... "Право сильного - не в том, чтобы глумиться над слабыми, на любую силу всегда найдется другая. Это право в первую очередь в том, чтобы стать на линии огня ради защиты своего дома, семьи, родины, своего мира. Помочь слабому стать сильнее. Взять ответственность за свою реальность и неизбежные ошибки. В этом наш великий дар и наше проклятие" ("Слово Силы", наследие рода Ивашиных)
... Осень 1965. Базовая реальность. Подмосковье, Изварино
Подвал был погружен в полный мрак и тишину. Лишь где-то в отдалении с потолка мерно капала вода, действуя на обостренные до предела чувства и натянутые нервы.
- Ушел, ур-род! - сквозь зубы прорычал Роман в портативную рацию. Рация захрипела и вырубилась.
- Седьмой, жив? - донесся мысленный вопрос командира.
- Жив, - отрывисто бросил в ответ Роман, цепким взглядом оглядывая помещение. - А вот рация сдохла.
- В Бездну рацию, где объект?
- Потерял. Порталом ушел, сука!
- Проклятие! Уходим. Третий, Девятый, взять сейф и зачистить тут все.
- Второй, тут подарочек, - ворвался в эфир женский голос. - До взрыва четыре минуты.
- Химера?
- Бля, не успею, - отозвалась женщина.
- Уходите, - прорычал Второй и скрипнул зубами. Операция, на подготовку которой ушло около года, накрылась медным тазом. А через четыре... нет, уже три минуты сорок секунд взрыв уничтожит все следы и улики. Они опоздали. Проклятый террорист снова оставил их с носом.
Роман ушел со связи и молниеносно рванул обратно, прочь из проклятого лабиринта подвалов, как чуткое обоняние оборотня оглушил насыщенный запах крови. Человеческой. Оборотень колебался лишь долю секунды, прежде, чем броситься в сторону от спасительного выхода, туда, откуда доносился запах.
Хищник в человеческом обличье, не первый год служащий в спецподразделении "Тайфун", за свою жизнь повидал всякого. Но от картины, открывшейся его глазам, в звериной ипостаси у Романа бы шерсть встала дыбом. На грязном полу, прикованная наручниками к батарее, в луже крови скорчилась обнаженная женская фигурка. Спутанные золотисто-каштановые волосы едва прикрывали истерзанное тело. Девушка еще дышала, отрывая у смерти последние три минуты десять секунд.
Думать было некогда, решение за Романа принял Зверь. Оборотень одним рывком разорвал стальные оковы, забросил неожиданную находку себе на спину, перекинулся в огромного волка и стрелой помчался к выходу, бросив ненужное оружие и снаряжение, сейчас ставшее лишь помехой. Внутренний таймер безжалостно вел обратный отсчет.
Три.
В прямоугольник дверного проема ворвался свежий ветер.
Два.
Под лапами хрустит мокрый после дождя гравий и осколки разбитого стекла. Но горящий в венах адреналин не дает чувствовать боль.
Один.
Овраг. Прыжок. Взрыв.
- Как ты, волчара?
- Да уж получше, чем она, Игорек, - рыкнул Роман, армейским ножом выковыривая из руки осколки стекла.
Магически усовершенствованный уазик на предельной скорости пожирал километры дороги. Но серая лента под его колесами казалась бесконечной. При взрыве Роман успел в последний момент накрыть девушку своим телом, приняв на себя ожоги и осколочные ранения. Теперь каждый ухаб на дороге причинял оборотню мучительную боль.
- Веселишься, значит, на больничный можешь не рассчитывать, - прищурился коротко стриженный зеленоглазый Игорек, лениво поворачивая руль.
- На больничный у нас не ходят, - огрызнулся волк. - Либо на задание, либо за Грань. Третьего не дано.
- Остынь, Барсик, - рявкнул на водителя Второй. - Или строгача впаяю и отправлю в казармы мышей ловить.
- Молчу, Второй, - поумерил пыл Игорь. - А те двое ублюдков так же молчат?
- Молчат, - нехотя процедил командир спецподразделения.
- Ничего, это временно, - хмыкнула гибкая, как кошка, брюнетка с пронзительно-фиолетовыми глазами.
- Химера права, - прищурился Девятый, мощный мужчина, отдаленно напоминающий медведя. Сейчас - вполне спокойного, сытого и добродушного. - У Михалыча и памятник заговорит. А у Полкана - так вообще запоют. Или завоют, тут уж как получится.
- Отставить пустую болтовню, - приказал Второй. - Барсик, ты у нас почти что врач, как оцениваешь шансы?
Командир взглядом указал в сторону девушки, замотанной в плащ-палатку и зафиксированной на носилках простым заклинанием. Насколько смогли, бойцы спецотряда оказали ей первую помощь, но девушке был необходим врач. Или маг-целитель. От профессиональных убийц толку в спасении человечки было чуть. Плащ-палатка успела насквозь пропитаться кровью. Запах крови не забивал даже едкий сигаретный дым вперемешку с гарью.
- Сдохнет, - покачал головой тот, кого командир назвал Барсиком. - Зовите Полкана, иначе до госпиталя не дотянет.
- Полкан вам что, целитель, мать вашу? Он разве что добить может, чтоб не мучилась, - вздохнул Третий, любовно оглядывая пистолет с глушителем. - И нас заодно, чтоб операции не проваливали.
- Целитель не целитель, а душу в теле удержит. До допроса - уж точно, - хмыкнул Роман, прищуривая светящиеся в полумраке желтые глаза.
- Котяра прав, если сейчас не вызвать Полкана, через десять минут можно будет смело вызывать Седого, - прервал дискуссию подчиненных Второй, исполнявший обязанности руководителя проваленной операции. Мужчина понимал, что Полкан ни его, ни остальных за такую работу явно по головке не погладит, но и скрываться от начальника не видел смысла. Полкан при необходимости из-под земли достанет.
- Не стоит дергать Седого, штатный некромант - слишком узкий специалист, чтобы вызывать его по пустякам, - одновременно услышали все. Посреди кабины уазика, раздавшейся в стороны до размеров волейбольной площадки, засеребрилась дымка портала, пропустившего высокого темноволосого мужчину в невзрачной одежде. На первый взгляд ему можно было бы дать около тридцати лет, но ранняя седина, посеребрившая виски, прибавляла ему как минимум лет десять. Никто из бойцов доподлинно не знал, сколько же на самом деле лет полковнику Ивашину, которого спецы между собой неформально называли Полканом.
Цепкий бесстрастный взгляд серебристо-стальных глаз зафиксировал одновременно всех присутствующих и малейшие детали, вплоть до мельчайших пятен крови на полу и сиденьях, вопросительно скользнул по умирающей девушке и остановился на Втором.
- "Износ", побои. Черепно-мозговая травма, сломанное ребро, множественные ушибы и повреждения внутренних органов, сильное кровотечение. До госпиталя, скорей всего, не дотянет, Андрей Аристархович, - доложил Второй. Боевого командира каждый оперативник понимал без слов. Сам полковник понимал своих бойцов не хуже, этих нескольких слов и воспоминаний подчиненного ему вполне хватило для того, чтобы вникнуть в ситуацию со всеми нюансами.
- Дотянет, - отрезал полковник Ивашин, внимательно разглядывая девушку магическим зрением. - Она - ценный свидетель. Я сделаю все возможное, ваше дело – довезти до базы, телепортацию она не перенесет. Не убережете - головы поотрываю. За неиспользование.
Полина медленно тонула в океане боли. Все тело казалось одной сплошной оголенной раной, а душа... Ее просто больше не было. Какая-то часть сознания, чудом не соскользнувшая в безумие, уже ощущала ледяное дыхание смерти и ждала ее, как избавления от мук, как освобождения. Не чувствовать. Не видеть. Не помнить. Не существовать. Страха тоже больше не было - ей уже нечего бояться и совершенно нечего терять, растоптанная жизнь ничего не стоит. Чужая жизнь, потому что к ней самой это слово больше не имеет отношения. Чужая жизнь, которая не стоит и ломаного гроша.
Откуда-то издалека до нее доносились обрывки слов, которых она не понимала, сменившиеся тряской и гудением мотора. Ее куда-то везут? Плевать. Они могут сколько угодно издеваться над телом, но душу - или то, что от нее осталось - им не пленить. Совсем чуть-чуть, и все будет кончено. Перед внутренним взором девушки медленно проступал черный тоннель, в конце которого вспыхнул яркий свет. Из глубины тоннеля послышались какие-то голоса, среди которых вдруг она ясно различила голос погибшей матери. Почти забытый, любимый, до боли родной голос.
- Лина, доченька!
Полина рванулась в тоннель с отчаянностью и решимостью того, кто уже мертв. В какой-то момент боль просто ушла, сменилась ощущением полета и легкости, которую девушка чувствовала разве что в детстве. Душа, наконец получившая долгожданное освобождение, засияла и устремилась на материнский голос, в котором было столько любви и тепла, что Полина заплакала бы, если бы могла.
- Дотянет, - вдруг донеслось с противоположного конца тоннеля. Холодный, равнодушно-деловой мужской голос, от которого Полину накрыл ужас, что она, как думала, уже не способна была испытывать. Оказалось, она крупно ошибалась. Свет в конце тоннеля внезапно замигал и погас, голос матери стих, превратившись в белый шум, а Полину закрутило неведомой силой, словно в водовороте, и безжалостно потащило обратно.
- Не-е-ет, я не хочу! Мама! - закричала Полина в глубину тоннеля. Но мать ее уже не услышала. А потом вернулась боль.
Она была жива. И вместе с осознанием этого вернулось отчаяние. И глухая ненависть к тому, кто непонятно как и зачем вернул ее в этот ад. Встретившись взглядом с серебристо-стальными глазами нежданного "спасителя", Полина хотела послать его к черту, но вместо слов вырвался лишь слабый стон. Прохладная ладонь мягко коснулась лба, и девушка провалилась в пустоту.
Полковник Ивашин устало вздохнул, поднялся и обвел спецподразделение тяжелым взглядом, под которым бойцы лишь опускали головы. Взгляд не выдержал никто.
- Вот результат ваших ошибок, - отрезал полковник. - И моих ошибок тоже. Цена каждой нашей ошибки - жизни. Либо наши собственные, либо тех, кого мы должны защищать. Один провал спецоперации может расцениваться как случайность, второй - уже как закономерность, а если мы терпим неудачи раз за разом - это уже тенденция. Не так ли, Второй?
Второй молча кивнул, не решаясь поднять взгляд на командира. Он полностью признавал часть вины за провал. Очень большую часть вины.
- А если неудачи становятся тенденцией, значит мы - не профессионалы, а обычные неудачники, - ровно продолжал Ивашин. - И должны либо сделать выводы и исправиться, либо освободить место для тех, кто способен справиться с поставленными задачами.
- Противник очень серьезный, - пробормотал Второй.
- А мы, значит, шуты? - приподнял бровь полковник. - "Тайфун" - одно из лучших спецподразделений в этой реальности. Мы должны соответствовать этому уровню и развиваться дальше, а не быть клоунами среди спецслужб. И если мы на это не способны, беда не снаружи, а внутри, и проблема не в противнике, а в нас. Я выводы сделал, от вас жду того же. Второй, завтра встречаемся на базе как обычно, обсудим детали похеренной операции и проведем работу над ошибками. Девчонку в наш госпиталь, сдать лично в руки Айболиту.
- Так он же сапожник, а не целитель, разве что пулю достанет или заштопает, не больше, - уточнил Второй.
- Поверь, всю возможную работу целителя я уже сделал. Осталась именно "штопка", девушка слишком слаба, чтобы сейчас вливать в нее магию. Аура не выдержит. Пусть штопают.
- Так точно, - ответил Второй. Но полковник уже исчез, оставив после себя лишь тающую серебристую дымку - след от портала.
Полковник Ивашин закрутился на базе до глубокой ночи. Неудачная операция требовала тщательного анализа. Куда более тщательного, чем удачные. Паршивое это чувство - ощущать себя неудачником, Высший маг, глава особого отдела КГБ к этому не привык. И не собирался привыкать. Андрей Аристархович был убежден, что такие привычки недопустимы. Вновь и вновь он вспоминал малейшие детали, просматривал линии реальности, сводил факты в четкую, строгую, выверенную систему, пытаясь собрать из разрозненных деталей, чужих воспоминаний и оборванных концов целостную картину происходящего. И не мог. Что-то ускользало. Что-то очень важное. Многомерная мозаика не складывалась, витраж из осколков разбитой бутылки никак не собирался. Последние дни выдались слишком насыщенными и трудными, устал даже он. Мужчина вздохнул и потер напряженные виски, слегка прищурившись от неприятного света мертвенно белых безликих ламп. В серо-стальных глазах вспыхнули язычки пламени. Слишком яркий и резкий свет раздражал того, чьими преобладающими Силами были Тьма и Огонь. Но полковник Ивашин не настолько часто торчал на базах и в штабах, чтобы всерьез этим озаботиться - участи штабной крысы он предпочитал учения, тренировки и непосредственное участие в боевых операциях, а любым донесениям и докладам - личное присутствие и глубокое сканирование памяти причастных лиц.
Мимолетная мысль о сканировании памяти вновь закономерно перетекла на проваленную операцию в Изварино. Теперь на том месте лишь дымящаяся воронка и пространственный разлом, откуда периодически лезут белые тени и какие-то плотоядные растения. Он уже послал туда группу зачистки и мага-пространственника, но разлом - это слишком серьезно, нужно проконтролировать лично. Так же необходимо установить личность девушки, чем уже вовсю занимаются смежники. И человеческие ведомства придержать на расстоянии от опасной зоны, пока там не станет спокойно - все равно в таких делах от них мало толку. Пусть копаются в ориентировках на пропавших без вести. Даже от девчонки, чудом спасенной в Изварино, пользы должно быть куда больше. Прошло почти двое суток, пора бы ей уже очнуться. Странно, что медблок молчит, как дохлая рация. Андрей Аристархович вздохнул и по памяти набрал внутренний номер медблока.
- Полковник Ивашин. Айболит на базе?
- Я, товарищ полковник, - ответила трубка знакомым голосом Айболита, военно-полевого хирурга, или по-простому - "сапожника".
- Как девчонка?
- В отключке, - после секундной заминки ответил Айболит.
- Не темни, мясник, - прищурился маг. - Доложи по существу.
- Сегодня пришла в себя, и сразу попыталась выйти в окно, - с трудом выдавил правду врач. - А у нас чай не первый этаж, и даже не второй, Аристархович. Ничего не слышит, истерика, полный неадекват. Пришлось вкатать лошадиную дозу снотворного и привязать к кровати.
- Я что приказал? Глаз с нее не спускать и как только придет в сознание, сообщить мне, - слишком спокойно констатировал Ивашин.
- Она физически не могла бы встать, с такими-то травмами, - оправдывался Айболит.
- Отставить, - прервал поток слов маг. - Иди в свой модуль, отоспись, а то не соображаешь уже. Сам займусь.
Трубка сердито звякнула. Андрей Аристархович устало выругался и направился в медотсек, петляя по бесконечным гулким коридорам. Сил на телепортацию уже просто не осталось.
Айболит ошибся. Девушка находилась в сознании - магически ускоренная регенерация не только восстанавливала организм, но и заставляла его сопротивляться действию наркотика, на который боящиеся гнева начальства медики не поскупились. Привязанное к кровати тело в больничном халатике при появлении в палате незнакомца испуганно дернулось, в распахнутых глазах цвета балтийского янтаря, смотрящих сквозь пространство, застыл страх, за которым читалась ненависть и глухая боль.
- Кто вы? Что вам нужно? – бледная, что умертвие, тоненькая, как тростиночка, девчушка смотрела на него, как на самого дьявола или злейшего врага.
Глава 1. ЧУЖАЯ ЖИЗНЬ
... Осень 1965. Базовая реальность. Подмосковье, Изварино
Подвал был погружен в полный мрак и тишину. Лишь где-то в отдалении с потолка мерно капала вода, действуя на обостренные до предела чувства и натянутые нервы.
- Ушел, ур-род! - сквозь зубы прорычал Роман в портативную рацию. Рация захрипела и вырубилась.
- Седьмой, жив? - донесся мысленный вопрос командира.
- Жив, - отрывисто бросил в ответ Роман, цепким взглядом оглядывая помещение. - А вот рация сдохла.
- В Бездну рацию, где объект?
- Потерял. Порталом ушел, сука!
- Проклятие! Уходим. Третий, Девятый, взять сейф и зачистить тут все.
- Второй, тут подарочек, - ворвался в эфир женский голос. - До взрыва четыре минуты.
- Химера?
- Бля, не успею, - отозвалась женщина.
- Уходите, - прорычал Второй и скрипнул зубами. Операция, на подготовку которой ушло около года, накрылась медным тазом. А через четыре... нет, уже три минуты сорок секунд взрыв уничтожит все следы и улики. Они опоздали. Проклятый террорист снова оставил их с носом.
Роман ушел со связи и молниеносно рванул обратно, прочь из проклятого лабиринта подвалов, как чуткое обоняние оборотня оглушил насыщенный запах крови. Человеческой. Оборотень колебался лишь долю секунды, прежде, чем броситься в сторону от спасительного выхода, туда, откуда доносился запах.
Хищник в человеческом обличье, не первый год служащий в спецподразделении "Тайфун", за свою жизнь повидал всякого. Но от картины, открывшейся его глазам, в звериной ипостаси у Романа бы шерсть встала дыбом. На грязном полу, прикованная наручниками к батарее, в луже крови скорчилась обнаженная женская фигурка. Спутанные золотисто-каштановые волосы едва прикрывали истерзанное тело. Девушка еще дышала, отрывая у смерти последние три минуты десять секунд.
Думать было некогда, решение за Романа принял Зверь. Оборотень одним рывком разорвал стальные оковы, забросил неожиданную находку себе на спину, перекинулся в огромного волка и стрелой помчался к выходу, бросив ненужное оружие и снаряжение, сейчас ставшее лишь помехой. Внутренний таймер безжалостно вел обратный отсчет.
Три.
В прямоугольник дверного проема ворвался свежий ветер.
Два.
Под лапами хрустит мокрый после дождя гравий и осколки разбитого стекла. Но горящий в венах адреналин не дает чувствовать боль.
Один.
Овраг. Прыжок. Взрыв.
***
- Как ты, волчара?
- Да уж получше, чем она, Игорек, - рыкнул Роман, армейским ножом выковыривая из руки осколки стекла.
Магически усовершенствованный уазик на предельной скорости пожирал километры дороги. Но серая лента под его колесами казалась бесконечной. При взрыве Роман успел в последний момент накрыть девушку своим телом, приняв на себя ожоги и осколочные ранения. Теперь каждый ухаб на дороге причинял оборотню мучительную боль.
- Веселишься, значит, на больничный можешь не рассчитывать, - прищурился коротко стриженный зеленоглазый Игорек, лениво поворачивая руль.
- На больничный у нас не ходят, - огрызнулся волк. - Либо на задание, либо за Грань. Третьего не дано.
- Остынь, Барсик, - рявкнул на водителя Второй. - Или строгача впаяю и отправлю в казармы мышей ловить.
- Молчу, Второй, - поумерил пыл Игорь. - А те двое ублюдков так же молчат?
- Молчат, - нехотя процедил командир спецподразделения.
- Ничего, это временно, - хмыкнула гибкая, как кошка, брюнетка с пронзительно-фиолетовыми глазами.
- Химера права, - прищурился Девятый, мощный мужчина, отдаленно напоминающий медведя. Сейчас - вполне спокойного, сытого и добродушного. - У Михалыча и памятник заговорит. А у Полкана - так вообще запоют. Или завоют, тут уж как получится.
- Отставить пустую болтовню, - приказал Второй. - Барсик, ты у нас почти что врач, как оцениваешь шансы?
Командир взглядом указал в сторону девушки, замотанной в плащ-палатку и зафиксированной на носилках простым заклинанием. Насколько смогли, бойцы спецотряда оказали ей первую помощь, но девушке был необходим врач. Или маг-целитель. От профессиональных убийц толку в спасении человечки было чуть. Плащ-палатка успела насквозь пропитаться кровью. Запах крови не забивал даже едкий сигаретный дым вперемешку с гарью.
- Сдохнет, - покачал головой тот, кого командир назвал Барсиком. - Зовите Полкана, иначе до госпиталя не дотянет.
- Полкан вам что, целитель, мать вашу? Он разве что добить может, чтоб не мучилась, - вздохнул Третий, любовно оглядывая пистолет с глушителем. - И нас заодно, чтоб операции не проваливали.
- Целитель не целитель, а душу в теле удержит. До допроса - уж точно, - хмыкнул Роман, прищуривая светящиеся в полумраке желтые глаза.
- Котяра прав, если сейчас не вызвать Полкана, через десять минут можно будет смело вызывать Седого, - прервал дискуссию подчиненных Второй, исполнявший обязанности руководителя проваленной операции. Мужчина понимал, что Полкан ни его, ни остальных за такую работу явно по головке не погладит, но и скрываться от начальника не видел смысла. Полкан при необходимости из-под земли достанет.
- Не стоит дергать Седого, штатный некромант - слишком узкий специалист, чтобы вызывать его по пустякам, - одновременно услышали все. Посреди кабины уазика, раздавшейся в стороны до размеров волейбольной площадки, засеребрилась дымка портала, пропустившего высокого темноволосого мужчину в невзрачной одежде. На первый взгляд ему можно было бы дать около тридцати лет, но ранняя седина, посеребрившая виски, прибавляла ему как минимум лет десять. Никто из бойцов доподлинно не знал, сколько же на самом деле лет полковнику Ивашину, которого спецы между собой неформально называли Полканом.
Цепкий бесстрастный взгляд серебристо-стальных глаз зафиксировал одновременно всех присутствующих и малейшие детали, вплоть до мельчайших пятен крови на полу и сиденьях, вопросительно скользнул по умирающей девушке и остановился на Втором.
- "Износ", побои. Черепно-мозговая травма, сломанное ребро, множественные ушибы и повреждения внутренних органов, сильное кровотечение. До госпиталя, скорей всего, не дотянет, Андрей Аристархович, - доложил Второй. Боевого командира каждый оперативник понимал без слов. Сам полковник понимал своих бойцов не хуже, этих нескольких слов и воспоминаний подчиненного ему вполне хватило для того, чтобы вникнуть в ситуацию со всеми нюансами.
- Дотянет, - отрезал полковник Ивашин, внимательно разглядывая девушку магическим зрением. - Она - ценный свидетель. Я сделаю все возможное, ваше дело – довезти до базы, телепортацию она не перенесет. Не убережете - головы поотрываю. За неиспользование.
***
Полина медленно тонула в океане боли. Все тело казалось одной сплошной оголенной раной, а душа... Ее просто больше не было. Какая-то часть сознания, чудом не соскользнувшая в безумие, уже ощущала ледяное дыхание смерти и ждала ее, как избавления от мук, как освобождения. Не чувствовать. Не видеть. Не помнить. Не существовать. Страха тоже больше не было - ей уже нечего бояться и совершенно нечего терять, растоптанная жизнь ничего не стоит. Чужая жизнь, потому что к ней самой это слово больше не имеет отношения. Чужая жизнь, которая не стоит и ломаного гроша.
Откуда-то издалека до нее доносились обрывки слов, которых она не понимала, сменившиеся тряской и гудением мотора. Ее куда-то везут? Плевать. Они могут сколько угодно издеваться над телом, но душу - или то, что от нее осталось - им не пленить. Совсем чуть-чуть, и все будет кончено. Перед внутренним взором девушки медленно проступал черный тоннель, в конце которого вспыхнул яркий свет. Из глубины тоннеля послышались какие-то голоса, среди которых вдруг она ясно различила голос погибшей матери. Почти забытый, любимый, до боли родной голос.
- Лина, доченька!
Полина рванулась в тоннель с отчаянностью и решимостью того, кто уже мертв. В какой-то момент боль просто ушла, сменилась ощущением полета и легкости, которую девушка чувствовала разве что в детстве. Душа, наконец получившая долгожданное освобождение, засияла и устремилась на материнский голос, в котором было столько любви и тепла, что Полина заплакала бы, если бы могла.
- Дотянет, - вдруг донеслось с противоположного конца тоннеля. Холодный, равнодушно-деловой мужской голос, от которого Полину накрыл ужас, что она, как думала, уже не способна была испытывать. Оказалось, она крупно ошибалась. Свет в конце тоннеля внезапно замигал и погас, голос матери стих, превратившись в белый шум, а Полину закрутило неведомой силой, словно в водовороте, и безжалостно потащило обратно.
- Не-е-ет, я не хочу! Мама! - закричала Полина в глубину тоннеля. Но мать ее уже не услышала. А потом вернулась боль.
Она была жива. И вместе с осознанием этого вернулось отчаяние. И глухая ненависть к тому, кто непонятно как и зачем вернул ее в этот ад. Встретившись взглядом с серебристо-стальными глазами нежданного "спасителя", Полина хотела послать его к черту, но вместо слов вырвался лишь слабый стон. Прохладная ладонь мягко коснулась лба, и девушка провалилась в пустоту.
Полковник Ивашин устало вздохнул, поднялся и обвел спецподразделение тяжелым взглядом, под которым бойцы лишь опускали головы. Взгляд не выдержал никто.
- Вот результат ваших ошибок, - отрезал полковник. - И моих ошибок тоже. Цена каждой нашей ошибки - жизни. Либо наши собственные, либо тех, кого мы должны защищать. Один провал спецоперации может расцениваться как случайность, второй - уже как закономерность, а если мы терпим неудачи раз за разом - это уже тенденция. Не так ли, Второй?
Второй молча кивнул, не решаясь поднять взгляд на командира. Он полностью признавал часть вины за провал. Очень большую часть вины.
- А если неудачи становятся тенденцией, значит мы - не профессионалы, а обычные неудачники, - ровно продолжал Ивашин. - И должны либо сделать выводы и исправиться, либо освободить место для тех, кто способен справиться с поставленными задачами.
- Противник очень серьезный, - пробормотал Второй.
- А мы, значит, шуты? - приподнял бровь полковник. - "Тайфун" - одно из лучших спецподразделений в этой реальности. Мы должны соответствовать этому уровню и развиваться дальше, а не быть клоунами среди спецслужб. И если мы на это не способны, беда не снаружи, а внутри, и проблема не в противнике, а в нас. Я выводы сделал, от вас жду того же. Второй, завтра встречаемся на базе как обычно, обсудим детали похеренной операции и проведем работу над ошибками. Девчонку в наш госпиталь, сдать лично в руки Айболиту.
- Так он же сапожник, а не целитель, разве что пулю достанет или заштопает, не больше, - уточнил Второй.
- Поверь, всю возможную работу целителя я уже сделал. Осталась именно "штопка", девушка слишком слаба, чтобы сейчас вливать в нее магию. Аура не выдержит. Пусть штопают.
- Так точно, - ответил Второй. Но полковник уже исчез, оставив после себя лишь тающую серебристую дымку - след от портала.
***
Полковник Ивашин закрутился на базе до глубокой ночи. Неудачная операция требовала тщательного анализа. Куда более тщательного, чем удачные. Паршивое это чувство - ощущать себя неудачником, Высший маг, глава особого отдела КГБ к этому не привык. И не собирался привыкать. Андрей Аристархович был убежден, что такие привычки недопустимы. Вновь и вновь он вспоминал малейшие детали, просматривал линии реальности, сводил факты в четкую, строгую, выверенную систему, пытаясь собрать из разрозненных деталей, чужих воспоминаний и оборванных концов целостную картину происходящего. И не мог. Что-то ускользало. Что-то очень важное. Многомерная мозаика не складывалась, витраж из осколков разбитой бутылки никак не собирался. Последние дни выдались слишком насыщенными и трудными, устал даже он. Мужчина вздохнул и потер напряженные виски, слегка прищурившись от неприятного света мертвенно белых безликих ламп. В серо-стальных глазах вспыхнули язычки пламени. Слишком яркий и резкий свет раздражал того, чьими преобладающими Силами были Тьма и Огонь. Но полковник Ивашин не настолько часто торчал на базах и в штабах, чтобы всерьез этим озаботиться - участи штабной крысы он предпочитал учения, тренировки и непосредственное участие в боевых операциях, а любым донесениям и докладам - личное присутствие и глубокое сканирование памяти причастных лиц.
Мимолетная мысль о сканировании памяти вновь закономерно перетекла на проваленную операцию в Изварино. Теперь на том месте лишь дымящаяся воронка и пространственный разлом, откуда периодически лезут белые тени и какие-то плотоядные растения. Он уже послал туда группу зачистки и мага-пространственника, но разлом - это слишком серьезно, нужно проконтролировать лично. Так же необходимо установить личность девушки, чем уже вовсю занимаются смежники. И человеческие ведомства придержать на расстоянии от опасной зоны, пока там не станет спокойно - все равно в таких делах от них мало толку. Пусть копаются в ориентировках на пропавших без вести. Даже от девчонки, чудом спасенной в Изварино, пользы должно быть куда больше. Прошло почти двое суток, пора бы ей уже очнуться. Странно, что медблок молчит, как дохлая рация. Андрей Аристархович вздохнул и по памяти набрал внутренний номер медблока.
- Полковник Ивашин. Айболит на базе?
- Я, товарищ полковник, - ответила трубка знакомым голосом Айболита, военно-полевого хирурга, или по-простому - "сапожника".
- Как девчонка?
- В отключке, - после секундной заминки ответил Айболит.
- Не темни, мясник, - прищурился маг. - Доложи по существу.
- Сегодня пришла в себя, и сразу попыталась выйти в окно, - с трудом выдавил правду врач. - А у нас чай не первый этаж, и даже не второй, Аристархович. Ничего не слышит, истерика, полный неадекват. Пришлось вкатать лошадиную дозу снотворного и привязать к кровати.
- Я что приказал? Глаз с нее не спускать и как только придет в сознание, сообщить мне, - слишком спокойно констатировал Ивашин.
- Она физически не могла бы встать, с такими-то травмами, - оправдывался Айболит.
- Отставить, - прервал поток слов маг. - Иди в свой модуль, отоспись, а то не соображаешь уже. Сам займусь.
Трубка сердито звякнула. Андрей Аристархович устало выругался и направился в медотсек, петляя по бесконечным гулким коридорам. Сил на телепортацию уже просто не осталось.
Айболит ошибся. Девушка находилась в сознании - магически ускоренная регенерация не только восстанавливала организм, но и заставляла его сопротивляться действию наркотика, на который боящиеся гнева начальства медики не поскупились. Привязанное к кровати тело в больничном халатике при появлении в палате незнакомца испуганно дернулось, в распахнутых глазах цвета балтийского янтаря, смотрящих сквозь пространство, застыл страх, за которым читалась ненависть и глухая боль.
- Кто вы? Что вам нужно? – бледная, что умертвие, тоненькая, как тростиночка, девчушка смотрела на него, как на самого дьявола или злейшего врага.
