ней, вспоминая о чем они говорили. Он совсем потерял нить их разговора.
–Та девушка решила остаться в нашем клане и прожила в доме Ривая пол года. Недолгое время все было нормально, затем все начали замечать их раздражение, с разницей в том, что у девушки оно выражалось словесно, а Ривай становился все более молчаливым и уставшим. Он и раньше никогда не был легким и жизнерадостным, как Ардан, но после встречи с ней стало только хуже. В какой-то момент его глаза перестали вовсе светиться в ее присутствии. И вскоре она отвергла его, пройдя обряд с другим. Для мужчин носферату это очень…болезненно и на духовном, и на физическом уровне. – он не знал как честно рассказать это так, чтобы не выглядело словно он старается надавить на ее совесть и вынудить нимфу принять его.
– Но тогда с чего бы взяться всем «не уличным разговорам» о Ривае? – с долей насмешки спросила Элиза.
Эзра хмыкнул, поняв отношение нимфы к «не уличным разговорам» по интонации ее голоса.
– Через несколько дней весь клан обсуждал их. Вероятно, его бывшая невеста выставила себя жертвой и смогла убедить всех в том, что он на самом деле и есть то жестокое чудовище, как о нем говорили…На самом деле он не так уж и плох. – грустно улыбнулся носферату,–Хотя по его лицу сложно определить чистоту его намерений. – и немного помолчав, заговорил.–Он не всегда был до такой степени холодным и нелюдимым. Когда он оправился после разрыва половины энергетических каналов, Ривай стал таким, каким ты его сейчас видишь.
– Но почему никто не излечит его?
Эзра вздохнул.
– Не все так просто. Восстановить каналы может лишь девушка, что добровольно согласилась бы навечно соединить свою жизнь с отвергнутым носферату… Но таких отчаянный еще никто не встречал. – невесело усмехнулся вампир.
– Неужели совсем нет других способов?
Носферату покачал головой.
– Ваши девушки не могут, но может у меня получится? Я же нимфа, у меня совсем другая магия.
– Так хочешь спасти его душу? – улыбнулся он, немного иначе начиная на нее смотреть и не зная, что он испытывает в этот момент. В нем зарождалось неприятное чувство.
– Хочу…
На Эзру резко нахлынула удушающая волна. Ревность. Впервые он столкнулся с этим отравляющим чувством. С его языка едва не сорвался резкий прямой вопрос о том, что она чувствует к Риваю. Но волна так же быстро и схлынула. Кто он ей? Не муж и даже не жених. Она выбрала его, приняла его наряд и согласилась остаться в его доме, но… В его жизни были сплошные «но».
Он не задаст ей вопрос о Ривае, потому что не готов услышать на него ответ.
– Я не знаю, что произойдет, если ты попробуешь исцелить его. Быть может у тебя получится, мы давно уже не встречали нимф. Или ты излечишь его, но навсегда свяжешь себя с ним. – наконец ответил он, совладав с своими чувствами.–Я не хочу терять тебя Элиза… Помни, пожалуйста, об этом.
После его тихих, полных тоски слов, Элиза плавно подвинулась к нему и положила голову ему на плечо, заставив сбиться его дыхание. Это первый раз, когда она сама пошла ему на встречу. Он чувствовал как его сердце ускорилось в груди.
– Не забуду…– совсем тихо, чуть слышно пообещала она.
Но он различил их, и мягко переплел пальцы их рук.
Никто из них больше ничего не говорил, черпая из этого маленького невинного жеста гораздо больше, чем могло показаться.
_____________________________________________________________________
Эзра
Ночь была тихой и спокойной. Лежа в постели и направив взгляд в окно, Эзра вспоминал прошлую ночь, когда она доверилась ему и осталась в его комнате.
Почему фели?ды подошли так близко к дому? Именно к его дому. А после скрылись в лесу, не подходя к соседним строениям. Странное поведение. Но сейчас он даже немного жалел, что они не появились вновь. Потому что тогда бы Элиза снова спала рядом с ним. Протяни лишь руку и она уже так близко.
Не успел он додумать последнюю мысль, как за окнами вдалеке послышался приглушенный вой. Как же неправильно сейчас было чувствовать радость, но он ничего не мог с собой поделать. Он ждал ее девяносто восемь лет своей жизни.
С замиранием сердца Эзра прислушиваясь к тихим шагам Элизы, чтобы в мгновение оказаться у дверей и открыть их перед ней, впуская к себе долгожданную девушку, к которой он не позволит себе прикоснуться пока она сама того не пожелает.
Ривай
В то же самое время Ривай не спал, и владели им не самые приятны мысли.
После подслушанного им вечером разговора у дома Эзры, на наго нахлынули воспоминания.
Сэра – его бывшая невеста, которая отказалась от него, тем самым едва не убив.
Как же он был счастлив когда-то встретить ее. Она была прекрасной, самой красивой девушкой своего клана. Дочерью главы. И она оказалась его истинной.
Не каждый способен дождаться своей предначертанной. Он же встретил ее, когда ему было 50 лет. Это не много, но и не мало.
Мыслей о том, что он мог , благодаря обряду с ней, в будущем стать приемником ее отца, в нем ни разу не возникало. Он никогда не стремился к власти. Стань он главой, через него проходило бы неимоверное количество самых разнообразных носферату. Он сомневался, что его выдержки хватило бы на них всех. В какой-то момент Ривай просто высказал бы им все, что он о них думает, не стесняясь в выражениях. Он не был готов становится для всех образцом добродетели. Его вполне устраивал статус правой руки главы их клана, где ему не было необходимости выслушивать порой совершенно нелепые жалобы соклановцев.
Это была не единственная причина, что вызывала недовольство Сэры. Почти все, что приносило ему радость ее не устраивало. В то время как он хотел остаться с ней наедине в тиши дома или в безлюдной части тропического леса, она предпочитала находиться в шумном обществе, стараясь перетянуть все внимание на себя. Когда же она убедила его к ней присоединиться, Сэра раздражалась от того, что он не вписывался в ее круг общения, оставаясь все таким же не разговорчивым и одним лишь выражением глаз распугивая ее излишне впечатлительных подруг. Мужчины же относились к нему вполне спокойно , некоторые, кто так же как он был приведен против воли, даже с некой солидарностью.
После пары таких встреч, Сэра не брала его больше с собой, чему Ривай нисколько не расстраивался.
Постепенно его дом начинал превращаться в проходной двор. Когда он возвращался домой на пороге его встречала не ожидающая его прихода невеста, а галдящую компанию ее подруг, что не смолкали до той поры, пока они не покинут стены его дома. Ничего не говоря об этом Сэре или ее подругам, что с оценивающим любопытством разглядывали его, он уходил в свой кабинет, где надеялся хоть немного отдохнуть от постороннего присутствия.
Как он порой ненавидел свой идеальный слух… Слова и громкий смех непрекращающимся потоком заполняли его уши, не давая прийти в себя. Словно желая добить его, приходила она, требуя, чтобы он спустился к ним, потому что им скучно. Не принимая иных ответов, кроме согласия, Сэра прибегала к другим средствам, откровенно требуя. «Я единственная дочь главы клана, ты обязан мне!». «Ты обязан». Каждый раз припечатывала Сэра.
Все это убивало любовь, если бы она была… Едва проклюнувшийся в начале росток чувств в его душе, был с безразличием раздавлен.
Глаза Ривая уже спустя неполный месяц с их знакомства перестали гореть ровным светом, все чаще они гасли и были прежнего темно-серого оттенка. И лишь по ночам он что-то чувствовал и его глаза снова освещались. Сэра пробуждала в нем только желания плоти, душой же он оставался холоден. И она не сразу , но поняла это.
Как же ее злило его невозмутимость. У них не было ни бурных скандалов, ни тем более страстного примирения. У Ривая было ощущение, что Сэру больше беспокоило не отсутствие конкретно его чувств, а то, что кто-то мог быть к ней равнодушен и не разделять ее интересов. Она настолько привыкла к восторгу по отношению к себе и к любым своим проявлениям, что безразличие для нее стало как гром среди ясного неба, который не приблизил ее к осознанию, но родил гнев в ее сердце.
Спустя пару месяцев шумного изматывающего постороннего присутствия в доме, что некогда был спокойным и уютным, Ривай попросил Сэру общаться с подругами в другом месте. Он не был груб, не повышал голоса и тем более не требовал и не запрещал. На что та отвечала: «Я будущая жена главы клана и должна налаживать контакты с народом!» , не желая принимать ни одно им сказанное слово. Ривай был настолько измотан и раздражен, что имел неосторожность насмешливо обронить: «Не этими ли пьяными сборищами?». Как же пылали яростью ее глаза. Только он слишком устал, чтобы хоть что-нибудь чувствовать, кроме желания услышать так необходимую ему тишину.
Знал бы он какая его ожидала тишина в течении последующих восьмидесяти лет… Может быть он и попытался бы переступить через себя, став таким как того требовала Сэра.
Но она грубо ломала Ривая, совершенно не интересуясь его чувствами, силясь вылепить из сформировавшейся личности то, что ей хотелось бы видеть, бесцеремонно желая вырвать то, что по ее мнению не соответствовало статусу, и упрямо вбить то, что казалось ей стоящим. Не выбирая слов и выражений.
Сколько времени может вынести это живая душа и не сломаться или прогнуться под подобным гнетом? Не озлобиться, выплескивая в окружающий мир, сдерживаемые чувства? И сохранить в себе человеческие чувства и душевное равновесие?
Он был зависим от Сэры, от ее крови. Вкусив кровь женщины, отказаться от нее было слишком сложно. Но самым главным было то, что его энергетические каналы связали их. Ни один мужчина в здравом уме не стал бы собственноручно разрывать их, подписывая себе смертный приговор. Женщины сами делали это за них.
В один день невыносимая жизнь с Сэрой, превратилась в еще более невыносимое одиночество. Она разорвала их связь.
Проснувшись утром от разрывающей все тело боли и не обнаружив в постели невесты, он прекрасно понял, что с ним происходит. Его отвергли.
На следующий день Эзра нашел его в доме, едва живого. Сэра давно не позволяла пить свою кровь, а силы животной крови, что оставалась в его доме, хватило лишь на то, чтобы поддерживать в нем измученное сознание, что уплывало каждый раз при новых спазмах боли.
Ривай тогда был почти что готов впиться в глотку друга. Тот с трудом вывел его из дома, отводя глубоко в лес, где Ривай с остервенением иссушал животное за животным.
Спустя неделю он вернулся из леса в клан, в котором его почти, что похоронили. Сэра уже была замужем за другим, а остальные девушки смотрели на него как на чудовище.
Ему относительно повезло. Из-за неполной духовной привязанности к невесте, половина его энергетических каналов остались нетронутыми, дав возможность жить.
Только какая это была жизнь? По ночам к нему возвращалась боль от истощения каналов, а днем мучила дикая жажда. В первое время стоило ему подойти к женщине ближе чем на метр, его глаза становились алыми и непроизвольно выступали клыки. Это еще пуще всех слухов подтверждало его славу «чудовища».
Вскоре он начал слышать о себе небывалые истории, что рассказывала всем Сэра, сотворив себе образ униженной и оскорбленной.
Кому будут верить? Ему или ей? Может быть он и лучший воин клана, но куда ему до единственной любимейшей дочери главы клана, что успела завоевать доверие девушек. Он и не стремился кому-то что-то доказывать. И при случайных встречах с Сэрой Ривай он не чувствовал ничего кроме безразличия или раздражения. Тоже самое, что он чувствовал и к остальным.
Он учился вновь контролировать голод. С потерей половины каналов, ему стало требоваться в два раза больше крови.
– За этой фразой, скорее всего, последовало продолжение. – невесело улыбнулся он.
– …Да… – нехотя призналась она.
Вампир заметил, что Элиза старалась всячески сгладить слова девушек, чтобы не огорчать его. Эта ее черта его удивляла и рождала тепло в душе. Ее волновали его чувства, и она не стремилась как можно больнее ударить словами, в отличие от некоторых девушек. Хотя какие бы ни были слова, сказанные о нем, они уже давно не вызывали в нем ничего, кроме безразличия и легкой грусти.
Но сейчас его неожиданно обеспокоило то, что о нем говорят, ведь Элиза могла поддастся этому, и та хрупкая связь между ними могла оборваться.
– Так что ты хотела узнать? – спросил Эзра, морально готовясь к предстоящему неприятному вопросу.
– Что из того, что говорили вампирши о Ривае правда?
Эзра заторможено моргнул, ожидая совсем другого.
– То есть ты не будешь спрашивать о возможности иного выбора? – все же недоверчиво спросил он, имея ввиду других мужчин клана, что нисколько бы не отказались пройти неполный обряд с нимфой, что не была для них истинной. Для некоторых было не важно, что в таком браке у них никогда не будет потомства.
– Не буду. – спокойно ответила она, но видимо заметив сомнение в его глазах, продолжила улыбнувшись.–Я уже выбрала и передумывать не стану.
Вглядевшись в ее глаза, он едва заметно выдохнул и напряжение меж ними растаяло.
Через минуту он заговорил.
– Большая часть из того, что о нем говорят не правда. Но его магия действительно предназначена для того , чтобы убивать. Именно его и соответственно его отряд отправляли, чтобы устранить конфликт на корню. Мужчины из других кланов боялись его, и зародившийся конфликт, после его появления, старались решить мирным путем. Особенно после того, как он, желая припугнуть зарвавшийся клан, охватил его черным туманом. – увидев ужас в глазах Элизы он поспешил добавить.–Никто не погиб, лишь потеряли сознание. Хоть он и не может теперь использовать силу, но статус «убийцы» за ним следует по сей день. А по поводу девушки…тут все гораздо сложнее. Она была дочерью главы другого клана и встретила Ривая уже здесь, когда ее отец навестил нашего главу. Вероятно ее заинтересовал его статус «убийцы», да и в то время он уже был лучшим воином клана. Прекрасная партия для дочери главы... Когда они встретились, его глаза осветились. Правда ненадолго, они то загорались, то меркли.
Элиза нахмурилась, и Эзра решив, что причиной этому было лишь непонимание, без задней мысли объяснил:
– Если девушка, что осветила глаза носферату, сомневается в своих чувствах, борется с ними, то свет прерывается, если же мужчина ей неприятен или ее чувства не искренни, то глаза больше не поменяют свой цвет. Все носферату, что испытывали подобное, признаются, что не хотели бы ощутить это вновь…
Он не придал особого значения тому, что Элиза кивнула, опустив взгляд.
– А что если глаза носферату равномерно светятся и не гаснут? – подняв взор, осторожно спросила она.
– Это символ того, что чувства взаимны…– тихо произнес он, вглядываясь в ее светлые глаза, боясь спугнуть момент.
Если бы он только знал, что чувствовала Элиза в это мгновение, то был бы гораздо смелее.
Они молчали. И в тот момент, когда казалось напряжение достигло пика и Эзра чуть подался к ней, желая поцеловать, девушка быстро отвела взгляд и заговорила:
– И что было дальше..?
Эзра подавил в себе порыв прикоснуться к ней, вспоминая о чем они говорили. Он совсем потерял нить их разговора.
–Та девушка решила остаться в нашем клане и прожила в доме Ривая пол года. Недолгое время все было нормально, затем все начали замечать их раздражение, с разницей в том, что у девушки оно выражалось словесно, а Ривай становился все более молчаливым и уставшим. Он и раньше никогда не был легким и жизнерадостным, как Ардан, но после встречи с ней стало только хуже. В какой-то момент его глаза перестали вовсе светиться в ее присутствии. И вскоре она отвергла его, пройдя обряд с другим. Для мужчин носферату это очень…болезненно и на духовном, и на физическом уровне. – он не знал как честно рассказать это так, чтобы не выглядело словно он старается надавить на ее совесть и вынудить нимфу принять его.
– Но тогда с чего бы взяться всем «не уличным разговорам» о Ривае? – с долей насмешки спросила Элиза.
Эзра хмыкнул, поняв отношение нимфы к «не уличным разговорам» по интонации ее голоса.
– Через несколько дней весь клан обсуждал их. Вероятно, его бывшая невеста выставила себя жертвой и смогла убедить всех в том, что он на самом деле и есть то жестокое чудовище, как о нем говорили…На самом деле он не так уж и плох. – грустно улыбнулся носферату,–Хотя по его лицу сложно определить чистоту его намерений. – и немного помолчав, заговорил.–Он не всегда был до такой степени холодным и нелюдимым. Когда он оправился после разрыва половины энергетических каналов, Ривай стал таким, каким ты его сейчас видишь.
– Но почему никто не излечит его?
Эзра вздохнул.
– Не все так просто. Восстановить каналы может лишь девушка, что добровольно согласилась бы навечно соединить свою жизнь с отвергнутым носферату… Но таких отчаянный еще никто не встречал. – невесело усмехнулся вампир.
– Неужели совсем нет других способов?
Носферату покачал головой.
– Ваши девушки не могут, но может у меня получится? Я же нимфа, у меня совсем другая магия.
– Так хочешь спасти его душу? – улыбнулся он, немного иначе начиная на нее смотреть и не зная, что он испытывает в этот момент. В нем зарождалось неприятное чувство.
– Хочу…
На Эзру резко нахлынула удушающая волна. Ревность. Впервые он столкнулся с этим отравляющим чувством. С его языка едва не сорвался резкий прямой вопрос о том, что она чувствует к Риваю. Но волна так же быстро и схлынула. Кто он ей? Не муж и даже не жених. Она выбрала его, приняла его наряд и согласилась остаться в его доме, но… В его жизни были сплошные «но».
Он не задаст ей вопрос о Ривае, потому что не готов услышать на него ответ.
– Я не знаю, что произойдет, если ты попробуешь исцелить его. Быть может у тебя получится, мы давно уже не встречали нимф. Или ты излечишь его, но навсегда свяжешь себя с ним. – наконец ответил он, совладав с своими чувствами.–Я не хочу терять тебя Элиза… Помни, пожалуйста, об этом.
После его тихих, полных тоски слов, Элиза плавно подвинулась к нему и положила голову ему на плечо, заставив сбиться его дыхание. Это первый раз, когда она сама пошла ему на встречу. Он чувствовал как его сердце ускорилось в груди.
– Не забуду…– совсем тихо, чуть слышно пообещала она.
Но он различил их, и мягко переплел пальцы их рук.
Никто из них больше ничего не говорил, черпая из этого маленького невинного жеста гораздо больше, чем могло показаться.
_____________________________________________________________________
Глава 18. Воспоминания
Эзра
Ночь была тихой и спокойной. Лежа в постели и направив взгляд в окно, Эзра вспоминал прошлую ночь, когда она доверилась ему и осталась в его комнате.
Почему фели?ды подошли так близко к дому? Именно к его дому. А после скрылись в лесу, не подходя к соседним строениям. Странное поведение. Но сейчас он даже немного жалел, что они не появились вновь. Потому что тогда бы Элиза снова спала рядом с ним. Протяни лишь руку и она уже так близко.
Не успел он додумать последнюю мысль, как за окнами вдалеке послышался приглушенный вой. Как же неправильно сейчас было чувствовать радость, но он ничего не мог с собой поделать. Он ждал ее девяносто восемь лет своей жизни.
С замиранием сердца Эзра прислушиваясь к тихим шагам Элизы, чтобы в мгновение оказаться у дверей и открыть их перед ней, впуская к себе долгожданную девушку, к которой он не позволит себе прикоснуться пока она сама того не пожелает.
***
Ривай
В то же самое время Ривай не спал, и владели им не самые приятны мысли.
После подслушанного им вечером разговора у дома Эзры, на наго нахлынули воспоминания.
Сэра – его бывшая невеста, которая отказалась от него, тем самым едва не убив.
Как же он был счастлив когда-то встретить ее. Она была прекрасной, самой красивой девушкой своего клана. Дочерью главы. И она оказалась его истинной.
Не каждый способен дождаться своей предначертанной. Он же встретил ее, когда ему было 50 лет. Это не много, но и не мало.
Мыслей о том, что он мог , благодаря обряду с ней, в будущем стать приемником ее отца, в нем ни разу не возникало. Он никогда не стремился к власти. Стань он главой, через него проходило бы неимоверное количество самых разнообразных носферату. Он сомневался, что его выдержки хватило бы на них всех. В какой-то момент Ривай просто высказал бы им все, что он о них думает, не стесняясь в выражениях. Он не был готов становится для всех образцом добродетели. Его вполне устраивал статус правой руки главы их клана, где ему не было необходимости выслушивать порой совершенно нелепые жалобы соклановцев.
Это была не единственная причина, что вызывала недовольство Сэры. Почти все, что приносило ему радость ее не устраивало. В то время как он хотел остаться с ней наедине в тиши дома или в безлюдной части тропического леса, она предпочитала находиться в шумном обществе, стараясь перетянуть все внимание на себя. Когда же она убедила его к ней присоединиться, Сэра раздражалась от того, что он не вписывался в ее круг общения, оставаясь все таким же не разговорчивым и одним лишь выражением глаз распугивая ее излишне впечатлительных подруг. Мужчины же относились к нему вполне спокойно , некоторые, кто так же как он был приведен против воли, даже с некой солидарностью.
После пары таких встреч, Сэра не брала его больше с собой, чему Ривай нисколько не расстраивался.
Постепенно его дом начинал превращаться в проходной двор. Когда он возвращался домой на пороге его встречала не ожидающая его прихода невеста, а галдящую компанию ее подруг, что не смолкали до той поры, пока они не покинут стены его дома. Ничего не говоря об этом Сэре или ее подругам, что с оценивающим любопытством разглядывали его, он уходил в свой кабинет, где надеялся хоть немного отдохнуть от постороннего присутствия.
Как он порой ненавидел свой идеальный слух… Слова и громкий смех непрекращающимся потоком заполняли его уши, не давая прийти в себя. Словно желая добить его, приходила она, требуя, чтобы он спустился к ним, потому что им скучно. Не принимая иных ответов, кроме согласия, Сэра прибегала к другим средствам, откровенно требуя. «Я единственная дочь главы клана, ты обязан мне!». «Ты обязан». Каждый раз припечатывала Сэра.
Все это убивало любовь, если бы она была… Едва проклюнувшийся в начале росток чувств в его душе, был с безразличием раздавлен.
Глаза Ривая уже спустя неполный месяц с их знакомства перестали гореть ровным светом, все чаще они гасли и были прежнего темно-серого оттенка. И лишь по ночам он что-то чувствовал и его глаза снова освещались. Сэра пробуждала в нем только желания плоти, душой же он оставался холоден. И она не сразу , но поняла это.
Как же ее злило его невозмутимость. У них не было ни бурных скандалов, ни тем более страстного примирения. У Ривая было ощущение, что Сэру больше беспокоило не отсутствие конкретно его чувств, а то, что кто-то мог быть к ней равнодушен и не разделять ее интересов. Она настолько привыкла к восторгу по отношению к себе и к любым своим проявлениям, что безразличие для нее стало как гром среди ясного неба, который не приблизил ее к осознанию, но родил гнев в ее сердце.
Спустя пару месяцев шумного изматывающего постороннего присутствия в доме, что некогда был спокойным и уютным, Ривай попросил Сэру общаться с подругами в другом месте. Он не был груб, не повышал голоса и тем более не требовал и не запрещал. На что та отвечала: «Я будущая жена главы клана и должна налаживать контакты с народом!» , не желая принимать ни одно им сказанное слово. Ривай был настолько измотан и раздражен, что имел неосторожность насмешливо обронить: «Не этими ли пьяными сборищами?». Как же пылали яростью ее глаза. Только он слишком устал, чтобы хоть что-нибудь чувствовать, кроме желания услышать так необходимую ему тишину.
Знал бы он какая его ожидала тишина в течении последующих восьмидесяти лет… Может быть он и попытался бы переступить через себя, став таким как того требовала Сэра.
Но она грубо ломала Ривая, совершенно не интересуясь его чувствами, силясь вылепить из сформировавшейся личности то, что ей хотелось бы видеть, бесцеремонно желая вырвать то, что по ее мнению не соответствовало статусу, и упрямо вбить то, что казалось ей стоящим. Не выбирая слов и выражений.
Сколько времени может вынести это живая душа и не сломаться или прогнуться под подобным гнетом? Не озлобиться, выплескивая в окружающий мир, сдерживаемые чувства? И сохранить в себе человеческие чувства и душевное равновесие?
Он был зависим от Сэры, от ее крови. Вкусив кровь женщины, отказаться от нее было слишком сложно. Но самым главным было то, что его энергетические каналы связали их. Ни один мужчина в здравом уме не стал бы собственноручно разрывать их, подписывая себе смертный приговор. Женщины сами делали это за них.
В один день невыносимая жизнь с Сэрой, превратилась в еще более невыносимое одиночество. Она разорвала их связь.
Проснувшись утром от разрывающей все тело боли и не обнаружив в постели невесты, он прекрасно понял, что с ним происходит. Его отвергли.
На следующий день Эзра нашел его в доме, едва живого. Сэра давно не позволяла пить свою кровь, а силы животной крови, что оставалась в его доме, хватило лишь на то, чтобы поддерживать в нем измученное сознание, что уплывало каждый раз при новых спазмах боли.
Ривай тогда был почти что готов впиться в глотку друга. Тот с трудом вывел его из дома, отводя глубоко в лес, где Ривай с остервенением иссушал животное за животным.
Спустя неделю он вернулся из леса в клан, в котором его почти, что похоронили. Сэра уже была замужем за другим, а остальные девушки смотрели на него как на чудовище.
Ему относительно повезло. Из-за неполной духовной привязанности к невесте, половина его энергетических каналов остались нетронутыми, дав возможность жить.
Только какая это была жизнь? По ночам к нему возвращалась боль от истощения каналов, а днем мучила дикая жажда. В первое время стоило ему подойти к женщине ближе чем на метр, его глаза становились алыми и непроизвольно выступали клыки. Это еще пуще всех слухов подтверждало его славу «чудовища».
Вскоре он начал слышать о себе небывалые истории, что рассказывала всем Сэра, сотворив себе образ униженной и оскорбленной.
Кому будут верить? Ему или ей? Может быть он и лучший воин клана, но куда ему до единственной любимейшей дочери главы клана, что успела завоевать доверие девушек. Он и не стремился кому-то что-то доказывать. И при случайных встречах с Сэрой Ривай он не чувствовал ничего кроме безразличия или раздражения. Тоже самое, что он чувствовал и к остальным.
Он учился вновь контролировать голод. С потерей половины каналов, ему стало требоваться в два раза больше крови.
