- Врожденное, или головой бился?
- Ты когда-нибудь кого-нибудь терял?
- Тупой вопрос. Чувак, на планете почти все умерли, покажи мне сейчас того, кто никого не потерял.
- Нет, до этого, до эпидемии. Кого-нибудь очень близкого?
- Да у меня никого не было.
- Что прямо вообще? – Немного удивился Марк.
- Вообще. Ты себе представляешь культуру Кавказа?
- Да, я же с ума сошел, а не дебил.
- Так вот, морду мою видишь? Ничего странного не замечаешь?
Марк всмотрелся в лицо Джавида – смуглая кожа, очень пухлые губы, черные как смоль волосы и брови, карие глаза и тонкий и острый нос. Что-то было в его лице, что-то необычное, редко встречающиеся в людях сочетание черт.
- Ну да, есть что-то странное.
- Конечно странное, а теперь представь на секунду, что моя мать была из очень традиционной армянской семьи, прям вот все обычаи и заветы соблюдали. Целый клан. Чистота крови, наследственность и прочее. А мамка моя - бунтарка, из прогрессивной молодежи. Хрен его знает, где она его нашла, только рассказы о нем слышал, но забеременела она знаешь от кого? – Джавид сделал паузу, и не дождавшись вопроса, ответил сам. – От негра. Ты прикинь, армянка и у нее родился ребенок, как молочная шоколадка. Она даже не стала ждать реакции родителей. Сразу с роддома дернула в Москву, наобум, просто подальше от дома. Так вдвоем мы и перебивались. Она то в магазинах работала продавщицей, то няней. А я рос белой вороной, среди армян чужой, даже языка не знаю. Для негров я тоже – снежок, а для русских вообще черт знает, что. Вот и представь. Мать страдала. Ничего не говорила, но я видел, как она скучает по дому и семье. Годы пахоты убивают бунтарский дух, и со временем начинаешь думать о родне. А для меня все чужие, я о них только слышал. Не любил их, для меня они с самого детства были злодеями, из-за которых мы с мамой должны так жить. Так вот, когда стукнуло шестнадцать - ушел из дома. Написал письмо матери и ушел. Специально. Нет, я любил ее, даже очень, и ушел ради нее. Вместе со мной ее бы не приняли, а она вяла на глазах. И я ушел, что бы она могла вернуться домой. Сбросил груз глупой молодости с ее шеи. А что? Я же просто ошибка, меня вообще не должно было быть. Символ протеста. Так вот, все это время живу один, работаю, друзей нет, родственников тоже, болтаюсь, как говно в проруби. А как кого-то можно потерять, если никого нет, даже себя самого?
Марк выслушал и даже забыл, о чем хотел спросить. Понял, что этот мулат хлебнул в своей жизни лиха, и при этом из него так и хлестал оптимизм и вкус к жизни. Хотя это могла быть просто маска, за которой он прятал свою боль.
Молча качались на качелях, скрип несмазанных подшипников отражался от домов и многократно проносился по двору.
- А к чему ты это спросил? – Прервал молчание Джавид.
- Я раньше нормальный был. Как все. Сестра была, близнец. Мира… - Марк сделал долгую паузу. – Её изнасиловали и убили. Долгая история, я так вкратце. Мы с ней, как одно целое были. Больше ни у кого такого родства не видел. Без нее как будто меня не стало. Я знал, кто это сделал. Нашел его, даже их. И убил. Меня в лечебницу закрыли. Мать не выдержала, отец тоже ее долго не пережил. Четыре года по больницам, толком не помню, что там было, постоянно под препаратами. Затем меня братья домой забрали. Не знаю, как им удалось. Герман, у которого сейчас были, свою квартиру переделал и меня там поселил, а в эту, - указал кивком в сторону многоэтажки, - переехал. Год я сам прожил, братья ухаживали, приезжали каждый день, следили, даже на поправку пошел. Потом с ним что-то стало, не знаю, что точно, и на какое-то время один остался. Без лекарств вообще плохо становилось. Маниакально-депрессивный синдром.
- Ты не буйный? – Перебил Джавид. – Ночью не завалишь?
- Теперь вроде нет, раньше мог бы. Из квартиры меня младший брат - Альберт, забрал. В больницу отвез. Не лечебницу для осужденных, а нормальную. Пока в квартире был, меня накрывало, руки себе изрезал. А в больнице было хорошо. Там врач был, не знаю, знакомый отца какой-то. Он препарат дал, те таблетки что в рюкзаке. От них намного легче. Нет этой агрессии сумасшедшей, мысли ровные. Соображаю нормально. Давно такого не было. Я сейчас больше, чем за последние пять лет, сказал.
- Жесть. Думал, у меня жизнь паршивая. Не удивительно, что с башкой нелады. Я бы, наверное, вообще не пережил бы такое. Так ты прямо в больничке все застал?
-Да. Перестали обход делать. Еду не приносили. Решил проверить, что да как. Вышел из палаты, а там пусто. Лечащего врача нашел уже мертвым. И пошел по городу, хотел домой дойти. Не знал, что случилось. Думал - окончательно с ума сошел, и все это мерещиться. Казалось, что один остался во всем мире, и он принадлежит мне.
- Да ты прямо Джимми из «двадцать восемь дней спустя»1. Теперь понятно, почему так ломанулся тогда в «Атриуме». Ты это, если из-за брата хочешь выговориться - я послушаю. Только представить себе могу, каково это.
- Знаешь, - Марк глубоко вдохнул. – Понимаю, что это брат, мне должно быть больно и горько, но почти ничего не чувствую. Может из-за лекарств, может из-за болезни. Но внутри вообще эмоциональный штиль, тишина полная. Может, это неправильно, и потом будет больно и стыдно, но это так. Как-то все равно, что с миром случилось. Я даже физической боли почти не чувствую.
- Да, видел, когда перевязку делали, ты и глазом не повел. Ну смотри сам, если что, всегда знай, что я могу выслушать. Оно же как, сейчас штиль, а потом, как накроет.
- Да мне и сказать нечего. Говорю же, давно столько не разговаривал. Не знаю, почему сейчас так. – Марк оттолкнулся ногами от земли и еще сильнее раскачался на качели.
- Что дальше делать будем?
- Вообще без понятия. Запасы таблеток бы пополнил, пугает мысль, что со мной станет, когда они кончатся.
- Это понятно, а вообще, в глобальном плане? Мы же теперь как в Фоллауте2. Продумать все надо - как выживать, где обосноваться. Сейчас же все, амба всему. Свет уже частично вырубился. Еда пропадает. Надо что-то думать, а то через пару недель вообще тяжко будет. – Джавид задумчиво осмотрелся по сторонам.
- Да все равно. Я вообще не знаю, что дальше и мне без разницы. Умрем, так умрем.
- Не, чувак, тут ты не прав. На нас теперь ответственность. Кто человечество возрождать будет? Остались в живых крохи.
- А зачем его возрождать? Человек - мерзкое создание, вдруг, это произошло специально. Природа избавилась от болезни, а ты возрождать собрался.
- Понимаю, что у тебя нет поводов любить людей, но поверь мне, не все такие. Есть и хорошие, добрые и отзывчивые. В жизни много моментов, ради которых стоит попытаться все вернуть. Мы еще молодые, у нас все впереди. Я вот люблю жизнь, и умирать не собираюсь, и тебе не дам. Ты первый мой друг за всю жизнь, ни с кем почти даже поболтать не мог. Привычка с детства, шарахался от всех. Когда это все началось, даже обрадовался, мол, по заслугам все получили. Потом, когда осознал, тыдно стало. Может нас специально судьба свела, что бы друг друга чему-то научили.
Судьбы не существует, мы просто плывем по течению времени, а жизнь — это череда событий и совпадений. – Сказал Марк, откопав в памяти избитую цитату.
- Ты прямо пацанский паблик из «Вконтакте». А если серьезно, надо дергать из Москвы, это точно. Тут в сентябре уже прохладно, а в ноябре всё - зима. Оставаться вообще не вариант, и не держит здесь ничего. Погнали на юг, к морю. Всю жизнь мечтал море увидеть. Вон в Турцию, например, в Кемер. Там зимы вообще нет. Как в «Достучаться до Небес»: «пойми, на небесах только и говорят, что о море. Как оно бесконечно прекрасно. О закате, который они видели. О том, как солнце, погружаясь в волны, стало алым, как кровь. И почувствовали, что море впитало энергию светила в себя, и солнце было укрощено, и огонь уже догорал в глубине. А ты? Что ты им скажешь? Ведь ты ни разу не был на море. Там наверху тебя окрестят лохом.»33
- Да поехали, мне все равно.
- Отлично! Сейчас помародерим, тачку поменяем, на этой колымаге, – Джавид кивнул в сторону ВАЗ-21099, которую они нашли брошенной в центре Москвы, когда искали на чем добраться до квартиры, - далеко не уедешь. И покатим. А еще за таблетками тебе заедем. Ух, я прямо весь в предвкушении!
Москва
17.49 по московскому времени.
- Шикарно! – Сказал Джавид, поглаживая руками руль Ламборгини. – Вот это тачка! Всю жизнь о такой мечтал, а теперь могу выбрать вообще любую машину в мире!
Марк посмотрел на товарища, и пожал плечами. Ему абсолютно безразлично, на чем передвигаться, а приземистый и яркий спорткар, наоборот, вызывал раздражение.
- Сколько она ест?
- Да пофиг, сейчас на заправках тысячи тонн горючки, хоть танк заправляй. Ты что вообще никогда не мечтал покататься на таком звере? – Джавид с упоением гладил парприз4.
- Нет, никогда. Сейчас мне, как ты сказал, «пофиг», а раньше я любил более практичные машины. Экономичные, вместительные удобные. Сюда же залазить не удобно. – Марк указал на поднятую дверь авто и сидение, посадка требовала изогнуться и залазить, как собака в будку. – Я вообще водить не умею, у меня даже прав нет.
- Вот ты даешь, ты как по Москве передвигался?
- Метро, маршрутки изредка такси.
- Так вы же это, не из бедной семьи. Вон, хата какая, пятикомнатная в новом доме, ремонт хороший
- Не бедствовали. Отец был хирургом, доктором медицинских наук, нас с детства учил, что роскошь и пафос, это мусор, который лежит под ногами скромности.
- Ты опять цитатами разговариваешь.
- А ты ходячая энциклопедия поп-культуры. – Парировал Марк. – Это слова отца, он был скромным и трудолюбивым человеком, очень часто делал операции бесплатно, тем кто не мог себе позволить их оплатить. Нас учил жить так же.
- Хороший человек, сейчас это редкость. По поводу энциклопедии – кино, игры, книги и музыка, мои единственные друзья. Постоянно зависал в кинотеатрах, компьютерных клубах и библиотеках. Это единственное, что отвлекало от дерьма, происходящего в жизни.
Марк молчаливо пожал плечами.
- Так, надо заехать ко мне, забрать ноут, потом в больничку, таблетосов твоих нагрести, потом затариться необходимым и в дорогу! Только чур я буду Мартином, а ты Руди5! Хотя он… упс, ты смотрел этот фильм?
- Нет, но слышал про него. – Ответил Марк, с трудом залезая в машину, больное колено давало о себе знать.
- Тогда не буду спойлерить. Потом покажу лучше. – Сказал Джавид и завел машину.
21.14 по московскому времени
- Да, взять такую тачку, было не лучшей идей, соглашусь с тобой. – Джавид пытался уложить полные сумки в салон суперкара, но все попытки были тщетны.
- Не надо было столько набирать. И машина, да, неудачный выбор.
- В смысле не набирать? Я же взял только самое необходимое!
- Игровой ноутбук, лазерный проектор, самурайский меч, портативная колонка, четыре пары кроссовок, куча вещей, три ножа, часы Breguet, золотая цепочка, электрогриль и электросамокат. Это очень нужные вещи? – Перечислил Марк, вспомнив еще не весь список того, что Джавид вынес из магазинов.
- Ну на ноуте играть буду, мой старый вообще ничего не тянет. А чем сейчас еще заниматься, в мертвом мире? Игр выпущено лет на сто вперед, хоть пройду все. На проекторе кино смотреть, вон, тебе сколько показать надо. Меч не обсуждается, вдруг зомби появятся? Да и вообще, катана – это самое крутое, что может быть у нормального пацана. Ты «шестиструнный самурай6» смотрел, или «Затойчи7»? – На этих словах Марк скривился как будто съел что-то кислое. – Колонка ясно – музыку слушать, обувь — это обувь…
- Достаточно, бесить начинает. Лучше бы машину так же выбирал. Каждую кочку на ней всем позвоночником чувствовал. – Сказал Марк и инстинктивно сжал и разжал кулаки.
- Оу, оу, оу, погодь-погодь. Ты таблетки вечером пил? Кажется, нет. Давай не будешь пропускать, не хочу ночью проснуться с ножом в пузе, или вообще не проснуться.
Марк действительно поймал себя на мысли, что его опять начал заполнять гнев и злость. Вечерний прием пропустил. Достав из рюкзака оранжевую капсулу, закинул ее в рот и запил газировкой. Вроде надо извиниться, но хотелось лишь послать Джавида к чертям и уйти.
- Вот молодец. Ты прямо Доктор Джекил и Мистер Хайд. А если серьезно, хочешь буду тебе напоминать? Самому же, наверное, хреново. Ты нормальный чувак, только когда без таблеток, побаиваться тебя начинаю. Так что если я напоминать буду, не бесись, ок?
Марк только угукнул в ответ. Забили заднее сидение, маленький багажник под капотом, часть сумок пришлось взять на руки. Сахаров сидел, заваленный до самого лица, и широко раздув ноздри, пытаясь побороть приступы гнева.
- Поменяем машину, ступил. Ну, зато на «Ламбе» покатались. Все не кипятись. – Примиряюще посмотрел на Джавид и завел двигатель. – Прямо сейчас этим и займемся.
- Давай лучше завтра. Я не очень хорошо себя чувствую, вымотался и спать хочу. Таблетки еще не действуют. – Сказал Марк, закрыв глаза и тяжело вздыхая.
- Хорошо, хорошо. Как скажешь. Куда поедем?
- Давай обратно, в кафе.
- Ну да, диваны там удобные, и поесть можно и душ есть. Погнали.
29 июня
09.27 по московскому времени
Разбудил Джавид, выглядевший сонным и возбужденным. Еле продрал глаза, в голове опять приятный штиль, никаких чувств. Умиротворенное зимнее озеро, с зеркально ровной серой поверхностью отражающее фиолетовое небо. И как снежинки, падающие в воду и тающие, не вызывая никаких колебаний ртутного покрывала, так и любое внешнее воздействие не вызывает в нем ничего. Никакой боли в теле и душе. Просто смотрит на разбудившего человека, хотя еще пару недель назад вцепился бы ему в лицо, разорвал щеки и выдавил глаза, а сейчас просто смотрел с легкой улыбкой.
- Чего тебе? – Спросил сиплым от сна голосом.
- Что лыбишься? Ты же только что встал. Так, давай ты выпьешь таблетку, ту свою, и пойдем, кое-что покажу. – Джавид сунул капсулу и полулитровую бутылку колы.
Марк не сопротивляясь проглотил и запил. Вкус колы с начищенными зубами довольно мерзкий, сладость липла к небу, сковывала горло, углекислота щипала, до слез в глазах.
- Пойдем, пойдем. Тебе понравиться. – Торопил Джавид, чуть не припрыгивая от нетерпения, как маленький ребенок, спешащий показать родителю свое творение.
- Можно, хотя бы в туалет схожу и зубы почищу? – Спросил Марк и тут же увидел легкую досаду в глазах друга.
-Хорошо, только давай по-быстрому.
Закончив ванный ритуал, Сахаров внимательно осмотрел руки. Всё заживало, и следы от швов, и порезы на ладони. Намазал новым кремом, старый за ночь остался на обивке дивана. Шрамы на лице затягивались еще быстрее. Губу пересекали три ровные розовые полосы и уходили справа вверх на пару сантиметров, как будто его поцарапал тигр лилипут. Когда впервые увидел себя с более-менее трезвым рассудком, показалось, что шрамы будут намного уродливее. Побриться бы еще, убрать эту растительность на лице, а то вид как у бомжа. Марк всегда не нравилась его борода, теперь еще и с прожилками седины. Но машинки нет, чтобы разом решить этот вопрос.
Солнце на улице успело прогреть бетонные коробки и асфальт. В здании еще есть электричество, кондиционер работал, спасал от жары. Улица сразу погружала в душный клейстер, обволакивающий тело и моментально пропитывающий одежду липким потом. Небо все такое же фиолетовое, ни больше не меньше.
- Ты когда-нибудь кого-нибудь терял?
- Тупой вопрос. Чувак, на планете почти все умерли, покажи мне сейчас того, кто никого не потерял.
- Нет, до этого, до эпидемии. Кого-нибудь очень близкого?
- Да у меня никого не было.
- Что прямо вообще? – Немного удивился Марк.
- Вообще. Ты себе представляешь культуру Кавказа?
- Да, я же с ума сошел, а не дебил.
- Так вот, морду мою видишь? Ничего странного не замечаешь?
Марк всмотрелся в лицо Джавида – смуглая кожа, очень пухлые губы, черные как смоль волосы и брови, карие глаза и тонкий и острый нос. Что-то было в его лице, что-то необычное, редко встречающиеся в людях сочетание черт.
- Ну да, есть что-то странное.
- Конечно странное, а теперь представь на секунду, что моя мать была из очень традиционной армянской семьи, прям вот все обычаи и заветы соблюдали. Целый клан. Чистота крови, наследственность и прочее. А мамка моя - бунтарка, из прогрессивной молодежи. Хрен его знает, где она его нашла, только рассказы о нем слышал, но забеременела она знаешь от кого? – Джавид сделал паузу, и не дождавшись вопроса, ответил сам. – От негра. Ты прикинь, армянка и у нее родился ребенок, как молочная шоколадка. Она даже не стала ждать реакции родителей. Сразу с роддома дернула в Москву, наобум, просто подальше от дома. Так вдвоем мы и перебивались. Она то в магазинах работала продавщицей, то няней. А я рос белой вороной, среди армян чужой, даже языка не знаю. Для негров я тоже – снежок, а для русских вообще черт знает, что. Вот и представь. Мать страдала. Ничего не говорила, но я видел, как она скучает по дому и семье. Годы пахоты убивают бунтарский дух, и со временем начинаешь думать о родне. А для меня все чужие, я о них только слышал. Не любил их, для меня они с самого детства были злодеями, из-за которых мы с мамой должны так жить. Так вот, когда стукнуло шестнадцать - ушел из дома. Написал письмо матери и ушел. Специально. Нет, я любил ее, даже очень, и ушел ради нее. Вместе со мной ее бы не приняли, а она вяла на глазах. И я ушел, что бы она могла вернуться домой. Сбросил груз глупой молодости с ее шеи. А что? Я же просто ошибка, меня вообще не должно было быть. Символ протеста. Так вот, все это время живу один, работаю, друзей нет, родственников тоже, болтаюсь, как говно в проруби. А как кого-то можно потерять, если никого нет, даже себя самого?
Марк выслушал и даже забыл, о чем хотел спросить. Понял, что этот мулат хлебнул в своей жизни лиха, и при этом из него так и хлестал оптимизм и вкус к жизни. Хотя это могла быть просто маска, за которой он прятал свою боль.
Молча качались на качелях, скрип несмазанных подшипников отражался от домов и многократно проносился по двору.
- А к чему ты это спросил? – Прервал молчание Джавид.
- Я раньше нормальный был. Как все. Сестра была, близнец. Мира… - Марк сделал долгую паузу. – Её изнасиловали и убили. Долгая история, я так вкратце. Мы с ней, как одно целое были. Больше ни у кого такого родства не видел. Без нее как будто меня не стало. Я знал, кто это сделал. Нашел его, даже их. И убил. Меня в лечебницу закрыли. Мать не выдержала, отец тоже ее долго не пережил. Четыре года по больницам, толком не помню, что там было, постоянно под препаратами. Затем меня братья домой забрали. Не знаю, как им удалось. Герман, у которого сейчас были, свою квартиру переделал и меня там поселил, а в эту, - указал кивком в сторону многоэтажки, - переехал. Год я сам прожил, братья ухаживали, приезжали каждый день, следили, даже на поправку пошел. Потом с ним что-то стало, не знаю, что точно, и на какое-то время один остался. Без лекарств вообще плохо становилось. Маниакально-депрессивный синдром.
- Ты не буйный? – Перебил Джавид. – Ночью не завалишь?
- Теперь вроде нет, раньше мог бы. Из квартиры меня младший брат - Альберт, забрал. В больницу отвез. Не лечебницу для осужденных, а нормальную. Пока в квартире был, меня накрывало, руки себе изрезал. А в больнице было хорошо. Там врач был, не знаю, знакомый отца какой-то. Он препарат дал, те таблетки что в рюкзаке. От них намного легче. Нет этой агрессии сумасшедшей, мысли ровные. Соображаю нормально. Давно такого не было. Я сейчас больше, чем за последние пять лет, сказал.
- Жесть. Думал, у меня жизнь паршивая. Не удивительно, что с башкой нелады. Я бы, наверное, вообще не пережил бы такое. Так ты прямо в больничке все застал?
-Да. Перестали обход делать. Еду не приносили. Решил проверить, что да как. Вышел из палаты, а там пусто. Лечащего врача нашел уже мертвым. И пошел по городу, хотел домой дойти. Не знал, что случилось. Думал - окончательно с ума сошел, и все это мерещиться. Казалось, что один остался во всем мире, и он принадлежит мне.
- Да ты прямо Джимми из «двадцать восемь дней спустя»1. Теперь понятно, почему так ломанулся тогда в «Атриуме». Ты это, если из-за брата хочешь выговориться - я послушаю. Только представить себе могу, каково это.
- Знаешь, - Марк глубоко вдохнул. – Понимаю, что это брат, мне должно быть больно и горько, но почти ничего не чувствую. Может из-за лекарств, может из-за болезни. Но внутри вообще эмоциональный штиль, тишина полная. Может, это неправильно, и потом будет больно и стыдно, но это так. Как-то все равно, что с миром случилось. Я даже физической боли почти не чувствую.
- Да, видел, когда перевязку делали, ты и глазом не повел. Ну смотри сам, если что, всегда знай, что я могу выслушать. Оно же как, сейчас штиль, а потом, как накроет.
- Да мне и сказать нечего. Говорю же, давно столько не разговаривал. Не знаю, почему сейчас так. – Марк оттолкнулся ногами от земли и еще сильнее раскачался на качели.
- Что дальше делать будем?
- Вообще без понятия. Запасы таблеток бы пополнил, пугает мысль, что со мной станет, когда они кончатся.
- Это понятно, а вообще, в глобальном плане? Мы же теперь как в Фоллауте2. Продумать все надо - как выживать, где обосноваться. Сейчас же все, амба всему. Свет уже частично вырубился. Еда пропадает. Надо что-то думать, а то через пару недель вообще тяжко будет. – Джавид задумчиво осмотрелся по сторонам.
- Да все равно. Я вообще не знаю, что дальше и мне без разницы. Умрем, так умрем.
- Не, чувак, тут ты не прав. На нас теперь ответственность. Кто человечество возрождать будет? Остались в живых крохи.
- А зачем его возрождать? Человек - мерзкое создание, вдруг, это произошло специально. Природа избавилась от болезни, а ты возрождать собрался.
- Понимаю, что у тебя нет поводов любить людей, но поверь мне, не все такие. Есть и хорошие, добрые и отзывчивые. В жизни много моментов, ради которых стоит попытаться все вернуть. Мы еще молодые, у нас все впереди. Я вот люблю жизнь, и умирать не собираюсь, и тебе не дам. Ты первый мой друг за всю жизнь, ни с кем почти даже поболтать не мог. Привычка с детства, шарахался от всех. Когда это все началось, даже обрадовался, мол, по заслугам все получили. Потом, когда осознал, тыдно стало. Может нас специально судьба свела, что бы друг друга чему-то научили.
Судьбы не существует, мы просто плывем по течению времени, а жизнь — это череда событий и совпадений. – Сказал Марк, откопав в памяти избитую цитату.
- Ты прямо пацанский паблик из «Вконтакте». А если серьезно, надо дергать из Москвы, это точно. Тут в сентябре уже прохладно, а в ноябре всё - зима. Оставаться вообще не вариант, и не держит здесь ничего. Погнали на юг, к морю. Всю жизнь мечтал море увидеть. Вон в Турцию, например, в Кемер. Там зимы вообще нет. Как в «Достучаться до Небес»: «пойми, на небесах только и говорят, что о море. Как оно бесконечно прекрасно. О закате, который они видели. О том, как солнце, погружаясь в волны, стало алым, как кровь. И почувствовали, что море впитало энергию светила в себя, и солнце было укрощено, и огонь уже догорал в глубине. А ты? Что ты им скажешь? Ведь ты ни разу не был на море. Там наверху тебя окрестят лохом.»33
- Да поехали, мне все равно.
- Отлично! Сейчас помародерим, тачку поменяем, на этой колымаге, – Джавид кивнул в сторону ВАЗ-21099, которую они нашли брошенной в центре Москвы, когда искали на чем добраться до квартиры, - далеко не уедешь. И покатим. А еще за таблетками тебе заедем. Ух, я прямо весь в предвкушении!
Москва
17.49 по московскому времени.
- Шикарно! – Сказал Джавид, поглаживая руками руль Ламборгини. – Вот это тачка! Всю жизнь о такой мечтал, а теперь могу выбрать вообще любую машину в мире!
Марк посмотрел на товарища, и пожал плечами. Ему абсолютно безразлично, на чем передвигаться, а приземистый и яркий спорткар, наоборот, вызывал раздражение.
- Сколько она ест?
- Да пофиг, сейчас на заправках тысячи тонн горючки, хоть танк заправляй. Ты что вообще никогда не мечтал покататься на таком звере? – Джавид с упоением гладил парприз4.
- Нет, никогда. Сейчас мне, как ты сказал, «пофиг», а раньше я любил более практичные машины. Экономичные, вместительные удобные. Сюда же залазить не удобно. – Марк указал на поднятую дверь авто и сидение, посадка требовала изогнуться и залазить, как собака в будку. – Я вообще водить не умею, у меня даже прав нет.
- Вот ты даешь, ты как по Москве передвигался?
- Метро, маршрутки изредка такси.
- Так вы же это, не из бедной семьи. Вон, хата какая, пятикомнатная в новом доме, ремонт хороший
- Не бедствовали. Отец был хирургом, доктором медицинских наук, нас с детства учил, что роскошь и пафос, это мусор, который лежит под ногами скромности.
- Ты опять цитатами разговариваешь.
- А ты ходячая энциклопедия поп-культуры. – Парировал Марк. – Это слова отца, он был скромным и трудолюбивым человеком, очень часто делал операции бесплатно, тем кто не мог себе позволить их оплатить. Нас учил жить так же.
- Хороший человек, сейчас это редкость. По поводу энциклопедии – кино, игры, книги и музыка, мои единственные друзья. Постоянно зависал в кинотеатрах, компьютерных клубах и библиотеках. Это единственное, что отвлекало от дерьма, происходящего в жизни.
Марк молчаливо пожал плечами.
- Так, надо заехать ко мне, забрать ноут, потом в больничку, таблетосов твоих нагрести, потом затариться необходимым и в дорогу! Только чур я буду Мартином, а ты Руди5! Хотя он… упс, ты смотрел этот фильм?
- Нет, но слышал про него. – Ответил Марк, с трудом залезая в машину, больное колено давало о себе знать.
- Тогда не буду спойлерить. Потом покажу лучше. – Сказал Джавид и завел машину.
21.14 по московскому времени
- Да, взять такую тачку, было не лучшей идей, соглашусь с тобой. – Джавид пытался уложить полные сумки в салон суперкара, но все попытки были тщетны.
- Не надо было столько набирать. И машина, да, неудачный выбор.
- В смысле не набирать? Я же взял только самое необходимое!
- Игровой ноутбук, лазерный проектор, самурайский меч, портативная колонка, четыре пары кроссовок, куча вещей, три ножа, часы Breguet, золотая цепочка, электрогриль и электросамокат. Это очень нужные вещи? – Перечислил Марк, вспомнив еще не весь список того, что Джавид вынес из магазинов.
- Ну на ноуте играть буду, мой старый вообще ничего не тянет. А чем сейчас еще заниматься, в мертвом мире? Игр выпущено лет на сто вперед, хоть пройду все. На проекторе кино смотреть, вон, тебе сколько показать надо. Меч не обсуждается, вдруг зомби появятся? Да и вообще, катана – это самое крутое, что может быть у нормального пацана. Ты «шестиструнный самурай6» смотрел, или «Затойчи7»? – На этих словах Марк скривился как будто съел что-то кислое. – Колонка ясно – музыку слушать, обувь — это обувь…
- Достаточно, бесить начинает. Лучше бы машину так же выбирал. Каждую кочку на ней всем позвоночником чувствовал. – Сказал Марк и инстинктивно сжал и разжал кулаки.
- Оу, оу, оу, погодь-погодь. Ты таблетки вечером пил? Кажется, нет. Давай не будешь пропускать, не хочу ночью проснуться с ножом в пузе, или вообще не проснуться.
Марк действительно поймал себя на мысли, что его опять начал заполнять гнев и злость. Вечерний прием пропустил. Достав из рюкзака оранжевую капсулу, закинул ее в рот и запил газировкой. Вроде надо извиниться, но хотелось лишь послать Джавида к чертям и уйти.
- Вот молодец. Ты прямо Доктор Джекил и Мистер Хайд. А если серьезно, хочешь буду тебе напоминать? Самому же, наверное, хреново. Ты нормальный чувак, только когда без таблеток, побаиваться тебя начинаю. Так что если я напоминать буду, не бесись, ок?
Марк только угукнул в ответ. Забили заднее сидение, маленький багажник под капотом, часть сумок пришлось взять на руки. Сахаров сидел, заваленный до самого лица, и широко раздув ноздри, пытаясь побороть приступы гнева.
- Поменяем машину, ступил. Ну, зато на «Ламбе» покатались. Все не кипятись. – Примиряюще посмотрел на Джавид и завел двигатель. – Прямо сейчас этим и займемся.
- Давай лучше завтра. Я не очень хорошо себя чувствую, вымотался и спать хочу. Таблетки еще не действуют. – Сказал Марк, закрыв глаза и тяжело вздыхая.
- Хорошо, хорошо. Как скажешь. Куда поедем?
- Давай обратно, в кафе.
- Ну да, диваны там удобные, и поесть можно и душ есть. Погнали.
29 июня
09.27 по московскому времени
Разбудил Джавид, выглядевший сонным и возбужденным. Еле продрал глаза, в голове опять приятный штиль, никаких чувств. Умиротворенное зимнее озеро, с зеркально ровной серой поверхностью отражающее фиолетовое небо. И как снежинки, падающие в воду и тающие, не вызывая никаких колебаний ртутного покрывала, так и любое внешнее воздействие не вызывает в нем ничего. Никакой боли в теле и душе. Просто смотрит на разбудившего человека, хотя еще пару недель назад вцепился бы ему в лицо, разорвал щеки и выдавил глаза, а сейчас просто смотрел с легкой улыбкой.
- Чего тебе? – Спросил сиплым от сна голосом.
- Что лыбишься? Ты же только что встал. Так, давай ты выпьешь таблетку, ту свою, и пойдем, кое-что покажу. – Джавид сунул капсулу и полулитровую бутылку колы.
Марк не сопротивляясь проглотил и запил. Вкус колы с начищенными зубами довольно мерзкий, сладость липла к небу, сковывала горло, углекислота щипала, до слез в глазах.
- Пойдем, пойдем. Тебе понравиться. – Торопил Джавид, чуть не припрыгивая от нетерпения, как маленький ребенок, спешащий показать родителю свое творение.
- Можно, хотя бы в туалет схожу и зубы почищу? – Спросил Марк и тут же увидел легкую досаду в глазах друга.
-Хорошо, только давай по-быстрому.
Закончив ванный ритуал, Сахаров внимательно осмотрел руки. Всё заживало, и следы от швов, и порезы на ладони. Намазал новым кремом, старый за ночь остался на обивке дивана. Шрамы на лице затягивались еще быстрее. Губу пересекали три ровные розовые полосы и уходили справа вверх на пару сантиметров, как будто его поцарапал тигр лилипут. Когда впервые увидел себя с более-менее трезвым рассудком, показалось, что шрамы будут намного уродливее. Побриться бы еще, убрать эту растительность на лице, а то вид как у бомжа. Марк всегда не нравилась его борода, теперь еще и с прожилками седины. Но машинки нет, чтобы разом решить этот вопрос.
Солнце на улице успело прогреть бетонные коробки и асфальт. В здании еще есть электричество, кондиционер работал, спасал от жары. Улица сразу погружала в душный клейстер, обволакивающий тело и моментально пропитывающий одежду липким потом. Небо все такое же фиолетовое, ни больше не меньше.
