И он сейчас изменился, постарел, только взгляд тот же — лукавый кошачий прищур. «Грин? Еще одна? — наиграно ужасался Рысь Эррол, встретив Элизабет в академии в ее первый день там. — Сколько же вас еще, боги милосердные?». Все семь лет учебы он угощал юную целительницу яблоками из своего сада. Правда, говорил, что раньше они были вкуснее. Когда росли за чужим забором.
— Шефом чего? — не понял гость.
— Внутренней полиции академии. Лет тридцать назад сменил на этом посту инспектора Крейга — вот он, на соседнем снимке… Так странно…
— Что именно? — спросил мужчина, подняв на нее свои невозможные глаза.
— Наш разговор. Сначала я думала, что вы пришли из-за той истории. Время от времени появляется кто-то, кому до сих пор любопытно: хроникеры, писатели, исследователи из всевозможных магических обществ. Но вы не из их числа. А говорим мы вообще непонятно о чем. Даже не о дедушке с бабушкой, а о каких-то людях со старых фотографий.
— Расскажите иначе, — предложил гость.
Он закрыл и отложил в сторону альбом, напоследок скользнув взглядом по снимку, запечатлевшему лорда Грайнвилля с тогда еще невестой. А ведь Элизабет было, что поведать и о эльфийском после, и о леди Каролайн — она видела их месяц назад, когда навещала Энжи в академии…
— Иначе? — она мотнула головой, словно пыталась вытрясти из мыслей все те истории, имена и образы, что подсовывала настойчивая память.
Как рассказать о них иначе?
Сухо и коротко?
Поженились. Через два года родился дядя Грэм, еще через четыре — тетя Пенни. Потом дед, которому давно тесно было в стенах студенческой лечебницы, «созрел» для открытия собственного целительского центра. Лорд Аштон вызвался инвестировать проект. Бабушка Бет мечтала возглавить отделение патологической анатомии. А стала одной из первых пациенток новой клиники. Какой-то идиот выбежал на дорогу перед ее автомобилем. Она свернула, но затормозить не успела, и машина врезалась в каменную стену. В муниципальной больнице, куда бабушку привезли с места аварии, ее даже оформлять не хотели, чтобы не портить статистику выздоровления и смертности. На счастье, дед каким-то чудом узнал о происшествии, примчался и, неизвестно, что там со статистикой, но пару физиономий тамошних медиков он испортил. Забрал жену и уже через два месяца, вопреки прогнозам ярых «доброжелателей», та встала на ноги. Через полгода, не выдержав домашнего покоя, приступила к работе. А еще через два года родила третьего ребенка — отца Элизабет…
Нет, коротко не получалось. И сухо — тоже.
То, что в сказке стало бы счастливым концом, в жизни положило начало новым сложностям. Повзрослев, Элизабет поняла, чего стоило бабушке рождение младшего сына, и, даже зная, что в противном случае и она не появилась бы на свет, как целительница осуждала родителей отца за безответственность. «Так вышло», — с виноватой девчоночьей улыбкой разводила руками бабушка. «Не самая большая цена за то, что мы получили», — ответил Эдвард Грин, когда внучка, закончившая уже четвертый курс и считавшая себя умнее даже некоторых докторов, прямо спросила, почему он никак не вмешался, пусть даже «так вышло». Элизабет разозлилась на него тогда, едва не назвала бессердечным эгоистом и не высказала, что ту цену, о которой он говорил, платить не ему, вернулась сердитая в академию, а в следующую встречу с дедом благодарила судьбу за то, что в тот раз сумела смолчать. Потому что, говоря «мы», доктор Грин именно это и имел в виду.
Элизабет так и не узнала, как долго держалась эта связь. Не отважилась спросить и даже виду не подала, что смогла разглядеть тонкую ниточку, соединяющую двух родных ей людей. А спроси она все-таки, наверняка услышала бы от деда тот же ответ: не самая большая цена. И, подумав, согласилась бы с этим.
— Да, — кивнула она портрету на стене и перевела взгляд на гостя. — Вы спрашивали, были ли они счастливы. Я думаю, что да.
Еще она думала, что, получив ответ, мужчина попрощается и уйдет, а ей этого отчего-то не хотелось.
— Будете кофе?
— Вы же сказали, что газ перекрыт, — напомнил он.
— Перекрыт. Но в чулане есть спиртовка. Так что, если вы никуда не спешите, мистер…
Имя, которым он представился вчера по телефону, вылетело из головы, но молодой человек не позволил ситуации стать неловкой.
— Саймон, — подсказал он, когда девушка замешкалась. — Можно просто Саймон. И я никуда не спешу.
— Пригласи ее на обед, — сказал Мэйтин, когда девушка вышла, оставив гостя, как ей думалось, одного.
— Зачем?
— Это же Элизабет Аштон.
— Элизабет Грин, — поправил Саймон.
— Вот именно, — подтвердил бог. — Такая же, как та, но совершенно другая.
— Я бы предпочел встретиться с той.
— Не начинай, — поморщился Мэйтин. — Я объяснял, и тебе, и ей, ваши временные линии не должны были снова пересечься. Во всяком случае, не в этом мире.
— Помню. Но от этого не легче.
— Трудно только поначалу, — утешил вечный мальчишка. — Привыкнешь. Вживешься в новый мир. Но тебе нужно общаться с людьми, если не хочешь остаться вероятностной аномалией. Ты еще нестабилен.
— До сих пор? — Саймон понял, о чем он, прикрыл глаза ладонью.
— Да. Уйдешь сейчас, и завтра она о тебе не вспомнит.
— Возможно, так будет лучше. Я пока не планировал заводить друзей.
— Тогда зачем приехал сюда?
— Хотел разузнать об Элизабет, о докторе…
— Чушь! — отмахнулся бог. — Я и так тебе рассказал: они жили долго, счастливо, и умерли почти в один день.
— В один год.
— Ну, не все получилось как в сказке, — ухмыльнулся Мэйтин, но тут же посерьезнел под осуждающим взглядом человека. — Он ее отпустил, — объяснил уже другим тоном. — Позволил уйти первой, чтобы не оставлять одну. Он ведь обещал.
— Жаль, что такие истории заканчиваются, — вздохнул Саймон.
И Мэйтин тоже вздохнул.
— Люди, — сокрушенно покачал он головой. — Объясняешь им, объясняешь, а они все равно за свое. Когда вы уже поймете, что истории не заканчиваются? Они могут только начинаться. Бесконечное множество раз…
— Шефом чего? — не понял гость.
— Внутренней полиции академии. Лет тридцать назад сменил на этом посту инспектора Крейга — вот он, на соседнем снимке… Так странно…
— Что именно? — спросил мужчина, подняв на нее свои невозможные глаза.
— Наш разговор. Сначала я думала, что вы пришли из-за той истории. Время от времени появляется кто-то, кому до сих пор любопытно: хроникеры, писатели, исследователи из всевозможных магических обществ. Но вы не из их числа. А говорим мы вообще непонятно о чем. Даже не о дедушке с бабушкой, а о каких-то людях со старых фотографий.
— Расскажите иначе, — предложил гость.
Он закрыл и отложил в сторону альбом, напоследок скользнув взглядом по снимку, запечатлевшему лорда Грайнвилля с тогда еще невестой. А ведь Элизабет было, что поведать и о эльфийском после, и о леди Каролайн — она видела их месяц назад, когда навещала Энжи в академии…
— Иначе? — она мотнула головой, словно пыталась вытрясти из мыслей все те истории, имена и образы, что подсовывала настойчивая память.
Как рассказать о них иначе?
Сухо и коротко?
Поженились. Через два года родился дядя Грэм, еще через четыре — тетя Пенни. Потом дед, которому давно тесно было в стенах студенческой лечебницы, «созрел» для открытия собственного целительского центра. Лорд Аштон вызвался инвестировать проект. Бабушка Бет мечтала возглавить отделение патологической анатомии. А стала одной из первых пациенток новой клиники. Какой-то идиот выбежал на дорогу перед ее автомобилем. Она свернула, но затормозить не успела, и машина врезалась в каменную стену. В муниципальной больнице, куда бабушку привезли с места аварии, ее даже оформлять не хотели, чтобы не портить статистику выздоровления и смертности. На счастье, дед каким-то чудом узнал о происшествии, примчался и, неизвестно, что там со статистикой, но пару физиономий тамошних медиков он испортил. Забрал жену и уже через два месяца, вопреки прогнозам ярых «доброжелателей», та встала на ноги. Через полгода, не выдержав домашнего покоя, приступила к работе. А еще через два года родила третьего ребенка — отца Элизабет…
Нет, коротко не получалось. И сухо — тоже.
То, что в сказке стало бы счастливым концом, в жизни положило начало новым сложностям. Повзрослев, Элизабет поняла, чего стоило бабушке рождение младшего сына, и, даже зная, что в противном случае и она не появилась бы на свет, как целительница осуждала родителей отца за безответственность. «Так вышло», — с виноватой девчоночьей улыбкой разводила руками бабушка. «Не самая большая цена за то, что мы получили», — ответил Эдвард Грин, когда внучка, закончившая уже четвертый курс и считавшая себя умнее даже некоторых докторов, прямо спросила, почему он никак не вмешался, пусть даже «так вышло». Элизабет разозлилась на него тогда, едва не назвала бессердечным эгоистом и не высказала, что ту цену, о которой он говорил, платить не ему, вернулась сердитая в академию, а в следующую встречу с дедом благодарила судьбу за то, что в тот раз сумела смолчать. Потому что, говоря «мы», доктор Грин именно это и имел в виду.
Элизабет так и не узнала, как долго держалась эта связь. Не отважилась спросить и даже виду не подала, что смогла разглядеть тонкую ниточку, соединяющую двух родных ей людей. А спроси она все-таки, наверняка услышала бы от деда тот же ответ: не самая большая цена. И, подумав, согласилась бы с этим.
— Да, — кивнула она портрету на стене и перевела взгляд на гостя. — Вы спрашивали, были ли они счастливы. Я думаю, что да.
Еще она думала, что, получив ответ, мужчина попрощается и уйдет, а ей этого отчего-то не хотелось.
— Будете кофе?
— Вы же сказали, что газ перекрыт, — напомнил он.
— Перекрыт. Но в чулане есть спиртовка. Так что, если вы никуда не спешите, мистер…
Имя, которым он представился вчера по телефону, вылетело из головы, но молодой человек не позволил ситуации стать неловкой.
— Саймон, — подсказал он, когда девушка замешкалась. — Можно просто Саймон. И я никуда не спешу.
— Пригласи ее на обед, — сказал Мэйтин, когда девушка вышла, оставив гостя, как ей думалось, одного.
— Зачем?
— Это же Элизабет Аштон.
— Элизабет Грин, — поправил Саймон.
— Вот именно, — подтвердил бог. — Такая же, как та, но совершенно другая.
— Я бы предпочел встретиться с той.
— Не начинай, — поморщился Мэйтин. — Я объяснял, и тебе, и ей, ваши временные линии не должны были снова пересечься. Во всяком случае, не в этом мире.
— Помню. Но от этого не легче.
— Трудно только поначалу, — утешил вечный мальчишка. — Привыкнешь. Вживешься в новый мир. Но тебе нужно общаться с людьми, если не хочешь остаться вероятностной аномалией. Ты еще нестабилен.
— До сих пор? — Саймон понял, о чем он, прикрыл глаза ладонью.
— Да. Уйдешь сейчас, и завтра она о тебе не вспомнит.
— Возможно, так будет лучше. Я пока не планировал заводить друзей.
— Тогда зачем приехал сюда?
— Хотел разузнать об Элизабет, о докторе…
— Чушь! — отмахнулся бог. — Я и так тебе рассказал: они жили долго, счастливо, и умерли почти в один день.
— В один год.
— Ну, не все получилось как в сказке, — ухмыльнулся Мэйтин, но тут же посерьезнел под осуждающим взглядом человека. — Он ее отпустил, — объяснил уже другим тоном. — Позволил уйти первой, чтобы не оставлять одну. Он ведь обещал.
— Жаль, что такие истории заканчиваются, — вздохнул Саймон.
И Мэйтин тоже вздохнул.
— Люди, — сокрушенно покачал он головой. — Объясняешь им, объясняешь, а они все равно за свое. Когда вы уже поймете, что истории не заканчиваются? Они могут только начинаться. Бесконечное множество раз…
