Бывают люди при виде которых, так и хочется залезть к ним в голову. Их взгляд, манера поведения, влечет заманивает, как паук в паутину. Это же чувство вызывал Владислав, глубокие синие глаза так и притягивали, призывая утонуть, запутаться в его паутине мыслей. Глубокий бархатистый голос, придавал всем его словам нотку мистики и чего-то сокровенного.
Стук в дверь отвлёк Евгению от раздумий, взгляд метнулся к двери.
Кого же принесло в обеденное время, к ней в кабинет.
- Да? Войдите - с некоторой растерянностью в голосе произнесла женщина.
Медленно открыв дверь, как на зло мыслям явился Владислав.
Темные волосы лезли ему в глаза, лёгким движением руки, он отодвинул разыгравшейся пряди. Его бархатистый, глубокий голос эхом отразился от стен моего кабинета.
- Евгения, можно войти? - грудным голосом спросил Владислав, откинув челку с глаз.
Не смог вымолвить и слова, просто кивнула, продолжив рассматривать мужчину из под полуопущенных ресниц.
Владислав что-то сказал, но его голос утонул в моих мыслях. Он обогнув стол подошёл ближе, что мой взор уткнулся ему в торс, обтянутый черной рубашкой. Рука темноволосого искусителя потянулась у моему плечу, легко потряс меня, он опять сказал :
- Евгения, с вами все нормально? Вы как-то подзависли, я пришел с отчётом, мы выяснили совсем немного, но это ненадолго. Если вы дадите согласие, то завтра выясним больше.
Голова резко загудела, взгляд не фокусировался, тело стало ватным и начало крениться вперёд, прямо на Владислава.
И стало тихо.
Темнота вокруг, такая глубокая, притягательная и такая манящая. Навязчивая мысль утонуть в ней.
Миг.
Свет.
Такой жгучий, неприятный, ранящий.
Ещё миг.
Голос.
Звонкий, такой родной и теплый. Ресницы задрожали и глаза приняли свет.
Пятна. Так много разных пятен. И тишина, снова.
- Евгения, Евгения, очнитесь- требовательный немного взволнованный голос Влада.
Фокус так и не хотел возвращаться, пятна шевелились, одно из них явно был Владислав.
- Да-да, успокойтесь, я пришла в себя. - дрожащим голосом ответила.
Сознание было мутно, ощущение нереальности не покидало, голоса в голове или нет? Все так же жужжали сбивая с толку.
- Точно все хорошо? - все так же смотря в глаза вопросил Владислав.
Его глаза будто гипнотизировали, глубокие, что можно утонуть. Не поняв его вопроса, продолжала смотреть в омут. Смотря в его глаза и медленно выпускала воздух в толще воды выпуская глотки своей жизни, смотрела и тонула и не могла сопротивляться.
Послышался стук, дверь открылась в дверном проёме стоял Пётр.
- Евге...- так на полуслове и оборвалась его речь. Ведь и правда в очень двухсменной ситуации мы находились. Но Пётр не был растерян, лишь усмехнувшись, он продолжил речь:
- Очень жаль вас отвлекать, но Влад, Марии, наверно, будет интересно узнать, что ты делал в кабинете у начальства, а вам Евгения Алексеевна, мы нашли центр и запросили разрешение, но нам не выдали его, и вообще запретили дальше копать под эту больницу, какие будут наши дальнейшие действия?- все так же с ухмылкой договорил Пётр.
- Извините, Пётр, но лучше позовите врача и Марию- спокойно, не особо обращая внимание на колкость Перебойникова ответил химик.
- Нет, не надо врача - почему-то очень сиплым голосом ответила я. Голова была свинцовой. Странные голоса и какой то шум, ещё жужжал в голове.
После моих слов, Перебойников перестал ухмыляться и более осознанно посмотрел.
- Хорошо, сейчас подойдем. - с этими слова развернулся и вышел за дверь.
- Владислав, со мной все нормально, немного устала из-за работы, а вы панику подняли попусту - голос ещё подрагивал.
Его глаза все так же внимательно изучали, пытаясь найти следы моего вранья.
- Хорошо, извините, но вдруг это что-то серьёзное, не стоит так беспечно относиться к своему здоровью и работать без отдыха - густой, бархатный голос обволакивал унося в сладкую истому.
Раздался стук, после фразы войдите, появились врач и Николенко, Аркадий Иванович мужчина шестидесяти лет подошёл к моему столу, достал тонометр и начал измерять давление, осуждающе смотря на меня, сняв стетоскоп ворчливо проговорил :
- Евгения, марш домой, хорошо покушайте и ложитесь спать, это же надо так себя не беречь, вы не робот, не железка и не камень, вы человек, который максимально халатно относится к своему здоровью!
- Но я не могу, у нас только начались подвижки по делу, не могу бросить группу! - от возмущения даже подскочила, впрочем через секунду рухнув обратно, снова стало плохо.
- Это не обсуждается или мне придётся доложить начальству о том, что вы не пригодны, и да это шантаж.
- Хорошо, я поеду домой - разочарованно произнесла.
- Я вас отвезу- подал голос Перебойников.
- Хорошо - ответила я, понимая что может стать хуже в общественном транспорте.
В океане чудовищ нет света,
Тьма волнами топит тело,
Лапы чудовищ рвут тело
Последний выдох и выдох света,
В океане чудовищ нет света
Холодная тьма будоражит,
Вливаясь вовнутрь души.
Заглатывая и давясь светом.
Лапы чудовищ рвут тело.
Проводя киловатты боли когтями.
В океане чудовище нет света.
Тут всё проще, больнее, злее.
Тебя волнами топит тело
Наполняет тьмой до конца,
Здесь нет света, нет и не будет.
Только море чудовищ с когтями.
Приехав домой со следственного комитета, попрощавшись с Петром, поднялась в свою квартиру. Пройдя на кухню, налив стакан холодной воды, прошествовала в свою комнату, прилегла на кровать и сразу утонула в объятиях морфея, волны сна накатывали и отпускали, приводя в тревожное состояние. Пробыв в таком состоянии до звонка будильника, ни капельки не отдохнув, начала собираться на работу. Сегодня запланировано пробраться в больницу куда ведут нити паутины. Видимо в этой больнице содержится разгадка всех действий паука. С этими мыслями зашла в кабинет, в телефоне нажав на кнопку, набрала номер Николенко, попросив её собрать всех. Стала ждать свою группу, сегодня решающий день. Коллеги начали медленно подтягиваться в мой кабинет, с недоумёнными взглядами посматривая на меня.
- Здравствуйте, сегодня мы будем действовать не по правилам, нам запретили что-либо копать в сторону больницы, но мне кажется, что мы все понимаем, именно там кроется разгадка или зацепка, которые мы упускаем.- пристально смотря на сослуживцев говорила я. Гомон и голосов поглотил кабинет, наперебой они начали говорить и пререкаться между собой, то поддерживая то опровергая мою идею.
Колонны, трубы, всё было путано густой паутиной, пауки кучками наблюдали за нашими передвижениями. Страх притаился где-то в районе живота, сковывая, не давая нормально мыслить. Мы оказались в подвале больницы. Склянки, какой-то непонятный мусор, столы, стулья и прочее медицинские приборы стояли хаотично. Моя группа разделилась, решили обследовать все подвальные помещения. Мой взгляд упал, на шкаф заполненный непонятными бумагами и книгами. Единственный предмет мебели, на котором не было ни пыли, не паутины. Подойдя ближе, начал рассматривать записи, странные химические формулы, описание каких-то экспериментов. И список с именами жертв. Мы нашли...
Мария Николенко
Темнота окутала моё сознание, звуки покинули меня. Тело начало слабеть и падать. Неужели это конец. Мы попались в хитрую ловушку. Тихое тиканье часов раздражало, комната наполненная темнотой и удушающим жаром, действовала на нервы, давя и изнуряя. Хотелось пить, освободить руки от верёвок, которые превратили запястье в растерзанные клочки кожи и мясо с кровью. Около 40 ударов часов ко мне никто не заходил, это больница стала последней остановкой. Попав туда, я так и не смогла выбраться. Ищет ли меня моя группа, было неизвестно, внутреннее ощущение времени стёрлось, оставляя после себя тянущие, ноющие отголоски. Мы слишком близко подошли к разгадке, за что и поплатились.
- Мне страшно, Я не хочу- тихий голосок разрубил тишину в комнате. - не бойся, моя милая бабочка, больно не будет ты просто уснёшь. Паук захлопнул свою ловушку бабочка в последний раз взмахнула своими крылышками и уснула вечным мёртвым сном. Оттащив труп Паук прошествовал в лабораторию, к нему подобрались слишком близко затронув внешний контур паутины. Нарушители будут пойманы.
Она
Её тёмные волосы, скрывали лицо, склонившееся над толстой книгой, увлечённо читая.
Мне нравилось наблюдать за ней, за её тонкими пальцами переворачивающими страницы, взмахом ресниц, пухлыми губами и чарующими зелёными глазами с искорками.
Тонкая ручка перевернула страницу, заправив волосы за ухо.
Я смотрел и не мог налюбоваться её красотой, завораживающей, колдовской.
Темноволосая красавица, что-то пробормотала себе под нос, резко захлопнув книгу, отодвинула её, вздохнула и опустила свою прекрасную голову на сложенные руки. Смотря в пустоту о чем-то думала.
Я все дальше отодвигался в тень, оставаясь незамеченным для её глаз, не хотел тревожить и напугать своим вниманием.
Коляска скрипнула, привлекая её внимание.
- Ой, это ты! Напугал, не делай так! – тихий слегка испуганно голос прозвучал в тишине библиотеки.
«Черт! Дурацкая коляска, несчастный инвалид!» мои раздосадованные мысли, казалось кричали на всю комнату.
- Ну что ты там стоишь, подъезжай, мы давно с тобой не болтали, как твои исследования? Все получается? – с живым интересом спрашивала она.
Мне так хотелось ей рассказать, о том как я её вижу, что чувствую и как мне хочется быть рядом с ней. Но не могу, мы разного поля ягоды, она здоровая, ей не нужен ботаник на коляске, который дальше своих гусениц, бабочек и пауков не видит.
- Все отлично – односложно ответил, копать дальше в своих мыслях.
- Ты слишком загружен, что-то случилось? Тебя обижали? Скажи кто я разберусь! – угроза в её голосе была отчётливо слышна, эта девушка всегда меня защищала, никогда не спрашивая нужно это мне или нет.
Мне страшно даже подумать, что однажды наши пути разойдутся и мы больше никогда не увидимся, не обсудим мои эксперименты, прочитанные ей книги, да и просто не сможем поболтать.
Жутко, да так, что волосы на загривке становятся дыбом, от этих размышлений.
Лето было в самом разгаре. Полуденное солнце заставляло искать укрытие в тени, спрятаться от зноя.
Ни единого дуновение ветра, пение птиц смолкло.
Только группа людей в чёрном не искали спасения, для них день скорби, день потери товарища, коллеги, друга, дочери и любимой.
- Сегодня мы все здесь собрались, что бы проститься всеми нами любимой Марией, она ушла из жизни рано. С чувством глубокой скорби и невосполнимой потери мы провожаем В последний путь. Мы все знаем её как человека сильного духа, помогающей ближнему, любящий, она завоёвывала симпатия своим незаурядным умом, Евгения сделала много для каждого. И расследование над которым она работала спасло жизни, но стоило ей её жизни. Мы рады, что ты была в нашей жизни, Вечная память.
Гроб медленно погружали в сухой Пласт Земли. Люди медленный процессией подходили к свежей могиле, прощаясь. В тени высокой старой осины пряталась Тёмная фигура, провожающая взглядом похоронную процессию. От дуновения ветра зашелестела трава, человек в тени кроны дерева испуганно замер, медленно повернув голову, его рот застыл в немом крике...
После похорон все разъехались по домам, каждый наполненный своими мыслями и переживаниями.
Тихий стук , отвлек Евгению от изучения отчёта судмедэксперта, убили сотрудницу, в той больнице, её усыпили, а тело захоронили за городом. В документе была написана фамилия. А это могла быть только, фамилия главного врача, или, начальника юридического отдела. Видимо, при составлении тех бумаг действительно искали убийц, потому что, когда расследование подошло к концу, конверт был адресован начальнику юридической службы, и последняя загадка была найдена. Вот только она касалась почему-то мёртвой змеи, без головы. У Евгении осталось неясным одно: откуда взялось медицинское свидетельство о смерти? А главное, кому понадобилось его подделывать? Ответа она не знала до сих пор. Впрочем, другого не могло быть. Или ответ был, но его скрывали. Но она его никогда не узнала бы, даже если бы стала искать. Потому что это был секрет. Настолько секретный, что его даже не полагалось называть. (Правильнее было бы назвать его страшной тайной) И даже сам шеф (кто бы сомневался), в минуту откровенности, с лёгким смущением признал, до какой степени он этому секрету верен. И конечно, никогда бы не признался в нём никому другому, хотя бы из страха, чтобы на его место не пришёл кто-нибудь другой, ещё более надёжный. Действительно, не может быть человека более надёжного, чем он сам. Поэтому не было ничего удивительного в том, какой секрет он скрывал даже от самого себя. И именно это, честное слово, было самым ужасным. «Секрет» (так он чаще всего это называл) всё время обрастал рассказами, анекдотами, причём одновременно по всему миру, особенно в местах , где находились тамошние хозяева, как бы для того, чтоб уравновесить теорию с практикой.
Тихий стук повторился, дверь с лёгким скрипом открылась, являя перед собой мужчину, с большими голубыми глазами, худощавое лицо обрамляли золотистые кудри. Его ясные глаза изучали меня.
- Кто вы? Что делаете в моей квартире- нервы были уже не к черту, и вместо спокойного вопроса у Евгении вырвался истерично крик.
- Я твой друг, мы были с тобой в одном интернате…
Алексеенко упала на пол, больно ударившись головой.
Одно воспоминание всплывало за другим, её мозг готов был взорваться от такого наплыва информации, точнее это было как прорыв плотины.
Очнувшись она боялась, что ее дорогой человек снова пропадёт, столько вопросов, крутилось на языке.
Поднявшись на локтях осмотрела комнату, настенные часы с кукушкой, тёмные обои, книжный шкаф, массивный дубовый стол, где объёмной кучей валялись бумаги.
Его в комнате не было, ещё раз осмотрев комнату, заметила маленькую неприметную дверь. Тихо крадясь в её сторону, мечтала, чтобы он был там.
Открыв дверь, пришла в ужас, лаборатория аквариумы с бабочками, они слегка светились, с особым вниманием осмотрев бабочек, пришла к выводу , что это златогузка, про которую мне так часто рассказывал белокурый ангел.
Помня о том, что ядовиты гусеницы, а не сама бабочка, хотела уже опустить руку в аквариум, как меня остановил резкий окрик.
- Не смей, они ядовиты! – его голос дрожал от страха, он не мог её потерять не сейчас, и не так.
- Но как, я помню ты рассказывал, что ядовиты только гусеницы?
- Так и было, пока я не начал свои эксперименты. На это ушло много времени, мной заинтересовались люди свыше, официально я умер восемь лет назад, после окончания университета. Они помогли мне встать на ноги, в прямом смысле слова, мои лаборатории были оборудованы первыми новинками, что позволяло улучшить качество работы и много что ещё открыть, эти прекрасные бабочки одни из первых моих открытий. После твоего падения, ты провела в больнице около полугода, три месяца из которых ты была в коме, твои родители приняли решение забрать тебя из интерната, мне не дали даже попрощаться. Тех девочек даже не тронули, они продолжили дальше учиться и мучить окружающих, пускали слухи, да и вообще достаточно мерзко себя вели, это уже в прошлом и они тоже канули в лету.
