С уходом солнца мороз окреп, и поднялся ветер. Не хватало им только застать метель. По лицу хлестал ледяной ветер, забирался под ослабленный платок и приятно холодил спину и грудь. Так и продуть может, но жалеть себя нельзя, надо рубить дальше, пока не исполнишь обещанное себе – сани с высокой горкой.
Когда ветвей и коры, до которых хватало роста дотянуться, больше не осталось, Ольга впервые остановилась, опустила руки и обернулась. Сани собрались полные, не с горкой, как она хотела, но надо признать, что поохотились они на славу. Теперь не стыдно возвращаться домой.
- Ты все перевязала, или что-то осталось? Под ноги смотри внимательно, нельзя пропускать ни одной хворостинки, чем будем кормить печку? Она эту елку в два дня прожует, останутся одни воспоминания. Сама знаешь, какой огонь жадный, что ему не положишь, все сожрет и не поперхнется, только и слышно, как хрустит.
Еля осмотрелась. Мать у нее была строгая, но справедливая и главное работящая, второй такой во всей деревни не найти. Она сама следила за огородом и хозяйством. Обе свиноматки каждый год приносили по два опроса, это около пятнадцати поросят за год, были еще куры и цыплята, и за всей этой живностью Ольга ухаживала одна. Когда поросята и цыплята подрастали, она собственноручно рубила птице головы, а свиней резала. Одна часть мяса шла на продажу, а две трети оставались семье. Рита готовила мясо к длительному хранению, щедро натирая его пряной солью, и убирала в погреб. Огород требовал не меньше времени, но Ольга и там успевала, у нее каждый сантиметр земли «работал», поэтому семья хоть и жила без покровителя, а никогда не голодала.
- Ничего не осталось, вокруг чисто, - отчиталась девочка.
Ольга решила проверить сама, прошлась между деревьями, взбила снег валенком, но веток нигде не обнаружила. Тогда довольно кивнув, она отправилась к саням, нужно было плотнее уложить добычу и перевязать все крепким крестом. Видно, что дочка очень старалась, но что с нее взять, силы в руках ребенка все равно не хватило бы, как следует примять ветви и кору и уложить все так, чтобы по пути не раскидалось. Через полчаса сани были полностью готовы к дороге, теперь можно сворачивать в обратную сторону – к дому.
Ольга надела на плечи ремни и попробовала сдвинуть полные сани с места, но ничего не вышло. Они стали тяжелыми, почти неподъемными, и к тому же за время стоянки лыжи успели намертво примерзнуть к снегу. Ольга попробовала еще раз – сани не двигались. Девочка спрыгнула с еловых веток, спинкой уперлась в бортик, зажмурилась и со всех сил оттолкнулась ногами о сугроб. Ничто никуда не поехало. Старания дочки заметила Ольга и довольно заулыбалась. Сама-то Еля почти ничего не весит, вся в отца – худая как доска для обивки, а откормленной мать ее зовет больше для собственного успокоения, так приятнее думать о ребенке, знать, что не голодает. Ест Елька и правда хорошо, только куда все девается? С ее-то весом пытаться сдвинуть с места тяжелый воз! Знал бы Илья какая упрямая и работящая дочка у него растет, даже просить ни о чем не пришлось, сама с саней соскочила и стала помогать. И до этого еще сама вызвалась ехать вместе в лес за дровами.
- А ну-ка накатили! – скомандовала мать и потянула за ремни. В тот же момент Еля оттолкнулась обеими ножками.
Сани мало-помалу двинулись.
- Покатили! – радостно известила мать.
Тем, кому в любые времена жилось сытно, у кого был раб или целая семья в рабстве, тому тот год большого урона не нанес. Конечно, зима случилась необычно длинная и морозная, больше обычного скотина дохла от болезней, прислуга недоедала и от этого ленилась, почта задерживалась, а еще уголь на станции стали отгружать по цене желтого золота. В общем, совсем уже с ума посходили!
Как ни крути, больше шансов выжить оставалось у богатых. Себя они берегли, а за едой, углем или лекарствами отправляли прислугу, только не всегда она возвращалась, а это тоже урон. Иные приходили живыми, но в лихорадке, стучались в дом хозяина, но их не пускали. Барин забирал то, зачем посылал, и гнал в шею. У богатого человека есть один самый главный страх, и это болезнь. Болезней разных водилось много, врачи не во всех разбирались, а лекарств и того меньше было, чем мудреных названий, поэтому делай, что хочешь, а старайся не заболеть. Иначе помрешь! Хворой прислуге приходилось доживать свои дни в сарае на сене, а это практически тоже самое, что и на улице. Все равно промучаешься от горячки и сгинешь от холода. Трупов в тот год было много, но никого не хоронили. Земля застыла на много метров в глубину, а дураков могилы копать не было. Куда умерших девали, никто в деревне не знал. Страшное было время!
В феврале цена на уголь еще подросла. Теперь его покупали только крайне зажиточные люди, а простые крестьянские семьи топились дровами. Раньше как было - набьешь дровяник доверху, и тебе на всю зиму хватает. В тот год не хватило. Холода пришли в сентябре, и уже к началу января сараи стояли полупустые, а в феврале народ пошел в лес. Сначала собирали валежник, а когда и он закончился, начали рубить деревья. Но тихо, без лишней шумихи, ведь за такое можно было схлопотать три года тюрьмы по статье разорения лесного хозяйства, а по сути, за самое настоящее воровство, причем у кого? У батюшки государя! Именно поэтому за дровами приходилось отправляться далеко, в самое сердце леса, туда, где голодный волк живет.
- Мороз крепчает, помогает нам до дома поскорее добраться, - радостно голосила мать. – Видишь, Елечка, какой твердый наст нарос на сугробе, по нему лыжи не скользят, а летят. Еще до ночи будем дома и успеем на ужин!
- Было бы славно! – согласилась девочка и подтянула поближе холщевый мешок с пирожками. – Мамань, а Мамань, ты будешь кушать свой паек?
За целый день Еля сильно проголодалась. С самого утра у нее в желудке побывала только одна тарелка молочной каши, полная, но от нее не осталось даже воспоминаний.
- Кушай, дочка, я не хочу, - наврала мать. Пусть сегодня она останется голодной, зато дочка съест больше. Она и так провинилась перед Елей, по сути это из-за ее глупости и бесхребетности девочка столько времени провела на морозе, не дай бог ей заболеть. Без домашнего тепла и горячей еды ребенку нельзя. Оля до последнего думала, что получится уговорить девочку и оставить ее дома, но та насмерть уперлась. Интересно, в кого это она получилась такая настырная, точно не в отца. Илья по характеру, да и по внешности больше напоминал зрелый одуванчик. Дунешь – и он весь разлетелся.
Ее первый супруг был хиленьким и невзрачным, к тому же узкоплечим, отец прозвал его слизняком. Зато у Ильи было образование - целых четыре класса. Он лучше всех в деревне умел вести счет и поэтому удачно устроился служить на телеграф. Зарплата была хорошая, а жили еще лучше, потому что в любви и согласии. Через два года брака их семья стала больше, появилась долгожданная дочка – Елечка. И до сих пор бы в их доме царило счастье, если бы не началась треклятая война. С кем на этот раз воевали, Ольга не знала, политика вообще никогда ее не интересовала. В очередной раз государи делили между собой земли, а простые люди от их распрей страдали. Та война увела на другой свет много добрых и смелых бойцов, она не умела сочувствовать и жалеть, забирала всех, кто под косу попадался. Даже настоящих русских богатырей скосила, а что про Илюшу то родненького вспоминать. Как только родина призвала его отдавать долги, так сразу мужик и пропал. Ни одного письма с фронта не успел отправить, быстро сгорел, всего за одну неделю. Мать по нему слезы проливала, но Еля этого не помнит, ей тогда мало месяцев было. Она лицо родного отца знает только по черно-белой фотокарточке, которая висит на стене в рамке, у печки. Мать переживала, что на том свете Илья мерзнет, и поэтому решила повесить его фотографию поближе к самому теплому месту в доме.
Еля не стала спорить с матерью и с жадностью откусила насквозь промерзший хлебец, быстро прожевала его и проглотила. Второй еще быстрее смолола. Собрала снега в варежку и положила его в рот. Желудок умолк.
Обратный путь всегда короче кажется, вот уже и знакомая опушка показалась. И откуда спрашивается, посреди еловой чащи взялся кусок пустого пространства? Однажды мать рассказывала былину о Лысом Пятне. Согласно древней легенде раз в сто лет тут собирается тысяча волков. Ровно тысяча и не одним животным меньше. Они выбирают нового вожака для стаи, а это дело серьезное, нельзя самого сильного волка проглядеть, вот почему в тот день на небе висит полная луна.
Девочка решила проверить свою догадку, подняла глаза в небо и прямо над своей головой увидела круглую луну. Не такую яркую, как бывает посреди ночи и вовсе не желтую, а бледную, дневную, но от этого было нисколько не легче. Откуда ребенку было знать, что полнолуние случается каждый месяц, в школе она не училась, и ни мать, ни Ритка об этом ни разу не заикались. Девочка решила, что сегодня как раз тот самый день, один за сто лет, когда звери выбирают себе нового вожака. Когда мать рассказывала былину, она специально выделяла, что это не сказка – былина, а значит, все на самом деле в жизни было.
Воображение ребенка быстро воссоздало картинку, на которой вот на этом самом Лысом Пятне собралось ровно тысяча волков. Все они в ее фантазии были разного цвета, серые, черные, белые и бурые, и все со сверкающими глазами-фонариками. Вот уже и кто-то рычит над самым ухом. Елена ослушалась мать, отпустила сани и стала вглядываться в серый песок сумерек. Желание увидеть настоящих волшебных волков было сильнее страха западни, в которую она легко могла угодить. Вот бы только одним глазком взглянуть на волшебство и сразу домой.
Сани медленно удалялись в сторону деревни. Ольга даже не думала оборачиваться, она была уверена, что дочка давно спит под коровьей шкурой, а что еще делать хорошо нагуленому и натруженному ребенку. Тем более сегодня они встали аж в пять утра! Обычно Елька дрыхнет до десяти, а бывает, что встает только к обеду, но она всю неделю упрашивала взять ее с собой в лес за дровами и в ответ слышала одни отказы. Пришло время все изменить и поставить мать перед фактом, либо берешь меня с собой, либо сама никуда не поедешь. Встала в пять утра и перегородила Ольге дверь. Это ничего и, если подумать, даже хорошо, что она дочку с собой взяла, зато больше дров собрали, сама-то в одиночку, она бы столько не успела. Если все делать самой, рубить ветки и вязать веники, ушло бы гораздо больше времени, а с дочкой они всего за три часа управились!
- Совсем скоро будем дома! – радостно сообщила Ольга и обернулась назад. Шкура лежала на самом краю саней, наверное, Елька укуталась с головой и спит. Но лучше проверить, может она писать хочет, а спросить стесняется, с нее станется молчать. – Дочка, ты сегодня держалась молодцом, трудилась как взрослая и не капризничала из-за колючих иголок и тяжести ветвей. В следующий раз, должно быть, опять со мной попросишься, так?
Но никто ей не ответил, а под шкуркой даже не шелохнулось, будто там никого и не было. Но такого быть не может, или может? Разве могла Елька взять и слезть с саней без спроса? Сердце было не на месте. Перепуганная до бледной кожи женщина остановила повозку и подбежала к коровьей шкуре, сдернула ее и обомлела. Дочки на дровнях не оказалось.
Краем глаза Елена естественно отметила, что воз с уловом и главное матерью стали медленно удаляться от нее. Но она успеет. Ей всего-то нужна одна-две секунды, чтобы посмотреть, правда ли на Лысом Пятне сейчас проходит собрание разумных волков, а после она сразу же побежит обратно. Будет ориентироваться по лыжне и быстро нагонит сани, мама об этой выходке даже не узнает. Зато сколько всего интересного за целый день с ней случится, лес посмотрела, помогла матери собрать дрова, вдоволь накаталась на санках, наелась снега, дома то ей такого не разрешают, иначе горло покраснеет, а еще застала звериные выборы вожака стаи. Не день, а настоящий подарок небес!
Девочка забралась на горку снега, кажется, именно оттуда доносилось нужное ей рычание. Скатилась с сугроба и прижалась щекой к голому стволу. В этой части леса, деревья давно стояли снизу голыми. Прямо перед ней появился большой грозный волк, с серым мехом, толстым и лоснящимся, как и полагается глубокой зимой. Животное звучно прорычало и клацнуло клыками, намекая, что не прочь перекусить сладкой девочкой. Тем более что она сама к нему как по заказу пришла.
Клац! Клац!
Елена не испугалась и даже не подумала, что животное может захотеть ее съесть. Волки ведь не для этого собрались на Лысом Пятне. У них тут серьезное мероприятие намечается! Среди целой тысячи претендентов нужно выбрать одного – самого сильного и храброго, он и станет вожаком на следующую сотню лет. Только не все еще собрались. Еля оторвала щеку от дерева, наклонилась, уводя тело в сторону за волка, чтобы увидеть, сколько приглашенных животных уже собралось на выборы. Оказалось, не густо, всего десять или двенадцать волков. Животные все время игрались, лаяли и прыгали друг через друга, поэтому точное количество определить она не смогла. Серый волк протяжно прорычал.
- Ну что ты, серенький, не злись так! – пролепетала девочка, улыбаясь и поглаживая щеку. Похоже, она перемазала лицо свежей смолой. – Я только одним глазиком посмотрю и уйду. Клянусь, я не буду вам мешать, преспокойненько показывайте свою силу и красуйтесь, пока луна смотрит.
Девочка подняла руку к небу и ткнула указательным пальцем в ночное светило. К этому времени луна стала ярче и набрала желтого цвета, а еще, Еля осмотрелась по сторонам, в лесу стемнело, а серый песок, заполняющий все пространство вокруг, стал черным. Только минуту назад были сумерки, и вот на лес опустилась настоящая ночь. А мама обещала, что домой они вернутся еще до темноты и успеют на ужин. Сытно поесть, фирменные Риткины котлеты и картошку на гарнир было бы очень недурно, двумя пирожками тем более с капустой, она голод не утолила, только слегка притупила.
Кстати сани! И мама!
Они, наверное, уже очень далеко укатили, а на дворе стоит такая сильная метель, снег валит не мелкими мухами, а целыми белыми слонами. Уже и лыжню всю завалило, она ее, сколько не старайся, теперь не отыщет. Что же делать, как ей теперь вернуться домой? Неужели она потерялась? Одна в незнакомом лесу! И тут волки!
Вдруг серый, который все еще стоял напротив, просто наблюдал, изучая, обнюхивая, кивая хвостом, но не приветливо, а больше зло, показался ей страшным. Страшнее самого Бабайки, которым пугала ее Ритка.
- А-аааа! – закричала Елена, и ее крик тут же перешел в рыдание. От навалившихся градом слез, девочка перестала видеть, вода вмиг промочила все лицо и ручьями потекла по щекам под подбородок, взявшись за пока сухой и теплый шарф. Она глотала слезы, захлебываясь соленым горем и ревела во все горло. Стало вдруг обидно, что правая щека и шапка с той же стороны перемазались липкой смолой, что опять замерзли ноги и руки, стали неприятно, почти невыносимо покалывать, как сегодня утром, но больнее всего было от того, что потерялась мама.
- Ма-ма! – плакала девочка. – Ма-а-ма!
Впервые Ольге было также страшно, когда на войну ушел Илья.
Когда ветвей и коры, до которых хватало роста дотянуться, больше не осталось, Ольга впервые остановилась, опустила руки и обернулась. Сани собрались полные, не с горкой, как она хотела, но надо признать, что поохотились они на славу. Теперь не стыдно возвращаться домой.
- Ты все перевязала, или что-то осталось? Под ноги смотри внимательно, нельзя пропускать ни одной хворостинки, чем будем кормить печку? Она эту елку в два дня прожует, останутся одни воспоминания. Сама знаешь, какой огонь жадный, что ему не положишь, все сожрет и не поперхнется, только и слышно, как хрустит.
Еля осмотрелась. Мать у нее была строгая, но справедливая и главное работящая, второй такой во всей деревни не найти. Она сама следила за огородом и хозяйством. Обе свиноматки каждый год приносили по два опроса, это около пятнадцати поросят за год, были еще куры и цыплята, и за всей этой живностью Ольга ухаживала одна. Когда поросята и цыплята подрастали, она собственноручно рубила птице головы, а свиней резала. Одна часть мяса шла на продажу, а две трети оставались семье. Рита готовила мясо к длительному хранению, щедро натирая его пряной солью, и убирала в погреб. Огород требовал не меньше времени, но Ольга и там успевала, у нее каждый сантиметр земли «работал», поэтому семья хоть и жила без покровителя, а никогда не голодала.
- Ничего не осталось, вокруг чисто, - отчиталась девочка.
Ольга решила проверить сама, прошлась между деревьями, взбила снег валенком, но веток нигде не обнаружила. Тогда довольно кивнув, она отправилась к саням, нужно было плотнее уложить добычу и перевязать все крепким крестом. Видно, что дочка очень старалась, но что с нее взять, силы в руках ребенка все равно не хватило бы, как следует примять ветви и кору и уложить все так, чтобы по пути не раскидалось. Через полчаса сани были полностью готовы к дороге, теперь можно сворачивать в обратную сторону – к дому.
Ольга надела на плечи ремни и попробовала сдвинуть полные сани с места, но ничего не вышло. Они стали тяжелыми, почти неподъемными, и к тому же за время стоянки лыжи успели намертво примерзнуть к снегу. Ольга попробовала еще раз – сани не двигались. Девочка спрыгнула с еловых веток, спинкой уперлась в бортик, зажмурилась и со всех сил оттолкнулась ногами о сугроб. Ничто никуда не поехало. Старания дочки заметила Ольга и довольно заулыбалась. Сама-то Еля почти ничего не весит, вся в отца – худая как доска для обивки, а откормленной мать ее зовет больше для собственного успокоения, так приятнее думать о ребенке, знать, что не голодает. Ест Елька и правда хорошо, только куда все девается? С ее-то весом пытаться сдвинуть с места тяжелый воз! Знал бы Илья какая упрямая и работящая дочка у него растет, даже просить ни о чем не пришлось, сама с саней соскочила и стала помогать. И до этого еще сама вызвалась ехать вместе в лес за дровами.
- А ну-ка накатили! – скомандовала мать и потянула за ремни. В тот же момент Еля оттолкнулась обеими ножками.
Сани мало-помалу двинулись.
- Покатили! – радостно известила мать.
Тем, кому в любые времена жилось сытно, у кого был раб или целая семья в рабстве, тому тот год большого урона не нанес. Конечно, зима случилась необычно длинная и морозная, больше обычного скотина дохла от болезней, прислуга недоедала и от этого ленилась, почта задерживалась, а еще уголь на станции стали отгружать по цене желтого золота. В общем, совсем уже с ума посходили!
Как ни крути, больше шансов выжить оставалось у богатых. Себя они берегли, а за едой, углем или лекарствами отправляли прислугу, только не всегда она возвращалась, а это тоже урон. Иные приходили живыми, но в лихорадке, стучались в дом хозяина, но их не пускали. Барин забирал то, зачем посылал, и гнал в шею. У богатого человека есть один самый главный страх, и это болезнь. Болезней разных водилось много, врачи не во всех разбирались, а лекарств и того меньше было, чем мудреных названий, поэтому делай, что хочешь, а старайся не заболеть. Иначе помрешь! Хворой прислуге приходилось доживать свои дни в сарае на сене, а это практически тоже самое, что и на улице. Все равно промучаешься от горячки и сгинешь от холода. Трупов в тот год было много, но никого не хоронили. Земля застыла на много метров в глубину, а дураков могилы копать не было. Куда умерших девали, никто в деревне не знал. Страшное было время!
В феврале цена на уголь еще подросла. Теперь его покупали только крайне зажиточные люди, а простые крестьянские семьи топились дровами. Раньше как было - набьешь дровяник доверху, и тебе на всю зиму хватает. В тот год не хватило. Холода пришли в сентябре, и уже к началу января сараи стояли полупустые, а в феврале народ пошел в лес. Сначала собирали валежник, а когда и он закончился, начали рубить деревья. Но тихо, без лишней шумихи, ведь за такое можно было схлопотать три года тюрьмы по статье разорения лесного хозяйства, а по сути, за самое настоящее воровство, причем у кого? У батюшки государя! Именно поэтому за дровами приходилось отправляться далеко, в самое сердце леса, туда, где голодный волк живет.
- Мороз крепчает, помогает нам до дома поскорее добраться, - радостно голосила мать. – Видишь, Елечка, какой твердый наст нарос на сугробе, по нему лыжи не скользят, а летят. Еще до ночи будем дома и успеем на ужин!
- Было бы славно! – согласилась девочка и подтянула поближе холщевый мешок с пирожками. – Мамань, а Мамань, ты будешь кушать свой паек?
За целый день Еля сильно проголодалась. С самого утра у нее в желудке побывала только одна тарелка молочной каши, полная, но от нее не осталось даже воспоминаний.
- Кушай, дочка, я не хочу, - наврала мать. Пусть сегодня она останется голодной, зато дочка съест больше. Она и так провинилась перед Елей, по сути это из-за ее глупости и бесхребетности девочка столько времени провела на морозе, не дай бог ей заболеть. Без домашнего тепла и горячей еды ребенку нельзя. Оля до последнего думала, что получится уговорить девочку и оставить ее дома, но та насмерть уперлась. Интересно, в кого это она получилась такая настырная, точно не в отца. Илья по характеру, да и по внешности больше напоминал зрелый одуванчик. Дунешь – и он весь разлетелся.
Ее первый супруг был хиленьким и невзрачным, к тому же узкоплечим, отец прозвал его слизняком. Зато у Ильи было образование - целых четыре класса. Он лучше всех в деревне умел вести счет и поэтому удачно устроился служить на телеграф. Зарплата была хорошая, а жили еще лучше, потому что в любви и согласии. Через два года брака их семья стала больше, появилась долгожданная дочка – Елечка. И до сих пор бы в их доме царило счастье, если бы не началась треклятая война. С кем на этот раз воевали, Ольга не знала, политика вообще никогда ее не интересовала. В очередной раз государи делили между собой земли, а простые люди от их распрей страдали. Та война увела на другой свет много добрых и смелых бойцов, она не умела сочувствовать и жалеть, забирала всех, кто под косу попадался. Даже настоящих русских богатырей скосила, а что про Илюшу то родненького вспоминать. Как только родина призвала его отдавать долги, так сразу мужик и пропал. Ни одного письма с фронта не успел отправить, быстро сгорел, всего за одну неделю. Мать по нему слезы проливала, но Еля этого не помнит, ей тогда мало месяцев было. Она лицо родного отца знает только по черно-белой фотокарточке, которая висит на стене в рамке, у печки. Мать переживала, что на том свете Илья мерзнет, и поэтому решила повесить его фотографию поближе к самому теплому месту в доме.
Еля не стала спорить с матерью и с жадностью откусила насквозь промерзший хлебец, быстро прожевала его и проглотила. Второй еще быстрее смолола. Собрала снега в варежку и положила его в рот. Желудок умолк.
Обратный путь всегда короче кажется, вот уже и знакомая опушка показалась. И откуда спрашивается, посреди еловой чащи взялся кусок пустого пространства? Однажды мать рассказывала былину о Лысом Пятне. Согласно древней легенде раз в сто лет тут собирается тысяча волков. Ровно тысяча и не одним животным меньше. Они выбирают нового вожака для стаи, а это дело серьезное, нельзя самого сильного волка проглядеть, вот почему в тот день на небе висит полная луна.
Девочка решила проверить свою догадку, подняла глаза в небо и прямо над своей головой увидела круглую луну. Не такую яркую, как бывает посреди ночи и вовсе не желтую, а бледную, дневную, но от этого было нисколько не легче. Откуда ребенку было знать, что полнолуние случается каждый месяц, в школе она не училась, и ни мать, ни Ритка об этом ни разу не заикались. Девочка решила, что сегодня как раз тот самый день, один за сто лет, когда звери выбирают себе нового вожака. Когда мать рассказывала былину, она специально выделяла, что это не сказка – былина, а значит, все на самом деле в жизни было.
Воображение ребенка быстро воссоздало картинку, на которой вот на этом самом Лысом Пятне собралось ровно тысяча волков. Все они в ее фантазии были разного цвета, серые, черные, белые и бурые, и все со сверкающими глазами-фонариками. Вот уже и кто-то рычит над самым ухом. Елена ослушалась мать, отпустила сани и стала вглядываться в серый песок сумерек. Желание увидеть настоящих волшебных волков было сильнее страха западни, в которую она легко могла угодить. Вот бы только одним глазком взглянуть на волшебство и сразу домой.
Сани медленно удалялись в сторону деревни. Ольга даже не думала оборачиваться, она была уверена, что дочка давно спит под коровьей шкурой, а что еще делать хорошо нагуленому и натруженному ребенку. Тем более сегодня они встали аж в пять утра! Обычно Елька дрыхнет до десяти, а бывает, что встает только к обеду, но она всю неделю упрашивала взять ее с собой в лес за дровами и в ответ слышала одни отказы. Пришло время все изменить и поставить мать перед фактом, либо берешь меня с собой, либо сама никуда не поедешь. Встала в пять утра и перегородила Ольге дверь. Это ничего и, если подумать, даже хорошо, что она дочку с собой взяла, зато больше дров собрали, сама-то в одиночку, она бы столько не успела. Если все делать самой, рубить ветки и вязать веники, ушло бы гораздо больше времени, а с дочкой они всего за три часа управились!
- Совсем скоро будем дома! – радостно сообщила Ольга и обернулась назад. Шкура лежала на самом краю саней, наверное, Елька укуталась с головой и спит. Но лучше проверить, может она писать хочет, а спросить стесняется, с нее станется молчать. – Дочка, ты сегодня держалась молодцом, трудилась как взрослая и не капризничала из-за колючих иголок и тяжести ветвей. В следующий раз, должно быть, опять со мной попросишься, так?
Но никто ей не ответил, а под шкуркой даже не шелохнулось, будто там никого и не было. Но такого быть не может, или может? Разве могла Елька взять и слезть с саней без спроса? Сердце было не на месте. Перепуганная до бледной кожи женщина остановила повозку и подбежала к коровьей шкуре, сдернула ее и обомлела. Дочки на дровнях не оказалось.
Краем глаза Елена естественно отметила, что воз с уловом и главное матерью стали медленно удаляться от нее. Но она успеет. Ей всего-то нужна одна-две секунды, чтобы посмотреть, правда ли на Лысом Пятне сейчас проходит собрание разумных волков, а после она сразу же побежит обратно. Будет ориентироваться по лыжне и быстро нагонит сани, мама об этой выходке даже не узнает. Зато сколько всего интересного за целый день с ней случится, лес посмотрела, помогла матери собрать дрова, вдоволь накаталась на санках, наелась снега, дома то ей такого не разрешают, иначе горло покраснеет, а еще застала звериные выборы вожака стаи. Не день, а настоящий подарок небес!
Девочка забралась на горку снега, кажется, именно оттуда доносилось нужное ей рычание. Скатилась с сугроба и прижалась щекой к голому стволу. В этой части леса, деревья давно стояли снизу голыми. Прямо перед ней появился большой грозный волк, с серым мехом, толстым и лоснящимся, как и полагается глубокой зимой. Животное звучно прорычало и клацнуло клыками, намекая, что не прочь перекусить сладкой девочкой. Тем более что она сама к нему как по заказу пришла.
Клац! Клац!
Елена не испугалась и даже не подумала, что животное может захотеть ее съесть. Волки ведь не для этого собрались на Лысом Пятне. У них тут серьезное мероприятие намечается! Среди целой тысячи претендентов нужно выбрать одного – самого сильного и храброго, он и станет вожаком на следующую сотню лет. Только не все еще собрались. Еля оторвала щеку от дерева, наклонилась, уводя тело в сторону за волка, чтобы увидеть, сколько приглашенных животных уже собралось на выборы. Оказалось, не густо, всего десять или двенадцать волков. Животные все время игрались, лаяли и прыгали друг через друга, поэтому точное количество определить она не смогла. Серый волк протяжно прорычал.
- Ну что ты, серенький, не злись так! – пролепетала девочка, улыбаясь и поглаживая щеку. Похоже, она перемазала лицо свежей смолой. – Я только одним глазиком посмотрю и уйду. Клянусь, я не буду вам мешать, преспокойненько показывайте свою силу и красуйтесь, пока луна смотрит.
Девочка подняла руку к небу и ткнула указательным пальцем в ночное светило. К этому времени луна стала ярче и набрала желтого цвета, а еще, Еля осмотрелась по сторонам, в лесу стемнело, а серый песок, заполняющий все пространство вокруг, стал черным. Только минуту назад были сумерки, и вот на лес опустилась настоящая ночь. А мама обещала, что домой они вернутся еще до темноты и успеют на ужин. Сытно поесть, фирменные Риткины котлеты и картошку на гарнир было бы очень недурно, двумя пирожками тем более с капустой, она голод не утолила, только слегка притупила.
Кстати сани! И мама!
Они, наверное, уже очень далеко укатили, а на дворе стоит такая сильная метель, снег валит не мелкими мухами, а целыми белыми слонами. Уже и лыжню всю завалило, она ее, сколько не старайся, теперь не отыщет. Что же делать, как ей теперь вернуться домой? Неужели она потерялась? Одна в незнакомом лесу! И тут волки!
Вдруг серый, который все еще стоял напротив, просто наблюдал, изучая, обнюхивая, кивая хвостом, но не приветливо, а больше зло, показался ей страшным. Страшнее самого Бабайки, которым пугала ее Ритка.
- А-аааа! – закричала Елена, и ее крик тут же перешел в рыдание. От навалившихся градом слез, девочка перестала видеть, вода вмиг промочила все лицо и ручьями потекла по щекам под подбородок, взявшись за пока сухой и теплый шарф. Она глотала слезы, захлебываясь соленым горем и ревела во все горло. Стало вдруг обидно, что правая щека и шапка с той же стороны перемазались липкой смолой, что опять замерзли ноги и руки, стали неприятно, почти невыносимо покалывать, как сегодня утром, но больнее всего было от того, что потерялась мама.
- Ма-ма! – плакала девочка. – Ма-а-ма!
Впервые Ольге было также страшно, когда на войну ушел Илья.
