У нас была жаркая и нежная переписка, как бы занят не был, Саша старался мне писать. И столько нежности и любви было в его словах, что я и помыслить не могла, что будет как-то по-другому, нам было очень хорошо вместе в Париже, мы это не обсуждали и не смаковали, но в нас это осталось, и мы помнили об этом, как только снова останемся наедине, мы снова задышим этой любовью, я была в этом уверена.
Я всегда была закрыта в любви и мало говорила о своих чувствах людям, которых любила в прошлом, да и даже сейчас своим близким редко говорю. Всегда казалось, что это как-то неуместно, смешно, глупо. Мои родители были сухи в проявлении чувств, никогда не говорили нам с братом, что любят нас, очень мало хвалили, мне этого всегда не хватало, но и не выработало и у меня самой привычки к высказываниям и проявлениям своих чувств.
Детям я старалась говорить, что люблю их и поддерживаю, обнимала, целовала, телесный контакт тоже важен в проявлении чувств к родному человеку, особенно к ребенку, но тоже не так часто это звучало и делалось, как, возможно, в других, более любвеобильных семьях, в этом плане коренные жители пышут этой любовью и поддержкой к своим многочисленным чадам, иногда, может, у них это через край, но мне нравится эта открытость и любовь, есть чему поучиться.
Для меня это именно работа над собой — больше проявлять чувства и говорить о них, я обычно все хранила в себе, как в сейфе.
С Сашей же я раскрывалась навстречу этой любви, открывалась ему во всем и не боялась, что он причинит мне боль, поначалу я постоянно этого ждала, ведь я многое доверила ему из своей прошлой жизни, многое рассказала, но он никогда ни единым словом не напоминал и не подтрунивал надо мной и мои откровения не обсуждал, я знала, что могу ему доверять.
Я много ему рассказала о своих отношениях с мужем, он, можно сказать, излечил меня от мучивших меня фобий и переживаний, вначале это изливалось из меня, хотела я этого или нет, но он умел всегда меня выслушать и направить разговор в правильное русло и дать возможность мне почувствовать себя гораздо лучше.
Раньше, когда я была с кем-то откровенна, мне даже физически было плохо от этих откровений, с ним я не чувствовала этого надрыва и внутреннего сопротивления от этого, эта болезненность ушла и сменилась надежностью и спокойствием в моей душе.
Так же и в страсти, я открылась и доверилась ему вся и хотела его всегда, и он мне всегда отвечал взаимностью. Конечно, в сообщениях всего не напишешь, телесное должно быть именно при личном контакте, не хватает глаза в глаза, рука в руке, после Парижа этого мне не хватало вдвойне, я сдерживалась, но все равно иногда прорывалось что-то в переписке, и Саша всегда мне отвечал, когда мог. Я это ценила и ждала, мне это, естественно, было нужно и важно с ним и от него.
Хотя интимная переписка всегда будоражит фантазии и мысли, возбуждает и манит, тем острее и желаннее реальная встреча, и ожидание этой встречи иногда превращается в сладострастную муку, но такова наша жизнь и таковы наши реалии, мы в этот омут нырнули, и неизвестно, как выберемся из него.
XXXX
Инга с удивлением смотрела в компьютер, уже не различая букв, Саша вышел, не стерев последние несколько сообщений, он их и не увидел, можно было бы сказать, что женщина сама ему написала, но это был ответ, полный страсти, желания и любви.
Любви и желания ее мужа, любовь она могла понять, а страсти и желания к мужу у нее никогда не было, зато к Стасу — через край. Она не имела права ревновать, скорее наоборот, должна была радоваться за мужа, его любили и хотели, но червячок ревности все равно шевельнулся. Ведь это был ее муж, она столько лет с ним прожила, столько лет вместе, а он ее обманывал, возможно, давно.
Стало обидно и больно, хотя, конечно, она теперь, узнав, что такое страсть, могла его оправдать и понять, но ханжество восприятия жизни, столько лет в ней сидевшее, прорывалось через эти оправдания, и мысль «как он мог?» все равно лезла в голову и не давала покоя.
— Ты воин, представь себе, что твое тело в броне, твой взгляд сосредоточен и воинственен.
— Я, не могу.
— Ты можешь, ты именно такая, только твоя сила скрыта, ты ее еще не нащупала в себе, может быть, тебя никто и никогда по-настоящему и не обижал. Поэтому ты не выпускала эту свою силу, но в тебе есть этот жесткий стержень, я это чувствую, и твой противник это почувствует.
Ей вспомнились слова ее тренера по восточным единоборствам, когда-то ей захотелось заниматься хоть какой-то борьбой, проснулось желание сражаться. Тогда ее и правда еще никто не обижал, но ей захотелось заниматься именно восточными единоборствами.
Потом в армии ей это пригодилось, ее физическая подготовка была на порядок лучше, чем у тех девочек, которые вообще не занимались спортом или занимались в далеком детстве. Курс молодого бойца был сплошным адом для них, а Инге это далось легко.
Их тренер был настоящим учителем от бога, это было его призвание, он никогда не повышал на них голос, разговаривал мягко, но из каждого вытаскивал всю его суть, вот так и из нее вытащил ее воина. Ей это пригодилось не только в армии, но и в работе: иногда попадались тяжелые дела и нужно было показывать зубы, а не только свою мягкость и сговорчивость, за многих клиентов она просто дралась, а иногда и с самими клиентами нужно было быть жесткой, чтоб они понимали, что их ждет в дальнейшем.
Почему ей сейчас вспомнились эти слова тренера? Наверно, потому что Саша ее все-таки обидел и обидел по-настоящему, как женщину. Хотя она и понимала причину его поступка, но от этого не становилось менее обидно. Конечно, она сама во всем виновата, но она не чувствовала к нему всего того, что теперь чувствует к Стасу.
Все равно хотелось крушить и громить, ее воинственная натура рвалась наружу, чтоб не наделать и не наговорить Саше чего-нибудь лишнего, она решила пока оставить все как есть и продумать стратегию боя. Она была хорошим адвокатом и всегда продумывала свои дела, никогда гневу не давала захватить ее всю, в этом ей тоже помог ее учитель, научил, как правильно направлять свой гнев и силу.
Сейчас ей хотелось рвать и метать, ударить посильнее Сашу, из нее рвались противоречивые чувства, хотелось сразу объясниться, но в то же время не хотелось сейчас начинать это ворошить: свадьба Карин через две недели, и не хочется портить настроение дочери разборками родителей. Сейчас она уже знала точно, что уйдет от Саши, раньше она сомневалась, ведь как семья они были идеальны, ее все в нем и с ним устраивало, она любила его, конечно, не как женщина, не страстно, но любила нежно и преданно, раньше она была уверена, что, не задумываясь, отдала бы за него жизнь.
А что сейчас? Что? Что поменялось в ее чувствах к нему? Ведь она так и не смогла себя пересилить и заняться с ним любовью, с тех пор как у него был инфаркт, у них не было секса. Она как будто чувствовала, что и его тело не принадлежит ей и уже давно, сейчас как будто пелена спала с глаз, много всяких мелочей, которые она не замечала и не хотела замечать в нем, говорили о том, что у него есть другая женщина, и что он влюблен, и что ее забота его иногда просто тяготит.
Стало снова обидно от этой лжи, в которой они так долго пребывали, все лопнуло, как мыльный пузырь. Вот тебе и «идеальная семья и идеальные отношения», как многие думали про их семью.
Она и сама не заметила, как приехала к дому Стаса, он как магнит манил ее всегда, и сейчас ей хотелось утешиться в его объятиях, утвердиться снова и снова, что она желанна и любима, она еще не знала, расскажет о своем открытии Стасу или нет, но ей хотелось сейчас к нему прикоснуться и ощутить его мощь, наполниться им, зарядиться его энергией, и тогда она уже решит, как быть дальше.
— Привет!
— Привет?! Ты как тут? — спросил Стас удивленно, впуская Ингу, время было совсем не ее. — Что случилось? — он видел, что Инга явно не в себе. — Инга, что случилось? Что с тобой?
Инга зашла в дом и обняла Стаса, повисла на нем, вжалась вся в него.
— Обними меня. Все ложь, вся наша семейная жизнь ложь, я так больше не могу.
— Да что случилось-то? — Стас отстранил Ингу и заглянул ей в глаза, они были полны слез.
— Знаешь, мне сегодня снились лошади, потом я взяла одну лошадь под уздцы, вывела ее в поле, вскочила на нее и поскакала, и мне было так легко и свободно, я все никак понять не могла, к чему это, к чему такой интересный сон, а вечером я прочитала часть переписки Саши с другой женщиной, — сказала она чуть запнувшись и опустила голову. — У него роман, и вполне возможно, давно, она его любит и хочет, думаю, и он ее, я не знаю, почему меня это так потрясло, но было ужасно противно оставаться дома, я сослалась на срочного клиента и ушла к тебе, я просто не знаю, как теперь смотреть на него, я хочу уйти от него, я больше не могу так.
Она опустилась на стул и заплакала, закрыв лицо руками.
Стас крепко прижал ее к себе, пытаясь утешить, баюкал, как маленькую девочку, целуя в макушку.
— Ты же знаешь, ты всегда можешь прийти ко мне, я всегда тебя жду. Может, это знак, что пора?
— Ты прав, наверно, все-таки пришло время разорвать этот порочный круг, мы уже не любим и не хотим друг друга, нас многое объединяет, но мы уже выросли из этого брака, и кроме детей особо уже ничего не держит. Надо продержаться до свадьбы Карин, я не хочу ей портить ее день, а потом спокойно поговорить и все решить, так больше не может продолжаться, у него другая, у меня ты, пора разрывать оковы брака и становиться счастливыми в других отношениях. А дети, надеюсь, нас когда-нибудь поймут, во всяком случае, мы все равно остаемся их родителями, в этом плане ничего не изменится, Карин уже взрослая, у нее уже своя семья, а Эрику будет сложно первое время, но он пусть сам решит, с кем хочет остаться, с отцом или с нами, я не буду препятствовать его решению, я, во всяком случае, постараюсь это принять. Как же это сложно, — Инга снова начала всхлипывать.
Стас как мог утешал ее, постепенно его ласки стали более интимными, он перенес Ингу на кровать, целуя и гладя все ее тело, Инга отвечала ему с жаром и жадностью изголодавшейся по ласкам женщины, темп нарастал, страсть зашкаливала, Инга забывалась в объятиях Стаса, не желая думать о своем.
— Как же хорошо, — прошептала она на ухо Стасу.
«Неужели так будет всегда? Я хочу быть с этим мужчиной, только с ним, я больше не могу по-другому, хочу засыпать и просыпаться с ним».
— Да! — Инга закричала от последнего толчка, ее сознание разорвалось от удовольствия и чувств, которые не умещались в ней.
Мокрые от страсти, они лежали обнимая друг друга, Инга пыталась впитать запах и энергию Стаса, чтоб набраться им, наполниться, зарядиться его живительной силой, ей нужен был этот заряд, чтоб пережить все, что ей предстоит.
— Ингуш, только не гони лошадей, хорошо. Я знаю, что ты горячая девочка, но сейчас потерпи немножко, переживите свадьбу, потом все скажешь, если ты сейчас начнешь этот разговор, то вы оба будете перекошенными, а так ты одна справишься, отвлекись свадебными хлопотами и подготовкой, больше встречайся с Карин наедине, избегай пока Сашу, ни к чему сейчас обострять, потерпи, моя девочка, ты сильная, ты справишься, думай о дочери, вы ей нужны оба.
— Спасибо, что ты у меня есть. Мне пора.
XXXX
Вот и настал день свадьбы. Инга была вся на нервах, как будто она сама выходила замуж, зато Карин, на удивление, была само спокойствие, с утра ей нужно было ехать делать прическу и макияж, потом за платьем, Карин попросила Ингу сопровождать ее.
Инга была не против, все эти хлопоты не дали ей думать о своей семейной жизни, за две недели они почти не виделись с Сашей, только все еще спали в одной постели, но засыпали в разное время и толком не разговаривали, иногда только перекидывались несколькими фразами по делу. В доме постоянно толпились люди, кто-то приходил, уходил, приехали родственники перед свадьбой и на несколько дней остановились у них, вся эта суета и загруженность забивали все свободное время, и все мысли были только о том, чтоб этот кошмар уже поскорее закончился и все прошло хорошо и без заминок.
Когда Карин накрасили и сделали прическу, Инга ахнула, как же хороша ее девочка, просто куколка! Макияж был очень нежным, подчеркивающим ее красоту, прическа тоже была не слишком сложной, распущенные волосы завиты в локоны, с одной стороны пряди подняты и приколоты цветы, как в букете невесты, это смотрелось нежно и восхитительно, оставалось надеть платье и ехать на съемки, жених уже ждал в машине.
И вот Карин во всей своей красе вышла из примерочной комнаты:
— Карин! Какая ты красивая! — у Инги перехватило дыхание от восторга и гордости за свою дочь, как же ей хотелось, чтоб мужчина, которого выбрала Карин, был тем единственным, который ей предназначен, и чтоб ее семейная жизнь была лучше ее собственной. Слезы подступили к глазам, но она заставила себя не плакать, поцеловав дочь, она позвала Томера, который чуть не получил разрыв сердца от восхищения, он просто онемел от восторга, стоял как вкопанный, и лишь глаза светились любовью и восхищением.
— Вау! — выдохнул Томер. — Ты великолепна, любовь моя! Я знал, что ты красавица, но что такая!!!
Все присутствующие рассмеялись от такого нехитрого комплимента.
— Все, поезжайте, мы будем ждать вас уже в зале.
Инге предстояло заняться собственной красотой, потом встретиться с Сашей и Эриком, собрать всех гостей и привезти в зал на заказанном автобусе.
Карин и Томер решили сами встречать и общаться с гостями, без обычного стояния родителей на входе, зал был в деревенском стиле, в саду стояла украшенная хупа, всех гостей обслуживали быстрые и старательные официанты, приносящие им напитки и маленькие угощения на один укус, это давало свободу перемещения, а не привязанности к своей тарелке за столом. Инга переходила от одного гостя к другому, стараясь пообщаться со всеми и указать место за столом, у каждого гостя была карточка с именем, прикрепленная к ручке, которой можно было написать пожелание молодым на конверте или в альбоме с фотографиями, ручка была с гравировкой имен Карин и Томера, доставалась гостям в подарок в память о свадьбе, как и магнитики с фотографиями самих гостей, которые фотографировались в разных позах у многочисленных цветов, украшающих зал и сад.
Звучала приятная приглушенная музыка.
Инга взяла бокал коктейля и залюбовалась медленно передвигающимися по саду молодыми, они шли, как в медленном танце, оба красивые, стройные, так красиво смотрелись вместе, дополняя друг друга, ей нравилось, как они смотрели друг на друга, какими взглядами и рукопожатиями обменивались, их язык тела говорил о том, что они любят друг друга и хотят друг друга. Теперь Инга знала этот язык тел, раньше он ей был недоступен, ей не были нужны ни поцелуи, ни прикосновения, лишь иногда объятия поддержки.
Со Стасом она узнала этот язык прикосновений и поцелуев, его ей хотелось и трогать, и целовать, чего не было с Сашей, в этот момент к ней нежно прикоснулись, по спине побежали мурашки, Инга обернулась. Стас стоял перед ней, наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Поздравляю тебя, мамочка, как же ты красива, тебе самой впору замуж выходить!
— Спасибо, — Инга засмеялась. — Это такое завуалированное предложение? — Инга нервно хохотнула.
Я всегда была закрыта в любви и мало говорила о своих чувствах людям, которых любила в прошлом, да и даже сейчас своим близким редко говорю. Всегда казалось, что это как-то неуместно, смешно, глупо. Мои родители были сухи в проявлении чувств, никогда не говорили нам с братом, что любят нас, очень мало хвалили, мне этого всегда не хватало, но и не выработало и у меня самой привычки к высказываниям и проявлениям своих чувств.
Детям я старалась говорить, что люблю их и поддерживаю, обнимала, целовала, телесный контакт тоже важен в проявлении чувств к родному человеку, особенно к ребенку, но тоже не так часто это звучало и делалось, как, возможно, в других, более любвеобильных семьях, в этом плане коренные жители пышут этой любовью и поддержкой к своим многочисленным чадам, иногда, может, у них это через край, но мне нравится эта открытость и любовь, есть чему поучиться.
Для меня это именно работа над собой — больше проявлять чувства и говорить о них, я обычно все хранила в себе, как в сейфе.
С Сашей же я раскрывалась навстречу этой любви, открывалась ему во всем и не боялась, что он причинит мне боль, поначалу я постоянно этого ждала, ведь я многое доверила ему из своей прошлой жизни, многое рассказала, но он никогда ни единым словом не напоминал и не подтрунивал надо мной и мои откровения не обсуждал, я знала, что могу ему доверять.
Я много ему рассказала о своих отношениях с мужем, он, можно сказать, излечил меня от мучивших меня фобий и переживаний, вначале это изливалось из меня, хотела я этого или нет, но он умел всегда меня выслушать и направить разговор в правильное русло и дать возможность мне почувствовать себя гораздо лучше.
Раньше, когда я была с кем-то откровенна, мне даже физически было плохо от этих откровений, с ним я не чувствовала этого надрыва и внутреннего сопротивления от этого, эта болезненность ушла и сменилась надежностью и спокойствием в моей душе.
Так же и в страсти, я открылась и доверилась ему вся и хотела его всегда, и он мне всегда отвечал взаимностью. Конечно, в сообщениях всего не напишешь, телесное должно быть именно при личном контакте, не хватает глаза в глаза, рука в руке, после Парижа этого мне не хватало вдвойне, я сдерживалась, но все равно иногда прорывалось что-то в переписке, и Саша всегда мне отвечал, когда мог. Я это ценила и ждала, мне это, естественно, было нужно и важно с ним и от него.
Хотя интимная переписка всегда будоражит фантазии и мысли, возбуждает и манит, тем острее и желаннее реальная встреча, и ожидание этой встречи иногда превращается в сладострастную муку, но такова наша жизнь и таковы наши реалии, мы в этот омут нырнули, и неизвестно, как выберемся из него.
XXXX
Инга с удивлением смотрела в компьютер, уже не различая букв, Саша вышел, не стерев последние несколько сообщений, он их и не увидел, можно было бы сказать, что женщина сама ему написала, но это был ответ, полный страсти, желания и любви.
Любви и желания ее мужа, любовь она могла понять, а страсти и желания к мужу у нее никогда не было, зато к Стасу — через край. Она не имела права ревновать, скорее наоборот, должна была радоваться за мужа, его любили и хотели, но червячок ревности все равно шевельнулся. Ведь это был ее муж, она столько лет с ним прожила, столько лет вместе, а он ее обманывал, возможно, давно.
Стало обидно и больно, хотя, конечно, она теперь, узнав, что такое страсть, могла его оправдать и понять, но ханжество восприятия жизни, столько лет в ней сидевшее, прорывалось через эти оправдания, и мысль «как он мог?» все равно лезла в голову и не давала покоя.
— Ты воин, представь себе, что твое тело в броне, твой взгляд сосредоточен и воинственен.
— Я, не могу.
— Ты можешь, ты именно такая, только твоя сила скрыта, ты ее еще не нащупала в себе, может быть, тебя никто и никогда по-настоящему и не обижал. Поэтому ты не выпускала эту свою силу, но в тебе есть этот жесткий стержень, я это чувствую, и твой противник это почувствует.
Ей вспомнились слова ее тренера по восточным единоборствам, когда-то ей захотелось заниматься хоть какой-то борьбой, проснулось желание сражаться. Тогда ее и правда еще никто не обижал, но ей захотелось заниматься именно восточными единоборствами.
Потом в армии ей это пригодилось, ее физическая подготовка была на порядок лучше, чем у тех девочек, которые вообще не занимались спортом или занимались в далеком детстве. Курс молодого бойца был сплошным адом для них, а Инге это далось легко.
Их тренер был настоящим учителем от бога, это было его призвание, он никогда не повышал на них голос, разговаривал мягко, но из каждого вытаскивал всю его суть, вот так и из нее вытащил ее воина. Ей это пригодилось не только в армии, но и в работе: иногда попадались тяжелые дела и нужно было показывать зубы, а не только свою мягкость и сговорчивость, за многих клиентов она просто дралась, а иногда и с самими клиентами нужно было быть жесткой, чтоб они понимали, что их ждет в дальнейшем.
Почему ей сейчас вспомнились эти слова тренера? Наверно, потому что Саша ее все-таки обидел и обидел по-настоящему, как женщину. Хотя она и понимала причину его поступка, но от этого не становилось менее обидно. Конечно, она сама во всем виновата, но она не чувствовала к нему всего того, что теперь чувствует к Стасу.
Все равно хотелось крушить и громить, ее воинственная натура рвалась наружу, чтоб не наделать и не наговорить Саше чего-нибудь лишнего, она решила пока оставить все как есть и продумать стратегию боя. Она была хорошим адвокатом и всегда продумывала свои дела, никогда гневу не давала захватить ее всю, в этом ей тоже помог ее учитель, научил, как правильно направлять свой гнев и силу.
Сейчас ей хотелось рвать и метать, ударить посильнее Сашу, из нее рвались противоречивые чувства, хотелось сразу объясниться, но в то же время не хотелось сейчас начинать это ворошить: свадьба Карин через две недели, и не хочется портить настроение дочери разборками родителей. Сейчас она уже знала точно, что уйдет от Саши, раньше она сомневалась, ведь как семья они были идеальны, ее все в нем и с ним устраивало, она любила его, конечно, не как женщина, не страстно, но любила нежно и преданно, раньше она была уверена, что, не задумываясь, отдала бы за него жизнь.
А что сейчас? Что? Что поменялось в ее чувствах к нему? Ведь она так и не смогла себя пересилить и заняться с ним любовью, с тех пор как у него был инфаркт, у них не было секса. Она как будто чувствовала, что и его тело не принадлежит ей и уже давно, сейчас как будто пелена спала с глаз, много всяких мелочей, которые она не замечала и не хотела замечать в нем, говорили о том, что у него есть другая женщина, и что он влюблен, и что ее забота его иногда просто тяготит.
Стало снова обидно от этой лжи, в которой они так долго пребывали, все лопнуло, как мыльный пузырь. Вот тебе и «идеальная семья и идеальные отношения», как многие думали про их семью.
Она и сама не заметила, как приехала к дому Стаса, он как магнит манил ее всегда, и сейчас ей хотелось утешиться в его объятиях, утвердиться снова и снова, что она желанна и любима, она еще не знала, расскажет о своем открытии Стасу или нет, но ей хотелось сейчас к нему прикоснуться и ощутить его мощь, наполниться им, зарядиться его энергией, и тогда она уже решит, как быть дальше.
— Привет!
— Привет?! Ты как тут? — спросил Стас удивленно, впуская Ингу, время было совсем не ее. — Что случилось? — он видел, что Инга явно не в себе. — Инга, что случилось? Что с тобой?
Инга зашла в дом и обняла Стаса, повисла на нем, вжалась вся в него.
— Обними меня. Все ложь, вся наша семейная жизнь ложь, я так больше не могу.
— Да что случилось-то? — Стас отстранил Ингу и заглянул ей в глаза, они были полны слез.
— Знаешь, мне сегодня снились лошади, потом я взяла одну лошадь под уздцы, вывела ее в поле, вскочила на нее и поскакала, и мне было так легко и свободно, я все никак понять не могла, к чему это, к чему такой интересный сон, а вечером я прочитала часть переписки Саши с другой женщиной, — сказала она чуть запнувшись и опустила голову. — У него роман, и вполне возможно, давно, она его любит и хочет, думаю, и он ее, я не знаю, почему меня это так потрясло, но было ужасно противно оставаться дома, я сослалась на срочного клиента и ушла к тебе, я просто не знаю, как теперь смотреть на него, я хочу уйти от него, я больше не могу так.
Она опустилась на стул и заплакала, закрыв лицо руками.
Стас крепко прижал ее к себе, пытаясь утешить, баюкал, как маленькую девочку, целуя в макушку.
— Ты же знаешь, ты всегда можешь прийти ко мне, я всегда тебя жду. Может, это знак, что пора?
— Ты прав, наверно, все-таки пришло время разорвать этот порочный круг, мы уже не любим и не хотим друг друга, нас многое объединяет, но мы уже выросли из этого брака, и кроме детей особо уже ничего не держит. Надо продержаться до свадьбы Карин, я не хочу ей портить ее день, а потом спокойно поговорить и все решить, так больше не может продолжаться, у него другая, у меня ты, пора разрывать оковы брака и становиться счастливыми в других отношениях. А дети, надеюсь, нас когда-нибудь поймут, во всяком случае, мы все равно остаемся их родителями, в этом плане ничего не изменится, Карин уже взрослая, у нее уже своя семья, а Эрику будет сложно первое время, но он пусть сам решит, с кем хочет остаться, с отцом или с нами, я не буду препятствовать его решению, я, во всяком случае, постараюсь это принять. Как же это сложно, — Инга снова начала всхлипывать.
Стас как мог утешал ее, постепенно его ласки стали более интимными, он перенес Ингу на кровать, целуя и гладя все ее тело, Инга отвечала ему с жаром и жадностью изголодавшейся по ласкам женщины, темп нарастал, страсть зашкаливала, Инга забывалась в объятиях Стаса, не желая думать о своем.
— Как же хорошо, — прошептала она на ухо Стасу.
«Неужели так будет всегда? Я хочу быть с этим мужчиной, только с ним, я больше не могу по-другому, хочу засыпать и просыпаться с ним».
— Да! — Инга закричала от последнего толчка, ее сознание разорвалось от удовольствия и чувств, которые не умещались в ней.
Мокрые от страсти, они лежали обнимая друг друга, Инга пыталась впитать запах и энергию Стаса, чтоб набраться им, наполниться, зарядиться его живительной силой, ей нужен был этот заряд, чтоб пережить все, что ей предстоит.
— Ингуш, только не гони лошадей, хорошо. Я знаю, что ты горячая девочка, но сейчас потерпи немножко, переживите свадьбу, потом все скажешь, если ты сейчас начнешь этот разговор, то вы оба будете перекошенными, а так ты одна справишься, отвлекись свадебными хлопотами и подготовкой, больше встречайся с Карин наедине, избегай пока Сашу, ни к чему сейчас обострять, потерпи, моя девочка, ты сильная, ты справишься, думай о дочери, вы ей нужны оба.
— Спасибо, что ты у меня есть. Мне пора.
XXXX
Вот и настал день свадьбы. Инга была вся на нервах, как будто она сама выходила замуж, зато Карин, на удивление, была само спокойствие, с утра ей нужно было ехать делать прическу и макияж, потом за платьем, Карин попросила Ингу сопровождать ее.
Инга была не против, все эти хлопоты не дали ей думать о своей семейной жизни, за две недели они почти не виделись с Сашей, только все еще спали в одной постели, но засыпали в разное время и толком не разговаривали, иногда только перекидывались несколькими фразами по делу. В доме постоянно толпились люди, кто-то приходил, уходил, приехали родственники перед свадьбой и на несколько дней остановились у них, вся эта суета и загруженность забивали все свободное время, и все мысли были только о том, чтоб этот кошмар уже поскорее закончился и все прошло хорошо и без заминок.
Когда Карин накрасили и сделали прическу, Инга ахнула, как же хороша ее девочка, просто куколка! Макияж был очень нежным, подчеркивающим ее красоту, прическа тоже была не слишком сложной, распущенные волосы завиты в локоны, с одной стороны пряди подняты и приколоты цветы, как в букете невесты, это смотрелось нежно и восхитительно, оставалось надеть платье и ехать на съемки, жених уже ждал в машине.
И вот Карин во всей своей красе вышла из примерочной комнаты:
— Карин! Какая ты красивая! — у Инги перехватило дыхание от восторга и гордости за свою дочь, как же ей хотелось, чтоб мужчина, которого выбрала Карин, был тем единственным, который ей предназначен, и чтоб ее семейная жизнь была лучше ее собственной. Слезы подступили к глазам, но она заставила себя не плакать, поцеловав дочь, она позвала Томера, который чуть не получил разрыв сердца от восхищения, он просто онемел от восторга, стоял как вкопанный, и лишь глаза светились любовью и восхищением.
— Вау! — выдохнул Томер. — Ты великолепна, любовь моя! Я знал, что ты красавица, но что такая!!!
Все присутствующие рассмеялись от такого нехитрого комплимента.
— Все, поезжайте, мы будем ждать вас уже в зале.
Инге предстояло заняться собственной красотой, потом встретиться с Сашей и Эриком, собрать всех гостей и привезти в зал на заказанном автобусе.
Карин и Томер решили сами встречать и общаться с гостями, без обычного стояния родителей на входе, зал был в деревенском стиле, в саду стояла украшенная хупа, всех гостей обслуживали быстрые и старательные официанты, приносящие им напитки и маленькие угощения на один укус, это давало свободу перемещения, а не привязанности к своей тарелке за столом. Инга переходила от одного гостя к другому, стараясь пообщаться со всеми и указать место за столом, у каждого гостя была карточка с именем, прикрепленная к ручке, которой можно было написать пожелание молодым на конверте или в альбоме с фотографиями, ручка была с гравировкой имен Карин и Томера, доставалась гостям в подарок в память о свадьбе, как и магнитики с фотографиями самих гостей, которые фотографировались в разных позах у многочисленных цветов, украшающих зал и сад.
Звучала приятная приглушенная музыка.
Инга взяла бокал коктейля и залюбовалась медленно передвигающимися по саду молодыми, они шли, как в медленном танце, оба красивые, стройные, так красиво смотрелись вместе, дополняя друг друга, ей нравилось, как они смотрели друг на друга, какими взглядами и рукопожатиями обменивались, их язык тела говорил о том, что они любят друг друга и хотят друг друга. Теперь Инга знала этот язык тел, раньше он ей был недоступен, ей не были нужны ни поцелуи, ни прикосновения, лишь иногда объятия поддержки.
Со Стасом она узнала этот язык прикосновений и поцелуев, его ей хотелось и трогать, и целовать, чего не было с Сашей, в этот момент к ней нежно прикоснулись, по спине побежали мурашки, Инга обернулась. Стас стоял перед ней, наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Поздравляю тебя, мамочка, как же ты красива, тебе самой впору замуж выходить!
— Спасибо, — Инга засмеялась. — Это такое завуалированное предложение? — Инга нервно хохотнула.
