ВСЕ БАБЫ – БЛЯ…
Весь мир – бардак,
Все бабы – бляди.
Вильям Шекспир,
из черновиков комедии
«Как вам это понравится»
Штирлиц шёл по улице.
Навстречу ему шли бляди.
- Штирлиц, – подумали бляди.
- Бляди! – подумал Штирлиц.
Юлиан Семёнов,
из неопубликованного никогда
Моим учительницам, ученицам, возлюбленным, подстилкам, а также всем прочим женщинам-соавторам этой книги, которых я забыл упомянуть в своём сладком перечне –
ПОСВЯЩАЕТСЯ:
Тане Шурыгиной, царствие ей небесное, которую я познал летней ночью у подножия водонапорной башни, и которая впервые открыла мне ворота в рай;
Гале Золотаиной, которой я обязан первой мужской любовью и первыми настоящими стихами;
Нинке Тараниной, замарашке, которую я драл прямо в груде зерна на городском элеваторе;
Рите Щербаковой, странному существу с кошачьими глазами и гибкой мальчишеской спиной;
Людмиле Марковой, моей первой жене и матери моего сына;
Наде Шнидровой, которая первой показала мне, насколько хороша может быть женщина в постели;
Людке Смирновой, царствие ей небесное, с которой мы перепихивались прямо на её рабочем месте, взрослой женщине с большой грудью;
Ленке-дурочке, которой я впердолил стоя в больничном подвале, и моложе которой в жизни у меня не бывало;
Вальке Студенковой, глупой тётке, к которой я ходил трахнуться лишь ради облегчения, когда сперма начинала уже капать из ушей;
Ленке Кузнецовой, поэтичной бляди в очках, которую дождливую летнюю ночь напролёт я пежил на чердаке студенческой общаги в Томске;
Ирке-цыганке, маленькой, худой и горячей самке;
Любке Гутниковой, лживой неимоверной бляди с беспонтовой претензией на незаурядность;
большеротой и замужней Наде, которую я, провожая домой, оттянул встояк поздним вечером на школьном дворе;
Тане, поэтессе и художнице, которую я полночи уламывал в её гостиничном номере, потому что у девчонки была течка;
Ирке Смирновой, спортсменке-лыжнице, которая умела прикольно сокращать мышцы влагалища;
Ирке по прозвищу «Дядька», большой и глупой рыжей тёлке, вспоминая секс с которой, я потом долго ржал, потому что своей менструальной кровью она ухитрилась вымочить целое полотенце, которым подтиралась;
Гале Шевень, бывшей зечке, женщине с самой прекрасной в мире грудью;
Наташе Пелих, с которой мы трахались исключительно в её ночные дежурства на троллейбусной электроподстанции;
Флюре Вильдановне Прокудиной, забавной восточной женщине, у которой в спальне стояла круглая кровать;
Наташе Кесаревой, толстой белобрысой и очкастой страшиле, от звуков голоса которой у меня всё переворачивалось внутри от возбуждения;
Татьяне Шумиловой, цветущей красавице-медику, с которой мы странно встретились и странно разошлись;
Тане Урванцевой, моей несбывшейся судьбе, которую я бросил сам и о которой сожалею до сих пор;
Светке Смелянцевой, которую я полюбил в пять лет, но которую трахнул лишь спустя двадцать лет;
Ленке Тёйбиш, мировой девке и алкашке, пьющей даже лосьон после бритья;
Светке Южиковой, моей студентке, нахальной, глазастой и с неимоверно длинными ногами;
Маринке Бородач, дикой и религиозной бабе с поэтическими наклонностями;
Ире Ерёминой, худенькой женщине, которая имела всё, и которую я вспоминаю с почти братской благодарностью;
блондинке Наташе с улицы Суворова, которая помогла мне в постели заглушить сердечную боль и тоску по другой женщине;
Вальке Зуевой, грязной бичёвке, которую я напоил брагой, а потом из озорства всего за полчаса кинул ей три палки и дополнительно дал за щеку;
Ире Василенко, которую я трахнул среди картофельных кустов на дачном участке;
Таньке Жижиной, студентке культпросветучилища, у которой была кунка размером с мышиный глаз;
Ире Маслюковой, большой женщине, которая присылала мне хорошие стихи, плохо еблась и была влюблена не столько в меня, сколько в мой виртуальный образ;
безымянной тётке, которую я случайно встретил в зимнем Новокузнецке на улице, завёл в подъезд да оприходовал ко взаимному удовольствию;
Тане Богиной, возбуждающе худой блондинке с Урала, моей мимолётной и горькой любви, с которой мы встретились и расстались в Москве;
Людке-официантке из кафе «Встреча», простой девчонке, которая любила ходить ко мне, чтобы потрахаться и принять ванну;
безымянной девке из общаги, которая почему-то не хотела давать мне по пьяни, пока я не перекрыл ей кислород, схватив за глотку;
Лизе с Телецентра, с которой мы случайно очутились в одной компании и в одной постели;
Ларисе Цаберт, блондинистой, холодной и высокомерной немочке, которая ужасно стеснялась своего низкого происхождения;
Лерке Рощиной, моей второй жене и матери моей дочери;
Рае, учительнице из Осинников, которая бодро отсасывала у меня в гостиничном номере;
Ленке Огородовой, крупной блондинке и театральному администратору, которая приехала из Забайкалья с театром на гастроли да попала под меня;
Лене Маисей с молококонсервного завода, которую я дрюкнул прямо на полу в туалете гостиничного номера, и которая очень хотела родить ребёнка от меня;
Ольге, мировой худой девке, злоебучей в постели, которая, к сожалению, позже спилась;
Оле-чёрненькой, жизнерадостному и вечно улыбающемуся существу с тремя детьми;
Лене Волковой, художнице по керамике, с которой мы провели всего одну, но о-очень забавную ночь;
Оле Веклич, уборщице из гостиницы, которая была бесподобна в постели;
татарке Соне, знойной женщине, инвалиду на коляске, которая обоссалась подо мной;
безымянной девушке с родины Василия Шукшина, которую я снял на одну ночь в грязной и пьяной бийской гостинице;
Людмиле Мельниковой, занесённой каким-то ветром из Белоруссии женщине-зубному технику, которая называла меня «птичкой»;
Наташе, студентке, подрабатывавшей уборщицей: я поимел её, пользуясь своим служебным положением;
Жанне Латош, школьной подруге моей сестры, милой, нескладной и ужасно невезучей в личной жизни женщине;
Гале Маркушиной, студентке-математику с красивым голосом, по уши влюблённой в меня, с которой мы на скорую руку перепихнулись всего однажды во время одного из корпоративов;
Гале Крижевских, нежной женщине-товароведу с тонкими чертами лица, жившей в коммуналке;
Лиде с Бульвара, эффектной длинноволосой самке, которая вместо КГБ смешно выговаривала «кэкэбэ»;
Лиле Герус, художнице, рафинированной сучке, с которой мы любили пить тёмное пиво, слушать «Where The Wild Roses Grow» и трахаться в морозы;
Вике Ануфриевой, упёртой женщине-Тельцу, которая беззаветно любила меня, и перед которой я жестоко виноват;
Любе с завода, простой рабочей тётке, пережившей смерть своего ребёнка: мы познакомились по переписке и провели вместе всего одну ночь;
Вальке Бастрыгиной, преподавательнице горного техникума, решительной и блядовитой бабе;
юной побродяжке, с которой по пьянке я познакомился на улице зимним вечером и выебал её прямо на ступеньках в подъезде;
Свете с улицы Инициативной, которую я почему-то совсем не помню, но которая, тем не менее, присутствует в моём перечне – ну и пусть будет;
Оле из села Мохово, которая так возбудила меня, что я кинул ей за ночь восемь палок;
Вальке, настоящей грузинке, работавшей начальником РЭУ, что ничуть не делало её хуже в постели;
Наташке с улицы Металлистов, глуповатой девке, которая любила трахаться сидя верхом на мне;
милой скрипачке Наташе из симфонического оркестра, возвращаясь от которой, я в зимнем трамвае приморозил себе простату;
Ленке Басаргиной, примитивной деревенской тёлке, с которой единственный раз в жизни я ощутил весь ужас импотенции;
Ленке Кисляк, близорукой библиотекарше, с которой, потрахавшись, мы смотрели в телескоп на звёздное небо;
похожей на актрису Вию Артмане высокомерной безымянной бабе, которую я драл целый час не переставая;
Наташке Богдановой, мировой девке с самыми маленькими сиськами, которые мне доводилось щупать;
Ленке Воеводовой, тайной алкашке, которую я транспортировал домой с корпоратива да по случаю и отхарил, бухую;
Ольге Тепцовой, которой я присунул по тихой грусти, когда после пьянки спал с двумя бабами в одной постели;
Светке Сагаре, на которой я от неудовлетворённого вожделения едва не сломал свой хуй;
Вале Гапоненко, деревенской дурочке с недоразвитым, но ужасно вонючим влагалищем;
Ленке Сухих, маленькой рыжей бляди, которую я любил, как никакую другую женщину в жизни, и у которой была самая сладкая кунка изо всех, какие я пробовал когда-либо;
Лариске Филипповой, мировой бабе и хорошей журналистке, которую я жарил раком в кустах парка, и которая наступила там в чьё-то говно;
Наташке, тупой и флегматичной деревенской девке, приспавшей своего новорожденного ребёнка;
Татьяне, чем-то похожей на певицу Анну Герман школьной директрисе с распущенными белокурыми волосами: с ней мы еблись ветреной сентябрьской ночью, бросив матрас на пол посредине моей пустой берлоги;
Наташке-воспитательнице из спецшколы, с которой мы вдвоём обожрались водки, а потом ночь напролёт ебли и облизывали друг друга;
поварихе Оле Рябухиной, которую пьяненькой я снял на остановке зимним вечером, и пары палок с ней мне вполне хватило;
Ленке Липуновой, толстой заводчице фиалок и матери Терезе для бездомных псов, которая любила, похрюкивая, трахаться, но совершенно не умела этого делать;
эпилептичке Насте, которая безудержным онанизмом испортила себе всё своё естественное либидо, а мне – удовольствие;
Вале Сухотериной, которая боготворила меня и в просторах Горного Алтая упорно сосала мой хуй, да только мне она на хуй была не нужна;
Оксанке Федотовой, странной смуглой девчонке с большими и дурно пахнущими ногами, одержимой карьерными фантазиями и желанием постоянно получать дополнительное образование;
Таньке с «Радуги», крупной тёлке, которая любила стоять у моего окна и смотреть на улицу, тогда как я старательно обрабатывал её сзади;
Ленке-банкирше, ездившей на Subaru и писавшей стихи огромной тётке, по которой я ползал со своим хуем в страшную грозовую ночь;
Ленке Кшнякиной, которая влюбилась в меня девочкой-школьницей, но попала в мою постель лишь через двадцать лет – уже очень забавной тёткой б/у;
Наденьке Рубцовой – светленькой девочке, перенёсшей несколько операций по поводу рака, у которой в спальне стоял огромный металлический сексодром из Малайзии, и с которой мне едва не удалось построить некое подобие семейной жизни;
Ленке-рекламистке из газеты «Кузнецкий край» – здравой и много хапнувшей в жизни горя бабёнке без иллюзий, с которой мы как-то раз после пьянки завалились в мою берлогу и практически по-дружески прокувыркались полночи;
дневной красавице Юльке, страшненькой, но очень ебливой девке, которая любила среди рабочего дня потрахаться втайне от своего мужа на съёмных квартирах;
программистке Натали, которая любила анальный секс и таки неплохо занималась им;
торговке пивом Оксанке Пушенко, у которой все бёдра были в шрамах от операций после автокатастрофы, и которую я от души поимел на сидении своего авто;
маленькой и худенькой скорпиошке Оксане Проскуриной, у которой, тем не менее, была широкая пизда с закоулками, а также горячее стремление вырваться за пределы своей примитивной жизни с мужем-алканавтом;
Лариске Шереметьевой, дочери моего бывшего работника, женщине, перенёсшей два брака с урками, которая в перерывах между еблей сутки напролёт курила в постели и рассказывала мне всю свою жизнь;
Ольке Ивановой, студентке мединститута, крупной девке с детским лицом и не по возрасту циничным характером, которая очень любила ебаться и забавно именовала меня «заей»;
Ольге Дрёмовой, понемногу спивающейся медичке, амбициозной и заносчивой бабе, у которой были очень красивое лицо и уже расплывающееся дряблое тело с никакушенькой пиздой;
Нюрке, большой тёлке, продающей мясные полуфабрикаты и пишущей очень хорошие стихи, предавшей своего ребёнка и обладавшей неуёмной жаждой новых впечатлений;
Катерине Гордиенко, маленькой сисястой училке из деревенской школы, которая приезжала в областной центр на сессию в университет и поебаться, а ещё очень любила слушать музыку;
Насте, работнице пекарного цеха, не жалевшей себя разговорчивой бабёнке с модельной внешностью и шикарными стройными ногами, с которой мы ночь напролёт жрали коньяк и безжалостно еблись;
Женьке Самохиной, менеджеру в компании сетевого маркетинга, крупной тёлке с мировым характером, которой я, ебясь со всей дури, порвал яичник, и баба едва не завернула ласты в больничке;
Лариске Лапиной, худруку студенческого театра, забавной клоунессе с тонкими чертами лица и мальчишеской фигурой, которая безуспешно пыталась уползти и спрятаться от меня, а я настигал её и драл на всех предметах интерьера, даже под столом;
Ольге Крамор, предпринимательнице, милой и забавной, но очень толстой бабёнке: чтобы добросовестно выебать её несколько раз, мне пришлось собрать всю силу воли;
Свете-Солярис, замужней беспутной бабе с мощным крупом, большой любительнице лошадей и человеческих жеребцов для жёсткой ебли;
Ленке Глоба, социальному работнику, трогательной в своей неудачливой личной жизни бездетной женщине, у которой густыми волосами заросла не только пизда, но и бёдра, и живот до самого пупка;
Светочке Майбуровой, врачу «скорой помощи», миниатюрной и худенькой самочке с неимоверно гибким телом и с очень сильно переломанной психикой, настолько безнадёжно, что даже сказочный секс не смог спасти наши отношения;
Таньке Литош, безработной и беззаботной тёлке с крупными сиськами, которая перепугалась оттого, что в пылу ебли я слегка придушил её, и в панике сбежала от меня посреди ночи;
Гале Кожевниковой, замужнему бухгалтеру из деревни, которая приехала ко мне на выходные, и мы беспрестанно трахались, несмотря на месячные у девочки, так что в итоге безжалостно изгваздали кровью весь мой сексодром;
Ирке, частному юристу и бывшей спортсменке, загорелой и энергичной самке с мускулистой и жёсткой мандой, оставившей меня равнодушным;
Ленке Тулуповой, стилисту с жидовскими наклонностями в характере, первой в жизни увиденной мной бабе с крупными сиськами, но совершенно не имеющей жопы;
Светлане, работнику управления железной дороги, замужней и романтичной, но блядовитой миниатюрной бабёнке, с которой мы ужинали и еблись при свечах, а потом она отсасывала у меня в моей машине прямо у своего дома;
Инночке Курковой, секретарше института культуры, крупной и смешной бурятке-метиске, которую я оттрахал исключительно из этнографического любопытства, но ничего особенного в сексе с ней не оказалось;
Наташке Бруй, безработной стареющей бабёнке с корявыми понтами, которая не только жила с бывшим мужем в одной квартире, но и временами поёбывалась с ним;
Маринке Протасовой, хозяйке мехового салона, маленькой и худенькой рыжей бабёнке, из пизды которой невыносимо воняло псиной;
Ольге Конгаровой, технологу пищевого производства, неглупой и весёлой узкотелой хакасочке со взрывным характером и сладкой пиздёнкой;
Весь мир – бардак,
Все бабы – бляди.
Вильям Шекспир,
из черновиков комедии
«Как вам это понравится»
Штирлиц шёл по улице.
Навстречу ему шли бляди.
- Штирлиц, – подумали бляди.
- Бляди! – подумал Штирлиц.
Юлиан Семёнов,
из неопубликованного никогда
Моим учительницам, ученицам, возлюбленным, подстилкам, а также всем прочим женщинам-соавторам этой книги, которых я забыл упомянуть в своём сладком перечне –
ПОСВЯЩАЕТСЯ:
Тане Шурыгиной, царствие ей небесное, которую я познал летней ночью у подножия водонапорной башни, и которая впервые открыла мне ворота в рай;
Гале Золотаиной, которой я обязан первой мужской любовью и первыми настоящими стихами;
Нинке Тараниной, замарашке, которую я драл прямо в груде зерна на городском элеваторе;
Рите Щербаковой, странному существу с кошачьими глазами и гибкой мальчишеской спиной;
Людмиле Марковой, моей первой жене и матери моего сына;
Наде Шнидровой, которая первой показала мне, насколько хороша может быть женщина в постели;
Людке Смирновой, царствие ей небесное, с которой мы перепихивались прямо на её рабочем месте, взрослой женщине с большой грудью;
Ленке-дурочке, которой я впердолил стоя в больничном подвале, и моложе которой в жизни у меня не бывало;
Вальке Студенковой, глупой тётке, к которой я ходил трахнуться лишь ради облегчения, когда сперма начинала уже капать из ушей;
Ленке Кузнецовой, поэтичной бляди в очках, которую дождливую летнюю ночь напролёт я пежил на чердаке студенческой общаги в Томске;
Ирке-цыганке, маленькой, худой и горячей самке;
Любке Гутниковой, лживой неимоверной бляди с беспонтовой претензией на незаурядность;
большеротой и замужней Наде, которую я, провожая домой, оттянул встояк поздним вечером на школьном дворе;
Тане, поэтессе и художнице, которую я полночи уламывал в её гостиничном номере, потому что у девчонки была течка;
Ирке Смирновой, спортсменке-лыжнице, которая умела прикольно сокращать мышцы влагалища;
Ирке по прозвищу «Дядька», большой и глупой рыжей тёлке, вспоминая секс с которой, я потом долго ржал, потому что своей менструальной кровью она ухитрилась вымочить целое полотенце, которым подтиралась;
Гале Шевень, бывшей зечке, женщине с самой прекрасной в мире грудью;
Наташе Пелих, с которой мы трахались исключительно в её ночные дежурства на троллейбусной электроподстанции;
Флюре Вильдановне Прокудиной, забавной восточной женщине, у которой в спальне стояла круглая кровать;
Наташе Кесаревой, толстой белобрысой и очкастой страшиле, от звуков голоса которой у меня всё переворачивалось внутри от возбуждения;
Татьяне Шумиловой, цветущей красавице-медику, с которой мы странно встретились и странно разошлись;
Тане Урванцевой, моей несбывшейся судьбе, которую я бросил сам и о которой сожалею до сих пор;
Светке Смелянцевой, которую я полюбил в пять лет, но которую трахнул лишь спустя двадцать лет;
Ленке Тёйбиш, мировой девке и алкашке, пьющей даже лосьон после бритья;
Светке Южиковой, моей студентке, нахальной, глазастой и с неимоверно длинными ногами;
Маринке Бородач, дикой и религиозной бабе с поэтическими наклонностями;
Ире Ерёминой, худенькой женщине, которая имела всё, и которую я вспоминаю с почти братской благодарностью;
блондинке Наташе с улицы Суворова, которая помогла мне в постели заглушить сердечную боль и тоску по другой женщине;
Вальке Зуевой, грязной бичёвке, которую я напоил брагой, а потом из озорства всего за полчаса кинул ей три палки и дополнительно дал за щеку;
Ире Василенко, которую я трахнул среди картофельных кустов на дачном участке;
Таньке Жижиной, студентке культпросветучилища, у которой была кунка размером с мышиный глаз;
Ире Маслюковой, большой женщине, которая присылала мне хорошие стихи, плохо еблась и была влюблена не столько в меня, сколько в мой виртуальный образ;
безымянной тётке, которую я случайно встретил в зимнем Новокузнецке на улице, завёл в подъезд да оприходовал ко взаимному удовольствию;
Тане Богиной, возбуждающе худой блондинке с Урала, моей мимолётной и горькой любви, с которой мы встретились и расстались в Москве;
Людке-официантке из кафе «Встреча», простой девчонке, которая любила ходить ко мне, чтобы потрахаться и принять ванну;
безымянной девке из общаги, которая почему-то не хотела давать мне по пьяни, пока я не перекрыл ей кислород, схватив за глотку;
Лизе с Телецентра, с которой мы случайно очутились в одной компании и в одной постели;
Ларисе Цаберт, блондинистой, холодной и высокомерной немочке, которая ужасно стеснялась своего низкого происхождения;
Лерке Рощиной, моей второй жене и матери моей дочери;
Рае, учительнице из Осинников, которая бодро отсасывала у меня в гостиничном номере;
Ленке Огородовой, крупной блондинке и театральному администратору, которая приехала из Забайкалья с театром на гастроли да попала под меня;
Лене Маисей с молококонсервного завода, которую я дрюкнул прямо на полу в туалете гостиничного номера, и которая очень хотела родить ребёнка от меня;
Ольге, мировой худой девке, злоебучей в постели, которая, к сожалению, позже спилась;
Оле-чёрненькой, жизнерадостному и вечно улыбающемуся существу с тремя детьми;
Лене Волковой, художнице по керамике, с которой мы провели всего одну, но о-очень забавную ночь;
Оле Веклич, уборщице из гостиницы, которая была бесподобна в постели;
татарке Соне, знойной женщине, инвалиду на коляске, которая обоссалась подо мной;
безымянной девушке с родины Василия Шукшина, которую я снял на одну ночь в грязной и пьяной бийской гостинице;
Людмиле Мельниковой, занесённой каким-то ветром из Белоруссии женщине-зубному технику, которая называла меня «птичкой»;
Наташе, студентке, подрабатывавшей уборщицей: я поимел её, пользуясь своим служебным положением;
Жанне Латош, школьной подруге моей сестры, милой, нескладной и ужасно невезучей в личной жизни женщине;
Гале Маркушиной, студентке-математику с красивым голосом, по уши влюблённой в меня, с которой мы на скорую руку перепихнулись всего однажды во время одного из корпоративов;
Гале Крижевских, нежной женщине-товароведу с тонкими чертами лица, жившей в коммуналке;
Лиде с Бульвара, эффектной длинноволосой самке, которая вместо КГБ смешно выговаривала «кэкэбэ»;
Лиле Герус, художнице, рафинированной сучке, с которой мы любили пить тёмное пиво, слушать «Where The Wild Roses Grow» и трахаться в морозы;
Вике Ануфриевой, упёртой женщине-Тельцу, которая беззаветно любила меня, и перед которой я жестоко виноват;
Любе с завода, простой рабочей тётке, пережившей смерть своего ребёнка: мы познакомились по переписке и провели вместе всего одну ночь;
Вальке Бастрыгиной, преподавательнице горного техникума, решительной и блядовитой бабе;
юной побродяжке, с которой по пьянке я познакомился на улице зимним вечером и выебал её прямо на ступеньках в подъезде;
Свете с улицы Инициативной, которую я почему-то совсем не помню, но которая, тем не менее, присутствует в моём перечне – ну и пусть будет;
Оле из села Мохово, которая так возбудила меня, что я кинул ей за ночь восемь палок;
Вальке, настоящей грузинке, работавшей начальником РЭУ, что ничуть не делало её хуже в постели;
Наташке с улицы Металлистов, глуповатой девке, которая любила трахаться сидя верхом на мне;
милой скрипачке Наташе из симфонического оркестра, возвращаясь от которой, я в зимнем трамвае приморозил себе простату;
Ленке Басаргиной, примитивной деревенской тёлке, с которой единственный раз в жизни я ощутил весь ужас импотенции;
Ленке Кисляк, близорукой библиотекарше, с которой, потрахавшись, мы смотрели в телескоп на звёздное небо;
похожей на актрису Вию Артмане высокомерной безымянной бабе, которую я драл целый час не переставая;
Наташке Богдановой, мировой девке с самыми маленькими сиськами, которые мне доводилось щупать;
Ленке Воеводовой, тайной алкашке, которую я транспортировал домой с корпоратива да по случаю и отхарил, бухую;
Ольге Тепцовой, которой я присунул по тихой грусти, когда после пьянки спал с двумя бабами в одной постели;
Светке Сагаре, на которой я от неудовлетворённого вожделения едва не сломал свой хуй;
Вале Гапоненко, деревенской дурочке с недоразвитым, но ужасно вонючим влагалищем;
Ленке Сухих, маленькой рыжей бляди, которую я любил, как никакую другую женщину в жизни, и у которой была самая сладкая кунка изо всех, какие я пробовал когда-либо;
Лариске Филипповой, мировой бабе и хорошей журналистке, которую я жарил раком в кустах парка, и которая наступила там в чьё-то говно;
Наташке, тупой и флегматичной деревенской девке, приспавшей своего новорожденного ребёнка;
Татьяне, чем-то похожей на певицу Анну Герман школьной директрисе с распущенными белокурыми волосами: с ней мы еблись ветреной сентябрьской ночью, бросив матрас на пол посредине моей пустой берлоги;
Наташке-воспитательнице из спецшколы, с которой мы вдвоём обожрались водки, а потом ночь напролёт ебли и облизывали друг друга;
поварихе Оле Рябухиной, которую пьяненькой я снял на остановке зимним вечером, и пары палок с ней мне вполне хватило;
Ленке Липуновой, толстой заводчице фиалок и матери Терезе для бездомных псов, которая любила, похрюкивая, трахаться, но совершенно не умела этого делать;
эпилептичке Насте, которая безудержным онанизмом испортила себе всё своё естественное либидо, а мне – удовольствие;
Вале Сухотериной, которая боготворила меня и в просторах Горного Алтая упорно сосала мой хуй, да только мне она на хуй была не нужна;
Оксанке Федотовой, странной смуглой девчонке с большими и дурно пахнущими ногами, одержимой карьерными фантазиями и желанием постоянно получать дополнительное образование;
Таньке с «Радуги», крупной тёлке, которая любила стоять у моего окна и смотреть на улицу, тогда как я старательно обрабатывал её сзади;
Ленке-банкирше, ездившей на Subaru и писавшей стихи огромной тётке, по которой я ползал со своим хуем в страшную грозовую ночь;
Ленке Кшнякиной, которая влюбилась в меня девочкой-школьницей, но попала в мою постель лишь через двадцать лет – уже очень забавной тёткой б/у;
Наденьке Рубцовой – светленькой девочке, перенёсшей несколько операций по поводу рака, у которой в спальне стоял огромный металлический сексодром из Малайзии, и с которой мне едва не удалось построить некое подобие семейной жизни;
Ленке-рекламистке из газеты «Кузнецкий край» – здравой и много хапнувшей в жизни горя бабёнке без иллюзий, с которой мы как-то раз после пьянки завалились в мою берлогу и практически по-дружески прокувыркались полночи;
дневной красавице Юльке, страшненькой, но очень ебливой девке, которая любила среди рабочего дня потрахаться втайне от своего мужа на съёмных квартирах;
программистке Натали, которая любила анальный секс и таки неплохо занималась им;
торговке пивом Оксанке Пушенко, у которой все бёдра были в шрамах от операций после автокатастрофы, и которую я от души поимел на сидении своего авто;
маленькой и худенькой скорпиошке Оксане Проскуриной, у которой, тем не менее, была широкая пизда с закоулками, а также горячее стремление вырваться за пределы своей примитивной жизни с мужем-алканавтом;
Лариске Шереметьевой, дочери моего бывшего работника, женщине, перенёсшей два брака с урками, которая в перерывах между еблей сутки напролёт курила в постели и рассказывала мне всю свою жизнь;
Ольке Ивановой, студентке мединститута, крупной девке с детским лицом и не по возрасту циничным характером, которая очень любила ебаться и забавно именовала меня «заей»;
Ольге Дрёмовой, понемногу спивающейся медичке, амбициозной и заносчивой бабе, у которой были очень красивое лицо и уже расплывающееся дряблое тело с никакушенькой пиздой;
Нюрке, большой тёлке, продающей мясные полуфабрикаты и пишущей очень хорошие стихи, предавшей своего ребёнка и обладавшей неуёмной жаждой новых впечатлений;
Катерине Гордиенко, маленькой сисястой училке из деревенской школы, которая приезжала в областной центр на сессию в университет и поебаться, а ещё очень любила слушать музыку;
Насте, работнице пекарного цеха, не жалевшей себя разговорчивой бабёнке с модельной внешностью и шикарными стройными ногами, с которой мы ночь напролёт жрали коньяк и безжалостно еблись;
Женьке Самохиной, менеджеру в компании сетевого маркетинга, крупной тёлке с мировым характером, которой я, ебясь со всей дури, порвал яичник, и баба едва не завернула ласты в больничке;
Лариске Лапиной, худруку студенческого театра, забавной клоунессе с тонкими чертами лица и мальчишеской фигурой, которая безуспешно пыталась уползти и спрятаться от меня, а я настигал её и драл на всех предметах интерьера, даже под столом;
Ольге Крамор, предпринимательнице, милой и забавной, но очень толстой бабёнке: чтобы добросовестно выебать её несколько раз, мне пришлось собрать всю силу воли;
Свете-Солярис, замужней беспутной бабе с мощным крупом, большой любительнице лошадей и человеческих жеребцов для жёсткой ебли;
Ленке Глоба, социальному работнику, трогательной в своей неудачливой личной жизни бездетной женщине, у которой густыми волосами заросла не только пизда, но и бёдра, и живот до самого пупка;
Светочке Майбуровой, врачу «скорой помощи», миниатюрной и худенькой самочке с неимоверно гибким телом и с очень сильно переломанной психикой, настолько безнадёжно, что даже сказочный секс не смог спасти наши отношения;
Таньке Литош, безработной и беззаботной тёлке с крупными сиськами, которая перепугалась оттого, что в пылу ебли я слегка придушил её, и в панике сбежала от меня посреди ночи;
Гале Кожевниковой, замужнему бухгалтеру из деревни, которая приехала ко мне на выходные, и мы беспрестанно трахались, несмотря на месячные у девочки, так что в итоге безжалостно изгваздали кровью весь мой сексодром;
Ирке, частному юристу и бывшей спортсменке, загорелой и энергичной самке с мускулистой и жёсткой мандой, оставившей меня равнодушным;
Ленке Тулуповой, стилисту с жидовскими наклонностями в характере, первой в жизни увиденной мной бабе с крупными сиськами, но совершенно не имеющей жопы;
Светлане, работнику управления железной дороги, замужней и романтичной, но блядовитой миниатюрной бабёнке, с которой мы ужинали и еблись при свечах, а потом она отсасывала у меня в моей машине прямо у своего дома;
Инночке Курковой, секретарше института культуры, крупной и смешной бурятке-метиске, которую я оттрахал исключительно из этнографического любопытства, но ничего особенного в сексе с ней не оказалось;
Наташке Бруй, безработной стареющей бабёнке с корявыми понтами, которая не только жила с бывшим мужем в одной квартире, но и временами поёбывалась с ним;
Маринке Протасовой, хозяйке мехового салона, маленькой и худенькой рыжей бабёнке, из пизды которой невыносимо воняло псиной;
Ольге Конгаровой, технологу пищевого производства, неглупой и весёлой узкотелой хакасочке со взрывным характером и сладкой пиздёнкой;
