Выглядел воин неважно. Шлем потерян, кольчуга еле держалась на Третьяке.
— Да, — ответил Вторак и указал на свой Венец Желаний.
— Вот и хорошо. Значит, тебе его и носить. Пойдёмте, друзья, домой.
Загадал владелец Венца желание, и вот снова дома все молодцы.
— Третьяк, так что с тобой произошло? — всё же спросили.
— Да чудовищ слишком много оказалось на моём пути, устал я с ними бороться и решил, что Венец Желаний отдаю вам.
Посмотрели на своего товарища Первуша и Вторак, и не стали ничего говорить, поняли его беду-печаль.
Так вот и в жизни бывает: легко достигается счастье – не ценишь его, забываешь и в итоге теряешь; долго стремишься к цели своей – устаёшь ждать счастья и отдаёшь его другому. И лишь средняя дорога помогает ценить свой труд и его плоды.
(бонус к «Желания и интриги богов», можно читать как самостоятельную историю).
Естественно, что они родились в один день, и забавно, что разница в рождении у них была несколько минут. Естественно, что они были непохожи друг на друга, и забавно, что приходились они друг другу родными братьями. Противоположности не должны иметь схожих корней, они должны появится из разных истоков, чтобы смешаться потом в единый поток. Или один единый поток в дальнейшем разделится на две части (необязательно равные), чтобы потом уже не слиться никогда. Это было бы естественно. И забавно, что до сих пор так не произошло.
— Опять мучаешь себя бесполезными теориями? — склонился один брат над вторым.
Естественно, что благословляющий родился с прекрасным лицом, чего никак нельзя было сказать о проклинающем. И забавно, что именно проклинающий был чист душой, а благословляющий жил в вечной тьме сомнений и отчаяния, что очень часто проявлялось в его отношении к людям.
— Я стараюсь понять, почему всё произошло так, а не иначе.
— То есть, я прав, и ты снова занят своими бесполезными думами?
Проклинающий улыбался. Так, как он всегда это делал – солнечно, радостно, открыто. Ему дано видеть человеческие пороки и осудить людей, но он никогда этого не делал, веря в тот свет в душе людской, которого не видел. А, может, потому и верил в него, что не видел?
Благословляющий прекрасно видел и пороки, и добродетели человеческие, и пороки для него всегда светились ярче добродетели. Поэтому благословляющий ещё никого и не благословил. Не за что.
Благословляющий не любил людей, считая, что они погрязли в своих грехах, а проклинающий очень их любил. Такой вот забавный контраст между ними был. И естественно, что к проклинающему люди всегда больше тянулись, чем к благословляющему, и часто путали их предназначения. Не может проклинающий любить людей, а благословляющий – ненавидеть. Но это было так.
— Не мучай себя бесполезными рассуждениями, — посоветовал проклинающий.
Благословляющий только улыбнулся и покачал головой, после чего внимательно посмотрел на брата. У проклинающего пороков не было, но его просто не за что было благословлять, у проклинающего было всё, чего он хотел. Почему так? Этого благословляющий не понимал и, как вынужден был признать, так видимо, никогда не поймёт.
Так они и жили – тот, кто проклинал людей, и тот, кто их благословлял. Естественно и забавно.
С самого раннего детства у Сергея была фобия — что его уничтожат враги. Какие и как — неважно, главное — сам факт уничтожения. С окончанием школы и поступлением в институт эта фобия никуда не делась, наоборот — всё более и более обрастала подтверждениями.
Сергей был очень нелюдимым, и его действительно не любили. После окончания вуза настал черёд науки. Вот здесь весь гений парня и проявил себя в полной мере. Несколько лет трудился он — и получил, что хотел. Уникальные бомбы, уничтожающие обидчиков.
«Я вам покажу, как строить козни за моей спиной», — думал самодовольно Сергей.
Наконец-то он чувствовал себя в безопасности. И не только он был в безопасности.
Его сестра Алёна. Самый дорогой для него человек, после себя любимого, разумеется. Разве можно было её подвергнуть такой опасности? Вот поэтому изобретение Сергея защищало и Алёну.
Прекрасно, не так ли? Жаль, что сама Алёна об этом не знала. С другой стороны — и Сергей это прекрасно понимал — его сестра, слишком добрый человек, не одобрила бы его.
Несколько лет Сергей прожил, ничего не боясь, за Алёну он также не переживал. Пока однажды её ожидаемо не обидели. Бывший жених переспал с подругой перед свадьбой… Итог был закономерен.
«Так им и надо!» — злорадствовал Сергей.
А Алёна плакала и проклинала во всём себя. Тогда Сергей и решил её успокоить, сказать, что всё под контролем.
— Ты… Что ты сделал?!
— Зато больше тебя никто не обидит.
— Мне не нужно, чтобы меня никто не обижал! Мне нужно, чтобы со мной разговаривали! И любили! И… И чтобы все были живы и здоровы!!!
Сергей улыбнулся, но Алёна восприняла это за издевательскую улыбку.
— Ты… Ты сейчас вернёшь всё на свои места! Господи, что я тебе сделала, Серёжа?! За что ты так со мной?! Неужели злишься за то, что я тебе чуть не испортила эксперимент?!
Сергей взял её маленькие руки в свои большие. Этот жест удивил Алёну.
— Это ради тебя.
— Что?
— Ты же помнишь, как ко мне относятся все эти люди? Я гений, безо всякой лживой скромности гений, и я могу сделать гениальнейшие открытия. Но надо мной всегда будет она — система — и она может уничтожить меня, того маленького, но гениального человека, коим я являюсь. И ты… Ты тоже можешь погибнуть под колёсами этой системы, ведь ты моя сестра, единственный близкий мне человек…
— Серёжа, о чём ты говоришь?
Он повторил, и снова повторил, и готов был ещё столько же раз повторять, чтобы его услышал тот, чьим мнением, и жизнью, и здоровьем он дорожит.
Алёна всё также не понимала и продолжала настаивать.
— Я не буду этого делать. Они все это заслужили, — этот ответ так и не менялся.
Она расплакалась, но Сергей остался нечувствителен к её слезам. Для него главным были не эти глупые сентиментальности, а их безопасность.
— Ты чудовище!
Сергей внутренне сжался — хоть он и знал, что Алёна воспримет это болезненно, а ссориться с единственным любящим его человеком не хотелось. Алёна же всегда была рядом, всю его жизнь, когда его, Сергея, не принимал мир, начиная от собственных родителей.
«Но у всего есть обратная сторона», — напомнил себе мужчина.
— Ты светлый человек и не должна пострадать, — только и сказал он сестре.
У неё снова полились слёзы из глаз. Жизнь Алёне казалась теперь конченной. Сергей молча её обнял.
— Зато ты останешься в безопасности и сможешь без проблем построить отношения с тем, кто тебя не предаст, — выдвинул он ещё один довод в свою пользу.
— Как же ты не понимаешь, что отношения… без обид… не строятся!..
— Всё возможно, если рядом любящие верные люди.
Они так и не услышали друг друга ни в тот день, ни во все последующие.
Мама. Для кого-то она самый близкий человек в мире, а у кого-то даже простой разговор с ней бывает непростым, что уж говорить об отношениях в общем? Но если о первом принято кричать чуть ли не на каждом углу, то о втором скромно умалчивают. Люди в принципе любят идеализировать Великое и молчать о всём том неприятном, что часто сопровождает это Великое. С другой стороны, разбивать свои розовые очки никому не хочется.
У Вики отношения с мамой были непростыми. Не те злость и ненависть, что тоже любят описывать и смаковать (людям нужны эмоции!), а просто тот случай, когда мама не понимает, что ребёнок вырос, и стремится опекать больше, чем следует. У девушки гремела настоящая война за свои увлечения. За возможность встречаться с тем парнем, что нравился Вике, но не её маме, за возможность писать и публиковать в Интернете, даже за возможность найти первую попавшуюся работу и жить на весьма скромные, но всё же свои деньги.
Мама знает как лучше, но совершенно не учитывает, что у Вики свои желания и стремления, и во многих случаях её «лучше» выглядит совершенно иначе!
Уже потом, став самостоятельной и независимой, обдумав и осознав некоторые вещи, Вика смогла это всё принять, понять и простить, хотя и решила любить маму «на расстоянии». Прекрасно, когда тебя любят, но некоторые своей любовью и заботой могут только калечить, и это, увы, тоже реальность, с которой надо смириться. Мама Вики сначала горевала, устраивала дочери безобразные истерики, доводившие последнюю до полного отчаяния, но в конечном итоге мама вынуждена была смириться и оставить девушку в покое. Для неё наконец-то наступила желанная свобода!
Вика пользовалась ею в полной мере и отнюдь не пустилась во все тяжкие, как любят некоторые тоже изображать и смаковать. Просто стала жить своей самостоятельной жизнью без мамы.
И так длилось не один год, но потом произошло то, от чего, к сожалению, никто не застрахован и чего никто никогда не ждёт, но оно имеет свойство врываться в твою жизнь и переворачивать её с ног на голову.
Беда. В данном случае — тяжёлая болезнь и необходимость в дорогостоящей операции.
«Как всё не вовремя!» — билась в истерике Вика.
Мама. Всё же Вика любила свою маму, несмотря ни на что, несмотря на все причуды последней. Возможно потому, что знала, что её любят в ответ, может из-за навязанной модели семьи нашего современного общества, в котором любовь к родителям является обязательной; может потому, что Вика просто любила свою маму, безо всяких причин, так бывает.
Но не о своей причине любви к маме думала Вика, а где взять деньги на операцию, чтобы сердце её мамы и дальше продолжало биться.
Где?!
Кредиты… Они спасли ситуацию, но отчасти, Вика боялась брать много в кредит, потому что кредит надо выплачивать, а потом можешь оказаться в таких долгах, что ой… Вот тогда блуждание по порталам и натолкнуло девушку на то, что её мама, она знала, никогда бы в жизни не одобрила бы, но, когда на кону жизнь дорогого человека, не до этих мелочей. Единственное, что…
Но это, опять же, такие пустяки. Можно на некоторое время забыть о собственных принципах и писать то, что угодно толпе, а не тебе самой. Главное, чтобы сердце мамы билось.
Уже много месяцев спустя Вике пришлось выслушивать бесконечные рассуждения мамы о падении литературы, и в первую очередь — из-за продажности тех, кто должен творить. А также из-за тем, которые выбирают эти продавцы.
— Искусство сейчас шокирует, а не развивает, вот отчего все его проблемы!
Вика всегда улыбалась при этих словах. Знай её мама, что отчасти именно это шокирующее продажное искусство спасло ей жизнь, то маме сделалось бы плохо, а так…
Есть что-то правильное в том, что творец не только создаёт, но и спасает жизни.
Она не должна была появляться здесь. Не должна была претендовать на него. И должна поэтому исчезнуть. Укравшая любовь воровка. Да как она посмела?!
Минна всего лишь дерзко усмехалась, глядя им прямо в глаза. Она не собиралась отдавать своего. А он видел лишь только её.
Похищен, очарован… Четыре сердца сжимались в единый унисон при этой мысли. Он не должен был принадлежать Минне и не будет. Они позаботятся об этом.
Теперь она висит в темнице. Руки, ноги — к каждой вела серебряная цепь, пленница не должна была сбежать. Они предпочли бы публичную казнь на площади, но их уверили, что подобное слишком опасно.
— А солнце она всё равно увидит, — злорадно улыбаясь ответил он.
Все знали, что солнце для вампира — смерть. Она заберёт воровку и избавит их от соперницы.
Прядь серебристых волос упала Минне на лицо. Слишком красивая, слишком невероятная… Генрих никогда не мог оторвать от неё взгляд. Природа наделила его хорошими качествами, его любили и ценили, но его богом была только она. Названная вампиром и прикованная здесь умирать…
Минна отчётливо помнила тот день, когда стала вампиром. Ей было восемь, она умирала от неизлечимой болезни, и в тот день проходила мимо кладбища. Минна часто там бывала, потому что знала, что должна умереть, и готовилась там оказаться. И в тот раз её окликнули. Девочка повернулась на голос.
Высокий мужчина в тёмной одежде со светлыми волосами. Он сразу предложил то, на что Минна была готова согласиться не задумываясь. Жизнь.
— Взамен всего лишь твоя кровь.
— Я согласна.
Вампиру нужны были наследники, способные продолжать его тёмное дело, и ради этого он был готов на многое.
Конечно, маленькая Минна тогда всего не понимала, она даже не поняла, что стала вампиром. Но после…
Непереносимость солнца, жажда крови, вечный холод… У Минны было всё это, и когда новообретенный отец пришёл однажды в их дом, то Минна сделала лишь одно — ушла с ним.
На тринадцать лет.
Потом Минна вернулась в родной город пленяющей женщиной. Идеально сложенной, завораживающей, с длинными серебряными волосами, часто развивающими, одетая скромно и всё же не так, как местные, намного изысканнее и элегантнее… Генрих сразу был покорён ею и без сомнения отдал Минне своё сердце, невзирая на соперниц, четыре пары глаз, жадно следившие за ним. Он бы и большее отдал бы, попроси Минна его об этом, у него до сих пор от мечтаний кружилась голова, когда Минна приняла его, понимая всё и ничего не стесняясь, и яркий отблеск луны играл в её серебристых волосах, откинутых назад, а красные губы столь ярко выделялись на белой невероятной коже…
И вот теперь — гибель этого прекрасного создания.
Минну схватили по доносу, обвиняя в вампиризме и гибели множества людей. Генрих случайно узнал об этом, когда вернулся в родной город, отлучился из него на несколько дней, и отправился в дом Минны, а тот оказался открыт. Испугавшись, Генрих бросился к одной из своих знакомых, главной сплетнице, но её там не оказалось.
Второй тоже, и третьей, и четвёртой.
Лишь на площади прозвучало, что Минну арестовали за то, что она вампир, и казнят в самое ближайшее время. Стены темницы высоки и охраняемы, Генрих понимал, что не сможет, не успеет вовремя спасти, а без Минны…
Теперь, чтобы её увидеть, надо было познать дьявола. Генрих без проблем готов был продать душу ради этого. Минна пленила, околдовала его… Но не магией, а своею красотою… Ради любимой Генрих был готов на всё.
Постигнуть все ритуалы для него не составило труда — дома у него были все нужные книги, а латынь Генрих знал. Лишиться всего, но обрести Минну… Для Генриха это оказалось так естественно.
Теперь демон метался среди этих всех людей. Он уничтожал их, разрывал на куски, а Генрих лишь с холодной улыбкой это наблюдал. Он не успел, солнце успело упасть на прекрасную голову… Теперь остаётся лишь насладиться возмездием!
Но как оно бесполезно! Генрих подбежал к Минне, взял ладонь… Безжизненную! Белую, поражающую своей красотой и изяществом, с красными ногтями. Осторожно приподнял голову любимой Минны, уже лежавшей на грязном полу, не под лучами солнца, демон по приказу Генриха сразу вырвал все путы, все четыре цепи одним махом, но…
Капелька крови легла у рта, Генрих осторожно вытер её.
— Милый... — с тихим стоном девушка открыла глаза, сейчас ярко-красные. Как же её заворожил этот мужчина!
— Любимая…
Минна вцепилась в его шею — последняя попытка вампира выжить, а может, и спасти любимого человека. А потом оба упали и больше не двигались.
— Да, — ответил Вторак и указал на свой Венец Желаний.
— Вот и хорошо. Значит, тебе его и носить. Пойдёмте, друзья, домой.
Загадал владелец Венца желание, и вот снова дома все молодцы.
— Третьяк, так что с тобой произошло? — всё же спросили.
— Да чудовищ слишком много оказалось на моём пути, устал я с ними бороться и решил, что Венец Желаний отдаю вам.
Посмотрели на своего товарища Первуша и Вторак, и не стали ничего говорить, поняли его беду-печаль.
Так вот и в жизни бывает: легко достигается счастье – не ценишь его, забываешь и в итоге теряешь; долго стремишься к цели своей – устаёшь ждать счастья и отдаёшь его другому. И лишь средняя дорога помогает ценить свой труд и его плоды.
Глава миниатюра №5 "Два брата"
(бонус к «Желания и интриги богов», можно читать как самостоятельную историю).
Естественно, что они родились в один день, и забавно, что разница в рождении у них была несколько минут. Естественно, что они были непохожи друг на друга, и забавно, что приходились они друг другу родными братьями. Противоположности не должны иметь схожих корней, они должны появится из разных истоков, чтобы смешаться потом в единый поток. Или один единый поток в дальнейшем разделится на две части (необязательно равные), чтобы потом уже не слиться никогда. Это было бы естественно. И забавно, что до сих пор так не произошло.
— Опять мучаешь себя бесполезными теориями? — склонился один брат над вторым.
Естественно, что благословляющий родился с прекрасным лицом, чего никак нельзя было сказать о проклинающем. И забавно, что именно проклинающий был чист душой, а благословляющий жил в вечной тьме сомнений и отчаяния, что очень часто проявлялось в его отношении к людям.
— Я стараюсь понять, почему всё произошло так, а не иначе.
— То есть, я прав, и ты снова занят своими бесполезными думами?
Проклинающий улыбался. Так, как он всегда это делал – солнечно, радостно, открыто. Ему дано видеть человеческие пороки и осудить людей, но он никогда этого не делал, веря в тот свет в душе людской, которого не видел. А, может, потому и верил в него, что не видел?
Благословляющий прекрасно видел и пороки, и добродетели человеческие, и пороки для него всегда светились ярче добродетели. Поэтому благословляющий ещё никого и не благословил. Не за что.
Благословляющий не любил людей, считая, что они погрязли в своих грехах, а проклинающий очень их любил. Такой вот забавный контраст между ними был. И естественно, что к проклинающему люди всегда больше тянулись, чем к благословляющему, и часто путали их предназначения. Не может проклинающий любить людей, а благословляющий – ненавидеть. Но это было так.
— Не мучай себя бесполезными рассуждениями, — посоветовал проклинающий.
Благословляющий только улыбнулся и покачал головой, после чего внимательно посмотрел на брата. У проклинающего пороков не было, но его просто не за что было благословлять, у проклинающего было всё, чего он хотел. Почему так? Этого благословляющий не понимал и, как вынужден был признать, так видимо, никогда не поймёт.
Так они и жили – тот, кто проклинал людей, и тот, кто их благословлял. Естественно и забавно.
Глава Миниатюра №6 "Боязнь врагов"
С самого раннего детства у Сергея была фобия — что его уничтожат враги. Какие и как — неважно, главное — сам факт уничтожения. С окончанием школы и поступлением в институт эта фобия никуда не делась, наоборот — всё более и более обрастала подтверждениями.
Сергей был очень нелюдимым, и его действительно не любили. После окончания вуза настал черёд науки. Вот здесь весь гений парня и проявил себя в полной мере. Несколько лет трудился он — и получил, что хотел. Уникальные бомбы, уничтожающие обидчиков.
«Я вам покажу, как строить козни за моей спиной», — думал самодовольно Сергей.
Наконец-то он чувствовал себя в безопасности. И не только он был в безопасности.
Его сестра Алёна. Самый дорогой для него человек, после себя любимого, разумеется. Разве можно было её подвергнуть такой опасности? Вот поэтому изобретение Сергея защищало и Алёну.
Прекрасно, не так ли? Жаль, что сама Алёна об этом не знала. С другой стороны — и Сергей это прекрасно понимал — его сестра, слишком добрый человек, не одобрила бы его.
Несколько лет Сергей прожил, ничего не боясь, за Алёну он также не переживал. Пока однажды её ожидаемо не обидели. Бывший жених переспал с подругой перед свадьбой… Итог был закономерен.
«Так им и надо!» — злорадствовал Сергей.
А Алёна плакала и проклинала во всём себя. Тогда Сергей и решил её успокоить, сказать, что всё под контролем.
— Ты… Что ты сделал?!
— Зато больше тебя никто не обидит.
— Мне не нужно, чтобы меня никто не обижал! Мне нужно, чтобы со мной разговаривали! И любили! И… И чтобы все были живы и здоровы!!!
Сергей улыбнулся, но Алёна восприняла это за издевательскую улыбку.
— Ты… Ты сейчас вернёшь всё на свои места! Господи, что я тебе сделала, Серёжа?! За что ты так со мной?! Неужели злишься за то, что я тебе чуть не испортила эксперимент?!
Сергей взял её маленькие руки в свои большие. Этот жест удивил Алёну.
— Это ради тебя.
— Что?
— Ты же помнишь, как ко мне относятся все эти люди? Я гений, безо всякой лживой скромности гений, и я могу сделать гениальнейшие открытия. Но надо мной всегда будет она — система — и она может уничтожить меня, того маленького, но гениального человека, коим я являюсь. И ты… Ты тоже можешь погибнуть под колёсами этой системы, ведь ты моя сестра, единственный близкий мне человек…
— Серёжа, о чём ты говоришь?
Он повторил, и снова повторил, и готов был ещё столько же раз повторять, чтобы его услышал тот, чьим мнением, и жизнью, и здоровьем он дорожит.
Алёна всё также не понимала и продолжала настаивать.
— Я не буду этого делать. Они все это заслужили, — этот ответ так и не менялся.
Она расплакалась, но Сергей остался нечувствителен к её слезам. Для него главным были не эти глупые сентиментальности, а их безопасность.
— Ты чудовище!
Сергей внутренне сжался — хоть он и знал, что Алёна воспримет это болезненно, а ссориться с единственным любящим его человеком не хотелось. Алёна же всегда была рядом, всю его жизнь, когда его, Сергея, не принимал мир, начиная от собственных родителей.
«Но у всего есть обратная сторона», — напомнил себе мужчина.
— Ты светлый человек и не должна пострадать, — только и сказал он сестре.
У неё снова полились слёзы из глаз. Жизнь Алёне казалась теперь конченной. Сергей молча её обнял.
— Зато ты останешься в безопасности и сможешь без проблем построить отношения с тем, кто тебя не предаст, — выдвинул он ещё один довод в свою пользу.
— Как же ты не понимаешь, что отношения… без обид… не строятся!..
— Всё возможно, если рядом любящие верные люди.
Они так и не услышали друг друга ни в тот день, ни во все последующие.
Глава Миниатюра №7 "Биение сердца"
Мама. Для кого-то она самый близкий человек в мире, а у кого-то даже простой разговор с ней бывает непростым, что уж говорить об отношениях в общем? Но если о первом принято кричать чуть ли не на каждом углу, то о втором скромно умалчивают. Люди в принципе любят идеализировать Великое и молчать о всём том неприятном, что часто сопровождает это Великое. С другой стороны, разбивать свои розовые очки никому не хочется.
У Вики отношения с мамой были непростыми. Не те злость и ненависть, что тоже любят описывать и смаковать (людям нужны эмоции!), а просто тот случай, когда мама не понимает, что ребёнок вырос, и стремится опекать больше, чем следует. У девушки гремела настоящая война за свои увлечения. За возможность встречаться с тем парнем, что нравился Вике, но не её маме, за возможность писать и публиковать в Интернете, даже за возможность найти первую попавшуюся работу и жить на весьма скромные, но всё же свои деньги.
Мама знает как лучше, но совершенно не учитывает, что у Вики свои желания и стремления, и во многих случаях её «лучше» выглядит совершенно иначе!
Уже потом, став самостоятельной и независимой, обдумав и осознав некоторые вещи, Вика смогла это всё принять, понять и простить, хотя и решила любить маму «на расстоянии». Прекрасно, когда тебя любят, но некоторые своей любовью и заботой могут только калечить, и это, увы, тоже реальность, с которой надо смириться. Мама Вики сначала горевала, устраивала дочери безобразные истерики, доводившие последнюю до полного отчаяния, но в конечном итоге мама вынуждена была смириться и оставить девушку в покое. Для неё наконец-то наступила желанная свобода!
Вика пользовалась ею в полной мере и отнюдь не пустилась во все тяжкие, как любят некоторые тоже изображать и смаковать. Просто стала жить своей самостоятельной жизнью без мамы.
И так длилось не один год, но потом произошло то, от чего, к сожалению, никто не застрахован и чего никто никогда не ждёт, но оно имеет свойство врываться в твою жизнь и переворачивать её с ног на голову.
Беда. В данном случае — тяжёлая болезнь и необходимость в дорогостоящей операции.
«Как всё не вовремя!» — билась в истерике Вика.
Мама. Всё же Вика любила свою маму, несмотря ни на что, несмотря на все причуды последней. Возможно потому, что знала, что её любят в ответ, может из-за навязанной модели семьи нашего современного общества, в котором любовь к родителям является обязательной; может потому, что Вика просто любила свою маму, безо всяких причин, так бывает.
Но не о своей причине любви к маме думала Вика, а где взять деньги на операцию, чтобы сердце её мамы и дальше продолжало биться.
Где?!
Кредиты… Они спасли ситуацию, но отчасти, Вика боялась брать много в кредит, потому что кредит надо выплачивать, а потом можешь оказаться в таких долгах, что ой… Вот тогда блуждание по порталам и натолкнуло девушку на то, что её мама, она знала, никогда бы в жизни не одобрила бы, но, когда на кону жизнь дорогого человека, не до этих мелочей. Единственное, что…
Но это, опять же, такие пустяки. Можно на некоторое время забыть о собственных принципах и писать то, что угодно толпе, а не тебе самой. Главное, чтобы сердце мамы билось.
Уже много месяцев спустя Вике пришлось выслушивать бесконечные рассуждения мамы о падении литературы, и в первую очередь — из-за продажности тех, кто должен творить. А также из-за тем, которые выбирают эти продавцы.
— Искусство сейчас шокирует, а не развивает, вот отчего все его проблемы!
Вика всегда улыбалась при этих словах. Знай её мама, что отчасти именно это шокирующее продажное искусство спасло ей жизнь, то маме сделалось бы плохо, а так…
Есть что-то правильное в том, что творец не только создаёт, но и спасает жизни.
Глава Миниатюра №8 "Последний поцелуй"
Она не должна была появляться здесь. Не должна была претендовать на него. И должна поэтому исчезнуть. Укравшая любовь воровка. Да как она посмела?!
Минна всего лишь дерзко усмехалась, глядя им прямо в глаза. Она не собиралась отдавать своего. А он видел лишь только её.
Похищен, очарован… Четыре сердца сжимались в единый унисон при этой мысли. Он не должен был принадлежать Минне и не будет. Они позаботятся об этом.
Теперь она висит в темнице. Руки, ноги — к каждой вела серебряная цепь, пленница не должна была сбежать. Они предпочли бы публичную казнь на площади, но их уверили, что подобное слишком опасно.
— А солнце она всё равно увидит, — злорадно улыбаясь ответил он.
Все знали, что солнце для вампира — смерть. Она заберёт воровку и избавит их от соперницы.
Прядь серебристых волос упала Минне на лицо. Слишком красивая, слишком невероятная… Генрих никогда не мог оторвать от неё взгляд. Природа наделила его хорошими качествами, его любили и ценили, но его богом была только она. Названная вампиром и прикованная здесь умирать…
Минна отчётливо помнила тот день, когда стала вампиром. Ей было восемь, она умирала от неизлечимой болезни, и в тот день проходила мимо кладбища. Минна часто там бывала, потому что знала, что должна умереть, и готовилась там оказаться. И в тот раз её окликнули. Девочка повернулась на голос.
Высокий мужчина в тёмной одежде со светлыми волосами. Он сразу предложил то, на что Минна была готова согласиться не задумываясь. Жизнь.
— Взамен всего лишь твоя кровь.
— Я согласна.
Вампиру нужны были наследники, способные продолжать его тёмное дело, и ради этого он был готов на многое.
Конечно, маленькая Минна тогда всего не понимала, она даже не поняла, что стала вампиром. Но после…
Непереносимость солнца, жажда крови, вечный холод… У Минны было всё это, и когда новообретенный отец пришёл однажды в их дом, то Минна сделала лишь одно — ушла с ним.
На тринадцать лет.
Потом Минна вернулась в родной город пленяющей женщиной. Идеально сложенной, завораживающей, с длинными серебряными волосами, часто развивающими, одетая скромно и всё же не так, как местные, намного изысканнее и элегантнее… Генрих сразу был покорён ею и без сомнения отдал Минне своё сердце, невзирая на соперниц, четыре пары глаз, жадно следившие за ним. Он бы и большее отдал бы, попроси Минна его об этом, у него до сих пор от мечтаний кружилась голова, когда Минна приняла его, понимая всё и ничего не стесняясь, и яркий отблеск луны играл в её серебристых волосах, откинутых назад, а красные губы столь ярко выделялись на белой невероятной коже…
И вот теперь — гибель этого прекрасного создания.
Минну схватили по доносу, обвиняя в вампиризме и гибели множества людей. Генрих случайно узнал об этом, когда вернулся в родной город, отлучился из него на несколько дней, и отправился в дом Минны, а тот оказался открыт. Испугавшись, Генрих бросился к одной из своих знакомых, главной сплетнице, но её там не оказалось.
Второй тоже, и третьей, и четвёртой.
Лишь на площади прозвучало, что Минну арестовали за то, что она вампир, и казнят в самое ближайшее время. Стены темницы высоки и охраняемы, Генрих понимал, что не сможет, не успеет вовремя спасти, а без Минны…
Теперь, чтобы её увидеть, надо было познать дьявола. Генрих без проблем готов был продать душу ради этого. Минна пленила, околдовала его… Но не магией, а своею красотою… Ради любимой Генрих был готов на всё.
Постигнуть все ритуалы для него не составило труда — дома у него были все нужные книги, а латынь Генрих знал. Лишиться всего, но обрести Минну… Для Генриха это оказалось так естественно.
Теперь демон метался среди этих всех людей. Он уничтожал их, разрывал на куски, а Генрих лишь с холодной улыбкой это наблюдал. Он не успел, солнце успело упасть на прекрасную голову… Теперь остаётся лишь насладиться возмездием!
Но как оно бесполезно! Генрих подбежал к Минне, взял ладонь… Безжизненную! Белую, поражающую своей красотой и изяществом, с красными ногтями. Осторожно приподнял голову любимой Минны, уже лежавшей на грязном полу, не под лучами солнца, демон по приказу Генриха сразу вырвал все путы, все четыре цепи одним махом, но…
Капелька крови легла у рта, Генрих осторожно вытер её.
— Милый... — с тихим стоном девушка открыла глаза, сейчас ярко-красные. Как же её заворожил этот мужчина!
— Любимая…
Минна вцепилась в его шею — последняя попытка вампира выжить, а может, и спасти любимого человека. А потом оба упали и больше не двигались.
