Часть I. Англия
Глава 1. Эйприл
Я распахнула настеж большое окно кухни. Это ритуал: в любое время года я так делаю, когда прихожу сюда по вечерам. Утром для этого нет времени: я завтракаю наспех. Вдохнув свежий апрельский ветер, я зажмурилась – и вдруг, как это часто бывало в детстве, ощутила прилив невероятного счастья.
Я знала причину этого. Возможно, именно сегодня случится маленькое чудо, которого я жду вот уже почти полгода. И не было в тот момент никакого предчувствия, что буквально через несколько дней начнут происходить страшные события, которые совершенно перевернут мой мир.
Раздался телефонный звонок.
- Эмилия, – услышала я мамин голос в трубке. Только мама зовет меня настоящим именем. Школьная кличка Эйприл прилепилась ко мне навсегда. – Ты не приедешь сегодня в Оксфорд? До твоего дня рождения остается неделя, а у нас еще не заказаны цветы и еда.
Так уж повелось в нашей семье, что мои дни рождения отмечались поистине с королевской пышностью. Каждый раз родители заказывали изумительные экзотические цветы для украшения дома. Потом их рассаживали в саду. Так что за 27 моих уже прожитых лет довольно большой сад в Оксфорде превратился в настоящий Эдем. Честное слово, гораздо лучше, чем ежегодная выставка цветов в Челси.
- Мам, я завтра утром поеду в Лондон, а оттуда мы с Майклом отправимся в Оксфорд. Я позвоню тебе по дороге. Если есть еще вопросы, поговорим завтра. Мне пора готовить ужин. Бабушке привет. Целую.
Я поспешно положила трубку на рычаг и почувствовала укол совести. Я ведь обещала себе, что буду с ней очень ласковой и внимательной, когда полгода тому назад умер мой отец. Мама, с ее необычайной красотой, которую она холила и лелеяла, казалась чуть-чуть надменной и холодной. Я всегда восхищалась ею, но свою полную детскую любовь я отдала отцу. Я обожала его, и он отвечал мне тем же.
Именно ему, а не маме, я первому рассказала восемь лет тому назад, что влюбилась в Майкла. И отец горячо уверил меня, что ни один парень на свете, а особенно такой мудрый, как Майкл, не сможет устоять против моего потрясающего обаяния, неземной красоты и выдающегося ума. И он оказался прав. Через два года после этого Майкл Толбот стал моим мужем. И мы были самой счастливой парой на свете, пока не умер мой отец.
Если бы я не настояла на том, чтобы прощальная церемония прошла сначала здесь, в Кенте, где отец построил свою империю информационных технологий, а уж потом в родном для моей семьи Оксфорде, то все продолжалось бы своим чередом. Но мне подумалось, что будет справедливо, если работающие на его предприятиях люди, для которых он был благодетелем, смогут сказать ему последнее прости. Я и не предполагала, к чему это приведет.
Но сейчас не время думать об этом. Мне действительно пора было приниматься за священнодействие, которое так ненавидят многие женщины. Никогда их не понимала. Для меня приготовить кулинарный шедевр – такой же прекрасный способ выразить себя, как, скажем, написать картину или сочинить стихотворение. У меня репутация непревзойденного повара, поэтому каждый раз по пятницам, когда я жду свою компанию для игры в бридж, мне приходится изобретать варианты особо понравившихся им блюд или радовать новыми. Слава богу, моя бабушка учила меня готовить с детства, а потом подарила мне книгу о русской кухне, которую ее мама сумела вывезти из революционной России. Достойная замена всей ее многотысячной библиотеки! Но мне эта книга оказала неоценимую услугу. Я даже и не предполагала, что английскому желудку так “по душе” придется кухня далекой загадочной страны. Одно в моем меню остается неизменным – это суши для Стива. От одной мысли о нем запылали щеки, а сердце забилось в три раза быстрее.
***
- Все хорошеешь, Эйприл, хотя это уже в принципе невозможно! – традиционно приветствовал меня Джордж Ричардсон, профессор истории, протягивая мне букет роз. Рядом с ним, смущенно потупясь, стояла его хорошенькая жена Рейчел. Как всегда, она промямлила что-то невразумительное и клюнула меня в щеку. Профессору уже за сорок, а его жена - моя ровесница. Про себя я зову ее «Барби». Такие же длинные ноги и такое же кукольное красивое личико. Такое впечатление, что и в голове у нее тоже опилки – или что там в голове у куклы? Но она совершенно безвредна. Слава богу, ей достает ума не вмешиваться в наши беседы. А может быть, просто Джордж велел ей помалкивать, чтобы не выставлять напоказ свою глупость. Но, надо признаться, они смотрятся просто замечательно вместе: всегда элегантный Джордж с седыми висками и умными веселыми глазами и высокая, длинноногая, белокурая Барби с волосами по пояс.
Я оставила входную дверь приоткрытой как приглашение войти, и повела чету Ричардсонов в гостиную. Из плотно закрытой двери кухни не доносились запахи, чобы не дразнить гостей.
- Я сыграю вам новую пьесу, - сказала я, открывая крышку рояля. Музыкальное представление в начале вечера было такой же традицией, как приветствие Джорджа. Сомневаюсь, что Рейчел сможет оценить мое мастерство или насладиться музыкой, но Джордж – огромный поклонник моего музыкального таланта, и в целом у него интересный и свежий взгляд на любое произведение искусства.
- Прелестная музыка, грустная для вальса, пожалуй. А кто ее написал? – спросил Джордж. Я обернулась, чтобы ответить, и увидела Стива. Он стоял на пороге комнаты. Как всегда, меня накрыла жаркая волна. Интересно, заметно ли мое состояние окружающим?
Стив поздоровался с нами.
- Я слышал, как ты играла. Что это?
Да, похоже я всех удивила. Если Стив не знает, что это за музыка, то про остальных и говорить нечего. Так что сюрприз удался.
- Это вальс Грибоедова. Был такой русский дипломат и писатель. Он прославился всего из-за одной комедии, хотя написал несколько. Он был убит в Персии толпой, ворвавшейся в русское посольство. Потом шах Персии, чтобы умилостивить русского царя, подарил ему огромный бриллиант, который так и называется «Шах».
Я подняла глаза на Рейчел. Она слушала с открытым ртом, в голубых глазах неподдельный интерес. Вот не знала, что красотку Барби можно чем-то расшевелить. Может, рассказать еще, что бедному дипломату отрезали голову и всячески издевались над останками? Нет, пожалуй, это не лучшая тема перед едой. Тут я перевела взгляд на Стива – и ужаснулась. Бледное, искаженное болью лицо - как застывшая маска, а синие глаза кажутся черными. Такое впечатление, что его скрутил внезапный приступ мигрени. Я поспешно пригласила всех в столовую.
Глава 2. Стив
За ужином я почти не отрывала глаз от Стива. Впрочем, к этому все должны были уже привыкнуть и не обращать внимания. Стив всегда ведет себя совершенно непринужденно под моим пристальным взглядом. Ничего не могу с собой поделать. Я никогда не встречала такого образчика мужской красоты, хотя до знакомства со Стивом я считала Майкла самым привлекательным мужчиной на свете. Именно из-за Стива я не приняла предложенный мне пост профессора физики в Кембридже, не переехала жить к мужу в Лондон и не осталась в семейном доме в Оксфорде.
Очень хорошо помню нашу первую встречу, несмотря на свое тогдашнее ужасное состояние. Полгода тому назад мне позвонили во время заседания группы физики и химии твердого тела в Кавендишской лаборатории Кембриджа и сообщили о смерти отца. Хотя ледяная ладонь сжала сердце, но разум отказывался верить. Папа, такой молодой, веселый, красивый? Не может быть. Автокастрофа? Незнакомый голос в трубке сказал:
- Его сердце остановилось.
Сердце? Он никогда не жаловался на сердце. Каждое лето он выкраивал пару недель для путешествия на своей яхте, а зимой непременно катался на горных лыжах. Почти каждый день играл в теннис. Здоровый, сильный мужчина, которому едва исполнилось 50 лет.
Я решила немедленно выехать в Бэрстед, где отец свил гнездышко относительно недавно, когда перенес в Кент все свое производство. Красивая деревушка неподалеку от средневекового Лидского замка. Туристы, приезжающие на поезде полюбоваться замком, в ней практически не задерживаются. Мама скучала по Оксфорду и, в конце концов, стала жить на два дома. Отец как-то сообщил нам, что у него образовалась прекрасная компания для бриджа: профессор истории с молодой очаровательной женой и главный констебль графства. Мама была в ужасе. Не из-за профессора, конечно, а полицейского. Хотя главный констебль графства – это вершина полицейской карьеры, дальше идет уже министр внутренних дел, но ему необходимо пройти все ступени служебной лестницы – стало быть, начинать с простого копа. Мама, происходившая из семьи, в которой были русские князья, а также английские аристократы, ученые и государственные деятели, была снобом, хотя отлично умела это скрывать. Только я одна, пожалуй, заметила ее реакцию. Мама ни разу не осталась в Бэрстеде в пятницу, когда собиралась компания, лишь бы не знакомиться с новыми папиными друзьями. Сам-то отец был от них в восторге. Ну, а мне было все равно: в моей студенческой среде кто только не водился!
В тот страшный ноябрьский вечер, почти слепая от слез, я выбралась на автостоянку, где меня догнал профессор Минамото и решительно сказал на своем забавном английском:
- Эйприл, я не могу отпустить тебя в таком состоянии. Я поведу машину.
Я не смотрела на часы и не знаю, сколько времени ушло на дорогу, но, наверное, было заполночь, когда Минамото остановился у ворот нашего дома. Я вышла и увидела Майкла, опиравшегося на капот чужого автомобиля. Кажется, это «Лексус». Почему он приехал не на своей машине? Может, он все же привез своих родителей, хотя они должны были готовиться к поминальной службе в Оксфорде? Тогда где они? В доме? Дом был хорошо виден сквозь ограду, и ни одно окно не было освещено.
- Майкл, - бросилась я к нему и осеклась. Это был не Майкл. Чуть повыше и такой же стройный. Такое же безупречное лицо. Глаза, которые в слабом свете фонаря были очень темными, смотрели на меня участливо.
- Доктор Толбот? Меня зовут Стивен Роквуд. Я – старший констебль графства Кент и большой друг Вашего отца. Примите мои самые искренние соболезнования.
***
В тот раз я почти не общалась со Стивеном Роквудом. Я смутно помню панихиду в местной церкви. Тело отца перевезли в Оксфорд для похорон. Когда первая, самая острая боль притупилась, надо было решать, что делать с огромным промышленным комплексом, оставшимся от отца. У него были не только заводы, но и жилье, построенное для рабочих – целая отдельная страна со своими магазинами, школой и детским садом. Отец не смог бы заработать свои миллионы в области с такой высокой конкуренцией, как электронное и компьютерное производство, если бы не использовал дешевый труд беженцев из разных стран, не только азиатских, но и европейских. В Кенте их полно. Пока дела этих несчастных рассматривают в министерстве внутренних дел, они живут в чем-то наподобие концентрационного лагеря. Пьянство, наркотики и прочие ужасы. Отец договорился с властями, что будет нести полную ответственность за тех специалистов, которых он отбирает среди толпы. На удивление, среди этих людей оказалось много очень грамотных инженеров, особенно из Восточной Европы.
Когда-то мне пришло в голову сравнение со Скарлет О’Хара и ее лесопилкой, где она использовала труд заключенных. Побывав на территории папиной империи, я изменила свое мнение. Отец построил целый городок для своих сотрудников. Спортивный зал, теннисный корт и бассейн, которыми, кстати, пользовался и мой отец. Своя поликлиника – среди беженцев есть врачи. Пьянство в городке категорически запрещено, даже в нерабочее время. Люди дорожат работой, поэтому это случается крайне редко. Я думаю, что немногие из них дома имели такие же условия для работы и жилья. Интересно, что некоторые из «свободных» специалистов предпочитают жить там, а не «на воле».
И вот теперь мне предстояло решить их судьбу. Наша семья владела контрольным пакетом акций компании, которую отец когда-то создал с двумя своими друзьями-единомышленниками. Мама ничего не понимала в делах отца и не вмешивалась в его работу. Меня же папа привлекал к сотрудничеству с первых студенческих дней, почему-то думая, что у меня поистине гениальные мозги. Я действительно однажды помогла ему очень серьезно, предложив новую технологию для увеличения объема памяти компьютеров, что позволило ему сразу же оставить конкурентов позади. Я ни за что не хотела расставаться с его заводами, на которых я знала все и вся, и в которые вложила часть своих знаний. Надо было подыскать толкового главного администратора. На технического директора, Уинстона Ганга, я могла положиться полностью. Его семья перебралась в Англию из Индии давно, столетие назад. Так что для меня он стопроцентный англичанин, и образование у него прекрасное, с моей точки зрения. А именно: он учился там же и тому же, что и я.
Где-то глубоко в подсознании гнездилась мысль о Стивене. Эта мысль меня беспокоила, как заноза. Возможно, меня, зацепило его удивительное сходство с Майклом – и я решила взять отпуск на месяц и временно возглавить папино производство, подыскивая надежного управляющего, а заодно присмотреться к главному констеблю графства. А через месяц я была влюблена в Стива Роквуда настолько, что мне было легче умереть, чем уехать из Кента.
Глава 3 - Алмаз «Шах» и другие камни
Итак, за ужином я практически не сводила со Стива глаз. Он выглядел уже нормально и даже заметно повеселел к концу трапезы. Еще бы, моя рыба с грибочками, таявшая во рту, могла привести в хорошее расположение духа даже висельника.
Когда мы уселись за карточный стол, вооружившись напитками, Рейчел вдруг снова заговорила о Грибоедове. Конечно, запомнить и произнести его фамилию она не могла, но было заметно, что его судьба очень ее тронула.
- Почему алмаз отдали царю? У этого дипломата не осталось семьи?
- Его вдове было, кажется, всего 16 лет. Красавица грузинка. Я думаю, что с таким драгоценным камнем царю было трудно расстаться.
- Это алмаз исключительной чистоты, желтого цвета, весом почти 90 каратов, - сказал вдруг Стив. Мы с любопытством посмотрели на него.
- Ты что-то знаешь об этой драгоценности? – спросила я.
- Милая Эйприл, ты же в курсе, что я знаю о камнях очень много, а о драгоценных – почти все.
Честно говоря, для меня это было новостью. Стив не перестает меня удивлять.
- Да, Эйприл, я совсем забыл. Я принес тебе книжку. Странное совпадение – она как раз об алмазах. Думаю, что тебе будет интересно.
Стив никогда не приходит без маленького подарка. Если это не цветы, то диск с музыкой, фильм или книга.
- Стив, расскажи, что стало с камнем, – нетерпеливо попросила Рэчел. Как это не похоже на нее!
- Он так и остался в России. Сейчас он хранится в московском Кремле, вместе с другими драгоценностями. Это удивительная коллекция, ничуть не уступающая сокровищам английской короны в Тауэре. Тем более, все сокровища подлинные, а не копии, как у нас. По крайней мере, были тогда, когда я их видел.
Еще одна неожиданность. Я не знала, что Стив бывал в Москве. Сама я ни разу не ездила на родину предков. Но по-русски говорю свободно и совсем без акцента. А Стив продолжал:
- На камне продолговатой формы в разное время три шаха сделали надписи со своим именем, начиная с 1000 года – по исламскому календарю.
