- Подонки! – ругнулся парень. - Неужели ты думаешь, что папа присоединится к этим бандитам?!
- Конечно, я так не думаю! - воскликнул Фатос. – Просто передай отцу наш разговор.
- Обязательно передам, – пообещал Рилинд. – Но эти мерзавцы опять придут к вам? Что же будет с вами, если отец не…
- С нами всё будет нормально, мы им не нужны, – поспешил успокоить парня Фатос.
- Но если отец не явится…
- Мы своё дело сделали, всё передали, а если начнут давить на нас… Ну, что ж, мы своё пожили… избавимся от страхов и болезней.
Рилинда от этих слов прошиб холодный пот.
- Дед…
- Ты, вот что! – остановил его дед. – Лучше с девушкой своей поговори, а не за стариков переживай! Понял?
- Понял, – ответил Рилинд, у которого сердце заледенело от ужаса.
Когда Фатос убедился в том, что внук не наломает дров после полученных новостей, он попрощался. Рилинд какое-то время чувствовал себя одновременно растерянным и обозлённым, поэтому не мог адекватно воспринимать окружающий его мир. Аппетит пропал напрочь, так что парень завтракать не стал. Он оделся и вышел на улицу. Надо было с кем-то поговорить. Как-то автоматически он направился к Бранимиру домой.
Бранимир проводил утро за книгами, наслаждаясь летним утром у открытого окна. Он заметил Рилинда ещё на подходе и сделал знак, что сейчас выйдет. Рилинд ждал минут пять. Из подъезда послышались приближающиеся шаги, и Бранимир вышел из подъезда.
- Куда пойдём? – поинтересовался он у Рилинда.
- Не знаю, мне всё равно.
- Что случилось? Ты сам не свой.
Рилинд рассказал о звонке деда. По мере рассказа напряжение оставляло его, словно вместе со словами он изливал из себя отраву. Бранимир внимательно слушал, но никак не комментировал. Лишь в самом конце сказал:
- Ты должен обязательно поговорить с отцом.
Рилинд кивнул.
Парни решили встретиться с остальными своими друзьями и знакомыми, кто был в городе и мог сегодня выйти гулять. Собралось несколько человек, но меньше, чем обычно. Среди них была и девушка Рилинда – Марика. Она вела себя последнее время весьма прохладно по отношению к нему, демонстративно держа дистанцию. Это каждый раз злило Рилинда, ведь до весны этого года у них всё было нормально. Но теперь он, кажется, понял. «Это из-за этих сволочей! - подумал он. – Как я раньше не догадался?!» Действительно, он мог бы подумать об этом и раньше. С весны новостей о террористических актах со стороны АОК – армии освобождения Косово становилось всё больше и больше. С начала года боевики АОК стали действовать гораздо активнее. Зарабатывая достаточно денег на торговле наркотиками и рэкете, террористы могли себе позволить разнообразное вооружение и амуницию, тайком поставляемые при содействии Вашингтона, для систематических террористических актов против властей и мирного населения в ещё существующей Югославии. Недостатка в обученных боевиках не было, их тайная подготовка велась ещё с восьмидесятых годов, и Албания открыто предоставляла террористам оружие, боеприпасы, места для тренировки с инструкторами НАТО, которые до этого натаскивали хорватских сепаратистов. И, как оценил теперь Рилинд, Марика стала косо смотреть на него, албанца по национальности, приблизительно в это же время. Вряд ли она считала его, Рилинда, членом террористических групп АОК, но, похоже, она решила, что он может в любой момент поддержать албанцев. Рилинд, до которого, наконец, дошло, в чем дело, решил убедиться в правильности своей догадки. Он отозвал Марику в сторону и напрямую без подготовки спросил:
- Всё дело в том, что я албанец, да?
Марика сразу поняла вопрос, но сначала сделала вид, что не понимает, о чем речь. Рилинд был настроен решительно:
- Марика, ответь мне! Ты держишься от меня на расстоянии, потому что я албанец?
И Марика, вспыхнув, ответила:
- Ты – косовский албанец.
- И что с того?
- То, что такие, как ты, собрали целую армию и теперь убивают людей в стране!
- Я-то тут при чём?
- При том!
- Что же, по-твоему, все косовские албанцы - сволочи?! Или все албанцы зверства одобряют?! Ты же меня знаешь не первый год, как ты можешь такое думать?! Я же живу среди вас, мы же дружим! Мои родители живут здесь и работают! В чём моя вина, если какие-то мерзавцы убивают?!
- Рили, не начинай! – Марика повысила голос, явно злясь. – Не знаю, в чём ты и твои родители участвуют и что одобряют, но я не хочу рисковать! Я больше не могу смотреть на тебя без опаски!
Эти слова были произнесены так громко, что их услышали остальные. Разговоры разом стихли и все посмотрели в их сторону. Рилинд не знал, плакать ли ему от обиды или смеяться от абсурдности заявлений Марики. Обида возобладала, вызвав злость, и, хотя парень был по-настоящему влюблён, продолжать такие отношения было бы невозможно.
- Ты понимаешь, что это всё для нас значит? – зло спросил Рилинд, побледнев.
- Да. Нам надо расстаться! – заносчиво заявила девушка.
Бранимир нахмурился и подошел к ссорящейся паре.
- Рили? – обратился он к другу. – Всё в порядке?
- Нет, – ответила Марика за Рилинда. – Мы с Рилиндом расстались!
- Понятно, – кивнул Бранимир. – Бывает.
Не говоря ни слова, Марика развернулась и ни с кем не попрощавшись, ушла прочь. И вместе с ней ушла большая часть тех, кто присутствовал. Рилинда зрелище молча уходящих вслед за его девушкой друзей – бывших друзей! - резануло по сердцу.
- Как ты, друг? – Бранимир положил свою руку ему на плечо, глядя вслед уходящим.
- Плохо, – честно признался Рилинд. – Она, видите ли, не может на меня смотреть без опаски… И, похоже, не только она, – он судорожно сглотнул, - …словно я террорист какой-то!
- Пойдём, брат, к тем, кто остался.
Они подошли к резко уменьшившейся группе ребят и девчонок, где каждый по-своему поддержал Рилинда.
Легче Рилинду от этого не стало.
Рилинду скоро должно было исполнится 17 лет. Он уже был достаточно взрослым, чтобы внимательно следить за событиями и делать выводы. Люди говорили между собой, что в Албании, уже около двух месяцев шла гражданская война, хотя правительство называло это беспорядками. Людям Рилинд верил больше.
После отказа от коммунистической формы правления в 1991 году в Албании стали появляться финансовые пирамиды. Реклама настойчиво вдалбливала в головы, что можно не только получить доход быстро и просто, но и разбогатеть. Осталось только протянуть руку. И доверчивые люди массово вкладывали свои сбережения. Счастье-то совсем рядом! В общей сумме это составило около двух миллиардов в долларовом эквиваленте. В начале 1997 года финансовые пирамиды, естественно, разом рухнули, лишив сотни тысяч людей их последних сбережений. С середины января в Албании стали вспыхивать протестные выступления обманутых вкладчиков требовавших от правительства компенсировать потерю денежных средств, украденных аферистами. Правительство отказалось что-либо компенсировать, поскольку требование считало незаконным, а люди, привыкшие жить при социализме и ещё до конца не понимавшие условий новой жизни при капитализме, не могли понять и принять такое решение. Правительство запретило создание и действие финансовых пирамид, но протестующие понимали, что это равносильно тому, чтобы запереть конюшню, когда оттуда сбежали все лошади. Люди продолжали требовать компенсации у правительства, ведь оно же должно было понимать и знать, что происходило?! В конце месяца в Албании началось настоящее восстание, когда до людей стало доходить, что члены правительства специально попустительствовали пирамидам, имея к ним косвенное отношение. Обозлённые албанцы захватывали армейские склады оружия, солдаты отказывались открывать огонь по людям, а некоторые даже переходили на сторону протестующих. В начале марта было объявлено об отставке правительства, а уже второго марта в стране ввели чрезвычайное положение. События в Албании усилили военный потенциал сепаратистов в Югославии, поскольку часть огромного количества оружия, разграбленного с армейских складов Албании, попала в руки боевиков АОК, зверствовавших в автономном крае Косово и Метохии, и приблизили Югославию к очередному потрясению. Ничего не было удивительного в том, что Рилинд предчувствовал, что оттуда, из соседнего государства, придёт новая беда туда, где по-прежнему живут родители его отца и матери. Он помнил о прошлогодних визитах сепаратистов к его дедушке с их требованиями присоединиться их сыну к АОК, больше похожих на приказ со скрытой угрозой. К счастью, стариков не тронули, когда те передали отказ. Почему не тронули? Боевики АОК легко лишали жизни и косовских албанцев, если те смели им открыто противостоять. Рилинд не знал, что и думать. Пожалели? В это как-то мало верилось. Или дед им чем-то помогал? О таком думать не хотелось, но мысль упорно лезла в голову. И, что будет дальше? Рилинд понимал, что исчезнувшее с албанских складов оружие начнёт всплывать по всей Европе, особенно в Косово и Метохии. Решат ли боевики вновь наведаться к его родным, бряцая новоприобретённым оружием?
Вечером 3 марта 1997 года отец после работы дозвонился до родителей, благо телефонная линия не была повреждена сегодня.
- Слушаю, – послышался знакомый голос, и Мерджим почувствовал облегчение.
- Пап? Это Мерджим. Как вы там? Всё в порядке?
- Сынок! Рад твоему звонку. У нас всё хорошо. Мамы сейчас нет дома. Она к соседке пошла, сплетнями обменяться, – в трубке послышался хрипловатый смех.
- Не болеете? – поинтересовался Мерджим.
- Сейчас нет, слава богу, – с чувством ответил отец сыну. – Последние дня три слегка приболели, но твоя мать нас быстро вылечила. А так, всё у нас хорошо, сынок.
- Пап?
- Да?
- Как там у вас обстановка? – Мерджим задал вопрос, ради которого он, в общем-то, и звонил.
- Пока тихо, – негромко ответил старик. – Но по округе ходят нехорошие слухи, да и нападений стало больше, чем раньше.
- Нападений? – встревожился Мерджим.
- На… – тут Фатос запнулся, вспомнив о преобразовании милиции Югославии в полицию Сербии, – … полицию нападают часто с огнестрельным оружием.
- А жителей не трогают? – с надеждой спросил Мерджим.
- Трогают, – немного помедлив, признался Фатос.
- Отец! Вы должны немедленно переехать к нам!
- Сын… – начал было Фатос.
- Нет, отец! Всё зашло слишком далеко! Я каждый день боюсь за вас с мамой! Каждый день думаю о том, как вы там, места себе не нахожу!
- Мерджим, сынок, – голос старика зазвучал устало, – мы не уедем отсюда.
- Но…
- Сын! Это наша Родина. Мы тут родились и прожили всю жизнь. Мы тут всех знаем, и нас все знают. Здесь наш дом. Мы своё пожили, мы не боимся умереть.
- Но папа! – воскликнул Мерджим в отчаянии от упрямства родителей. – Это неправильно!
- Что для нас правильно, а что нет – это будем судить мы с твоей матерью.
- Папа, подумайте о нас, если о себе не думаете!
- Именно это мы и делаем, а потому обещай мне, что ты не приедешь сюда из-за нас с мамой, чтобы не случилось! – потребовал отец.
- Как я могу такое обещать!? – удивился сын. – Они же могут...
- Сын! – голос отца зазвучал удивительно твёрдо. – Мы тебя родили и вырастили не для того, чтобы ты из-за нас попал в беду! Обещай: что бы не случилось, ты сюда не приедешь, даже на похороны!
- Нет!
- Обещай! Обещай мне немедленно, чтобы мы с твоей матерью могли жить и умереть спокойно!
Повисло тягостное молчание.
- Мерджим?
- Ну, хорошо. Я обещаю, – тихо ответил Мерджим, ощущая себя опустошённым.
- Хорошо, спасибо, сынок, теперь мы с мамой будем спокойны, – уже мягче произнёс старик. – Помни своё обещание и позаботься о своей семье. Особенно о Рилинде. Он молодой парень, кровь горячая, как бы дров не наломал.
- Да, отец. Я позабочусь.
Хотя Рилинд и не слышал то, что говорил дед, но он приблизительно догадался о содержании разговора, поэтому, когда отец положил трубку и повернулся к нему, парень сразу спросил:
- Не уговорил к нам переехать?
- Нет, – хмуро ответил Мерджим. – Они не приедут.
- Но они должны! Почему…? – Рилинд замолчал под взглядом отца.
- Я пытался их уговорить переехать к нам в Белград. Они наотрез отказались. Не хотят бегать. Старые они для этого. Там их дом, там их Родина.
- Вздор! – воскликнул Рилинд. – Мы должны сами поехать за ними и забрать сюда!
- Дедушка Фатос взял с меня обещание, что я ни при каких обстоятельствах не вернусь к ним туда. Он не хочет, чтобы я попал в беду, так как люди из АОК уже искали меня и хотели заставить присоединиться к их банде. И ты мне сейчас дашь такое же обещание, как я дал своему отцу. Ты ни при каких обстоятельствах не поедешь туда, чтобы не стряслось. Обещай мне!
В комнате повисло тяжёлое молчание. У Рилинда мысли проносились со скоростью света, он смотрел себе под ноги, закусив губу. Он осмысливал суть самопожертвования и ответственности. Впервые он отнёсся к отказу дедушки и бабушки не как к капризу. Рилинд хмуро глянул на отца и встретил его взгляд.
- Знаю, – понимающе кивнул ему отец. – Сам разрываюсь из-за этого на части, но дедушка Фатос прав. Мы не должны туда ехать, что бы не случилось. Обещай мне, Рилинд. Поклянись, что ты исполнишь мою просьбу и просьбу дедушки Фатоса.
- Обещаю, - буркнул Рилинд и, резко развернувшись, ушёл к себе в комнату.
Мерджим внимательно смотрел в спину уходящего сына, пытаясь угадать его мысли.
Между тем мысли Рилинда были сложными. Его жизнь претерпела значительные изменения не в лучшую сторону. Неоднозначное, чаще неодобрительное, отношение к косовским албанцам в обществе добралось и до него. В школе и, что самое обидное, даже среди оставшихся немногочисленных друзей и знакомых, к нему стали относиться с подозрением, они начали отдаляться от Рилинда, и в итоге дали ему понять, что им больше не по пути. Начались стычки. Порой Рилинда преследовали особо одурманенные ненавистью группы подростков. Молодой парень почти потерял веру в людей и озлобился на всех, но на его счастье, Бранимир, серб и его преданный друг, не бросивший его, поддерживал Рилинда и защищал. Бранимир смог договориться с теми, с кем был в хороших отношениях, несмотря на сомнительную дружбу с косовским албанцем, о том, чтобы они не травили Рилинда. К несчастью, тех, с кем не удалось договориться, было гораздо больше, и с ними приходилось драться плечом к плечу с Бранимиром. Этот пример настоящей дружбы поддерживал в Рилинде остатки веры в то, что не всё в мире чёрное.
Родителям Рилинд ничего не рассказывал, понимая, что они ничего изменить не смогут. Уехать? Куда? Ад кругом. А значит, он будет и дальше помалкивать, а если и придётся рассказать о драке, то надо будет скрыть её национальную подоплёку.
Отец Рилинда стоял у служебного входа в одном лишь белом халате и казалось, не замечал покусывающего холода последнего дня зимы. У него был небольшой перерыв, и он вышел на улицу, чтобы остаться наедине со своими тяжелыми мыслями. Он уже слышал новости: сегодня, 28 февраля 1998 года, объединённые террористические группировки, выступавшие под единым названием «Армии освобождения Косова» (АОК) открыто объявили о начале вооруженного противодействия органам власти с целью насильно отделить автономный край от Югославии и создать своё государственное образование. При всесторонней военной, политической, финансовой
- Конечно, я так не думаю! - воскликнул Фатос. – Просто передай отцу наш разговор.
- Обязательно передам, – пообещал Рилинд. – Но эти мерзавцы опять придут к вам? Что же будет с вами, если отец не…
- С нами всё будет нормально, мы им не нужны, – поспешил успокоить парня Фатос.
- Но если отец не явится…
- Мы своё дело сделали, всё передали, а если начнут давить на нас… Ну, что ж, мы своё пожили… избавимся от страхов и болезней.
Рилинда от этих слов прошиб холодный пот.
- Дед…
- Ты, вот что! – остановил его дед. – Лучше с девушкой своей поговори, а не за стариков переживай! Понял?
- Понял, – ответил Рилинд, у которого сердце заледенело от ужаса.
Когда Фатос убедился в том, что внук не наломает дров после полученных новостей, он попрощался. Рилинд какое-то время чувствовал себя одновременно растерянным и обозлённым, поэтому не мог адекватно воспринимать окружающий его мир. Аппетит пропал напрочь, так что парень завтракать не стал. Он оделся и вышел на улицу. Надо было с кем-то поговорить. Как-то автоматически он направился к Бранимиру домой.
Бранимир проводил утро за книгами, наслаждаясь летним утром у открытого окна. Он заметил Рилинда ещё на подходе и сделал знак, что сейчас выйдет. Рилинд ждал минут пять. Из подъезда послышались приближающиеся шаги, и Бранимир вышел из подъезда.
- Куда пойдём? – поинтересовался он у Рилинда.
- Не знаю, мне всё равно.
- Что случилось? Ты сам не свой.
Рилинд рассказал о звонке деда. По мере рассказа напряжение оставляло его, словно вместе со словами он изливал из себя отраву. Бранимир внимательно слушал, но никак не комментировал. Лишь в самом конце сказал:
- Ты должен обязательно поговорить с отцом.
Рилинд кивнул.
Парни решили встретиться с остальными своими друзьями и знакомыми, кто был в городе и мог сегодня выйти гулять. Собралось несколько человек, но меньше, чем обычно. Среди них была и девушка Рилинда – Марика. Она вела себя последнее время весьма прохладно по отношению к нему, демонстративно держа дистанцию. Это каждый раз злило Рилинда, ведь до весны этого года у них всё было нормально. Но теперь он, кажется, понял. «Это из-за этих сволочей! - подумал он. – Как я раньше не догадался?!» Действительно, он мог бы подумать об этом и раньше. С весны новостей о террористических актах со стороны АОК – армии освобождения Косово становилось всё больше и больше. С начала года боевики АОК стали действовать гораздо активнее. Зарабатывая достаточно денег на торговле наркотиками и рэкете, террористы могли себе позволить разнообразное вооружение и амуницию, тайком поставляемые при содействии Вашингтона, для систематических террористических актов против властей и мирного населения в ещё существующей Югославии. Недостатка в обученных боевиках не было, их тайная подготовка велась ещё с восьмидесятых годов, и Албания открыто предоставляла террористам оружие, боеприпасы, места для тренировки с инструкторами НАТО, которые до этого натаскивали хорватских сепаратистов. И, как оценил теперь Рилинд, Марика стала косо смотреть на него, албанца по национальности, приблизительно в это же время. Вряд ли она считала его, Рилинда, членом террористических групп АОК, но, похоже, она решила, что он может в любой момент поддержать албанцев. Рилинд, до которого, наконец, дошло, в чем дело, решил убедиться в правильности своей догадки. Он отозвал Марику в сторону и напрямую без подготовки спросил:
- Всё дело в том, что я албанец, да?
Марика сразу поняла вопрос, но сначала сделала вид, что не понимает, о чем речь. Рилинд был настроен решительно:
- Марика, ответь мне! Ты держишься от меня на расстоянии, потому что я албанец?
И Марика, вспыхнув, ответила:
- Ты – косовский албанец.
- И что с того?
- То, что такие, как ты, собрали целую армию и теперь убивают людей в стране!
- Я-то тут при чём?
- При том!
- Что же, по-твоему, все косовские албанцы - сволочи?! Или все албанцы зверства одобряют?! Ты же меня знаешь не первый год, как ты можешь такое думать?! Я же живу среди вас, мы же дружим! Мои родители живут здесь и работают! В чём моя вина, если какие-то мерзавцы убивают?!
- Рили, не начинай! – Марика повысила голос, явно злясь. – Не знаю, в чём ты и твои родители участвуют и что одобряют, но я не хочу рисковать! Я больше не могу смотреть на тебя без опаски!
Эти слова были произнесены так громко, что их услышали остальные. Разговоры разом стихли и все посмотрели в их сторону. Рилинд не знал, плакать ли ему от обиды или смеяться от абсурдности заявлений Марики. Обида возобладала, вызвав злость, и, хотя парень был по-настоящему влюблён, продолжать такие отношения было бы невозможно.
- Ты понимаешь, что это всё для нас значит? – зло спросил Рилинд, побледнев.
- Да. Нам надо расстаться! – заносчиво заявила девушка.
Бранимир нахмурился и подошел к ссорящейся паре.
- Рили? – обратился он к другу. – Всё в порядке?
- Нет, – ответила Марика за Рилинда. – Мы с Рилиндом расстались!
- Понятно, – кивнул Бранимир. – Бывает.
Не говоря ни слова, Марика развернулась и ни с кем не попрощавшись, ушла прочь. И вместе с ней ушла большая часть тех, кто присутствовал. Рилинда зрелище молча уходящих вслед за его девушкой друзей – бывших друзей! - резануло по сердцу.
- Как ты, друг? – Бранимир положил свою руку ему на плечо, глядя вслед уходящим.
- Плохо, – честно признался Рилинд. – Она, видите ли, не может на меня смотреть без опаски… И, похоже, не только она, – он судорожно сглотнул, - …словно я террорист какой-то!
- Пойдём, брат, к тем, кто остался.
Они подошли к резко уменьшившейся группе ребят и девчонок, где каждый по-своему поддержал Рилинда.
Легче Рилинду от этого не стало.
Глава шестнадцатая
Рилинду скоро должно было исполнится 17 лет. Он уже был достаточно взрослым, чтобы внимательно следить за событиями и делать выводы. Люди говорили между собой, что в Албании, уже около двух месяцев шла гражданская война, хотя правительство называло это беспорядками. Людям Рилинд верил больше.
После отказа от коммунистической формы правления в 1991 году в Албании стали появляться финансовые пирамиды. Реклама настойчиво вдалбливала в головы, что можно не только получить доход быстро и просто, но и разбогатеть. Осталось только протянуть руку. И доверчивые люди массово вкладывали свои сбережения. Счастье-то совсем рядом! В общей сумме это составило около двух миллиардов в долларовом эквиваленте. В начале 1997 года финансовые пирамиды, естественно, разом рухнули, лишив сотни тысяч людей их последних сбережений. С середины января в Албании стали вспыхивать протестные выступления обманутых вкладчиков требовавших от правительства компенсировать потерю денежных средств, украденных аферистами. Правительство отказалось что-либо компенсировать, поскольку требование считало незаконным, а люди, привыкшие жить при социализме и ещё до конца не понимавшие условий новой жизни при капитализме, не могли понять и принять такое решение. Правительство запретило создание и действие финансовых пирамид, но протестующие понимали, что это равносильно тому, чтобы запереть конюшню, когда оттуда сбежали все лошади. Люди продолжали требовать компенсации у правительства, ведь оно же должно было понимать и знать, что происходило?! В конце месяца в Албании началось настоящее восстание, когда до людей стало доходить, что члены правительства специально попустительствовали пирамидам, имея к ним косвенное отношение. Обозлённые албанцы захватывали армейские склады оружия, солдаты отказывались открывать огонь по людям, а некоторые даже переходили на сторону протестующих. В начале марта было объявлено об отставке правительства, а уже второго марта в стране ввели чрезвычайное положение. События в Албании усилили военный потенциал сепаратистов в Югославии, поскольку часть огромного количества оружия, разграбленного с армейских складов Албании, попала в руки боевиков АОК, зверствовавших в автономном крае Косово и Метохии, и приблизили Югославию к очередному потрясению. Ничего не было удивительного в том, что Рилинд предчувствовал, что оттуда, из соседнего государства, придёт новая беда туда, где по-прежнему живут родители его отца и матери. Он помнил о прошлогодних визитах сепаратистов к его дедушке с их требованиями присоединиться их сыну к АОК, больше похожих на приказ со скрытой угрозой. К счастью, стариков не тронули, когда те передали отказ. Почему не тронули? Боевики АОК легко лишали жизни и косовских албанцев, если те смели им открыто противостоять. Рилинд не знал, что и думать. Пожалели? В это как-то мало верилось. Или дед им чем-то помогал? О таком думать не хотелось, но мысль упорно лезла в голову. И, что будет дальше? Рилинд понимал, что исчезнувшее с албанских складов оружие начнёт всплывать по всей Европе, особенно в Косово и Метохии. Решат ли боевики вновь наведаться к его родным, бряцая новоприобретённым оружием?
Вечером 3 марта 1997 года отец после работы дозвонился до родителей, благо телефонная линия не была повреждена сегодня.
- Слушаю, – послышался знакомый голос, и Мерджим почувствовал облегчение.
- Пап? Это Мерджим. Как вы там? Всё в порядке?
- Сынок! Рад твоему звонку. У нас всё хорошо. Мамы сейчас нет дома. Она к соседке пошла, сплетнями обменяться, – в трубке послышался хрипловатый смех.
- Не болеете? – поинтересовался Мерджим.
- Сейчас нет, слава богу, – с чувством ответил отец сыну. – Последние дня три слегка приболели, но твоя мать нас быстро вылечила. А так, всё у нас хорошо, сынок.
- Пап?
- Да?
- Как там у вас обстановка? – Мерджим задал вопрос, ради которого он, в общем-то, и звонил.
- Пока тихо, – негромко ответил старик. – Но по округе ходят нехорошие слухи, да и нападений стало больше, чем раньше.
- Нападений? – встревожился Мерджим.
- На… – тут Фатос запнулся, вспомнив о преобразовании милиции Югославии в полицию Сербии, – … полицию нападают часто с огнестрельным оружием.
- А жителей не трогают? – с надеждой спросил Мерджим.
- Трогают, – немного помедлив, признался Фатос.
- Отец! Вы должны немедленно переехать к нам!
- Сын… – начал было Фатос.
- Нет, отец! Всё зашло слишком далеко! Я каждый день боюсь за вас с мамой! Каждый день думаю о том, как вы там, места себе не нахожу!
- Мерджим, сынок, – голос старика зазвучал устало, – мы не уедем отсюда.
- Но…
- Сын! Это наша Родина. Мы тут родились и прожили всю жизнь. Мы тут всех знаем, и нас все знают. Здесь наш дом. Мы своё пожили, мы не боимся умереть.
- Но папа! – воскликнул Мерджим в отчаянии от упрямства родителей. – Это неправильно!
- Что для нас правильно, а что нет – это будем судить мы с твоей матерью.
- Папа, подумайте о нас, если о себе не думаете!
- Именно это мы и делаем, а потому обещай мне, что ты не приедешь сюда из-за нас с мамой, чтобы не случилось! – потребовал отец.
- Как я могу такое обещать!? – удивился сын. – Они же могут...
- Сын! – голос отца зазвучал удивительно твёрдо. – Мы тебя родили и вырастили не для того, чтобы ты из-за нас попал в беду! Обещай: что бы не случилось, ты сюда не приедешь, даже на похороны!
- Нет!
- Обещай! Обещай мне немедленно, чтобы мы с твоей матерью могли жить и умереть спокойно!
Повисло тягостное молчание.
- Мерджим?
- Ну, хорошо. Я обещаю, – тихо ответил Мерджим, ощущая себя опустошённым.
- Хорошо, спасибо, сынок, теперь мы с мамой будем спокойны, – уже мягче произнёс старик. – Помни своё обещание и позаботься о своей семье. Особенно о Рилинде. Он молодой парень, кровь горячая, как бы дров не наломал.
- Да, отец. Я позабочусь.
Хотя Рилинд и не слышал то, что говорил дед, но он приблизительно догадался о содержании разговора, поэтому, когда отец положил трубку и повернулся к нему, парень сразу спросил:
- Не уговорил к нам переехать?
- Нет, – хмуро ответил Мерджим. – Они не приедут.
- Но они должны! Почему…? – Рилинд замолчал под взглядом отца.
- Я пытался их уговорить переехать к нам в Белград. Они наотрез отказались. Не хотят бегать. Старые они для этого. Там их дом, там их Родина.
- Вздор! – воскликнул Рилинд. – Мы должны сами поехать за ними и забрать сюда!
- Дедушка Фатос взял с меня обещание, что я ни при каких обстоятельствах не вернусь к ним туда. Он не хочет, чтобы я попал в беду, так как люди из АОК уже искали меня и хотели заставить присоединиться к их банде. И ты мне сейчас дашь такое же обещание, как я дал своему отцу. Ты ни при каких обстоятельствах не поедешь туда, чтобы не стряслось. Обещай мне!
В комнате повисло тяжёлое молчание. У Рилинда мысли проносились со скоростью света, он смотрел себе под ноги, закусив губу. Он осмысливал суть самопожертвования и ответственности. Впервые он отнёсся к отказу дедушки и бабушки не как к капризу. Рилинд хмуро глянул на отца и встретил его взгляд.
- Знаю, – понимающе кивнул ему отец. – Сам разрываюсь из-за этого на части, но дедушка Фатос прав. Мы не должны туда ехать, что бы не случилось. Обещай мне, Рилинд. Поклянись, что ты исполнишь мою просьбу и просьбу дедушки Фатоса.
- Обещаю, - буркнул Рилинд и, резко развернувшись, ушёл к себе в комнату.
Мерджим внимательно смотрел в спину уходящего сына, пытаясь угадать его мысли.
Глава семнадцатая
Между тем мысли Рилинда были сложными. Его жизнь претерпела значительные изменения не в лучшую сторону. Неоднозначное, чаще неодобрительное, отношение к косовским албанцам в обществе добралось и до него. В школе и, что самое обидное, даже среди оставшихся немногочисленных друзей и знакомых, к нему стали относиться с подозрением, они начали отдаляться от Рилинда, и в итоге дали ему понять, что им больше не по пути. Начались стычки. Порой Рилинда преследовали особо одурманенные ненавистью группы подростков. Молодой парень почти потерял веру в людей и озлобился на всех, но на его счастье, Бранимир, серб и его преданный друг, не бросивший его, поддерживал Рилинда и защищал. Бранимир смог договориться с теми, с кем был в хороших отношениях, несмотря на сомнительную дружбу с косовским албанцем, о том, чтобы они не травили Рилинда. К несчастью, тех, с кем не удалось договориться, было гораздо больше, и с ними приходилось драться плечом к плечу с Бранимиром. Этот пример настоящей дружбы поддерживал в Рилинде остатки веры в то, что не всё в мире чёрное.
Родителям Рилинд ничего не рассказывал, понимая, что они ничего изменить не смогут. Уехать? Куда? Ад кругом. А значит, он будет и дальше помалкивать, а если и придётся рассказать о драке, то надо будет скрыть её национальную подоплёку.
***
Отец Рилинда стоял у служебного входа в одном лишь белом халате и казалось, не замечал покусывающего холода последнего дня зимы. У него был небольшой перерыв, и он вышел на улицу, чтобы остаться наедине со своими тяжелыми мыслями. Он уже слышал новости: сегодня, 28 февраля 1998 года, объединённые террористические группировки, выступавшие под единым названием «Армии освобождения Косова» (АОК) открыто объявили о начале вооруженного противодействия органам власти с целью насильно отделить автономный край от Югославии и создать своё государственное образование. При всесторонней военной, политической, финансовой
