ПРОЛОГ
Ледяные скалы закрывали крохотный пятачок плотного снега, создавая небольшой грот.
Наконец-то! Вот то, что ей нужно!
Закутанная в меха девушка поспешно укрылась в пещере. Нет, безумная путница, рискнувшая покинуть столицу в одиночестве, вовсе не боялась пронизывающего ветра и поднимающейся бури, о начале которой предвещали яркие всполохи небесного сияния и будто приблизившиеся звезды. Наоборот, она хотела попасть в снежную ловушку! Чтобы никто не нашел, никто не увидел ее слез, не узнал ее позора.
Закрыв вход в свое убежище тонким слоем прозрачного льда, беглянка в изнеможении опустилась на снег.
Ей никогда не стать настоящей хионой — такая малость, как защита убежища, отняла у нее почти все силы! Не зря Дирегет забрал ее из башни Метелей. Зачем терять время на учебу, если способности так и не начали развиваться? Лучше приступить к своим непосредственным обязанностям и поторопиться со свадьбой. Дирегет, как всегда, прав.
Дирегет…
Имя вызвало в памяти беглянки целую бурю воспоминаний. Перед глазами промелькнули ледяные колонны, подсвеченные желтыми огоньками, матовые арочные двери с королевским вензелем и крохотная щелочка между неплотно закрытыми створками…
По щекам девушки потекли слезы. Почему? Что она сделала не так? Чем не угодила? Может, все дело в том, что остановила его, не решилась нарушить обещание, данное отцу?
Ответов не было. Однако в одном беглянка была уверена — в случившемся нет его вины, только ее!
Свернувшись клубочком, девушка закрыла глаза. Холодно… Но скоро она перестанет чувствовать окоченевшие пальцы, застывшие ноги и обмороженное лицо, ей станет тепло, захочется спать. И она уснет. Она поступит правильно…
Громкий скрежет когтей вырвал беглянку из ласковой дремы, куда ей так хотелось нырнуть.
Массивная, увенчанная шипами фигура огромного зверя темнела за ледяной пленкой.
Был это вергез или савр, девушка не знала — в снежной круговерти, царившей снаружи, не разобрать. Да и не было разницы, кому из монстров беглянка достанется на обед.
Не этого она хотела! Она не хотела боли! Поэтому и ушла из теплого ледяного города в снежную пустыню, где царит ветер и мороз!
Девушка отползла к дальней стене пещеры, ставшей ловушкой, и испуганно зажмурилась. Что она, слабая, безоружная дэйнемма, может сделать против жуткого порождения вечной ночи? Лишь смириться, чтобы монстр убил побыстрее…
Однако страх за свою, неожиданно ставшую очень ценной жизнь оказался сильнее ужаса перед чудовищем.
Беглянка поспешно собрала остатки сил. Легкий узор инея проступил на ее бледных щеках, изо рта вырвалось морозное облачко.
Но ледяной щит не остановил савра. Пробив когтями тонкий заслон, монстр ринулся на девушку.
«Там, где заканчивается одно,
начинается другое»
Глава 1
СКВЕРНАЯ ПОГОДА, МОСТ И… ПРИЗРАК
«Случайности случаются.
Неслучайности — тем более!»
NN
Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет!
Да ладно!
Вот я вроде никогда глупостью не страдала, всегда отличалась рассудительностью, тем не менее — стою у обледеневших ступенек моста и прикидываю, как буду покорять эту сияющую в свете единственного фонаря «вершину».
Можно, конечно, пойти по присыпанной песочком автостраде — все равно ни одной машины, гололед лучше всяких предупреждений МЧС отговаривает автомобилистов остаться дома, — но потом придется лезть через ограждение, потому что конечной целью моего путешествия является не шоссе, а середина пешеходного перехода.
Именно там ровно год назад остановилась старенькая "ауди" Макса.
Тогда тоже был гололед, пострашнее сегодняшнего — город напоминал декорации к фильму об апокалипсисе, — и также МЧС предупреждало.
И я предупреждала. Умоляла не ехать. Макс лишь смеялся, говорил, он осторожный, практически пугливый водитель: при первом заносе сразу на край дороги, размышлять о превратностях судьбы и звонить любимой жене. Шутил, что не может оставить свою принцессу на бобах!
Принцесса. Ни принцессы, ни бобов, одна гусыня осталась. Или это другая сказка?
Я заставила себя глубоко вздохнуть. Размазав перчаткой слезы по искусанным морозом щекам, вцепилась в обледеневшие перила и приступила к восхождению. Стоптанные подошвы сапог скользили, ноги разъезжались.
«…На красных лапках гусь тяжелый,
Задумав плыть по лону вод,
Ступает бережно на лед,
Скользит и падает…»**
Ох ты!..
Поза жирафа на водопое, ну, или разъехавшегося штатива для фотоаппарата не самая удобная, но лучше так, чем фэйсом об лед. Вот что бывает, когда помогаешь чужим, не в меру умным детям разучивать Александра Сергеевича, а потом никак не можешь выкинуть надоедливые строчки из головы!
И-и-и, выдохнули, обрели точку опоры.
«…Скользит и падает;
веселый…
Мелькает, вьется первый снег,
Звездами падая на брег!»**
А я, упрямо сжимая в руке сумку и еще утром купленные в палатке первоцветы, ползла вверх. С грациозностью слона, неожиданно решившего встать на коньки, преодолела последние ступеньки.
Вот оно, то самое место.
Остатки моего оптимизма точно порывом ледяного ветра сдуло.
Пришла.
Тусклый фонарь, единственный работающий на весь мост. Темный венок и табличка с фото, намертво прикрученные моими стараниями к ограждению у его подножия.
С точки зрения некоторых людей — ненужные напоминания, которые угнетают прохожих. Ведь похоронен человек на кладбище, зачем засорять место его гибели траурной мишурой?
Так считали мои друзья (за год их стало заметно меньше, честно говоря, их совсем не осталось, Анюта не в счет). Так думали родители Макса. Но, как люди интеллигентные и набожные, свекор со свекровью молчали, предпочитая не говорить о сыне и в упор не замечая меня, живущую прямо у них под носом в небольшом коттедже, бывшей летней кухне, щедро подаренной на нашу с Максом свадьбу. Может быть, они таким способом стараются забыть? Возможно.
Я не знаток психологии, но в одном точно уверена: пусть делают что хотят, но я забывать ничего не хочу! И более того — боюсь забыть! Поэтому каждый вечер после работы иду сюда, поднимаюсь на мост, смотрю на реку внизу, на проклятое ограждение, которое остановило машину, но не спасло Макса. Вспоминаю наш последний вечер, его лицо… Иногда мне кажется, что я вот-вот его увижу.
Две свежих розы на заледеневшем асфальте неожиданно привлекли мое внимание. Желтые с розовой каймой — любимый цвет свекрови. Неужели Марина Дмитриевна и Анатолий Иванович? Первый раз за год?
Определенно, сегодня необычный день!
Я покосилась на зажатый в руке букетик.
Белые бутоны подснежников, приоткрывшиеся в тепле офиса, плотно свернулись на холоде.
Когда я их увидела за стеклом цветочного киоска, на секунду почувствовала себя героиней сказки «Двенадцать месяцев». Подснежники в декабре! Еще больше меня удивила реплика девушки-флориста, продававшей это чудо в одном единственном экземпляре. В ответ на мой вопрос о цене, она сказала нечто немыслимое с точки зрения любого адекватного продавца: «Давайте сколько не жалко!», а потом отказалась брать протянутую пятисотку. И сотку. Когда девушка наконец-то забрала пятьдесят рублей за невероятное весеннее чудо, меня начала мучить совесть.
Однако не взять цветы я не могла. Завладев любимыми первоцветами Макса, которыми он задаривал меня каждую весну, я поблагодарила неправильную продавщицу и направилась к двери.
«Девушка! — неожиданно раздалось за спиной. — Подождите!» Флорист нерешительно топталась в шаге от меня. «Наверное, вам это покажется странным… — пробормотала она, — но женщина, которая принесла подснежники, просила передать девушке, которая их купит, вот это!» — и сунула мне в ладонь клочок бумаги.
Внутри была коротенькая записка: «Там, где заканчивается одно, начинается другое».
Чуть ниже что-то вроде стишка:
«Не важно место,
Не важно время,
И тело не так уж важно,
Главное помни, что тебя туда привело!»
Как ни глупо это звучит, но от этих не слишком складных строчек у меня навернулись слезы, было в них что-то такое… что задело в душе немного утихшую боль и тоску, заставило вспомнить другой неумело написанный стих…
Наша первая и последняя ссора с Максом случилась по вине его родителей.
В то время мы только встречались, и они были, мягко говоря, не в восторге от моей кандидатуры в возможные невестки.
Седьмой ребенок из не вполне благополучной семьи, воспитанный престарелой теткой, братья которого пошли по пути отца и «мотают» срок на зоне, а сестры разъехались кто куда, сразу после кончины тетки.
В чем-то я понимала свекровь и свекра: ничем не примечательная «мышка», продающая никому не нужные в нашей глуши туры в Египет, и Макс, блестящий студент с феноменальной памятью, будущий глава семейной фирмы, занимающейся строительством и ремонтов домов.
Однако родители, тогда еще не мужа, были люди интеллигентные.
Меня вежливо встретили на семейном ужине, вежливо проводили. А потом в один прекрасный момент мне пришло смс от матери Макса.
Явившись в кафе, где внезапно оттаявшая Марина Дмитриевна назначила встречу, я узрела «чудесную» картину. Макс и некая брюнетка, сошедшая с обложки глянцевого журнала, чтобы осчастливить моего парня страстным поцелуем.
Скандалить я не люблю. Убегать, так и не узнав, с чего вдруг мечта Плейбоя решила снизойти до вполне симпатичного, но довольно заурядного внешне Макса, я тоже не собиралась.
Но выяснить сей животрепещущий вопрос мне просто не дали — Марина Дмитриевна возникла на пороге кафешки, заметила Макса и брюнетку и вежливенько вытащила меня на улицу. Там мне и поведали невероятную историю неземной любви двух подростков и хеппи-энд с возвращением блудной невесты из-за границы.
Свекровь была очень убедительна.
Только вот спустя пару дней «Ромео», оставив «свою» Джульетту (ну да, так ее и звали!), был под окнами моей съемной квартирки с цветами и глупым, но романтичным стихом:
«Я вижу во сне лишь тебя,
Не смотрю в чужие глаза.
Я только тобой живу
И забыть никогда не смогу!»
— Я тоже не смогу… — прошептала я, осторожно укладывая подснежники рядом с розами.
Тихий вздох заставил меня поднять глаза.
Так не бывает!
Я отпрянула в сторону, подошвы сапог заскользили. Растянувшись во весь свой немаленький рост (все же метр восемьдесят девять для девушки многовато) на обледеневшем асфальте, уставилась на прозрачную фигуру, стоявшую у ограждения.
Первой мыслью было: «Я сплю!», однако с размаху приложенная об тротуар головушка нещадно болела, напрочь отметая эту глупую догадку. Сотрясение мне точно обеспечено! Тем более перед глазами вон уже все плывет! Правда не от сотрясения.
— Ма-а-акс?.. — удивленно протянула я, вытирая слезы и пытаясь принять вертикальное положение.
Вцепилась в ограждение, с трудом села. Приступ тошноты заставил поспешно зажать перчаткой рот.
Ох…
Я зажмурилась, открыла глаза.
Толку ноль!
Призрак Макса по-прежнему стоял рядом и грустно смотрел на меня, с укоризной наблюдая, как я, точно сова, хлопаю глазами.
— Ты умер! — ляпнула я, с тоской глядя в знакомое лицо.
Боже, как я соскучилась! Плевать, что он призрак, плевать, что он, возможно, плод моего взболтанного падением мозга! Вот он!
— Я скучаю… — прошептала я, — очень.
Макс медленно подплыл ко мне — забавно, его ноги не шевелились, — сел рядом. Прозрачное плечо мужа было в паре сантиметров от моего. Руки Макс привычно скрестил на груди.
Будто и не было долгих месяцев, в течение которых я неумолимо превращалась в тусклую тень самой себя. Офис, дом. Вежливое «добрый день, вечер, утро» при встрече со свекром или свекровью. Мост, воспоминания. Опять дом, беспокойный сон, снова офис.
— Сегодня ровно год… — удрученно вздохнула я.
Макс даже ухом не повел, только протянул мне руку.
Я с опаской вложила пальцы в его ладонь. Ощущение было, точно в моей перчатке кусок льда.
А кто сказал, что призраки должны быть теплыми? Что они вообще должны быть? А кто сказал, что их нет? Ученые?
Так они раньше и о…
Я огляделась в поисках невероятного объекта с точки зрения деятелей науки прошлого и наткнулась на фонарь.
Правильно, электричество! Раньше и не думали, что такое возможно, считали невероятным достижением науки вначале свечи, а потом газовые рожки!
Надо же, какие мысли в голову приходят, если этой самой головой об асфальт грохнуться!
Только сравнить электричество и призрака… кхм… похожа свинья на коня, только шерстка не такая… без разницы!
Сотрясение, глюк или призраки действительно существуют — плевать. Надо пользоваться случаем! Может, другого не будет!
— Макс, — я покосилась на мужа, — знаешь, а Анюта с Сашкой развелась.
Вот что я говорю? Зачем Максу это знать? Разбежались и разбежались!
Анютка с Сашкой еще год назад жили как кошка с собакой, и если бы не Сонька, давно бы Анька дала Шурику от ворот поворот.
Не пропадет без него подруга — вон как лихо по клубам бегает, пыль столбом!
Такими темпами новый папа Соньке обеспечен. А пока маленькая капризулька периодически ночует у меня и достает меня же нетленным творчеством Александра Сергеевича, который является любимым писателем этой вредины.
Тем временем Сашка галопирует за Анькой по всем ночным заведениям города — помириться пытается. И помирятся. Они всегда мирятся.
— Сонька в первый класс пошла, — выдала я очередную глупость, совершенно не зная, о чем говорить с призрачным Максом.
Муж понимающе кивнул.
— А Марина Дмитриевна и Анатолий Иванович переписали коттедж на меня, сказали, я заработала! — обиженно пробормотала я. — Я дарственную обратно переделала и им по почте отправила. Пока дойдет, я квартиру найду.
Жаловаться не собиралась, само вырвалось. Уж больно свежи были в памяти воспоминания о юбилее свадьбы свекра и свекрови.
Праздника, естественно, не было, только узкий семейный круг. Марина Дмитриевна и Анатолий Иванович, я и… нотариус!
Апогеем торжества стало вручение мне дарственной. Слова, которыми сопроводила свой жест невероятной щедрости свекровь, сводились к следующему: «Максимушку она предупреждала. Но если уж так сложилось... То оставить меня на улице они не могут. К тому же женой я была хорошей».
— Глупо, я знаю… — вздохнула я, глядя на нахмурившегося Макса.
Муж улыбнулся, кивнул.
И тут меня словно прорвало.
Я говорила, говорила, говорила…
О доме, который мне и не дом вовсе. О нашем офисе, где меня считают чуть ли ни роботом: пришла, выполнила работу, ушла. О друзьях, пропавших и забывших, что я такая есть. Об Анюте, для которой я всего лишь бесплатный ночной детсад. О том, как много дел появляется у подруги, едва возникает хотя бы крохотный намек, что мне нужно с кем-то поговорить, излить душу. О свекре и свекрови. О собственной матери, которую недавно встретила на улице, а она меня даже не узнала. Попросила денежку, предложив взамен погадать по руке (цыган у нас в роду отродясь не было!). Я дала… и выслушала сбивчивое «предсказание судьбы», согласно которому все беды в моей жизни от женщин — правильно, одна свекровь чего стоит!..
— Я назвала свое имя, а она посмотрела на меня как на чужую… Наверное, так и есть, — невесело улыбнулась я, продолжая сжимать пальцами ледяную ладонь Макса.
Впервые за прошедший год мне было спокойно.
Только вот руки и ноги совсем закоченели, лицо занемело, будто вместо привычных минус десяти внезапно стало минус пятьдесят. Голова уже не болела, только безумно хотелось спать. Сил куда-то идти попросту не осталось.
