Я захлопнула дверь и не поняла, какое сейчас время года. Поздняя весна или ранняя осень. Воздух чист, тёпл и свеж. Бледно-голубое небо чуть затянулось вечерними облаками.
Отсюда я хорошо видела этот город.. или селение. Высокие свечки тополей и жмущиеся друг к другу деревья на островках леса, нежная зелень и чуть сереющее, клубящееся пространство – дым от поднимающихся то тут, то там костров.
Это не старые листья жгут. Это началась охота и бег.
Но это всё не моё, не ко мне. Они бегут мимо, они – сами по себе. Даже отсюда я вижу их, движущихся между деревьев, домов, шатров. Не знаю, почему, но я вижу. По трое-четверо, вот там, белые, расшитые ярко синим, мелькнули рубашки, стремительно несясь по следу, догоняя свою добычу, радостно улюкая и подбадривая друг-друга. Они преисполнены азарта, голода и воодушевления, они чувствуют, что наступают на пятки, что бегущие впереди не успеют, не смогут, им не хватит сил. Бело-синие рядом, им хорошо видны серые спины, черные узоры вышивки по кайме.
Их добыча обречена.
А я отворачиваюсь и ухожу в другую сторону, вверх, по дороге, по небольшому холму. Чувствуя запах травы, пыли, и костров в этом осенне-весеннем воздухе. Я люблю это время и эту погоду.
То там, то здесь слышно далекие, чуть приглушенные отзвуки, музыка, словно где-то справляют свадьбу, или торжество, или охоту... или всё разом?
Я отступаю в тень, за дерево, позволяя пронестись мимо себя другим – чёрно-красным, свистящим и кричащим, стремительным. В карих глазах одного из них плещется пламя и голод. Он не даст спастись, он мчит следом за светлыми волосами и хлещет себя по боку коротким хлыстом, подбадривая.
Мне спокойно. Я могу просто уйти. Этот дикий танец и бег принимает только тех, кто сам того хочет. Другие же вольны уйти, другие могут смотреть, могут аплодировать, могут накрывать столы в грушевом саду, могут рвать струны и пританцовывать, встречать распахнутыми объятиями своих «героев» - запыхавшихся, улыбающихся окровавленными губами, со взъерошенными волосами, помятых и пыльных, потных. С трофейной шкурой в руках.
Отгоняю от себя мысли (или воспоминания), трясу головой и иду. Мне нужно было куда-то идти. Меня где-то ждали.
… вылетели мгновенно. Я не помню слов, но я знаю, что произошло.
Он едва не кубарем летит, пыль и трава, грязное лицо и затравленный взгляд. Успевает только встать на четвереньки и перевернуться, развернуться, едва приподняться и увидеть их троих. Белые с синим и красным. Разные, молодые, задорные, возбужденные бегом и предвкушением. Ну и что, что он мал. Едва есть 8 или 10 лет. Он – их первая добыча. Они- его первое поражение.
«Глупые, это всё не взаправду для ВАС. Вы просто поставите себе плюс и минус. Для Вас ещё не началась охота. Вам нет нужды…»
Но это понимаю только я. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не понимаю их слов, обращенных к ребенку. Я только чувствую. Серая рубаха мальца, серое от пыли лицо, серый страх и желание ощетиниться, свернуться колючим клубком и протест. Он проиграл, сейчас всё кончится.
Белый ступает вперёд и я знаю, что будет дальше. Я не хочу этого видеть и этого знать. Мои губы кривятся, морщится нос, я готова возвести руки к небу в немом укоре, мол «Да ладно? Почему именно вот тут и сейчас?»
Я, разумеется, молчу. И хочу ошибиться.
Ему бы быть быстрее, ему бы не так широко улыбаться, не торжествовать, занести руку с длинным охотничьим лезвием чуть быстрее.
Большое черно-серое тело бросилось вперёд, сбивая с ног и впиваясь, всего на миг, в руку. Этого достаточно, чтоб выронить оружие, повалить на землю и заставить в страхе отползти прочь.
Сдать позиции, услышать удивленные возгласы двух других .
Кажется, они закричали-зарычали. Кто-то ринулся вперед и отступил, в панике чувствуя, как меняются роли, что что-то пошло не так, а мир встал с ног на голову.
Короткая перепалка, стычка, шаг вперёд и два назад. Белая рубашка с синей каймой, звериный оскал и утробный, предупреждающий рык.
Разворачиваемся почти одновременно – слышу, как в спешке ломают подлесок, дают фору в пару минут. И этого достаточно, чтоб схватить мальца за рукав, закинуть его себе за спину и дать дёру, вниз, по холму петляя между деревьями, словно полноводная горная река, которая уверенно и стремительно несёт свои воды прочь.
С размаху влетели в какие-то кусты, мальчишка был цел, а я потирала ушибленный бок. Сердце стучит и эхом отдаётся в голове, в ушах, в горле.
За ними не бегут, не следуют, не ищут. Пока что.
- Куда?
Он вертит головой и огладывается, прислушивается. Он знает путь домой, только нужно его вспомнить. Дать ему пару секунд.
Палец указывает в нужном направлении, и я затыкаю край юбки за пояс, задираю её. Так будет удобнее и быстрее. Капюшон на голову, полой плаща прикрыть пацана и вперёд.
Мы идём быстро, насколько это возможно, перебежками, прижимаясь к деревьям и пропуская группы охотников и одиночек.
До меня им нет дела, я НЕ ХОЧУ в этом принимать участие, я им не интересна. Меня достаточно просто обойти не обращать внимание.
Но вот знакомый запах, и тропа чуть уходит вверх – нам нужно её пересечь, пробежать и опять нырнуть в лес.
Но я успеваю только оттолкнуть детеныша в кусты и развернуться, пригибайся над мелькнувшим белым рукавом. Оскалиться из-под капюшона и почувствовать удар в скулу.
Дорога летит мне в лицо и я ей рада, я отталкиваюсь от неё сильными лапами и опрокидываю двуногого в белом, я мечу ему в шею, но чувствую что когтями раздираю щеку. А он хрпит и пытается меня сбросить.
Рычу и цвета блекнут. Он бледный, грязно-белая рубаха и тусклый синий по кайме.
Он молод и он бегал до первой крови. Он огорченно, ошарашено и по-детски обиженно смотрит на меня, с трудом осознавая случившееся.
Я не хотела в это влезать. Я не нуждалась в этом беге, ты сам меня заставил.
Я скалюсь и он сидит. Он не сделает ничего, сам не сделает. Но позовет других. Ату её! Взять!
Бегу к кустам, забрасываю мальца себе на спину и не боюсь - он крепко вцепилась в густой чёрный мех. А я могу сосредоточиться на пути. В лес.
Деревья, сады, развешенное для сушки бельё.
Я свернула не туда и поняла это, вылетев в центр сада, в круг танцующих и удивленных людей. Белое с вышивкой с лентами в волосах, с улыбками и песнями. Запах яблок и цветов, маленький оркестр играет задорную музыку и стучат каблуки.
Они думают, что это- часть охоты и бега, но видят меня и не верят глазам, удивлённые отступают. Делают шаг вперед, в надежде схватить и не решаются. Видят ребенка на моей спине.
И я бегу прочь. Большим черно-серым пятном ныряю под ветки через забор, прочь.
Оббегаю дворы и сады.
Роща, шатры.
Люди шепчут, люди видят.
Человек в серой рубахе с черной вышивкой. Я его знала, я его боялась, я бы хотела его не видеть.
Он толкает кого-то локтем в бок и указывает на нас:
- Смотри, какая красавица.
И я вижу себя его глазами:
крупный черно-серый зверь, меньше лошади и больше человека. Среброглазый и сильный. Опасный.
Я спускаю ребенка со спины и развязываю юбку, не срываясь за капюшоном и плащам. Жилетка с серым мехом наружу греет мне грудь, но вокруг, не смотря на вечер, и так тепло от костров и песен.
Я отодвигаю полу и вхожу в шатер, гневно восклицая:
- Какого хрена вы тут устроили?! Нашли кого пускать!
- О, ты всё же вернулась?
- Ну уж нет!
Кажется, меня тут ждали.
Большой серый конь в черных яблоках. Человек, заметивший меня первым, улыбается и указывает на животное.
Я не хотела в это ввязываться, но чувство свободы в груди, воспоминания о том, как бежала, как лапы ударялись о землю, как несли меня по лесу – это всё наполняло восторгов, трепетом. Словно я не могла надышаться.
И вот.
Отсюда я хорошо видела этот город.. или селение. Высокие свечки тополей и жмущиеся друг к другу деревья на островках леса, нежная зелень и чуть сереющее, клубящееся пространство – дым от поднимающихся то тут, то там костров.
Это не старые листья жгут. Это началась охота и бег.
Но это всё не моё, не ко мне. Они бегут мимо, они – сами по себе. Даже отсюда я вижу их, движущихся между деревьев, домов, шатров. Не знаю, почему, но я вижу. По трое-четверо, вот там, белые, расшитые ярко синим, мелькнули рубашки, стремительно несясь по следу, догоняя свою добычу, радостно улюкая и подбадривая друг-друга. Они преисполнены азарта, голода и воодушевления, они чувствуют, что наступают на пятки, что бегущие впереди не успеют, не смогут, им не хватит сил. Бело-синие рядом, им хорошо видны серые спины, черные узоры вышивки по кайме.
Их добыча обречена.
А я отворачиваюсь и ухожу в другую сторону, вверх, по дороге, по небольшому холму. Чувствуя запах травы, пыли, и костров в этом осенне-весеннем воздухе. Я люблю это время и эту погоду.
То там, то здесь слышно далекие, чуть приглушенные отзвуки, музыка, словно где-то справляют свадьбу, или торжество, или охоту... или всё разом?
Я отступаю в тень, за дерево, позволяя пронестись мимо себя другим – чёрно-красным, свистящим и кричащим, стремительным. В карих глазах одного из них плещется пламя и голод. Он не даст спастись, он мчит следом за светлыми волосами и хлещет себя по боку коротким хлыстом, подбадривая.
Мне спокойно. Я могу просто уйти. Этот дикий танец и бег принимает только тех, кто сам того хочет. Другие же вольны уйти, другие могут смотреть, могут аплодировать, могут накрывать столы в грушевом саду, могут рвать струны и пританцовывать, встречать распахнутыми объятиями своих «героев» - запыхавшихся, улыбающихся окровавленными губами, со взъерошенными волосами, помятых и пыльных, потных. С трофейной шкурой в руках.
Отгоняю от себя мысли (или воспоминания), трясу головой и иду. Мне нужно было куда-то идти. Меня где-то ждали.
… вылетели мгновенно. Я не помню слов, но я знаю, что произошло.
Он едва не кубарем летит, пыль и трава, грязное лицо и затравленный взгляд. Успевает только встать на четвереньки и перевернуться, развернуться, едва приподняться и увидеть их троих. Белые с синим и красным. Разные, молодые, задорные, возбужденные бегом и предвкушением. Ну и что, что он мал. Едва есть 8 или 10 лет. Он – их первая добыча. Они- его первое поражение.
«Глупые, это всё не взаправду для ВАС. Вы просто поставите себе плюс и минус. Для Вас ещё не началась охота. Вам нет нужды…»
Но это понимаю только я. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не понимаю их слов, обращенных к ребенку. Я только чувствую. Серая рубаха мальца, серое от пыли лицо, серый страх и желание ощетиниться, свернуться колючим клубком и протест. Он проиграл, сейчас всё кончится.
Белый ступает вперёд и я знаю, что будет дальше. Я не хочу этого видеть и этого знать. Мои губы кривятся, морщится нос, я готова возвести руки к небу в немом укоре, мол «Да ладно? Почему именно вот тут и сейчас?»
Я, разумеется, молчу. И хочу ошибиться.
Ему бы быть быстрее, ему бы не так широко улыбаться, не торжествовать, занести руку с длинным охотничьим лезвием чуть быстрее.
Большое черно-серое тело бросилось вперёд, сбивая с ног и впиваясь, всего на миг, в руку. Этого достаточно, чтоб выронить оружие, повалить на землю и заставить в страхе отползти прочь.
Сдать позиции, услышать удивленные возгласы двух других .
Кажется, они закричали-зарычали. Кто-то ринулся вперед и отступил, в панике чувствуя, как меняются роли, что что-то пошло не так, а мир встал с ног на голову.
Короткая перепалка, стычка, шаг вперёд и два назад. Белая рубашка с синей каймой, звериный оскал и утробный, предупреждающий рык.
Разворачиваемся почти одновременно – слышу, как в спешке ломают подлесок, дают фору в пару минут. И этого достаточно, чтоб схватить мальца за рукав, закинуть его себе за спину и дать дёру, вниз, по холму петляя между деревьями, словно полноводная горная река, которая уверенно и стремительно несёт свои воды прочь.
С размаху влетели в какие-то кусты, мальчишка был цел, а я потирала ушибленный бок. Сердце стучит и эхом отдаётся в голове, в ушах, в горле.
За ними не бегут, не следуют, не ищут. Пока что.
- Куда?
Он вертит головой и огладывается, прислушивается. Он знает путь домой, только нужно его вспомнить. Дать ему пару секунд.
Палец указывает в нужном направлении, и я затыкаю край юбки за пояс, задираю её. Так будет удобнее и быстрее. Капюшон на голову, полой плаща прикрыть пацана и вперёд.
Мы идём быстро, насколько это возможно, перебежками, прижимаясь к деревьям и пропуская группы охотников и одиночек.
До меня им нет дела, я НЕ ХОЧУ в этом принимать участие, я им не интересна. Меня достаточно просто обойти не обращать внимание.
Но вот знакомый запах, и тропа чуть уходит вверх – нам нужно её пересечь, пробежать и опять нырнуть в лес.
Но я успеваю только оттолкнуть детеныша в кусты и развернуться, пригибайся над мелькнувшим белым рукавом. Оскалиться из-под капюшона и почувствовать удар в скулу.
Дорога летит мне в лицо и я ей рада, я отталкиваюсь от неё сильными лапами и опрокидываю двуногого в белом, я мечу ему в шею, но чувствую что когтями раздираю щеку. А он хрпит и пытается меня сбросить.
Рычу и цвета блекнут. Он бледный, грязно-белая рубаха и тусклый синий по кайме.
Он молод и он бегал до первой крови. Он огорченно, ошарашено и по-детски обиженно смотрит на меня, с трудом осознавая случившееся.
Я не хотела в это влезать. Я не нуждалась в этом беге, ты сам меня заставил.
Я скалюсь и он сидит. Он не сделает ничего, сам не сделает. Но позовет других. Ату её! Взять!
Бегу к кустам, забрасываю мальца себе на спину и не боюсь - он крепко вцепилась в густой чёрный мех. А я могу сосредоточиться на пути. В лес.
Деревья, сады, развешенное для сушки бельё.
Я свернула не туда и поняла это, вылетев в центр сада, в круг танцующих и удивленных людей. Белое с вышивкой с лентами в волосах, с улыбками и песнями. Запах яблок и цветов, маленький оркестр играет задорную музыку и стучат каблуки.
Они думают, что это- часть охоты и бега, но видят меня и не верят глазам, удивлённые отступают. Делают шаг вперед, в надежде схватить и не решаются. Видят ребенка на моей спине.
И я бегу прочь. Большим черно-серым пятном ныряю под ветки через забор, прочь.
Оббегаю дворы и сады.
Роща, шатры.
Люди шепчут, люди видят.
Человек в серой рубахе с черной вышивкой. Я его знала, я его боялась, я бы хотела его не видеть.
Он толкает кого-то локтем в бок и указывает на нас:
- Смотри, какая красавица.
И я вижу себя его глазами:
крупный черно-серый зверь, меньше лошади и больше человека. Среброглазый и сильный. Опасный.
Я спускаю ребенка со спины и развязываю юбку, не срываясь за капюшоном и плащам. Жилетка с серым мехом наружу греет мне грудь, но вокруг, не смотря на вечер, и так тепло от костров и песен.
Я отодвигаю полу и вхожу в шатер, гневно восклицая:
- Какого хрена вы тут устроили?! Нашли кого пускать!
- О, ты всё же вернулась?
- Ну уж нет!
Кажется, меня тут ждали.
Большой серый конь в черных яблоках. Человек, заметивший меня первым, улыбается и указывает на животное.
Я не хотела в это ввязываться, но чувство свободы в груди, воспоминания о том, как бежала, как лапы ударялись о землю, как несли меня по лесу – это всё наполняло восторгов, трепетом. Словно я не могла надышаться.
И вот.
