Глава 1
Ступеньки быстро пролетали подо мной. По две, не больше. Мышцам и суставам немного размяться нужно перед пробежкой. Второй этаж промелькнул быстро. Сидевшее на лестничной клетке кошачье племя, издали услышав мой топот, со страхом вжалось в стены по углам. Как всегда, старушки-соседки выпустили своих чад на прогулку спозаранку. Снова одной из них двери подъезда распахнуты настежь и приставлен кирпич. Зачем только всем подъездом сбрасывались и устанавливали домофон?
Последние две ступеньки остались позади. Упражнения по спуску окончились, и, собственно, началась пробежка. В новых кроссовках на воздушной подушке ноги приятно подпрыгивали, бодро отталкиваясь от дворового асфальта.
Вечный бзик на спортивную обувь. Вначале каждого месяца меня так и тянет за обновкой. Наверное, уже пар двадцать скопилось, захламили всю прихожую. Досадно, что даже немного поношенные, они уже, считай, ничего не стоят. Столько денег потрачено впустую. Выкинуть жалко и носить не хочется. Зачем тогда куплены новые красавцы и еще круче?
На улице солнце приятно греет, все зеленое, птички красиво щебечут. Если бы я знал, что будет настолько тепло, надел бы футболку. Теперь в толстовке придется париться. Но ничего, возвращаться плохая примета.
В дальнем подъезде открылась дверь. Показался мой друг детства и одноклассник Олег. Он же Олеже, Оледос. Когда-то гроза на районе. Прирожденный боец. Был лучшим в своей возрастной категории. Рубил всех без разбора, включая старшиков. Я посмотрел на часы: шесть-двадцать.
– Здоров. Куда в такую рань? – спросил я, пожав ему руку.
– Устроился на маршрутку. Третий день, сука, мучаюсь. График с семи до двадцати двух.
– Каждый день?
– Да ну, ты че! Сдохнуть можно. Три через три. Сегодня, если пассажиров за день не прибью, нажрусь, сука, на все выходные…
– Ладно, давай. Держись.
– Пока, Тимон.
Опять весь помятый. По ходу бухает, не просыхая. Хоть куда-то пристроился. Как-то, еще давно, я попытался ему объяснить, что все, детство закончилось, нужно находить свою нишу и начинать крутиться, зарабатывать. Есть бабки – человек, нет, значит, считай, бедолага. Как говорится, не мы придумываем правила, жизнь сама нами рулит.
Но Олег всегда был слишком крутым. «Чтобы я прогнулся под бабки? Тимон, да ты че, попутал?!». Ну, что с него еще взять – дебил. Кому нужны его понятия? Чуть где поработает и вечно начинает лезть в разборки то с коллегами, то с начальством – не так посмотрели да не то сказали. Кто такого будет держать? Сразу под зад, и Олежа снова в вечных поисках с шишом в кармане.
В отличие от него, все остальные из дворовых кентов бросились типа бизнес мутить, а если не вариант, то нормальное место искать, где можно заработать. Вначале и я порывался, но благо родители настояли не заниматься ерундой, а получить образование и, собственно, трудиться по специальности. С другой стороны, они оказались правы, зря, что ли, пять лет реально учился? На третьем курсе отец пристроил по знакомству в адвокатуру набираться опыта, да и стаж шел. Так что благодаря этому через полгода после окончания вуза я смог получить статус защитника прав страждущих граждан.
Год ушел на адаптацию и понимание профессии. Одно дело – в помощниках бегать, другое – когда ты сам крутишься и ведешь дела. Поневоле мне пришлось думать и соображать. Спустя еще год я оперился и только после этого начал реально зарабатывать. Года два по мелочи, ну а потом уже пошел крупняк. Хотя все слишком относительно. Суммы гонораров, сводившие меня с ума пару лет назад, сейчас уже кажутся вполне обычными.
Мне еще нет и тридцати. Да, пока я далеко не в топе, но уже сложилась хорошая репутация. Профессия такова, что только с возрастом появляется реальная возможность подняться. Лет так после тридцати пяти. Клиенты слишком консервативны. Им не нужно все, что молодо-зелено, хотят видеть в первую очередь зрелость. Но ничего, пока нужно держать форму, во всех смыслах этого слова.
Бегать я люблю, даже не помню, когда начал. Виною всему стал отец. Всю жизнь, сколько я его помню, был сердечником. Вот и меня для укрепления сердечных мышц он заставлял по утрам бегать. В детстве, помню, я это дело терпеть не мог, отлынивал, насколько возможно. Потом уже бег стал для меня само собой разумеющимся, а после – необходимостью. Я будто в какой-то механизм превратился – с утра подзарядился, и хватает на весь день. Жалко, не всегда удается. Примерно через день в будни и один раз в выходные.
Еще я люблю грушу долбить. Двадцать раз левой и столько же правой после пробежки. Если есть настрой, то подольше, что называется, от души. Еще когда погано бывает, тогда меня прямо за уши не оттащишь, реально поправляет. Весь негатив на нет сводит. Привычка опять же из детства осталась. В то время это было необходимостью. Можешь за себя постоять, значит – пацан, если нет, то теряйся.
Опять же, все благодаря отцу. Мне было семь, как раз в первый класс пошел. В школе подрались со своим же одноклассником. Жили в одном подъезде, а место для драки нашли в классе. Домой я пришел с фингалом во весь глаз, вот отец и сделал соответствующие выводы. В тот же день он смастерил для меня грушу. В отличие от беготни, колотить ее мне сразу понравилось. Через пару месяцев пацан, с которым мы подрались, куда-то переехал с родителями, так я больше его и не видел, но это не мешало мне представлять еще года два, как его кулаками изничтожаю.
Маршрут забегов у меня постоянно один и тот же. Из двора два пути и оба ведут на одну и ту же шумную улицу. Дальше до конца квартала в сторону городской окраины и вбок до реки. Там бегу вдоль набережной в сторону центра пару кварталов и, сворачивая, возвращаюсь домой. Выходит круг минут на двадцать. Иногда, когда времени много и есть настрой, я бегу через пешеходный мост за речку, добегаю до старого бульвара и обратно. Но это уже выходит в три раза больше. Считай, целый марафон получается.
Добежав до реки, я, как обычно, свернул и побежал по набережной. Прохожих почти не видно, да и машин мало, что значит раннее утро. Я давно уже подметил, с каждым годом народ все позже встает. Правильно старье говорит, что их место сменяет поросль лоботрясов.
Раньше я пробовал вечерами бегать, но слишком много людей, часто пьянь попадается, начинает что-то кричать, нереально напрягает. Каждому в бубен давать задолбаешься. Утром самое лучшее время. И настрой на весь день, и мало прохожих. Никто на тебя не обращает внимания, вроде как само собой разумеющееся, что у человека пробежка.
Вот и мост показался. Может, на дальний круг побежать? Времени море. Первый процесс в городском суде начнется только в десять. С другой стороны, мне нужно еще душ принять, завтрак приготовить, полазить в инете. Короче, опять лень, кого я пытаюсь переубедить? Ладно, в следующий раз, так и быть, сделаю большой круг.
Странно, что на мосту посередине стоит человек – парень в куртке с капюшоном поверх головы. По утрам все спешат, а он стоит и, облокотившись на перила, смотрит на воду. Ладно бы днем, но не в такую же рань. Делать ему, что ли, нечего?
Пробегая мимо моста, я посмотрел на него, и наши взгляды пересеклись. Молодой, на пару лет еще моложе, чем я. Что-то у него совсем не то на лице. Усталое и в то же время какое-то буйное.
Я пробежал мимо и скорее из любопытства обернулся. Парень начал перелезать через ограду моста. От неожиданности я обомлел на мгновенье. Спохватившись, развернулся и со всех ног устремился к нему.
Черт возьми, так и есть – суицидник. Только бы успеть.
Парень перебросил одну ногу и, перекатываясь на животе через поручень, принялся поднимать вторую. Благо спиной ко мне, только бы он раньше времени не повернулся.
«Не вздумай сразу прыгать, я успею!», – пронеслось у меня в голове.
Нерешительно или слишком устало тот неспеша перелазил через ограду. Только когда обе ноги стали по ту сторону моста, он обернулся ко мне лицом. Я успел крепко схватить его за куртку. От неожиданности он вскрикнул в испуге.
– Так, все хорошо, а теперь давай обратно, – сказал я, а сам не могу отдышаться. В этот рывок прямо весь выложился.
– Не мешай, отпусти… Ты ничего не понимаешь… – пробормотал он, глядя на меня рассеянным взглядом. В глазах стояла какая-то непонятная отстраненность.
Теперь я смотрел на него в упор. Вроде не совсем и сопляк, лет двадцать пять, не меньше. Худой слишком. В одежде неопрятной: куртка вся чумазая, скомканная. Лицо бледное, какое-то замученное, наверняка не спал давно.
– Ничего. Будет у тебя еще куча всяких телок. Давай, вылезай, – говорю я, а сам пытаюсь его за грудки вытащить обратно на мост, но тот, как назло, упирается и крепко держится за поручень.
– Какие телки, Тимон, ты о чем?! Это все ненастоящее! Это игра! Ты понимаешь?! Мы все в ней юниты! Ничего этого не существует! Все, что реально, оно невидимо, оно здесь! – заорал он и показал на собственную черепушку. – Я здесь и не здесь. Я где-то в другом мире… Это вымышленное тело, это вымышленный мир!
Что это с ним? Глаза красные, но зрачки в норме. Не похоже, чтобы он был под наркотой, хотя, кто его знает.
– Ты просто свихнулся. Вылезай. Тебя подлечат, и все будет…
– Тимон, ты не понимаешь… Ты ничего не понимаешь!
Вдруг меня осенило:
– Откуда ты меня знаешь?
– Тимон – нормальная тема, а за Тимошку я в глаз дам! – передразнил он то, как я по мальчишеству выпендривался.
Я стоял и не понимал, откуда это он может знать.
– Если чисто чтоб врубился, то в глаз. Смотришь, реальный чел, то сразу в челюсть и вырубаешь, – продолжил он говорить, стараясь подражать моей интонации. С детства терпеть не могу, когда меня Тимошкой называют.
– Откуда ты это знаешь?! – заорал я на него, не понимая. Уж точно видел его впервые. Во всяком случае, напрочь не узнавал.
– Я все знаю! Ты даже не представляешь, сколько всего… Запомни, я не дебил… Я покончу сейчас со всем этим гребаным миром и вернусь к себе домой… Мне вся эта игра осточертела. Все гадкое, противное, лживое… Я больше не хочу здесь быть! Понимаешь?! Это мой выбор!
Видя, что он порывается от меня выскользнуть и готов сейчас же прыгнуть вниз, я еще сильнее прижал его к поручню.
– Не знаю, откуда ты меня знаешь, но сейчас я тебя вытащу. Потом еще будешь благодарить, что тебя, дурака, спас.
– Ты мне не веришь?!
– Во что верить? В твою херню?
Он засмеялся и принялся снимать с пальца перстень. Только в этот момент я увидел на его руке громадный болт.
– На, возьми, мне он больше не нужен. Я все и так понял… Не веришь мне? Надень и все узнаешь. Завтра сам сюда прибежишь или дома в петлю залезешь. Только надень, когда домой попадешь, чтобы прямо здесь не свихнуться, – в нервах сказал он и всучил мне перстень.
Я взял его в руку и чуть отвлекся, а парень, воспользовавшись этим, сильным рывком освободился и стал падать вниз.
Не веря глазам, как будто все замедлилось, я смотрел, как он падает, и моя рука, не успевающая за ним, ухватывает лишь один воздух. Он плашмя с грохотом рухнул в воду. Брызги разлетелись в разные стороны. Течением его стало уносить под мост. Я кидаюсь на другую сторону. Барахтаясь, парень выплывает из-под моста. Река уносит его дальше вниз.
Мост невысокий, да и речка хоть и глубокая, но неширокая, метров двадцать от силы. Как назло, я плохо плаваю, сколько ни пытался научиться, но только еле-еле держусь на воде. Я оборачиваюсь, смотрю по сторонам. Как назло, никого. Я бегу по мосту обратно и дальше вдоль берега.
Все, парня не видно. Одна рябь на воде. Снова я оглядываюсь по сторонам. В голове одна мысль – «Кто-нибудь, ну хоть кто-то, помогите!». Вдалеке показалась женщина с коляской и больше никого. Еще немного я пробежал вниз по течению. Ничего в воде не разглядеть. Я смотрю на плиту набережной, она неглубоко утоплена, шириной полметра и тянется вдоль всего берега, а сразу за ней ничего не видно, одна мутная темь. Здесь у берега сразу глубина начинается, что называется, с ручками. Отчетливо понимаю, что даже если он сейчас вынырнет и будет далеко от берега я его попросту не смогу вытащить. Если я брошусь в воду, считай, сразу утонем вдвоем.
Вновь я смотрю по сторонам. Издалека в мою сторону едет машина. Я выбегаю на дорогу и машу руками остановиться. Чтобы водитель наверняка не проехал мимо, я преграждаю путь и становлюсь по центру. Только тот притормозил, я бросаюсь к нему. За рулем пожилой мужчина и женщина рядом с ним, с опаской смотрят, не решаясь открыть дверь или опустить стекло.
– Человек упал с моста! Нужно помочь! Вон… Вон там упал, – показываю я рукой в сторону моста.
Дверь машины открылась, и мужчина быстро вышел.
– Где он?
– Пару минут назад барахтался, но уже ушел под воду, – говорю я на нервах и, перехватив его взгляд, уточняю, – я не могу плавать… Немного только могу держаться на воде.
Мы вместе встали у набережной и смотрим на воду. Кроме нее ничего не видно. Течение благо не сильное. Может еще он выплывет.
– Нужно спасателей вызвать… У вас есть телефон? – говорю я, а сам начинаю в поисках телефона бить себя по карманам. Опять, как назло, забыл взять с собой.
– Да. А как звонить в службу спасения?
– Не знаю… Наберите один-один-два.
Пока он звонит, я подхожу еще ближе к воде, как будто это что-то изменит. Кроссовки свисают с бетонной набережной. Полметра вниз, и вода плещется, тихо ударяя о плиты. Узкая, неглубоко утопленная плита хорошо видна. За ней вода – сплошь темно-серая муть. Я пытаюсь хоть что-то увидеть, но ничего не получается. Одно колыхание воды на поверхности. Обернулся. Около машины стали собираться люди. С десяток человек обсуждает, что произошло. Откуда все они взялись? Вроде пару минут назад, как нарочно, никого из них не было, и на тебе, разом столько появилось. Еще останавливаются машины.
Я снова всматриваюсь в воду. Как же так? Ведь только что я держал его за куртку и был на все сто уверен, что вытащу этого придурка. Какой-то миг, и все пропало.
Нужно было мне в детстве вместе с остальными друзьями со двора пойти на секцию по плаванию. Тогда все записались, правда, через пару месяцев так же дружно бросили, зато хоть научились плавать.
Подошедшие люди принялись расспрашивать у меня, как и что произошло. На автомате им отвечаю, что, мол, я пробегал и увидел, как парень прыгнул с моста. Не знаю, почему я так говорю, наверняка боюсь признаться, что не смог его удержать, не смог оградить, не смог спасти.
Жалко, что у меня нет с собой сигарет, никогда не беру их на пробежку. Мне до безумия хочется прямо сейчас закурить и втянуть в себя побольше табачного дыма.
Пара человек забежали на мост и оттуда стали высматривать. Еще несколько встали около меня. Но я отчетливо понимаю, что все кончено, ничего не вернешь, драгоценное время упущено. Вновь оборачиваюсь. У дороги стала собираться большая толпа. Остановилось с десяток машин. Часть обсуждает, что произошло, другие подходят к набережной в попытке увидеть утонувшего парня или просто поглазеть на то, что случилось.
«Все кончено, уже не спасти», – говорю я сам себе. Продолжать дальше стоять, теша себя надеждой, бессмысленно. Я отчетливо это понимаю и ухожу. Иду в сторону дома. Я отчетливо чувствую, как от шока сильно бьется сердце. Лицо парня до сих пор стоит перед моими глазами, как пелена. Его безумные крики я продолжаю слышать в своей голове.
