К привычному шуму аэропорта добавились последние наставления родителей, попытки поцеловать своих детей напоследок, а в ответ послышались возмущенные реплики:
– Ну-у, ма-а, я уже взрослый!
Далее - смешки случайных прохожих и совсем неожиданный высокий голос мамы Клавы:
– Ленка, пижаму на ночь одевай!
– Девчонку это привело в несказанный восторг, и её щеки вспыхнули румянцем стыда и негодования.
– А горшок взять не забыла-а? – подначивал брат.
– Неа, твоим пользоваться буду! – опровергнула девчонка и крепко огрела веселившегося мальчишку по спине.
Толкаясь и шумя наперебой команда из пятнадцати пионеров влетела на борт большого самолёта и тут же устроила драку за места возле иллюминаторов. И началось прям таки настоящее сражение!
Стюардессы, улыбаясь, помогли ребятам рассесться по местам, а самые активные из пассажиров - угомонить вместе с работниками Аэрофлота и вожатым всю эту развеселую компанию.
Ленка нахально отодвинула Егора и, юркнув, уселась возле иллюминатора. Но через двадцать минут полета поменялась назад, так как хотела поговорить с Наташей, сидевшей через проход. Подростки часто менялись местами в зависимости от желания поговорить. А потом все с восторгом пили холодный напиток Байкал, и все ребята набулькались им так, что потом, обгоняя друг друга, выстроились в длинную очередь возле обоих туалетов.
За два с половиной часа лёта ребята перезнакомились и почти все сдружились. Так что в Адлере на дышавший жаром бетон взлетной полосы выкатилась слаженная команда пионеров москвичей.
Ребят построили, пересчитали поголовно и по списку. Проверили наличие багажа.
Фу, все и все на месте!
– Так ребята, сюда смотрим все. Меня зовут Павел Мирославович. Для вас просто дядя Паша, – говорил, прохаживаясь перед строем, замученный дядечка в пионерском галстуке.
Одобрительный гул прошел среди разомлевших от жары пионеров.
И Павла Милославовича такой ход событий вполне устраивал. Дело в том, что детям было сложно с его необычным отчеством, и они постоянно сочиняли то что подойдет больше по звучанию. Поэтому, во избежание подобных инцидентов и насмешек в будущем тридцатипятилетний инструктор горкома комсомола пошел на хитрость и разрешил называть себя просто и понятно – Дядя Паша.
– Я ваш физкультурник на время пребывания в нашем лагере.
– Капитанов, хорош ворон считать! – продолжал он в ожидании лагерного автобуса.
– Это не вороны, а чайки, дядя Паша, – возразил удивленно Сашка.
– Да какая разница! Поверни голову и слушай сюда!
Ему не терпелось привезти всю эту московскую команду в лагерь и скинуть на попечение вожатых. То, что он пережил за последние три часа с этими детьми, страшно утомило его. Он с трепетом ожидал момента, когда от них избавится.
– Ну как, какая разница? – не унимался удивленный мальчишка.
– Вороны черные, а эти белые. Да и голоса у них разные. Вот прислушайтесь.
– О!
– Слышите?
Ребята приняли его препинания за очередное веселье и начали откровенно посмеиваться.
– Капитанов, ты это, конфету хочешь? - неожиданно для всех вдруг спросил дядя Паша, доставая из кармана конфету в обертке.
– Это мне? – удивленный Сашка посмотрел на товарищей и недоверчиво взял из рук физкультурника конфету.
Осмотрел. Понюхал. Медленно с опаской развернул и, не найдя ни подвоха, ни ничего опасного для жизни, под смешки ребят положил в рот.
– А спорим на еще одну конфету, что ты ее не перекусишь с одного раза? – хитро прищурившись, предложил взрослый и достал из кармана еще одну конфету, но уже шоколадную.
–Да как не фиг делать! – просипел подросток набитым ртом и покраснел от натуги, пытаясь перекусить конфету.
Все замерли в ожидании. Но хитрый дядя Паша похлопал в ладоши привлекая внимание детворы и, как ни в чем ни бывало, продолжил свой инструктаж дальше. Ребята в недоумении переглянулись, а как же спор?
Первой, кто поняла, что произошло, была Ленка. Она рассмеялась и псыкнула Наташе Капитановой, чтобы та наклонилась. Девчонка, опасливо поглядывая на ходившего туда сюда физкультурника, долго не решалась, но все же любопытство победило, и она подставила ухо.
– Трындец твоему Сашке! – весело взахлеб прошептала Ленка. – Он теперь до самого лагеря говорить не будет. Этот же молочный ирис, а он хуже камня!
И в самом деле, хитрый дядя Паша спокойно закончил свой рассказ, подъехал автобус, ребята расселись, а Сашка все еще продолжал молчать. Конфета залепила и склеила ему зубы на долго. Молочный ирис был настолько липкий и твердый, что без труда мог вынуть хорошо поставленную зубную пломбу, а заставить помолчать парня двенадцати лет – да запросто!
Ребята, поняв наконец, что произошло, еще долго смеялись, подначивали поскучневшего молчаливого Сашку и хвалили дядю Пашу за находчивость. Физкультурник же, пожалев пострадавшего ребенка, отдал ему весь запас своих конфет, как компенсацию за моральный ущерб. Сашка Капитанов повеселел, распихал сладости по карманам шорт и к всеобщей радости обрел дар речи через полчаса.
