— Я пойду, — неуверенно сказала.
— Куда? — сразу вскочил Володя.
Я решила не юлить и ответить прямо:
— Нам не было смысла сегодня встречаться. Мы давно расстались, и прошло слишком много времени, чтобы пытаться вернуть прошлое.
— Если мы встретились, значит, неслучайно, — ответил Володя, смотря куда-то мимо меня. — Должно что-то произойти.
— Что?
Мужчина перевёл взгляд на меня и, промолчав секунду-две, ответил:
— Думаю, ты права, и тебе действительно нужно домой.
Жестоко, не правда ли? Всю почву выбил из-под ног своей фразой. Впрочем, замки мечтаний именно так и рушатся.
Я и в самом деле тогда ушла, не веря в нашу повторную встречу.
— Привет, — поздоровалась в тот день с мужем, опять пишущему очередной «шедевр». Вот, честное слово, может, он и талантлив, но такого пристрастия к живописи я не понимаю.
Стёпа оторвался от картины и посмотрел на меня.
— Привет, — устало, безо всякого интереса.
«Зато к своим картинам у тебя интерес большой», — с обидой подумала я.
В подтверждение моих мыслей, муж снова повернулся к картинам.
— Я сегодня гуляла, — сказала я, решив завершить начатое.
Стёпа ничего не ответил.
— И, представляешь, случайно встретила свою первую любовь. Так неожиданно.
Реплика достигла цели. Мужчина повернулся ко мне.
— Правда?
— Да, — ответила я, радостно улыбаясь.
Я верила тогда, что всё будет хорошо, Стёпа поймёт, чего он лишается из-за своей безответной любви к картинам, и у меня будет семья. Хорошая семья, где я буду жить в гармонии и согласии с мужем. Хоть я Володю и любила больше, чем Стёпу, но Володя никогда не станет моим. Ни к чему любить мечту, особенно когда рядом счастье.
И тем не менее, несмотря на то, что идея моя начиналась хорошо, сейчас я всё равно ухожу от мужа. Заставить Стёпу отпустить мечту оказалось всё же если не невозможным, то очень трудновыполнимым делом. А мне уже больше не хотелось бороться с ветряными мельницами, потому что у меня тоже появилась своя собственная мечта.
Володя.
Мы часто с ним встречались после того дня. И неслучайно, мне постоянно хотелось видеть мужчину. Я и видела, подходила к его дому и наблюдала, сначала раз в неделю, а потом и каждый день после работы я спешила к его дому, чтобы хотя бы посмотреть на его окно… Удивительно, но Володя постоянно чувствовал мой взгляд. Он подходил к окну и махал мне, а однажды, когда гулял во дворе, даже познакомил меня со своей семьёй. Точнее, с сыном.
— Познакомься, Слава, это тётя Соня, она мой давний друг.
Жену Володи звали Мирослава. Слава был мальчиком с очень светлыми волосами и голубыми глазами, в которых почему-то не было той наивности и любопытства, присущего детям его возраста.
— Она знает? — спросил Слава.
Его отец отрицательно мотнул головой. Тогда я вдумываться во всё это не стала, мало, что на уме у детей. Слава в своём голубом синем комбинезоне казался самым обычным ребёнком, даже его взгляд я списала на детский.
— Здравствуйте. Рад знакомству, — важно поздоровался мальчик. Кстати, для своих пяти лет он очень чётко говорил и ни картавил, ни ещё как-то неправильно проговаривал слова.
— Мне тоже приятно.
Что ещё можно было сказать ребёнку? При виде него меня всё равно охватило чувство ностальгии и печаль. И в это время я почувствовала небольшую боль в своём животе. Это заставило меня улыбнуться, и я подумала, неважно, будет ли у меня это пресловутое женское счастье или нет, у меня всё равно останется мой ребёночек (тогда я не знала пол, слишком маленьким был срок).
Далее у нас завязался нейтральный, ни к чему не обязывающий разговор. Честно говоря, я думала, что Володя спросит, почему я чуть ли не преследую его, но он не хотел говорить на эту тему. Или пока не хотел, в присутствии своего сына.
В любом случае, в тот день нам поговорить в любом случае не удалось бы – примерно через полчаса прогулки Володя ушёл вместе со Славой домой, а я осталась гулять, думая обо всей сложившейся ситуации. И поняла, что каковы бы не были мои чувства к Володе, больше жить со Стёпой я не могу. Ни ради себя, ни ради своего ребёнка.
Почему я не сразу ушла от мужа, как только всё поняла? Во-первых, хотелось, чтобы у Любы всё же был отец хотя бы по паспорту, во-вторых, хотелось, чтобы этот самый отец увидел своего ребёнка. И, в-третьих, из-за несчастья, которое произошло в семье Володи.
Его жена погибла. В простой дорожной аварии. Володя был просто убит горем.
В тот день мы сидели у него на кухне. Володя сразу же позвонил мне после смерти жены (мой номер телефона он как-то взял во время одной из наших «случайных» встреч).
Мужчина сидел за столом, обхватив голову руками. Перед ним был уже давно остывший чай (более крепкое Володя припас на потом), к которому он так и не притронулся. Остальные продукты даже не стала доставать – Володя заявил, что у него нет ни малейшего желания есть, а я решила не настаивать.
— Меня не оставляет чувство, что это я виноват в её смерти, — пожаловался Володя.
Я только молча его обняла. Могла себе позволить, Слава давно уже лёг спать.
— Если бы я тогда не женился бы на ней…
— То у тебя не было бы такого замечательного сына, — перебила я.
Мне не хотелось слушать размышления Володи по разным причинам: и из-за того, что не хотелось бередить собственные раны, и из-за того, что я знала, что такое самоистязание ни к чему хорошему не приведёт. Но я понимала желание Володи поплакаться. В его ситуации это позволительно.
— Если бы ты была одной из нас…
На это я ничего не ответила. А что отвечать?
— Впрочем, тогда не было бы Славы, ты совершенно права. Чёрт! Я так запутался. Столько разных вариантов – и ничего не могу сделать!
Володя заплакал. Мне оставалось только быть с ним рядом, время от времени его успокаивая и говоря, что он ни в чём не виноват, и уговаривать его пойти немного поспать. Володя сопротивлялся, говоря, что ему нужно увидеть какие-то знаки, и только под утро он лёг.
А я, придя домой утром, обнаружила у мужа портрет новой женщины, мне незнакомой. Я всё поняла, но меня это не взволновало, потому что я слишком устала и физически от бессонной ночи, и морально от всего происходящего.
Дальше были роды, очень тяжёлые для меня, непростые отношения с двумя значимыми для меня в тот момент мужчинами и радостные хлопоты о Любочке.
После смерти Мирославы и рождения моей дочери я и Володя сильно отдалились друг от друга. У Володи была печаль, у меня — радость, и эти два параллельных чувства и мира плохо пересекались между собой, а когда нам всё же удавалось сказать себе, что главное – это жизнь, то между нами стояла мёртвая жена Володи. Ему было стыдно перед супругой, я чувствовала себя воровкой и предателем. В конечном итоге мы негласно решили прекратить друг с другом всякие отношения и остаться вместе со своими семьями.
Стёпа же был мне только по паспорту мужем, фактически – гостем, которому я иногда позволяла заботиться о своём ребёнке, потому что постоянно ожидала, что Стёпа сделает что-то не так и сильно навредит Любе. Глупо, знаю, но я ничего не могла с собой тогда поделать. Неудивительно, что вскоре Стёпа забыл о ребёнке и снова ушёл в свою идеальную любовь к картине, а я его тогда даже и не попыталась вернуть. Надоело. У меня были более важные дела.
Люба стала для меня всем миром, всей моей жизнью и всем моим счастьем. Я просто жила ею и её заботами. Знакомые, родные и близкие говорили мне, что я слегка сошла с ума из-за забот о Любе.
«Что ж, пускай», — думала я в те времена.
Это состояние продолжалось почти до настоящего момента – пока однажды я снова не увидела Володю.
«Мне больше нечего делать со Стёпой», — поняла я тогда.
И вот сейчас, смотря в зеркало и увидев все «мои» воспоминания, я ухожу. Так собиралась сделать та я, на чьё место я пришла сюда в будущее, и теперь это собираюсь сделать нынешняя я. Осталось лишь сказать об этом мужу, и всё, я свободна.
В своей комнате, освещённой только одной люстрой, Стёпа писал.
Открыв дверь, я всё же остановилась, разглядывая комнату. Я всё же не была в ней, лишь видела воспоминания своего двойника. И недаром говорят – «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». В реальности всё воспринималось намного ярче.
В художественной (как сам Стёпа называл её) окна часто были замешаны тяжёлыми тёмными занавесками. Света в ней тоже было мало – художнику всё время казалось, что свет обесцветит его картины. Может, он и был прав, но мне казалось во всей этой полутьме что-то неправильное, противоестественное.
И стоит ли говорить, что на стенах было множество самых различных картин Стёпы? Также в комнате был письменный стол, наполненный разными статьями о творчестве Стёпы, шкаф, мольберт и различные кисти и краски во всех углах.
Мне в эту комнату не разрешалось входить, но сейчас, занятый картиной, Стёпа на меня даже не посмотрел.
— Я ухожу, — сказала. Коротко и ясно. Именно так я в последнее время старалась разговаривать со Стёпой.
— Надолго? — Мужчина меня не понял.
— Навсегда.
Стёпа оторвался от картины и поднял на меня глаза.
— Зачем?
— Больше не могу так жить. У нас уже давно друг с другом мало общего.
Пожал плечами, вернулся к картине.
— Я дам тебе знать о разводе, — и ушла. Стёпа на это никак не отреагировал.
Пока я одевалась (жили мы на квартире у мужа), дверь художественной открылась и показался он сам.
— А всё же зря ты уходишь. Лучше мужа, чем я, не найдёшь.
«Кто бы сомневался», — подумала я.
Сам себя не похвалишь, так никто не похвалит. Эта черта тоже была присуща Стёпе.
— Может быть. Но это моё решение. Пока, — И не слушая больше его дальнейших речей, тотчас же вышла из квартиры вместе со своим чемоданом, сумкой и Любой.
Отправилась я, разумеется, в свою квартиру, полностью свободную на данный момент от каких-либо жильцов. Почему я в таком случае раньше не ушла от мужа? Признаюсь честно – замоталась, да и, наверное, всё же в глубине души надеялась, что у нас со Стёпой что-то получится, что ребёнку удастся объединить то, что не удалось всему остальному. Ошиблась.
На квартиру меня должен был отвезти Володя: я (точнее, не нынешняя я, а прошлая) с мужчиной уже обо всём договорились. И нет, я не искала встреч с ним, это получилось случайно. Вернее, я нажала на его номер случайно. Может, подсознательно хотела хотя бы слышать его голос
— Слушай, ты не мог бы меня довести до моей квартиры, с сумкой, коляской и чемоданом? Мы разместимся в твоей машине?
— Что случилось, Соня? Какая машина? Какой переезд? Ты о чём? Уходишь от мужа?
Я тогда недоумённо посмотрела на телефон. Вместо своего одного давнего знакомого я позвонила Володе.
— А, прости, случайно нажала. Я звонила не тебе.
— У меня тоже есть машина, и с коляской я тебе вполне могу помочь.
Отказывать было неудобно, а, может, просто не хотелось.
— Хорошо. — И мы договорились о деталях.
— Ты всё же уходишь от мужа? — Мне показалось, или в голосе Володи звучала какая-то надежда?
— Да, — ответила я.
Смысла скрывать уже не было. Он всё равно узнал бы рано или поздно.
Как видите, разговор со Стёпой оставался последним делом. Мне просто не хотелось больше жить у чужого человека, а после моих слов Стёпа окончательно стал бы для меня чужим.
В машине Володя оказался не один, с нами вместе сидел Слава.
— Привет, — поприветствовала я мальчика.
— Здравствуйте, тётя Соня, — отозвался тот в ответ. — А это ваша дочка? — кивнул на Любу, с любопытством всё осматривающую.
— Да. Её зовут Люба.
Володя уточнил адрес моего дома, и мы поехали. В машине мы почти не общались – сказали друг другу только пару слов, больше внимания уделяя детям. Правда, Слава почему-то решил замкнуться в себе и на наши вопросы почти не реагировал, а я была занята Любой и видом за окном. Всё же за шесть лет город изменился и сильно! Надо же. Одни дома были достроены, другие поменяли цвет, к третьим добавилось ещё что-нибудь… Это уже не говоря о новых деревьях, кафе, о новых видах машин и т. д. и т. п.
Доехали мы до моего дома быстро – за полчаса, за прошедшие шесть лет построили новые полосы дороги. А вот заторы остались прежними, да и качество некоторых дорог оставляло желать лучшего. Но это уже константа.
Володя помог мне донести вещи до квартиры и, естественно, остался на чай.
— Значит, ты переместилась сюда из прошлого? — спросил он за чаем.
Несколько секунд я смотрела на него, ничего не понимая. Как он это узнал?
— Помнишь, я говорил, что моя семья не совсем обычная?
Я кивнула. Воспоминания о наших последних разговорах были довольно-таки свежи у меня в памяти.
— Мы являемся… как бы это сказать… не волшебниками в том смысле, какой вкладывают в это слово, но и в то же время… необычными людьми.
— Необычными людьми?
Ещё вчера я навряд ли бы стала слушать бы Володю, подумала бы, что он снова вешает мне лапшу на уши, я оказалась слишком сильным реалистом, чтобы в такие вещи верить всерьёз. Но когда совершаешь путешествие из настоящего в будущее, то поневоле на многое смотришь иначе. Представление о мире порой меняется за какой-то час.
— Мы можем чувствовать необычные явления и использовать их себе на благо, — пояснил Володя. — Но сами создавать эти явления – нет. По крайней мере, никто из моих знакомых этого не может.
— А вас много?
— Достаточно, чтобы считать себя отдельной кастой общества, но слишком мало, чтобы простые люди нас замечали. Мы стараемся не привлекать к себе внимания в лишний раз.
— Понятно, — молчала некоторое время, а потом всё же рискнула задать вопрос. — Так ты знал, что я перемещусь в будущее?
— Понял, как только увидел тебя сегодня. Да и в первый день нашей встречи догадался, что всё это неслучайно. Это знак. Знак поменять судьбу. Слава тоже это понял.
Володя опустил голову на сложенные на столе руки, после чего посмотрел на меня.
— Раз теперь ты всё знаешь, то ты можешь пойти со мной в прошлом, к моим родителям, и тогда я женюсь на тебе. Видимо, всё склоняется к этому.
Володя бросил взгляд на дверь. В голосе мужчины звучала неуверенность, и я знала, из-за чего она.
— Ты не хочешь терять Славу, как и я не хочу Любу, — озвучила наши мысли вслух. Володя кивнул.
Слава в данный момент как раз вместе с Любой осматривал соседнюю комнату. Мне прекрасно было видно детей, поэтому мы с Володей не волновались за них.
— Ты права. Мне не хотелось бы этого делать. Но, знаешь… мы всё же фаталисты, мы спокойно принимаем перемены судьбы. По крайней мере, нас этому пытаются научить.
Нежность, жалость, любовь, и при этом надёжность, понимание, спокойствие… Столько эмоций я почувствовала в этот момент. Желала обнять Володю, свою родственную душу, человека, с которым мы хорошо понимаем друг друга и словно читаем мысли. Со Стёпой такого не было. Но я и в самом деле не жалела, что вышла за него замуж, потому что у меня теперь есть Люба.
— Твоя жена была из ваших?
Решила просто сменить тему, пока не поддалась жалости. Да, чисто теоретически я понимаю, что мне сейчас ничто не мешает любить Володю, мы теперь не чужие муж и жена. И всё равно неудобно. Перед Мирославой, перед Славой, как будто я краду чужое. Стёпа у меня не вызывал неприятных чувств: мы расстались и возвращаться к нему сейчас я не собираюсь.
— Да, — Володя посмотрел на меня.
Лучше этого бы не делал, потому что я поняла, что он хочет не меньшего, чем я.
— Куда? — сразу вскочил Володя.
Я решила не юлить и ответить прямо:
— Нам не было смысла сегодня встречаться. Мы давно расстались, и прошло слишком много времени, чтобы пытаться вернуть прошлое.
— Если мы встретились, значит, неслучайно, — ответил Володя, смотря куда-то мимо меня. — Должно что-то произойти.
— Что?
Мужчина перевёл взгляд на меня и, промолчав секунду-две, ответил:
— Думаю, ты права, и тебе действительно нужно домой.
Жестоко, не правда ли? Всю почву выбил из-под ног своей фразой. Впрочем, замки мечтаний именно так и рушатся.
Я и в самом деле тогда ушла, не веря в нашу повторную встречу.
— Привет, — поздоровалась в тот день с мужем, опять пишущему очередной «шедевр». Вот, честное слово, может, он и талантлив, но такого пристрастия к живописи я не понимаю.
Стёпа оторвался от картины и посмотрел на меня.
— Привет, — устало, безо всякого интереса.
«Зато к своим картинам у тебя интерес большой», — с обидой подумала я.
В подтверждение моих мыслей, муж снова повернулся к картинам.
— Я сегодня гуляла, — сказала я, решив завершить начатое.
Стёпа ничего не ответил.
— И, представляешь, случайно встретила свою первую любовь. Так неожиданно.
Реплика достигла цели. Мужчина повернулся ко мне.
— Правда?
— Да, — ответила я, радостно улыбаясь.
Я верила тогда, что всё будет хорошо, Стёпа поймёт, чего он лишается из-за своей безответной любви к картинам, и у меня будет семья. Хорошая семья, где я буду жить в гармонии и согласии с мужем. Хоть я Володю и любила больше, чем Стёпу, но Володя никогда не станет моим. Ни к чему любить мечту, особенно когда рядом счастье.
***
И тем не менее, несмотря на то, что идея моя начиналась хорошо, сейчас я всё равно ухожу от мужа. Заставить Стёпу отпустить мечту оказалось всё же если не невозможным, то очень трудновыполнимым делом. А мне уже больше не хотелось бороться с ветряными мельницами, потому что у меня тоже появилась своя собственная мечта.
Володя.
Мы часто с ним встречались после того дня. И неслучайно, мне постоянно хотелось видеть мужчину. Я и видела, подходила к его дому и наблюдала, сначала раз в неделю, а потом и каждый день после работы я спешила к его дому, чтобы хотя бы посмотреть на его окно… Удивительно, но Володя постоянно чувствовал мой взгляд. Он подходил к окну и махал мне, а однажды, когда гулял во дворе, даже познакомил меня со своей семьёй. Точнее, с сыном.
— Познакомься, Слава, это тётя Соня, она мой давний друг.
Жену Володи звали Мирослава. Слава был мальчиком с очень светлыми волосами и голубыми глазами, в которых почему-то не было той наивности и любопытства, присущего детям его возраста.
— Она знает? — спросил Слава.
Его отец отрицательно мотнул головой. Тогда я вдумываться во всё это не стала, мало, что на уме у детей. Слава в своём голубом синем комбинезоне казался самым обычным ребёнком, даже его взгляд я списала на детский.
— Здравствуйте. Рад знакомству, — важно поздоровался мальчик. Кстати, для своих пяти лет он очень чётко говорил и ни картавил, ни ещё как-то неправильно проговаривал слова.
— Мне тоже приятно.
Что ещё можно было сказать ребёнку? При виде него меня всё равно охватило чувство ностальгии и печаль. И в это время я почувствовала небольшую боль в своём животе. Это заставило меня улыбнуться, и я подумала, неважно, будет ли у меня это пресловутое женское счастье или нет, у меня всё равно останется мой ребёночек (тогда я не знала пол, слишком маленьким был срок).
Далее у нас завязался нейтральный, ни к чему не обязывающий разговор. Честно говоря, я думала, что Володя спросит, почему я чуть ли не преследую его, но он не хотел говорить на эту тему. Или пока не хотел, в присутствии своего сына.
В любом случае, в тот день нам поговорить в любом случае не удалось бы – примерно через полчаса прогулки Володя ушёл вместе со Славой домой, а я осталась гулять, думая обо всей сложившейся ситуации. И поняла, что каковы бы не были мои чувства к Володе, больше жить со Стёпой я не могу. Ни ради себя, ни ради своего ребёнка.
Почему я не сразу ушла от мужа, как только всё поняла? Во-первых, хотелось, чтобы у Любы всё же был отец хотя бы по паспорту, во-вторых, хотелось, чтобы этот самый отец увидел своего ребёнка. И, в-третьих, из-за несчастья, которое произошло в семье Володи.
Его жена погибла. В простой дорожной аварии. Володя был просто убит горем.
***
В тот день мы сидели у него на кухне. Володя сразу же позвонил мне после смерти жены (мой номер телефона он как-то взял во время одной из наших «случайных» встреч).
Мужчина сидел за столом, обхватив голову руками. Перед ним был уже давно остывший чай (более крепкое Володя припас на потом), к которому он так и не притронулся. Остальные продукты даже не стала доставать – Володя заявил, что у него нет ни малейшего желания есть, а я решила не настаивать.
— Меня не оставляет чувство, что это я виноват в её смерти, — пожаловался Володя.
Я только молча его обняла. Могла себе позволить, Слава давно уже лёг спать.
— Если бы я тогда не женился бы на ней…
— То у тебя не было бы такого замечательного сына, — перебила я.
Мне не хотелось слушать размышления Володи по разным причинам: и из-за того, что не хотелось бередить собственные раны, и из-за того, что я знала, что такое самоистязание ни к чему хорошему не приведёт. Но я понимала желание Володи поплакаться. В его ситуации это позволительно.
— Если бы ты была одной из нас…
На это я ничего не ответила. А что отвечать?
— Впрочем, тогда не было бы Славы, ты совершенно права. Чёрт! Я так запутался. Столько разных вариантов – и ничего не могу сделать!
Володя заплакал. Мне оставалось только быть с ним рядом, время от времени его успокаивая и говоря, что он ни в чём не виноват, и уговаривать его пойти немного поспать. Володя сопротивлялся, говоря, что ему нужно увидеть какие-то знаки, и только под утро он лёг.
А я, придя домой утром, обнаружила у мужа портрет новой женщины, мне незнакомой. Я всё поняла, но меня это не взволновало, потому что я слишком устала и физически от бессонной ночи, и морально от всего происходящего.
Дальше были роды, очень тяжёлые для меня, непростые отношения с двумя значимыми для меня в тот момент мужчинами и радостные хлопоты о Любочке.
После смерти Мирославы и рождения моей дочери я и Володя сильно отдалились друг от друга. У Володи была печаль, у меня — радость, и эти два параллельных чувства и мира плохо пересекались между собой, а когда нам всё же удавалось сказать себе, что главное – это жизнь, то между нами стояла мёртвая жена Володи. Ему было стыдно перед супругой, я чувствовала себя воровкой и предателем. В конечном итоге мы негласно решили прекратить друг с другом всякие отношения и остаться вместе со своими семьями.
Стёпа же был мне только по паспорту мужем, фактически – гостем, которому я иногда позволяла заботиться о своём ребёнке, потому что постоянно ожидала, что Стёпа сделает что-то не так и сильно навредит Любе. Глупо, знаю, но я ничего не могла с собой тогда поделать. Неудивительно, что вскоре Стёпа забыл о ребёнке и снова ушёл в свою идеальную любовь к картине, а я его тогда даже и не попыталась вернуть. Надоело. У меня были более важные дела.
Люба стала для меня всем миром, всей моей жизнью и всем моим счастьем. Я просто жила ею и её заботами. Знакомые, родные и близкие говорили мне, что я слегка сошла с ума из-за забот о Любе.
«Что ж, пускай», — думала я в те времена.
Это состояние продолжалось почти до настоящего момента – пока однажды я снова не увидела Володю.
«Мне больше нечего делать со Стёпой», — поняла я тогда.
И вот сейчас, смотря в зеркало и увидев все «мои» воспоминания, я ухожу. Так собиралась сделать та я, на чьё место я пришла сюда в будущее, и теперь это собираюсь сделать нынешняя я. Осталось лишь сказать об этом мужу, и всё, я свободна.
В своей комнате, освещённой только одной люстрой, Стёпа писал.
Открыв дверь, я всё же остановилась, разглядывая комнату. Я всё же не была в ней, лишь видела воспоминания своего двойника. И недаром говорят – «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». В реальности всё воспринималось намного ярче.
В художественной (как сам Стёпа называл её) окна часто были замешаны тяжёлыми тёмными занавесками. Света в ней тоже было мало – художнику всё время казалось, что свет обесцветит его картины. Может, он и был прав, но мне казалось во всей этой полутьме что-то неправильное, противоестественное.
И стоит ли говорить, что на стенах было множество самых различных картин Стёпы? Также в комнате был письменный стол, наполненный разными статьями о творчестве Стёпы, шкаф, мольберт и различные кисти и краски во всех углах.
Мне в эту комнату не разрешалось входить, но сейчас, занятый картиной, Стёпа на меня даже не посмотрел.
— Я ухожу, — сказала. Коротко и ясно. Именно так я в последнее время старалась разговаривать со Стёпой.
— Надолго? — Мужчина меня не понял.
— Навсегда.
Стёпа оторвался от картины и поднял на меня глаза.
— Зачем?
— Больше не могу так жить. У нас уже давно друг с другом мало общего.
Пожал плечами, вернулся к картине.
— Я дам тебе знать о разводе, — и ушла. Стёпа на это никак не отреагировал.
Пока я одевалась (жили мы на квартире у мужа), дверь художественной открылась и показался он сам.
— А всё же зря ты уходишь. Лучше мужа, чем я, не найдёшь.
«Кто бы сомневался», — подумала я.
Сам себя не похвалишь, так никто не похвалит. Эта черта тоже была присуща Стёпе.
— Может быть. Но это моё решение. Пока, — И не слушая больше его дальнейших речей, тотчас же вышла из квартиры вместе со своим чемоданом, сумкой и Любой.
***
Отправилась я, разумеется, в свою квартиру, полностью свободную на данный момент от каких-либо жильцов. Почему я в таком случае раньше не ушла от мужа? Признаюсь честно – замоталась, да и, наверное, всё же в глубине души надеялась, что у нас со Стёпой что-то получится, что ребёнку удастся объединить то, что не удалось всему остальному. Ошиблась.
На квартиру меня должен был отвезти Володя: я (точнее, не нынешняя я, а прошлая) с мужчиной уже обо всём договорились. И нет, я не искала встреч с ним, это получилось случайно. Вернее, я нажала на его номер случайно. Может, подсознательно хотела хотя бы слышать его голос
— Слушай, ты не мог бы меня довести до моей квартиры, с сумкой, коляской и чемоданом? Мы разместимся в твоей машине?
— Что случилось, Соня? Какая машина? Какой переезд? Ты о чём? Уходишь от мужа?
Я тогда недоумённо посмотрела на телефон. Вместо своего одного давнего знакомого я позвонила Володе.
— А, прости, случайно нажала. Я звонила не тебе.
— У меня тоже есть машина, и с коляской я тебе вполне могу помочь.
Отказывать было неудобно, а, может, просто не хотелось.
— Хорошо. — И мы договорились о деталях.
— Ты всё же уходишь от мужа? — Мне показалось, или в голосе Володи звучала какая-то надежда?
— Да, — ответила я.
Смысла скрывать уже не было. Он всё равно узнал бы рано или поздно.
Как видите, разговор со Стёпой оставался последним делом. Мне просто не хотелось больше жить у чужого человека, а после моих слов Стёпа окончательно стал бы для меня чужим.
В машине Володя оказался не один, с нами вместе сидел Слава.
— Привет, — поприветствовала я мальчика.
— Здравствуйте, тётя Соня, — отозвался тот в ответ. — А это ваша дочка? — кивнул на Любу, с любопытством всё осматривающую.
— Да. Её зовут Люба.
Володя уточнил адрес моего дома, и мы поехали. В машине мы почти не общались – сказали друг другу только пару слов, больше внимания уделяя детям. Правда, Слава почему-то решил замкнуться в себе и на наши вопросы почти не реагировал, а я была занята Любой и видом за окном. Всё же за шесть лет город изменился и сильно! Надо же. Одни дома были достроены, другие поменяли цвет, к третьим добавилось ещё что-нибудь… Это уже не говоря о новых деревьях, кафе, о новых видах машин и т. д. и т. п.
Доехали мы до моего дома быстро – за полчаса, за прошедшие шесть лет построили новые полосы дороги. А вот заторы остались прежними, да и качество некоторых дорог оставляло желать лучшего. Но это уже константа.
Володя помог мне донести вещи до квартиры и, естественно, остался на чай.
— Значит, ты переместилась сюда из прошлого? — спросил он за чаем.
Несколько секунд я смотрела на него, ничего не понимая. Как он это узнал?
— Помнишь, я говорил, что моя семья не совсем обычная?
Я кивнула. Воспоминания о наших последних разговорах были довольно-таки свежи у меня в памяти.
— Мы являемся… как бы это сказать… не волшебниками в том смысле, какой вкладывают в это слово, но и в то же время… необычными людьми.
— Необычными людьми?
Ещё вчера я навряд ли бы стала слушать бы Володю, подумала бы, что он снова вешает мне лапшу на уши, я оказалась слишком сильным реалистом, чтобы в такие вещи верить всерьёз. Но когда совершаешь путешествие из настоящего в будущее, то поневоле на многое смотришь иначе. Представление о мире порой меняется за какой-то час.
— Мы можем чувствовать необычные явления и использовать их себе на благо, — пояснил Володя. — Но сами создавать эти явления – нет. По крайней мере, никто из моих знакомых этого не может.
— А вас много?
— Достаточно, чтобы считать себя отдельной кастой общества, но слишком мало, чтобы простые люди нас замечали. Мы стараемся не привлекать к себе внимания в лишний раз.
— Понятно, — молчала некоторое время, а потом всё же рискнула задать вопрос. — Так ты знал, что я перемещусь в будущее?
— Понял, как только увидел тебя сегодня. Да и в первый день нашей встречи догадался, что всё это неслучайно. Это знак. Знак поменять судьбу. Слава тоже это понял.
Володя опустил голову на сложенные на столе руки, после чего посмотрел на меня.
— Раз теперь ты всё знаешь, то ты можешь пойти со мной в прошлом, к моим родителям, и тогда я женюсь на тебе. Видимо, всё склоняется к этому.
Володя бросил взгляд на дверь. В голосе мужчины звучала неуверенность, и я знала, из-за чего она.
— Ты не хочешь терять Славу, как и я не хочу Любу, — озвучила наши мысли вслух. Володя кивнул.
Слава в данный момент как раз вместе с Любой осматривал соседнюю комнату. Мне прекрасно было видно детей, поэтому мы с Володей не волновались за них.
— Ты права. Мне не хотелось бы этого делать. Но, знаешь… мы всё же фаталисты, мы спокойно принимаем перемены судьбы. По крайней мере, нас этому пытаются научить.
Нежность, жалость, любовь, и при этом надёжность, понимание, спокойствие… Столько эмоций я почувствовала в этот момент. Желала обнять Володю, свою родственную душу, человека, с которым мы хорошо понимаем друг друга и словно читаем мысли. Со Стёпой такого не было. Но я и в самом деле не жалела, что вышла за него замуж, потому что у меня теперь есть Люба.
— Твоя жена была из ваших?
Решила просто сменить тему, пока не поддалась жалости. Да, чисто теоретически я понимаю, что мне сейчас ничто не мешает любить Володю, мы теперь не чужие муж и жена. И всё равно неудобно. Перед Мирославой, перед Славой, как будто я краду чужое. Стёпа у меня не вызывал неприятных чувств: мы расстались и возвращаться к нему сейчас я не собираюсь.
— Да, — Володя посмотрел на меня.
Лучше этого бы не делал, потому что я поняла, что он хочет не меньшего, чем я.
