Отец наставлял её – будь аккуратна с людьми гюнешИн байраЫ*! Их речи сладки как щербет и витиеваты как искусный рисунок, покрывающий мозаику стен. Они одеты в парчу, органзу и шелка, мужчины носят перстни, а женщины скрывают лица, они все будут обращаться к тебе «госпожа», но у каждого из них есть кинжал.
Катарина слушала отца, запоминала, покрыла голову изумрудным платком, скрывая от чужих глаз собственное лицо и золото волос. Ей не было дела до всего этого. Она сопровождала родител в столь дальней поездке только из любопытства и научной страсти. Говорят, здесь, в землях Солнца, совсем другой взгляд на жизнь, звёзды, искусство и врачевание. Юная Катарина в их маленьком королевстве не претендовала на трон, имея старшую сестру и брата, а по тому была всей душой, пылко и трепетно отдана науке – берегла нежные руки от ядовитых и лечебных смесей, была аккуратна и внимательна, слушала учителей, звездочетов, лекарей, травников. Часто брала в свои руки заботу о младшем брате, если тому становилось дурно среди ночи и звать врачевателя было долго.
Словом, она знала зачем ехала в эти жаркие, увитые садами и шелками, земли. Отцу составить компанию в дипломатическом визите и, с разрешения здешнего правителя (на которое она уж очень рассчитывала), изучить здешнюю философию и мастерство, пока есть время. Говорили, что главный лекарь в отъезде, но вскоре должен вернуться. Остальное её мало заботило. Традиции и нравы местных она знала, язык запоминала из отцовых уроков, который имел твердое убеждение о том, что не следует идти с мирным предложением не зная речи. Даже если что-то не казалось ей правильным и благопристойным (например – гарем! Ну где это слыхано?) Катарина принимала всё как факт и не перечила. Этикет и воспитание, всё же, прививали принцессам с младенчества.
Поездка эта была исключительно важной. Отец возлагал на неё большие надежды – заключение торгового договора, военная поддержка. Их королевство слишком мало, чтоб самостоятельно отражать чужие атаки, но слишком удачное имело расположение, чтобы не быть проигнорированным в дележке карт и территорий.
- Султан Орхан Шерефли Мухтесем приветствует вас во Дворце Золотой Розы.
Они вошли в красивый зал с низкими диванами, пестрыми тканями и сладким, терпким запахом. Но самым сильным был аромат роз, доносившийся сквозь решетчатые деревянные окна.
Красивое место.
А тем временем её отца, их сопровождающих и её саму представили великому Орхану.
Султан был красив. Почему-то ей казалось, что он должен быть подобен королю соседнего государства – отдутловатым мужчиной в годах, разбалованным сытостью, праздностью и шелками, с лишним весом и годами.
Но нет.
Сказывали, что он сам ведет своё войско и встретиться с ним на пол боя – плохая примета. Он был типичным представителем гюнеши байраы – смуглый, с прямым носом и высокими скулами, тёмными вьющимися волосами. Только глаза были ярко зелеными, чуть лукавыми. И смотрели они прямо на неё.
Благо, лицо скрывала вуаль. Она же сделала незаметным смущенный румянец.
А, тем временем, султан и её отец вместе с сопровождающими удалились для особого совещания.
Вид у них при этом был довольный и важный.
К счастью, долго скучать ей не пришлось – вокруг захлопотали люди, появились небольшие столики, серебряные графины, стеклянные стаканы-тюльпаны, тарелки со сладостями и фруктами.
Девушку усадили недалеко от султанского место, видимо, выражая почет пришлым гостям, а с возвращением отца и правителя - дали музыку.
Плачущая скрипка и флейта сменились ритмичными барабанами и каким-то струнным инструментом. Девицы в пестрых одеждах танцевали плавно, гибко и немного, совсем немного, постыдно. Но, наверное, если бы устои того не позволяли, Катарину увели бы оттуда?
Читали стихи местных философов.
Отец рассказал их национальную поэму о рыцаре, принцессе и драконе. Все похвально кивали и гладили бороды. Отец был смущен и доволен. Похоже, у него всё удалось.
Султан резко встал. Сделал неуверенный шаг и, словно марионетка которой разом отрезали все нити, рухнул на свой трон.
Что тут началось! Суета! Беготня!
Кто-то метнулся к правителю, бегло осмотрел и с криками убежал прочь из зала.
Кажется, человек одновременно кого-то проклинал и звал лекаря.
«Долго же им его ждать» - вспомнились слова о том, что того для обучения потребуется подождать, т.к. не в столице.
Катарина подбежала к султану прежде, чем поняла, что именно делает и где находится. Привычка, выработанная годами заботы о младшем брате.
Расстегнуть ворот, пощупать пульс, проверить глаза, язык.
Бокал… бокал едва заметно пахнет миндалём.
Скверно. Времени не так много.
Вещи, её вещи нужны ей и срочно. Благо, все споры с местной знатью отец взял на себя – спорил и убеждал, что лучший их вариант прямо здесь и сейчас – это эта девица, если они хотят видеть правителя живым. Уговоры действовали не очень, но слуга уже вернулся с ответом, что главного лекаря в столице нет, а его ученик прибудет через пол часа, не менее.
Благо, вещи Катарины и её сундучок доставили куда быстрее и к моменту явления ученика лекаря, Орхан Шерефли Мухтесем уже лежал в своей постели, ровно дышал и перестал бледнеть.
А еще спустя время дал распоряжения найти отравителя и подготовить Катарине и её отцу лучшие покои во дворце, в благодарность.
* * *
- Отныне тебя будут звать «БахАр», моя дорогая.
- Это значит «весна», любимый?
- Да, потому что ты возродила мою жизнь и в ней вновь зацвели розы, - султан нежно гладил свою молодую жену по заметно округлившемуся животу. Катарина, а теперь Бахар, надеялась, что её будущее дитя унаследует глаза отца и её золотые локоны.
Красивый будет ребенок, совершенно необычный для гюнешин байраы.
Любимый обнял её плечи, а теплый вечер и аромат роз обнял их.
* * *
Золотые волосы унаследовала её дочь.
Старший сын и первый наследник Орхан Шерефли Мухтесем был невероятно похож на отца, в пять лет сопровождал его на не самых важных собраниях совета, не расставался с деревянной саблей, был очень зеленоглаз и серьёзен.
Сама же Ката… Бахар на советы не допускалась. Но она этого и не желала. Что в своём королевстве, что здесь – её мало интересовала политика. Она рисовала розы, учила поэзию и звезды, занималась с сыном и дочерью днём, и слушала рассказы, боли и слова любви своего султана ночью. Вернее, в те ночи, которые он проводил с ней, а не с наложницами гарема. Последнее, к её радости, случалось не так часто. Не очень. Терпимо.
Она привыкла к здешним устоям и приняла их головой, но сердцу было тяжело смириться.
К тому же, после родов и здешних сладостей её тело сильно изменилось. Но ведь её султан любил её не за это, верно?
Особенно сильно любил после походов в дальние земли и когда возвращался с победой, и чуть меньше – если с поражением. Поражений Орхан не терпел и всё равно добивался своего, так или иначе.
Однажды он вернулся не один.
Об этом она узнала от служанок и советника. Дескать, кто-то предпочел сдать своё королевство почти без боя, согласившись на налог, рабов и собственную дочь, которая станет новой молодой женой султана.
«Но не любимой!» - внутренне вспыхнула Бахар.
В тот же вечер она велела служанкам как следует омыть и разогреть её в хаммаме, умастить её тело и волосы розовым маслом - его так любит Орхан!
И её тоже любит – он не уставал шептать об этом всю ночь.
И следующую.
И потом. И через одну.
и… ещё потом.
И реже.
И вот только поцелуй в щёку, только погладить по волосам, только поговорить вечером, послушать её поэзию, посмотреть картину, рассказать о грядущем походе.
* * *
Он вернулся из похода с победой, как всегда возвращался.
Слуги говорили об этом, советник заверил, что всё прошло наилучшим образом! Столица взята, порт под их контролем.
- И наш великий и мудрый султан Орхан Шерефли Мухтесем пощадил вашего батюшку! Оставил его в городе наместником!
- Б.. батюшку? А как же Филипп.. мой брат?
- Боюсь, моя госпожа, ваш брат пал на поле боя. Но это достойная смерть!
В ту ночь он к ней не пришел. Опять.
Лучше бы она осталась спать на разогретых камнях хаммама чем на холодных простынях её одинокой постели.
* * *
- Его величество очень щедр! – щебетала Шарлота.
- И мудрость его не ведает границ, - смиренно кивнула Бахар, глядя с безразличием на то, как юная девица любуются блестящими на солнце самоцветами.
- Верно, верно! Он так добр и искренен! Знаете, а ведь я его, в каком-то смысле, даже спасла! Ох, война – такое страшное дело! Как славно, что он согласился на такую щедрость – взять меня в жены и оставить в живых мою семью. Да, несколько деревень сожгли, но ведь это наименьшее из зол, верно? – деланно восторженно она заглядывала в глаза своей побелевшей сопернице.
- Ты говори, да не заговаривайся. Какая жена?
- Вторая! Молодая и любимая. И отныне меня зовут Мелек, - широко и победоносно улыбнулась она.
Ктарина стиснула перила и балкона и прикрыла глаза, борясь с подступившей тошнотой.
Только бы не упасть, только бы не…
Девушку усадили недалеко от султанского место, видимо, выражая почет пришлым гостям, а с возвращением отца и правителя - дали музыку.
Мир был скрыт за зеленой вуалью.
Плачущая скрипка и флейта сменились ритмичными барабанами и домрой. Наложницы в пестрых одеждах танцевали плавно, гибко.
В воздухе пахло цветущими розами.
Молодой султан и еще не такой старый её отец вернулись из тайной комнаты, в которой обсуждались советом все важные дела. Оба были довольны и пригубили щербету, рассевшись на диванах.
Они заключили договор.
Как давно Катарина не видела Орхана таким? Смеющимся, бросающим на неё едва заметные искристые взгляды. Как медленно он пил вино и не отрывал от неё взгляд…
Как давно это было.
И это было прямо сейчас.
И она поняла, что будет дальше.
Отец рассказал их национальную поэму о рыцаре, принцессе и драконе. Все похвально кивали и гладили бороды. Отец был смущен и доволен.
Орхан резко встал. Сделал неуверенный шаг и, словно марионетка которой разом отрезали все нити, рухнул на свой трон. Из пальцев выпал кубок.
Все вскочили, засуетились, забегали.
Слуга вылетел из зала в поисках лекаря которого не было в столице, а его ученик прибудет только через полчаса.
Отставив собственный бокал, Катарина выбралась из зала в цветущий сад.
Шум, крики и суету скрыли за собой резные двери.
Она вдохнула вечерний воздух.
Тяжелый аромат роз обнимал её за плечи.
гюнешИн байраЫ * (тур. gunesin bayrag?) – знаямя солнца
Катарина слушала отца, запоминала, покрыла голову изумрудным платком, скрывая от чужих глаз собственное лицо и золото волос. Ей не было дела до всего этого. Она сопровождала родител в столь дальней поездке только из любопытства и научной страсти. Говорят, здесь, в землях Солнца, совсем другой взгляд на жизнь, звёзды, искусство и врачевание. Юная Катарина в их маленьком королевстве не претендовала на трон, имея старшую сестру и брата, а по тому была всей душой, пылко и трепетно отдана науке – берегла нежные руки от ядовитых и лечебных смесей, была аккуратна и внимательна, слушала учителей, звездочетов, лекарей, травников. Часто брала в свои руки заботу о младшем брате, если тому становилось дурно среди ночи и звать врачевателя было долго.
Словом, она знала зачем ехала в эти жаркие, увитые садами и шелками, земли. Отцу составить компанию в дипломатическом визите и, с разрешения здешнего правителя (на которое она уж очень рассчитывала), изучить здешнюю философию и мастерство, пока есть время. Говорили, что главный лекарь в отъезде, но вскоре должен вернуться. Остальное её мало заботило. Традиции и нравы местных она знала, язык запоминала из отцовых уроков, который имел твердое убеждение о том, что не следует идти с мирным предложением не зная речи. Даже если что-то не казалось ей правильным и благопристойным (например – гарем! Ну где это слыхано?) Катарина принимала всё как факт и не перечила. Этикет и воспитание, всё же, прививали принцессам с младенчества.
Поездка эта была исключительно важной. Отец возлагал на неё большие надежды – заключение торгового договора, военная поддержка. Их королевство слишком мало, чтоб самостоятельно отражать чужие атаки, но слишком удачное имело расположение, чтобы не быть проигнорированным в дележке карт и территорий.
- Султан Орхан Шерефли Мухтесем приветствует вас во Дворце Золотой Розы.
Они вошли в красивый зал с низкими диванами, пестрыми тканями и сладким, терпким запахом. Но самым сильным был аромат роз, доносившийся сквозь решетчатые деревянные окна.
Красивое место.
А тем временем её отца, их сопровождающих и её саму представили великому Орхану.
Султан был красив. Почему-то ей казалось, что он должен быть подобен королю соседнего государства – отдутловатым мужчиной в годах, разбалованным сытостью, праздностью и шелками, с лишним весом и годами.
Но нет.
Сказывали, что он сам ведет своё войско и встретиться с ним на пол боя – плохая примета. Он был типичным представителем гюнеши байраы – смуглый, с прямым носом и высокими скулами, тёмными вьющимися волосами. Только глаза были ярко зелеными, чуть лукавыми. И смотрели они прямо на неё.
Благо, лицо скрывала вуаль. Она же сделала незаметным смущенный румянец.
А, тем временем, султан и её отец вместе с сопровождающими удалились для особого совещания.
Вид у них при этом был довольный и важный.
К счастью, долго скучать ей не пришлось – вокруг захлопотали люди, появились небольшие столики, серебряные графины, стеклянные стаканы-тюльпаны, тарелки со сладостями и фруктами.
Девушку усадили недалеко от султанского место, видимо, выражая почет пришлым гостям, а с возвращением отца и правителя - дали музыку.
Плачущая скрипка и флейта сменились ритмичными барабанами и каким-то струнным инструментом. Девицы в пестрых одеждах танцевали плавно, гибко и немного, совсем немного, постыдно. Но, наверное, если бы устои того не позволяли, Катарину увели бы оттуда?
Читали стихи местных философов.
Отец рассказал их национальную поэму о рыцаре, принцессе и драконе. Все похвально кивали и гладили бороды. Отец был смущен и доволен. Похоже, у него всё удалось.
Султан резко встал. Сделал неуверенный шаг и, словно марионетка которой разом отрезали все нити, рухнул на свой трон.
Что тут началось! Суета! Беготня!
Кто-то метнулся к правителю, бегло осмотрел и с криками убежал прочь из зала.
Кажется, человек одновременно кого-то проклинал и звал лекаря.
«Долго же им его ждать» - вспомнились слова о том, что того для обучения потребуется подождать, т.к. не в столице.
Катарина подбежала к султану прежде, чем поняла, что именно делает и где находится. Привычка, выработанная годами заботы о младшем брате.
Расстегнуть ворот, пощупать пульс, проверить глаза, язык.
Бокал… бокал едва заметно пахнет миндалём.
Скверно. Времени не так много.
Вещи, её вещи нужны ей и срочно. Благо, все споры с местной знатью отец взял на себя – спорил и убеждал, что лучший их вариант прямо здесь и сейчас – это эта девица, если они хотят видеть правителя живым. Уговоры действовали не очень, но слуга уже вернулся с ответом, что главного лекаря в столице нет, а его ученик прибудет через пол часа, не менее.
Благо, вещи Катарины и её сундучок доставили куда быстрее и к моменту явления ученика лекаря, Орхан Шерефли Мухтесем уже лежал в своей постели, ровно дышал и перестал бледнеть.
А еще спустя время дал распоряжения найти отравителя и подготовить Катарине и её отцу лучшие покои во дворце, в благодарность.
* * *
- Отныне тебя будут звать «БахАр», моя дорогая.
- Это значит «весна», любимый?
- Да, потому что ты возродила мою жизнь и в ней вновь зацвели розы, - султан нежно гладил свою молодую жену по заметно округлившемуся животу. Катарина, а теперь Бахар, надеялась, что её будущее дитя унаследует глаза отца и её золотые локоны.
Красивый будет ребенок, совершенно необычный для гюнешин байраы.
Любимый обнял её плечи, а теплый вечер и аромат роз обнял их.
* * *
Золотые волосы унаследовала её дочь.
Старший сын и первый наследник Орхан Шерефли Мухтесем был невероятно похож на отца, в пять лет сопровождал его на не самых важных собраниях совета, не расставался с деревянной саблей, был очень зеленоглаз и серьёзен.
Сама же Ката… Бахар на советы не допускалась. Но она этого и не желала. Что в своём королевстве, что здесь – её мало интересовала политика. Она рисовала розы, учила поэзию и звезды, занималась с сыном и дочерью днём, и слушала рассказы, боли и слова любви своего султана ночью. Вернее, в те ночи, которые он проводил с ней, а не с наложницами гарема. Последнее, к её радости, случалось не так часто. Не очень. Терпимо.
Она привыкла к здешним устоям и приняла их головой, но сердцу было тяжело смириться.
К тому же, после родов и здешних сладостей её тело сильно изменилось. Но ведь её султан любил её не за это, верно?
Особенно сильно любил после походов в дальние земли и когда возвращался с победой, и чуть меньше – если с поражением. Поражений Орхан не терпел и всё равно добивался своего, так или иначе.
Однажды он вернулся не один.
Об этом она узнала от служанок и советника. Дескать, кто-то предпочел сдать своё королевство почти без боя, согласившись на налог, рабов и собственную дочь, которая станет новой молодой женой султана.
«Но не любимой!» - внутренне вспыхнула Бахар.
В тот же вечер она велела служанкам как следует омыть и разогреть её в хаммаме, умастить её тело и волосы розовым маслом - его так любит Орхан!
И её тоже любит – он не уставал шептать об этом всю ночь.
И следующую.
И потом. И через одну.
и… ещё потом.
И реже.
И вот только поцелуй в щёку, только погладить по волосам, только поговорить вечером, послушать её поэзию, посмотреть картину, рассказать о грядущем походе.
* * *
Он вернулся из похода с победой, как всегда возвращался.
Слуги говорили об этом, советник заверил, что всё прошло наилучшим образом! Столица взята, порт под их контролем.
- И наш великий и мудрый султан Орхан Шерефли Мухтесем пощадил вашего батюшку! Оставил его в городе наместником!
- Б.. батюшку? А как же Филипп.. мой брат?
- Боюсь, моя госпожа, ваш брат пал на поле боя. Но это достойная смерть!
В ту ночь он к ней не пришел. Опять.
Лучше бы она осталась спать на разогретых камнях хаммама чем на холодных простынях её одинокой постели.
* * *
- Его величество очень щедр! – щебетала Шарлота.
- И мудрость его не ведает границ, - смиренно кивнула Бахар, глядя с безразличием на то, как юная девица любуются блестящими на солнце самоцветами.
- Верно, верно! Он так добр и искренен! Знаете, а ведь я его, в каком-то смысле, даже спасла! Ох, война – такое страшное дело! Как славно, что он согласился на такую щедрость – взять меня в жены и оставить в живых мою семью. Да, несколько деревень сожгли, но ведь это наименьшее из зол, верно? – деланно восторженно она заглядывала в глаза своей побелевшей сопернице.
- Ты говори, да не заговаривайся. Какая жена?
- Вторая! Молодая и любимая. И отныне меня зовут Мелек, - широко и победоносно улыбнулась она.
Ктарина стиснула перила и балкона и прикрыла глаза, борясь с подступившей тошнотой.
Только бы не упасть, только бы не…
Девушку усадили недалеко от султанского место, видимо, выражая почет пришлым гостям, а с возвращением отца и правителя - дали музыку.
Мир был скрыт за зеленой вуалью.
Плачущая скрипка и флейта сменились ритмичными барабанами и домрой. Наложницы в пестрых одеждах танцевали плавно, гибко.
В воздухе пахло цветущими розами.
Молодой султан и еще не такой старый её отец вернулись из тайной комнаты, в которой обсуждались советом все важные дела. Оба были довольны и пригубили щербету, рассевшись на диванах.
Они заключили договор.
Как давно Катарина не видела Орхана таким? Смеющимся, бросающим на неё едва заметные искристые взгляды. Как медленно он пил вино и не отрывал от неё взгляд…
Как давно это было.
И это было прямо сейчас.
И она поняла, что будет дальше.
Отец рассказал их национальную поэму о рыцаре, принцессе и драконе. Все похвально кивали и гладили бороды. Отец был смущен и доволен.
Орхан резко встал. Сделал неуверенный шаг и, словно марионетка которой разом отрезали все нити, рухнул на свой трон. Из пальцев выпал кубок.
Все вскочили, засуетились, забегали.
Слуга вылетел из зала в поисках лекаря которого не было в столице, а его ученик прибудет только через полчаса.
Отставив собственный бокал, Катарина выбралась из зала в цветущий сад.
Шум, крики и суету скрыли за собой резные двери.
Она вдохнула вечерний воздух.
Тяжелый аромат роз обнимал её за плечи.
гюнешИн байраЫ * (тур. gunesin bayrag?) – знаямя солнца
