– Давай хоть перебинтую.
Ростислав протянул мне ключи от «Форда». Но я не успела достать аптечку, когда раздался шум мотора и к нам выехало два «Уазика»: обычный, с тентом, и «буханка» с красным крестом.
Пробормотав «наконец-то», Ростислав вышел на дорогу. Я пошла за ним – мне хотелось увидеть, что же за помощь он ждал. Двое мужчин в форме неловко опустили протянутые для приветствия руки, увидев его плечо. Молоденькая девушка в форме, поверх которой был наброшен белый халат, вылезла из «буханки» и с интересом нас разглядывала.
– Ну и что у вас тут?
– Да так. Нарвались на маленькие приключения.
– Ага, маленькие, – скептически повторила девушка.
– Лида, знакомьтесь, это Женя. Это...
Женька махнула рукой.
– Потом познакомимся. Ну-ка залазь в салон.
Ростислав подчинился. Из салона доносился невнятный разговор, щедро пересыпаемый ругательствами в адрес Женькиных неловких рук и «девичьей нежности» Ростислава.
Мужчины осматривали поляну, избу, записывали. фотографировали, переговаривались.
Женька выскочила из «буханки», и, шустро нырнув в салон второго «Уазика», вытащила оттуда стопку одежды. Запрыгнула обратно.
– Хорошо, что я взяла твою форму – как чувствовала, что понадобится, когда мы отследили твою машину аккурат в месте аномалии. Держи.
Ростислав, немного неуверенно вышел из машины. В ярком свете он выглядел неважно – бледный, с пропитанными кровью брюками и широкими бинтами, стягивающими грудь. Возле ключицы сквозь повязку проглядывало красное. Взяв одежду, он ушел за машины. Приехавшие мужчины переглянулись, но ничего не сказали. Меня вообще удивляло их поведение: будто бы ничего особенного не произошло.
Я потерянно оглядывалась по сторонам, пытаясь найти для себя место. Никогда не чувствовала себя более нелепой и ненужной. Здесь все друг друга знали, и, что важнее, понимали, что происходит и что с этим нужно делать. А я оказалась вне этого круга.
Ростислав вернулся скоро. Он не стал одевать куртку, только набросил ее на плечи. Я отметила, что она форменная – на плечах сверкнули капитанские погоны. Взяв у одного из военных сигарету, он устроился на крыльце. Мужчины уселись рядом. Я старалась не показывать, что прислушиваюсь к разговору, а сама ловила крупицы информации.
– Прости, что не успели. Информация пришла только утром.
– Да не важно. Мы бы прекрасно переждали в избе, если бы у кого-то не был слишком длинный язык. В любом случае тварь мертва. Что с ребятами теперь будет?
– Да ничего им не сделается. Хотя, конечно, раз уж они попали в эту систему, обратного хода нет. Подпишут расписку о неразглашении, а потом приспособим к делу. Обычно человек выбирает дорогу, но в этот раз дорога выбрала их сама. Они подошли слишком близко к перекрестку, когда приехали сюда.
Когда сигарета погасла, Ростислав тяжело поднялся.
– Ладно, прибирайтесь здесь, а мы поедем. Я не в том состоянии, чтобы вам помогать. Здесь кикиморка с домовым должны где-то быть – заберите с собой, я им обещал.
Попрощавшись, Ростислав все же отобрал у меня ключи и сам сел за руль.
– Может все-таки я поведу? У тебя лицо совсем серое.
– Лучше мое серое лицо, чем твое каменное. Ты в шоке и я не хочу чтобы, когда у тебя начнется отходняк, ты была за рулем. Не стоит слишком часто рисковать жизнью.
– А что это был за меч?
Чуть смущенно улыбнувшись, Ростислав объяснил, хотя я спрашивала не о том:
– Таких тварей почему-то не берет пуля, даже серебряная. Только клинок.
Я решила не заострять внимание на несоответствии его ответа вопросу, на это еще будет время.
И снова черный «Форд» мчался по трассе.
Когда в окне мелькнул указатель на выезде из деревни, я решилась спросить:
– Почему ты взял меня с собой?
Ростислав смутился.
– Честно говоря, сам не знаю. Не сообразил, что безопаснее тебе остаться в городе. Глупо конечно, прости.
– А почему они сразу не взяли с меня подписку о которой говорили? И не сказали, чтобы я завтра была, когда все остальные будут подписвывать.
– Члены семей офицеров не попадают под Указ «О соблюдении тайны».
Я вспыхнула.
– Я не член твоей семьи.
– Посмотрим, – ответил он уже обычным своим тоном.
Впервые за сутки я увидела на его лице улыбку. И снова все вернулось на круги своя. В груди поднималось привычное раздражение.
