ГЛАВА 1
Подушка сегодня была на удивление твёрдой и тёплой. Почти обжигающей. Только сил поднять голову и проверить, на чём я опять уснула, не было совершенно.
Если бы не тепло, исходящее от предмета, то я бы решила, что это стол или, возможно, один из учебников. Судя по всему, сегодня мне предстояло бороться не только с синяками и бледностью, чтобы не быть похожей на поднятое умертвие, но и избавляться от красного следа на щеке.
Но что поделаешь?
Близилась последняя, если не считать выпускные экзамены, самая сложная сессия, и завалить её мне было ни в коем случае нельзя.
Я лениво приоткрыла один глаз, но это мало помогло: в комнате было сумрачно. А, учитывая, что сейчас зима, то понять, поздний ли это вечер или раннее утро было совершенно невозможно.
“Лучше бы вечер”, – подумала я.
Тогда у меня было ещё бы несколько часов на то, чтобы выспаться.
Я вздохнула, закрывая глаза и устраиваясь удобнее, и тут моя “подушка” зашевелилась. И всё сразу встало на свои места.
– Огонёчек, прекрати, – сказала ласково я, пытаясь рукой нашарить его голову, чтобы погладить.
Огонёк – огненная саламандра, фамильяр Саманты, одной из моих соседок по общежитию. Красивой блондинки с кукольной внешностью: длинными белоснежными волосами, голубыми глазами, алыми губами и фигурой на зависть многим.
Я была уверена, что у неё не было бы отбоя от женихом.
Если бы не одно “но”.
Её отец был банкротом.
Две же другие мои соседки по общежитию были брюнетками, как и я. Только у Беатрис волосы были кудрявыми, а у Эстер – прямыми. У меня же они лишь немного вились.
Правда, Огонёк, которым Саманта обзавелась ещё на третьем курсе, во время специализации, ни в какую не желал ограничиваться лишь её спальней. Так что она периодически его теряла, а мы находили у себя в комнатах. И если меня и Беатрис это никак не волновало, то Эстер Огонька недолюбливала и яростно гоняла, называя Мелким пакостником.
Потому что из её комнаты он практически не вылазил.
Эстер обожала зелья, но пока не знала, какую специализацию выберет: фармакологическую, бытовую, косметическую или какую-то ещё, а потому постоянно экспериментировала и что-то варила, часто жутко вонючее. И никакие заклинания и защитные артефакты, из тех, что могла себе позволить пусть и не самая бедная, но всего лишь студентка, против Огонька не помогали.
И ладно бы он просто пробирался в её комнату.
Но его почему-то с невероятной силой тянуло не только к котелку Эстер, в котором она обычно оставляла настаиваться очередное зелье, но и к уже готовым и запечатанным в колбы и пузырьки. Как он умудрялся при этом их открывать, а не просто бить, имея только короткие лапки, хвост и ряд мелких, но острых зубов, для нас оставалось загадкой. Иногда я с улыбкой представляла, как он лежит где-нибудь на ковре в комнате Эстер, обняв коротенькими лапками пузырёк, и отчаянно пытается выдрать пробку.
Я тихо хихикнула, представив эту картину.
Правда, Эстер моего веселья никогда не разделяла.
И её можно было понять, ведь зелья обычно были сложными и варились, а потом настаивались иногда несколько суток. И ладно ещё, когда он портил её личные экспериментальные зелья, но некоторые были предназначены на сдачу по предметам и преподаватели с каждым разом всё меньше верили оправданиям Эстер, что их “разлила саламандра”.
Так что у нас практически каждый вечер происходило одно и то же: сначала Сэм теряла Огонька, а вскоре раздавался возмущённый вопль Эстер. А вскоре маленькая, но юркая ящерица со всех лап убегала от разгневанной адептки, которая мчалась следом с чем-нибудь наперевес.
Правда, Огонёк хоть за последний год и подрос, но был всё ещё довольно небольшим. В то время как тот, чьё тело я методично ощупывала, был явно крупнее. Тревожный звоночек прозвучал на краю моего сонного сознания, но я не успела понять, что он значит, когда рядом послышался вкрадчивый мужской голос:
– Я ещё даже не начинал, Колючка.
И сон тут же улетучился, а я резко распахнула глаза, тут же встречаясь взглядом с моим заклятым и давним, ещё с первого курса, врагом, Винсентом вон Шраймсом. В комнате было гораздо светлее, видимо, он успел зажечь лампу. А его лицо было так близко от моего, что я могла разглядеть даже маленькую родинку возле правого глаза. А ещё: гладко выбритый мужественный подбородок, прямой нос, точёные скулы, полные, словно у девицы, губы и высокий лоб, на который небрежно падали пряди чёрных волос. Его тёмные глаза смотрели пристально и чуть насмешливо.
Выглядел он на удивление хорошо для того, кто только что проснулся.
– Так и будешь любоваться мною, Колючка, или что-нибудь скажешь? – прошептал он, склонившись ещё ближе.
И только тут я поняла, что лежу у него под боком, плотно прижавшись и закинув на него ногу. При этом моя рука покоится на его обнажённой груди. А его – лежит на моей талии, обжигая жаром сквозь тонкую ткань пижамной рубашки, и медленно, но верно поднимается всё выше к моей груди и совсем скоро её коснётся.
– А ну, убирайся из моей кровати! – крикнула я и рванула из его объятий в надежде дотянуться до тумбочки и огреть этого гада чем-нибудь потяжелее.
Да хотя бы той же лампой!
Я одновременно усиленно работала ногами, пытаясь спихнуть Винсента с кровати, шарила рукой позади и пыталась призвать магию. А ещё – рассчитать в уме такую силу удара, чтобы только столкнуть его, но не разнести случайно комнату и не вызвать слишком много шума. Потому что на шум тут же сбегутся не только мои соседки, но и всё общежитие, если не вся академия.
А это мне нужно было меньше всего.
Но моя односпальная кровать, словно стала бесконечной, и всё не заканчивалась и не заканчивалась. А вместо тумбочки я шарила ладонью по простыне, шёлковой и скользкой. Я замерла всего на мгновенье, осознавая, что что-то тут не так. Потому что простыни у меня всегда были самыми обычными, хлопковыми, да и кровать, на которой мы ещё как-то могли поместиться в обнимку, стала какой-то подозрительно большой. Но этого мгновенья Винсенту хватило, чтобы перехватить инициативу, и упасть сверху, сжав одной ладонью мои руки над головой, с одной из которых вот-вот должен был сорваться магический заряд, а другой – рот.
– Я и не знал, что ты такая активная в постели, – прошептал он.
Чем вызвал у меня новую волну паники.
Конечно, на такого красавчика, а при всей неприязни я не могла не признать очевидного, да ещё наследника древнего и богатого магического рода, девушки и так вешались гроздьями. Так что ему вроде бы не было нужды забираться в мою комнату. Тем более что я была не в его вкусе, о чём он не забывал напоминать мне периодически. Но всё же он забрался и прямо сейчас лежал на мне, вжимая в матрас с такой силой, что я чувствовала все его выпуклости. И одна такая выпуклость как раз упиралась в мой живот и не добавляла спокойствия.
– Сейчас я медленно уберу руку, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. – И ты без крика и истерики объяснишь мне, как и, главное, для чего забралась в мою спальню и кровать.
Что?
ЕГО спальню и кровать?!
Я тут же затихла, затем подняла взгляд, замечая балдахин, кажется, бордовый, резные столбики и изголовье кровати, а, повернув голову, ещё и большую пузатую лампу с бархатным абажуром, стоящую на прикроватной тумбочке. Дотянуться до которой я вряд ли бы смогла.
И тут я со всей ясностью осознала, что да, спальня это не моя.
Потому что такого богатства в моей комнате точно не было. Только как я здесь оказалась, я и сама не знала.
Всего в академии было три типа общежитий.
В первом, самом бедном варианте, был длинный коридор с множеством комнат, в каждой из которых жило от двух до четырёх человек, и общая душевая с туалетом. Во втором, в котором жила я, общежитие делилось на блоки для четырёх человек с общей гостиной и ванной комнатой, а также четырьмя отдельными маленькими спальнями. И третьим, для самых богатых, которые жили отдельно и имели несколько личных комнат, включая как минимум спальню и ванную. А ещё: гостиную, столовую, кабинет и гардеробную.
От количества комнат зависела и оплата.
Аристократы стремились непременно поселить отпрысков пусть в самом экономном, если это слово вообще тут применимо, варианте, но именно третьего типа общежития. Лишь бы не ударить в грязь лицом перед обществом.
Конечно же, мебель и отделка комнат во всех трёх вариантах отличалась.
И сильно.
А ещё к студентам последнего типа общежития приходили слуги для уборки, правда, делали они это за отдельную плату. Впрочем, эта услуга была доступна всем, но лично я не видела смысла тратить деньги на то, что в состоянии сделать сама. Пара не самых сложных бытовых заклинаний, и всё.
Правда, когда-то давно и мои предки селились только в общежитии третьего типа.
И я бы могла, если…
Впрочем, сейчас это было уже не важно.
От Винсента не укрылась перемена в моём настроении, потому что руку он с моего рта убрал и даже немного отодвинулся. А ещё он аккуратно и подозрительно нежно заправил прядь моих волос за ухо.
Но последнее, скорее всего, мне показалось.
Потому что нежность и Винсент, во всяком случае, в отношении меня – вещи несовместимые.
– Так что, Колючка, ответишь или так и будешь рассматривать мою комнату?
Колючка.
Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
Это прозвище он дал мне давно.
Хоть я и не помнила, когда точно, как и из-за чего вообще началось наше противостояние. Казалось, оно было всегда. Как были и есть зима, весна, лето и осень.
– У меня есть имя, – сказала я, переводя взгляд с лампы на Винсента. – И вообще, слезь с меня.
Я упёрлась ладонями в его голую грудь в тщетной попытке оттолкнуть. Но с таким же успехом я могла бы пытаться двигать каменные стены в академии.
– Сначала забираешься ко мне под бок в кровать, потом возмущаешься. Ты уже определись, чего хочешь на самом деле, Колючка, – практически промурлыкал он, склоняясь ниже, и явно специально меня провоцируя.
– Я. Никуда. Не. Забиралась, – возразила я, а потом ущипнула его за соски. – Это какая-то ошибка.
Очень странная, если на то пошло.
Потому что и на моей спальне, и на его стояла защита. А я не была ни портальщицей с сильным даром, ни просто одарённой магичкой. Правда, если в первом случае такой переход мог быть случайным, то во втором – только намеренным. А добровольно я в спальню Винсента не полезла бы ни за какие богатства этого мира.
Он громко вскрикнул, ослабляя хватку.
И я, наконец, смогла спрыгнуть с кровати, утопая ступнями в мягком ворсе ковра, и отбежать на безопасное расстояние, по пути наступив на что-то острое. Кажется, он или недоплачивал слугам, или они ему за что-то мстили.
– В постели нужно начинать с классики, Колючка, – сказал Винсент, садясь. – А потом уже переходить к чему-то более… кхм… необычному.
Его взгляд скользнул по мне сверху вниз и обратно, а губы растянулись в ехидной усмешке.
И я поняла – сейчас он скажет гадость.
– Милая пижамка, – протянул он. – Для девочки лет семи.
Кто бы сомневался, что ему не понравится.
Девушки, с которыми он коротал ночи, точно никогда не приходили в таком. Правда, по слухам, надолго они всё равно в его постели не задерживались. Хотя каждая следующая непременно была уверена, что станет той самой, единственной. А попадали они к нему через специальные одноразовые маленькие артефакты-переносчики, ведущие прямо в спальню. Так как девушки довольно часто хвастались ими, то я знала, как они выглядят, и недавно даже, кажется, видела такой у кого-то из знакомых.
Моя же пижама на фоне их нарядов наверняка выглядела слишком детской. Но она нравилась мне и вообще-то была не предназначена для взора богатеньких потаскунов. Розовая и вся в сердечках. А ещё не совсем новая и слишком тонкая. О последнем я вспомнила, заметив его, несмотря на произнесённые только что слова, весьма заинтересованный взгляд, остановившийся где-то в области моей груди. И тут же сложила руки, прикрываясь.
ГЛАВА 2
– Ещё одно слово и я проверю прочность вот этой лампы на твоей голове.
Я кивнула в сторону прикроватной тумбочки. К счастью, для этого существовала магия и подходить близко мне было не нужно.
– И вообще, отвернись.
– Может быть, мне ещё выйти из комнаты?
Он удивлённо приподнял бровь.
– Было бы неплохо, – кивнула я. – Заодно мог бы поискать что-нибудь для меня. Не идти же мне в таком виде по общежитию.
– Для той, кто без спроса забралась в чужую спальню, ты что-то слишком наглая, Колючка, – сказал он, вставая, и тут же зашипел, приподнимая ногу, а затем резво наклонился и поднял что-то маленькое. – А вот, кажется, и способ нашёлся. Только я тебе его не давал. Признавайся, Колючка, у кого ты его украла?
Я тут же подошла ближе, чтобы разглядеть его находку. На ладони Винсента покоились осколки чего-то маленького и подозрительно знакомого.
Я нахмурилась, вспоминая, где могла это видеть.
– Это же один из твоих переносчиков.
– Только не нужно изображать, что ты впервые его видишь. Если тебе так хотелось попасть ко мне в спальню, нужно было сказать, и я бы пригласил тебя лично, – усмехнулся он и добавил: – Кажется, недавно я давал такую одной из твоих соседок. Кудряшке… Как её там…
Я резко подняла голову, чуть ли не сталкиваясь с ним носом.
– Беатрис. Её зовут Беатрис. И ты совершенно точно ошибся. Потому что ни одна из моих соседок не взяла бы такую дрянь.
Я скривилась, отходя от него подальше.
– Так что? Ты мне что-нибудь дашь? У тебя наверняка в гардеробной найдётся ненужный плащик. Желательно двухцветный, чтобы на улице я смогла его вывернуть.
И меня потом не опознали.
Но это я вслух говорить не стала.
Так вышло, что с самого начала, когда меня заселили в общежитие, все мои соседки были не только с разных факультетов, но и курсов. И, пока я училась, они постепенно, год за годом, менялись на новеньких. Беатрис пришла последней полтора года назад и была сейчас на втором курсе. И хоть я знала её меньше остальных своих соседок, но всё равно была уверена, что она бы ни за что не взяла этот артефакт.
А сказал это Винсент, чтобы меня задеть. Вряд ли он вообще помнит всех девушек, которым даёт их.
Он ничего не сказал, а, скинув осколки в мусорное ведро, направился прочь из комнаты, а я – следом. Чтобы проконтролировать его выбор, конечно же.
Ну, и просто из любопытства.
Из спальни мы попали в гостиную размером побольше той, что была у нас с девочками. Свет тут же зажёгся при нашем появлении. Скорее всего, тут были использованы новомодные артефакты движения. А вот в спальне их не было, потому что, когда я вскочила с кровати, свет не загорелся.
Впрочем, ничего удивительного в этом не было, учитывая, зачем он туда водит девиц.
Обстановка тут была богатая. На полу – паркет и ковры, тут и там позолота, шикарная люстра, добротная дорогая мебель.
Довольно симпатично.
Из гостиной вело несколько дверей.
Винсент выбрал ту, что была слева от спальни, и двинулся к ней, а я – за ним. А то он ещё выберет какой-нибудь старый драный плащ. С него станется. Хотя такого в его гардеробной быть не должно по статусу. Но я чувствовала, что для меня он и не такое найдёт.
